Что такое справедливость по-украински? Это когда вся страна рвет на себе волосы, вопя про бедную Надю и одновременно с этим удерживает в тюрьме несколько тысяч позволивших себе собственную точку зрения харьковчан, донбассцев, запорожцев, одесситов и далее по списку.
Им не придут на помощь правозащитники, о них не говорят по телевизору и российские звезды не плачут о них в соцсетях. О них вообще не говорят, потому что для всего «прогрессивного человечества» их просто нет — вот так взяли и вычеркнули из жизни.
Интересно, когда вот эта история будет опубликована, и ее прочитают сотни людей, найдется ли хоть один, кто крикнет украинцам: «Свободу Безуху!»?
Сомневаюсь.
Но обо всем по порядку: Евгений Павлович Безух, позывной «Бес», родился в Лисичанске, потом жил в Северодонецке, на оккупированной территории ЛНР, а в 2008 переехал в Боровское Северодонецкого района.
— Евгений, как вы оказались в рядах войск ДНР, как решили стать военным?
— Я начинал с самого захвата Луганского СБУ, в мае 2014 года уехал в свой город Северодонецк (оккупированная ЛНР — прим. ред.) и был в казачьем отряде им. Дмитрия Донского у Павла Дремова. Хотел изгнать всю эту мразь, нечисть майдановскую из страны за госпереворот — ведь американским посланникам не место у власти.
Военным решил стать в первую очередь из-за отца, он у меня герой, воевал в Афганистане, в Кабуле и Кандагаре, у него много наград, в том числе и орден Красной звезды, и орден Красного знамени, мне с детства хотелось стать военным, отец для меня кумир.
— Как попали в плен? Давно ли находитесь в застенках Украины?
— В плену я нахожусь с 13 августа 2014 года. В плен я попал через три недели после входа украинской армии, меня увидел сотрудник милиции, который тоже был в ополчении, а потом перешёл на украинскую сторону.
Я в городе собирал данные, где располагались укропы, чтобы потом, когда со мной свяжутся, передать их. Как сказали укропы, они про меня не знали, в их списках я не был, и если бы сотрудник милиции Евгений Журба меня не сдал, то меня бы и не схватили.
— Как с вами обращаются?
— Мы находимся в Луганской области, по сравнению с другими СИЗО здесь нормально. Просто тут все работники — жители Донбасса, которые видели, что вытворяют так называемые освободители, ополченцев тут считают героями и уважают нас.
— Часто ли переводят из одной местности в другую?
— Переводили один раз в Харьковское СИЗО, после чего всех, кого со мной возили в Харьков, записали как без вести пропавших, но потом вернули, хотя и не всех.
Говорят, что их обменяли, но пацаны до сих пор не связались ни с кем, дома их нет, в ЛДНР и России тоже, так как их ищут родные. Например, я числюсь в розыске до сих пор.
— Были ли попытки обмена?
— Попыток обмена не было, я уже полтора года прошу Ольгу Кобцеву и Дарью Морозову об обмене, но они каждый раз находят новую причину отложить мое дело. В первый раз, в сентябре 2015 года Кобцева сказала, что меня не меняют из-за того, что Украина не подаёт меня в своих списках. После этого мы нашли в интернете тех, кто занимается обменами — волонтера из группы «Патриот» Гайде Ризаева и создателя этой группы, который работает в центре по обмену военнопленных, Вячеслава Гришаева, и попросили внести меня в списки на обмен со стороны Украины. Я очень сильно сомневался, но в итоге они помогли — Даша Морозова сообщила, что Украина подала меня в своих списках на обмен, но я как сидел, так и сижу.
— Вам предоставили адвоката? Как он ведет ваше дело?
— Адвоката мне не давали до самого окончания досудебного следствия, так как на меня повесили множество статей, не имеющих ко мне никакого отношения, как всегда у нас делают. Хотя две статьи у меня особо тяжкие, и по УПК Украины мне обязаны дать адвоката, даже если я этого не хочу. В итоге моим адвокатом оказалась проукраинская жительница Луганска, которая заявила, что я «буду сидеть, как и все уроды ополченцы», и в итоге я получил 11 лет тюрьмы.
Огромное «спасибо» ей — Анастасии Евгеньевне Александровой из Луганска, благодаря ей много ополченцев получили максимальный срок. Надеюсь, что судьба вернет ей все сделанное для гибели ребят в застенках. Ведь, кроме украинского, есть и другой, высший суд.
— Власти ЛНР или ДНР предпринимали попытки решить вопрос вашего освобождения?
— К властям ЛНР обращались от меня люди, но толку не было никакого. В Луганске меняют тех, кто нужен Плотницкому. Все, кто шел за идею, там не нужны — их там всех посадили, зачем мы им? А в ДНР, слава Богу, Захарченко — нормальный мужик. Он обещал помочь, и я надеюсь на него. Хотя надежды на обмен с каждым днем все меньше. Идейные люди никому не нужны.
— Почему тормозится вопрос амнистии для всех схваченных хунтой, как думаете?
— Амнистия, говорите? Я в неё не верю, она невыгодна.
— ОБСЕ к вам заглядывало со своим «мониторингом»?
— ОБСЕ в СИЗО приезжают, но меня к ним не выводят, чтобы не рассказал, сколько на меня навешали статей и как осудили. Меня даже к прокурору Киева не выводят.
— В чем сейчас нуждаетесь больше всего, кроме естественного желания оказаться на свободе?
— Нуждаюсь во всем — мыльные, бритвенные принадлежности, одежда, постельное бельё, нормальная еда, но, конечно, больше всего хочется на волю. Я готов даже смертником пойти, пусть лучше достойно умру где-то в бою за земли Донбасса, чем буду гнить в лагерях бандерштата, работая на какого-то дядьку!
Беседовала Анна Шершнева
http://www.novorosinform.org/articles/id/4647 |
