Желанный путь к свободе человека никогда не был усеян розами – он полон ошибок и печальных заблуждений, которых не избежали лучшие умы всех народов во все времена, – с уверенностью произнёс Сергей Корнеевич.
Иван Савельевич немедленно отреагировал на эту мысль:
– Конечно же, и в нашем родном отечестве были свои «непревзойдённые мыслители», «пророки», и «великие классики», которые, призывая к свободе, искренне пытались осчастливить русский народ. И таких «прогрессивно» мыслящих людей, прославляемых в советское время, было немало, и обо всех их не расскажешь. Но мы поговорим сначала о Чернышевском, «классические» сочинения которого известны не одному поколению наших соотечественников. Этот русский «просветитель» рос и воспитывался в семье священника, учился в духовной семинарии, но православные традиции оказались для него чуждыми. В своих незамысловатых произведениях художественной литературы он пытался создать образ нового человека.
– Мы прекрасно помним, как в наши школьные годы заставляли нас изучать роман Чернышевского «Что делать?». В этом произведении, как следует из источников многих изданий, излагаются социалистические идеалы человека, с художественным мастерством представлены положительные образы революционеров, сыгравших большую роль в воспитании будущих пламенных борцов за светлое будущее. Неслучайно его труды высоко ценили Маркс, Энгельс и Ленин. Его просветительскую деятельность советские идеологи относили к антропологическому материализму. По своему скудоумию они не могли понять, что эти мало кому понятные слова по смыслу и содержанию не сочетаются друг с другом. Для них важнее было совсем другое – скрыть от просвещённого взора истинное лицо «положительных» героев «выдающегося» эпоса. Один из таких героев – Вера Павловна, которую во всех учебниках преподносили как «прообраз женщины будущего общества».
– Я бы хотел уточнить, – сказал Иван Савельевич. – Преподносили и продолжают преподносить до исх пор. И вот подтверждение тому. Несколько лет назад мне попался в руки учебник по литературе для школьников. В этом новом учебнике, красиво оформленном, оценка героев произведений Чернышевского осталась старой, советской, даже более превосходной: «Произведение «Что делать?» – это роман о нравственной порядочности … Вера Павловна и Рахметов – это образец гармонии взаимных отношений …, их душевного превосходства». В этой связи возникает вопрос: в чем же заключается нравственность и душевное превосходство Веры Павловны, в душе которой побеждает свободная любовь, а не супружеская верность?
– Всё это означает, что современное образование и воспитание в наших школах остаются на прежнем уровне – без духовно-нравственного познания истины. И в школьной программе до сих пор не находится места для литературных произведений, в которых раскрывалось бы важнейшая тема любви и воспитания любовью в семье. Зато в школы, правдой и неправдой, пытаются внедрить совсем другую литературу, стремительно размножающуюся и пышным цветом расцветающую. Она включает разные по жанрам и содержанию произведения, в которых с художественным изыском и смаком воспевается вовсе не любовь в истинном понимании этого слова, или любовь в божественном смысле, не семейная любовь и супружеская верность, не любовь к ближнему, а плотские связи и страсти, преподносимые как любовь и в последнее время всё чаще называемые сексом, который опускает человека до уровня животного, не обладающего ни совестью, ни разумом, ни душой. В таких «новаторских» произведениях смакуется вожделенная любовь на стороне, в которую, как в омут, погружаются любовники и любовницы – главные герои многих незамысловатых сюжетов. И такие любовные похождения сознательно не называются своими всем понятными словами: супружеская измена, разврат и вожделение, – а прикрываются заманчивым таинством взаимных влечений. Да и в придуманных словах «любовник» и «любовница» общий корень «любовь», и, казалось бы, ничего безнравственного, ничего дурного они не означают. На самом же деле, в этих словах, ставшими модными, скрывается противоположность истинной любви – ненависть и вражда. Истинная же любовь не влечёт на сторону – она отличается духовным единением, верностью и взаимным доверием. Одухотворённая любовь, вера и свобода – это три надёжных краеугольных камня, на которых возводится счастливая семья. Очевидно, всякие описания любовных похождений с показом таинств плотских связей на экранах телевизора и кино и с бесконтрольным их распространением в интернете никак не способствуют торжеству семьи, скреплённой истинной любовью, к которой стремились и стремятся все благочестивые люди во все времена и благодаря которой образуются благополучные семьи и в них рождаются любимые родителями дети, радующие их своей любовью.
– Всё это верно, Сергей Корнеевич! – В этой связи мне вспомнился один забавный, развлекательный сюжет, показанный по телеканалу «Культура», где похождение на сторону было преподнесено под соусом «Больше, чем любовь». Само по себе это, казалось бы, интригующее название вызывает некоторое недоумение и даже смех – сочетание этих слов лишено всякого здравого смысла, ведь истинная любовь безгранична, не имеет предела, и называть что-нибудь больше любви просто безрассудно и бессмысленно. И дело даже не в этом, а в самом сюжете, взятом из реальной жизни академика Лейбовича, который, изменяя своей жене, пытался внушить ей, что такая «свободная» любовь – норма его жизни. Однажды, чтобы убедится, что эта норма стала реальностью, подавленная горем жена спряталась в шкафу, когда её свободолюбивый муж развлекался в постели со своей очередной любовницей. Свободный от совести и стыда муж и знать не хотел, какие душевные переживания, скорби и мучительные страдания его жены влекут за собой его «свободные» похождения. А создателям такого откровенного документального «шедевра» не хватило ни знаний, что такое истинная любовь, ни стыда, ни совести, чтобы дать достойную нравственную оценку низменных отношений между мужчиной и женщиной, не прикрывая их любовным словоблудием.
Наступило продолжительное молчание. Оба собеседника посмотрели на свои ручные часы. Приближался вечер, постепенно темнело, но они не собирались расставаться. Обсуждаемая ими тема их настолько увлекла, что они с большой радостью продолжили свою непринуждённую спокойную беседу. Им хотелось поговорить не только о героях многих произведений всевозможных жанров и форм разных времён и народов, которые считаются «классическими», но и о самих их авторах, далеко не всегда достигавших нравственных высот. Ведь авторы – это тоже люди, для которых ничего не чуждо всё земное. Но в душе и сердце каждого человека вне зависимости от его воли и сознания живет внутренний нравственный закон, призывающий сеять доброе и вечное. Исполнение такого высокого закона находится во власти совести, которая вместе с разумом наиболее сильно отличает человека от всего живого.
–Все мы видим, – начал Сергей Корнеевич, – как раньше и особенно сегодня по одной и той же замусоленной, заезженной схеме выстраиваются сюжеты так называемых произведений литературы и кино, которому «великим» вождём было предсказано стать важнейшим из всех искусств. Во главу угла таких творений ставится не любовь в божественном понимании, не любовь к ближнему, не супружеская верность, а любовные треугольники. Придумываются всевозможные, разные треугольники – остроугольные, прямоугольные и просто без углов, то есть сочетания любовных игроков с мыслимыми и немыслимыми взаимными связями – насколько это позволяет небогатое воображение и фантазия авторов. А некоторые «продвинутые» авторы идут ещё дальше, взяв на вооружение четырёхугольник. Какими бы разными не выдумывались подобные любовные остроугольные или тупоугольные сочетания, их объединяет одно и то же – они необратимо затягивают в свой бермудский омут всех тех, кто оказался в плену плотского внеземного притяжения. Подобным писательством увлеклись многие: и свободное владеющие великим русским языком, и только что научившиеся выводить корявым почерком первые буквы и читать по слогам, и те, кто, не научившись писать пером, предпочитает нажимать клавиши компьютера, считая это занятие более достойным и благородным, чем изложение своих скудных мыслей на бумаге. Короче, пишут все, кому не лень, а читателям, воспитанным на старых добрых традициях, в гигантском скоплении бумажного мусора и во всеобъемлющем засорённом интернете всё труднее и труднее найти жемчужины истинного литературного творчества. И в наше время горе-писателей, рука которых невольно тянется не к перу, а к компьютеру, стало гораздо больше читателей. Перефразируя известное выражение, можно сказать: раньше гусиными перьями писали вечные мысли, а сейчас компьютером множат убогие мысли.
– Конечно, информационные технологии позволяют очень быстро, без больших усилий и без каких-либо особых способностей переводить в вездесущее слово всё, что взбредёт в голову, и почти мгновенно распространять его в глобальной сети интернета. Но распространять вовсе не то слово, которое было в начале, а слово тьмы и зла, чаще всего опустошающее душу человека и опускающего его на дно земного бытия. Вне всякого сомнения, всеобъемлющий интернет заполняется не только бесполезным и вредоносным словесным мусором, но и информацией, безусловно полезной и нужной. Таких информационных возможностей раньше не было. Были газеты, журналы и книги. И писали далеко не все, кому не лень, как в наше суетное время, а преимущественно те, кому от природы и от Бога был ниспослан бесценный дар писателя. Одним из таких способных писателей был Герцен А.И.
– Мне бы хотелось услышать вашу, Иван Савельевич, непредвзятую, нравственную оценку его произведений. Мы знаем, что в недалёком прошлом его сочинение «Былое и думы» считались шедевром русской классической литературы.
– Разве отличается это автобиографическое произведение высокой нравственностью его героев? Тем не менее это «классическое» произведение, как и деятельность автора, высоко ценил «вождь» мирового пролетариата, который поведал всем о страшно далёких от народа декабристах, разбудивших мятежного Герцена. Эта столь «высокая», лестная оценка одного из творцов новой морали позволила партийным идеологам сформировать образ непоколебимого борца и народного заступника. А для последователей Герцена, оказавшихся в плену новой растлевающей морали, все средства хороши: и террор, и расплёскивание стакана воды, и супружеская измена, – лишь бы разделять и властвовать. До террора Александр Герцен не опустился, но в четырнадцатилетнем возрасте он дал клятву отомстить за казнённых декабристов. Примерно через год ту же клятву, но другими словами, он вместе с Николаем Огарёвым повторил на Воробьёвых горах. Такой неосознанный поступок подростка советская пропаганда превознесла до небес, хотя сам повзрослевший автор «Былое и думы» оценил его совсем по-другому – как «... ребяческий сон своей души».
– Наверно, вам, Иван Савельевич, известно, как складывалась семейная жизнь Герценых.
– Это сейчас известно не только мне, но и любому желающему знать об этом. Достаточно прочитать сохранившиеся многочисленные письма и архивные документы.
– И что же можно сказать вкратце об этом? – спросил Сергей Корнеевич.
– Герцен был внебрачным сыном весьма богатого помещика Ивана Яковлева.
– Значит, в грехе его мать родила?! Нам известно, что незаконнорождённые отпрыски чаще всего становились слугами, а не господами.
– Это так, но будущему мятежнику и возмутителю спокойствия повезло: отец ребёнка не отрёкся от него, дал ему своё отчество и распорядился зарегистрировать в официальных документах якобы своего воспитанника с вымышленной фамилией Герцен, производной от немецкого слова Herz – сердце. Повзрослевший Александр Герцен вопреки воле родителей женился на своей двоюродной сестре, незаконнорождённой дочери дяди. Близкородственный брак неблаготворно сказался на их детях, двое из которых умерли в младенчестве, а один из сыновей родился глухонемым. Немало огорчений и душевных переживаний доставили здравствующие две дочери и сын. Но гораздо больше семейных потрясений принесли совершенно чужие люди – семья Гервега, ничем не примечательного, третьеразрядного поэта. Эта семья с разрешения хозяина занимала несколько комнат в просторной парижской квартире Герценых. В таком близком соседстве назревал любовный треугольник, в котором затуманивался всякий человеческий рассудок. Вскоре Герцен узнал об измене своей жены. После бурных объяснений супруги решили переехать из Парижа в Ницу, дабы вырваться из захлестнувшего их любовного омута. Всё эти семейные неурядицы сильно надорвали здоровье жены Герцена, и она вскоре умерла при родах. Глубоко несчастная женщина, умирая в невыносимых муках и страданиях, просила позаботиться о своих детях подругу, жену Огарёва. И она не просто исполнила это завещание, но и стала фактической женой Герцена, формально оставшейся в законном браке с Огарёвым и родившей Герцену дочь Лизу, носившую фамилию Огарёва. Любовный треугольник оказался живучим. Только на этот раз он проявился в другом сочетании не вымышленных, а реальных лиц.
– Недавно на Воробьёвых горах, – после непродолжительной паузы продолжил Сергей Корнеевич, – недалеко от нашего родного университета и храма Троицы Живоначальной, между смотровой площадкой и двухуровневым метромостом, примерно в двухстах метрах от лыжного трамплина, на том месте, где, как предполагается, юные Александр Герцен и Николай Огарёв давали клятву, в их честь воздвигли памятник-обелиск. Этот обелиск, возведённый на небольшой круглой площадке, отличается своим необычным скульптурным исполнением – он состоит из двух разнесённых частей: полукруглой невысокой стены, облицованной серым гранитом, и стелы, сложенной из гранитных блоков. Справа в стене вмонтирован бронзовый свиток с барельефным портретным изображением Герцена и Огарёва, лица которых обращены друг к другу, а слева вверху высечена надпись: «Здесь в 1827 г. юноши А. Герцен и Н. Огарёв, ставшие великими революционерами-демократами, дали клятву не щадя жизни бороться с самодержавием». Напротив, в нескольких шагах от стены на этом же небольшом пяточке устремляются вверх две извилистые, рядом расположенные, каменные стелы, символизирующие дружбу молодых людей. В этих извивающих стелах можно прочитать и другую символику: каменные пилоны, преодолевая земное притяжение, подобно живым росткам тянутся к небу – нежные ростки свободы из массы народной пробиваются к свету.
– Совсем недавно горизонтальная невысокая, изогнутая, каменная стена этого памятника с барельефами Герцена и Огарёва была обезображена до неузнаваемости молодыми «умельцами», упражняющимися в нехитром и незамысловатом мастерстве расписывать заборы и фасады домов. Были обезображены и каменные стелы. По-видимому, ваятели-безобразники, дурно воспитанные улицей и интернетом и пытающиеся грязными, пачкающими мазками заявить о себе в любом многолюдном месте, не знали и не хотели знать, кому и за какие заслуги возведён этот памятник (да и откуда им знать, если любое знание вызывает у них отвращение), но своей многоцветной, хаотичной мазнёй, бросающейся в глаза, они выразили внутренний протест против тех, кто, раздвигая локтями тесно сплочённые ряды, пробился к власти, но оказался неспособным понять, что счастливая жизнь начинается со счастливого, радостного детства.
– Понадобились немалые финансовые и материальные средства, чтобы реставрировать и восстановить этот памятник, – глубоко вздохнув сказал Сергей Корнеевич.
– Мне кажется, что любому человеку, не лишённому фантазии, может придти в голову и совсем другая символика памятника, если привести её в соответствие с реальной жизнью Герцена и Огарёва. И эта символика читается просто: нежные ростки, вырывающиеся из всепоглощающего бермудского любовного треугольника, замешанного на отрицании традиционной морали, каменеют, и, не принося драгоценных плодов свободы, приводят к страшной трагедии человечества. Не об этом ли свидетельствует печальная история русского народа?
– Можно сказать и по-другому, – с оживлением сказал Сергей Корнеевич. – Из ростков любовного треугольника всё же вырастают растения, только не плодоносные, а сорные, которые, заполоняя почву народную, высасывают из неё питательные живительные соки, всё меньше и меньше оставляя их благородным растениям.
– Сорные растения пышным цветом расцветают на всей обширной, необъятной, русской равнине от края и до края. Разве может быть по-другому, если плодородная русская почва подпитывалась и подпитывается свободой от стыда и совести большевиков и их последователей, свободой без границ современных перекрасившихся «демократов», свободой слова без узды и ветрил любого вольнодумца. Набравшие силу сорные травы заглушают культурные растения, которые многие столетия росли и размножались на русской земле, и как следствие, укреплялась русская нация: ещё в начале прошлого века Россия по приросту населения занимала первое место в мире. Были крепкие сплочённые семьи, а разводы случались очень редко – не более одного развода на сто браков. А сейчас около половины зарегистрированных браков распадаются. И по этому печальному показателю Россия оказалась тоже впереди планеты всей.
– Почему же такая страшная катастрофа с вымиранием русской нации обрушилась на наш народ именно сейчас? – глубоко вздохнув, спросил Сергей Корнеевич. – Может быть, плоды просвещения в духе Чернышевского и Герцена с отрицанием духовно-нравственных ценностей подпитывают наш народ до сих пор?
– Пагубные идеи, завуалированные вожделенной свободой и любовью к народу, оказываются весьма и весьма живучими. Но, несмотря на это, до октябрьского переворота в течение многих десятилетий они почти не оболванивали крестьянские семьи, составляющие основную народную массу. В этих трудовых православных семьях, подвергнутых великим социальным потрясениям, всегда, до и после полуночи и в любую погоду знали, что делать, не читая «шедевров»: «Что делать?» и «Былое и думы». Да и времени у них не было для праздных чтений в отличие от вольнодумцев, далёких от кормилицы-земли, которые пытались и продолжают пытаться построить рай на земле чужими руками. В этих благополучных семьях рождались здоровые дети, и в каждой из них было не менее четырёх. Крестьянские дети воспитывались не в духе навязываемой новой безбожной морали, а на добрых православных традициях и правилах, наставляющих любить Бога, любить ближнего своего как себя и почитать родителей своих. С самого раннего возраста они приучались к труду благородному, и так повторялось из поколения в поколение. И своим нелёгким трудом добывая хлеб насущный в поте лица, деревенские труженики кормили себя, своих господ и тех, кто призывал народ к топору ради якобы счастливого будущего, и тех, кто бессовестно расплёскивал стакан воды. А всякие вожделенные хождения на сторону в поисках сладкой «любви» считались нечистивыми и клеймились позором.
– Сейчас же мы наблюдаем совершенно другую сельскую картину: исчезающие деревни и сёла, опустевшие хаты и зарастающие бурьяном поля. За два прошедших десятилетия с 1991 года посевные площади сократились примерно на 40 миллионов гектаров. И только кое-где налаживается нормальная крестьянская жизнь. И могло ли быть по-другому после тяжёлых разрушительных последствий кровопролитной, вероломной революции, братоубийственной гражданской войны и бандитского раскулачивания, уничтожившего лучших крестьян? Печальным эхом аукнулись и другие не менее страшные потрясения: рабское колхозное закабаление, снова кровопролитная война, унёсшая десятки миллионов мирных тружеников-пахарей, а затем предание забвению «неперспективных» деревень, потом развал огромной страны и совсем недавний бандитский передел собственности и земли, приведший к обнищанию русского народа и мгновенному обогащению небольшой группы проходимцев. И все эти рукотворные трагедии кардинально меняли отношения к ближнему своему и к добросовестному труду. Оставшиеся в живых люди, не попавшие в тюрьмы и лагеря, спасаясь от колхозного рабства, потянулись в города. И крестьянская деревня таким образом постепенно растворялась в городской суете. А наладить цивилизованные условия жизни в деревне, обещанные партийными властителями, приблизив деревню к городу, так и не увенчались успехом.
– Мы знаем, – продолжил Иван Савельевич с грустью, – городские жители, покинувшие деревню, как и их предки, росли и воспитывались в многодетных семьях, которые в большинстве своём были сплочёнными и благополучными. И такие семьи сплачивали нелёгкий крестьянский труд и православная вера, гонимая безбожным государством. Со временем благополучных семей становилось всё меньше, а городские семьи оказались под большим влиянием двойной морали: в домашнем кругу родители, как и их предки, пытались научать своих детей, как отличить добро от зла и, наставляя на путь истины, готовили их к созданию своих семей, а в школе им навязывали светлый образ нового человека, для которого главное не исполнение воли Божией, а пленение низменными страстями. Двойственное воспитание, созидательное в своей семье заботливыми родителями и вовсе неблагородное в школе, продолжается до сих пор. Кроме того, не домашнее воспитание детей, а трудовая деятельность стали главной обязанностью женщины. Такая трудовая обязанность женщины, предписанная государством, и естественное стремление её к карьерному росту послужили одной из главных причин рождения не более двух детей во многих семьях, тогда как в недалёком прошлом было не менее четырёх. Масла в огонь подливали и подливает внешняя среда: городская улица, многоканальное телевидение, многополосые газеты и многоцветные журналы, развлекательные кинофильмы и особенно интернет, ставший достоянием почти каждого дома и переполненный множеством соблазнительных приманок, растлевающих душу человека. А домашний духовный очаг благородного воспитания стремительно угасает. Не поэтому ли в последние годы участились несчастные случаи, когда некоторые отчаянные школьники, не по своей вине оказавшиеся в плену растлевающей морали и осознавшие это, кончают жизнь самоубийством, совершая при этом большой грех. Об этих печальных новостях широко вещают телевидение и радио, но не говорят об истинных причинах такой трудно поправимой беды – страшной духовной болезни, поразившей наше общество, и нравственном падении человека. Многие дальновидные и благочестивые родители, осознавая опасность внесемейного влияния, отправляют своих любимых детей в православные школы, зная, что там плохому не научат. Но почему-то такие немногочисленные школы, в отличие от других, оказались платными? Неужели государство не заинтересовано в том, чтобы подрастающее поколение познавало духовно-нравственные ценности? На эти вопросы пока нет разумных ответов. Тем не менее всё больше и больше людей пытаются спасти своих детей от пагубного воздействия. Всё чаще можно видеть радостных матерей с детьми с сияющими лицами, которые нашли дорогу к храму, дабы постичь тайны царства вечной жизни.
Библиографические ссылки
Карпенков С.Х. Незабытое прошлое. М.: Директ-Медиа, 2015. – 483 с.
Карпенков С.Х. Воробьёвы кручи. М.: Директ-Медиа, 2015. – 443 с.
Карпенков С.Х. Экология. М.: Директ-Медиа, 2015. – 662 с.
Карпенков Степан Харланович |
