 Мы намеренно очень долго и подробно остановились на отношениях социализма к религии и христианству. Главные представители социализма, как мы видели, нескрываемо заявляют о том, что, прежде всего, они желают сделать движение народных масс атеистическим. Так как учение, претендующее обновить и пересоздать всю жизнь людей, по необходимости, должно быть связным, стройным и последовательным, то из указанных отношений социализма к религии и христианству, как из зерна, вытекают и все прочие стороны этого учения – всё мировоззрение социализма и самые способы его воздействия на жизнь людей.
Первый вопрос, после отрицания религии, есть вопрос о духовном мире в человеке, о душе и её бессмертии. Есть ли что-либо по смерти? Есть ли жизнь после могилы? Всякому ясно, что тот или иной ответ на вопросы о бессмертии далеко небезразличен для жизни и её устройства.
Мы знаем, как на эти вопросы везде и всегда отвечало общечеловеческое сознание. Всегда и везде люди верили, что, кроме телесного, в человеке есть начало духовное, что именно душа человека вступает в религиозный союз с Богом, что душа человеческая бессмертна.
Я сейчас говорю; вы меня слушаете, понимаете мою мысль, делаете её своею. Какой процесс происходит? Ясно, что не телесный, а какой-то иной. Ясно, что и самая мысль – явление не телесное: её нельзя взвесить, измерить в длину и ширину. Это – процесс духовный. А дух не разлагается, следовательно, не умирает: он бессмертен. Так разумом человек приходит к признанию души и её бессмертия, её особых духовных запросов. И всегда человек дорожил своей душой, дорожил правом вечной жизни духа и к ней стремился. Известный путешественник Ливингстон, которому удалось пройти почти все страны, объехать все моря, говорит нам о такой именно вере, свойственной даже самым диким народам: «С этою верою негр находит себе защиту от врагов; с нею он бесстрашно пускается на гнилой доске в открытое море, уходит в глубину лесов, вступает в неравный бой с тигром и, возвращаясь, ложится под открытым небом. А когда он испускает дух в когтях зверя, он поднимает взор свой к небу, ища там примирения».
То, что древнему человеку и язычнику предносилось только как тёмное предчувствие, христианство указало ясно и определённо. Выше всего ставит Евангелие заботу о душе. Не бойтесь убивающих тело, души же не могущих убити... Не только удовлетворение всех жизненных телесных потребностей и распределение земных благ между всеми людьми поровну не даст человеку счастья, но и обладание всем миром, всеми его сокровищами, полное господство над вселенной не принесёт человеку удовлетворения, если его приходится покупать ценой погибели души. Да и не может мир удовлетворить запросам духа; они выше мира, они идут в бесконечность. При сытости тела может тосковать душа, и это состояние заставило древнего мудреца – царя, владевшего всеми сокровищами мира, сказать: «всё суета и томление духа» (Еккл.2:11). К таковому выводу пришёл он после того, как дал себе волю и возможность удовлетворить всем желаниям своим на земле. «Не о хлебе едином жив будет человек, но о всяком глаголе, исходящем из уст Божиих», – говорит Спаситель (Мф. 4:4). Он же учит: «Какая польза человеку, если он приобретёт весь мир, а душе своей повредит?» Или: «что человек даст взамен души своей?» (Мф. 16:26).
Жизнь человека не ограничивается землёй, она продолжается и за могилой; там будет суд, там будет вечное, бесконечное развитие жизни, там удовлетворение всех запросов души, на которые здесь на земле нет ответа. Жизнь земная есть путь, есть средство, а цель выше её и дальше её, цель – на небе. «И возвратится тело в землю, как оно было, и дух возвратится к Богу, Который и дал его». Это знали и в Ветхом Завете. А в Новом это яснее ясного: «Надлежит человеку однажды умереть, потом суд». «Нового неба и новой земли по обетованию Божию мы ожидаем, где живёт вечная правда». «Знаем, что когда земной наш дом, эта храмина тела, разрушится, мы имеем от Бога приготовленное жилище, дом нерукотворённый и вечный». «Там праведники просветятся, как солнце, в царстве Отца их» (Евр. 9:27; 2Петр. 3:13; 2Кор. 5:1; Мф. 13:43).
Таково вкратце всем нам известное учение христианства о духовном мире в человеке о бессмертии души.
Как смотрит на это учение социализм? Он смотрит на него с нескрываемым отрицанием и презрением. Он всё для человека полагает в земле, и только в земле. Ищите, прежде всего, царствия Божия и правды его, и всё прочее приложится вам, говорит Евангелие. Социализм ищет не только прежде всего, но исключительно этого прочего, т.е. земного благополучия, и в нём и полагает все свои желания и все стремления без остатка. Как бы так он говорит человеку: «Знай, человек, что ты – только умное животное. При жизни ты был нечто, после смерти ты – ничто. Ни Бога, ни духовного мира, ни души, ни неба, ни суда, ни бессмертия нет!» «Естествознание, по словам Бебеля, сделало сотворение мира мифом, математика и физика показали, что небо есть только воздушное образование». Вся эта легкомысленная болтовня кажется для Бебеля вполне убедительной. Наука показала – и конец. Какая наука, что именно показала, почему нет ни одного истинного и глубокого учёного безрелигиозного и неверующего, – об этом Бебель умалчивает. Так надо, так выгодно для социализма – и всем разговорам конец. С не меньшим легкомыслием и Энгельс в небольшой брошюрке14 буквально на восьми строках с развязностью и самоуверенностью разрешает вопрос о душе: «дикарям-де снились сны; они и решили, что есть у человека душа. С тех пор и верят в душу, которой на самом деле нет». Такое отрицание духовного мира социалистам представляется великим достоинством их учений. Бебель по этому поводу замечает: «Убеждение, что небо на земле, а умереть – значит покончиться, заставить жить людей более по естественному». Что такое: по естественному, Бебель не объясняет, забывая, что каждый поймёт это, как ему угодно, но мы должны запомнить это выражение: оно нам многое объяснит. А теперь только спросим: звери живут по естественному или нет? Ясно, что по естественному, иначе они жить не могут. Что же, зверь сытый заботится о том, чтобы и сосед его был сытым? Тоже ясно, что нет. В таком случае примените эту естественную жизнь к людям и выйдет, что все разговоры о том, чтобы всем людям жилось счастливо и хорошо, что всё нужно делить поровну, являются самыми неестественными. Ещё: естественно ли заботиться о будущем, которое наступит после моей земной смерти? При христианской вере естественно: к тому побуждает мысль о моем бессмертии, об ответе пред Высшей Правдой и более всего – любовь к людям. С христианской точки зрения, вполне естественным представляется рассказ наших детских хрестоматий: «Дедушка, – спросили дряхлого старика, – зачем ты садишь эту яблоню? Ведь тебе не дожить до плодов. Кто же будет пользоваться ими?» – «Мои благодарные внуки», – отвечал старик. – Такой ответ понятен в устах верующего. Но как на него должен смотреть социалист? Вот как. «Какую цену, – говорит Лассаль в речи своей рабочим, – какую цену может иметь для вас мысль, что настоящее ваше положение лучше, чем положение рабочих за 80, 200 или 300 лет, и какое это может доставить вам удовлетворение?» То, что сказано Лассалем о прошлом, приложимо и к будущему. Тот же Лассаль, основываясь на отрицании бессмертия души, как мы уже отметили выше, отвергал право родителей завещать детям нажитое имение и всякое право наследства, так как «загробной воли» у человека нет и быть не может. Для социалиста, живущего «по естественному» без веры в Бога, без веры в духовный мир и бессмертие, совершенно неестественны всякие заботы о людях и всякие думы о будущем. «Будем есть и пить, ибо завтра умрём» – вот философия неверов, равная философии бессловесных. И понятно, что земная жизнь, при отсутствии духовных запросов, в глазах социализма приобретает исключительное и единственное значение. Здесь они договариваются до невероятных утверждений.
Менгер, профессор, учёный человек, не стыдится писать в своей учёной книге «Новое государство»: «Религиозная жизнь только внешним образом выражается в отдельных действиях – в молитве, посещениях храмов, в принесении жертв, которые лишь в незначительной степени изменяют общее течение человеческой жизни. Напротив, переход к практическому социализму предполагает поистине полное возрождение человека, потому что здесь как раз то, что составляет собственно содержание человеческой жизни, именно хозяйственная работа и потребление хозяйственных благ, подвергается коренному изменению»15. Итак, вот где собственно содержание человеческой жизни: хозяйственная работа и потребление хозяйственных благ... Это, оказывается, несравненно глубже религии. Как это жалко и узко!
Интересно, какая же разница человека от пчелы и муравья?
Как пусто и как холодно становится от такого учения! Вспоминаются нам слова великого нашего писателя Достоевского: «Без веры в свою душу и в её бессмертие бытие человека неестественно, немыслимо, невыносимо»16. И сами социалисты невольно признаются в этом. Несколько лет тому назад Лейпцигская соц.-демократ. «Народная Газета» писала: «нет загробной жизни, нет воскресенья, нет никакой сверхъестественной божественной силы... Какой же смысл жить и мучиться?!» Такой ад на земле, такое бессмыслие и жизни, и смерти приносит это безверие. Спросим и себя самих: неужели наши симпатии на стороне тех, кто только и думает об одних материальных благах, о расчётах, о приобретении? Нет и нет! Душа человеческая вопиет против такого жалкого взгляда, против такого узкого взгляда на существо человеческой жизни и дарит своими симпатиями людей, имеющих стать выше соображений корысти и сытости, выше всего временного. Мы ценим героев любви, труда и подвига во имя ближних, смотрящих далеко вдаль, в будущее человечества, умеющих себе во всём отказать и даже умереть ради возвышенных интересов духа человеческого. Люди почитают святых, прославляют героев и подвижников, но не видно, чтобы почитали ищущих только то, что, по Менгеру, «составляет собственно содержание человеческой жизни, именно хозяйственную работу и потребление хозяйственных благ». Не помнится, чтобы таковым ставили памятники, чтобы в честь их писались поэмы...
Станем, однако, на время на точку зрения социализма. С давних пор, ещё со времён Фурье, социализм заявил, что он желает «восстановить плоть в её правах». По мнению социалистических писателей, «всё в мире произошло из желудка»; «из желудка» и вся история человечества; иных побуждений и основ жизни оно будто бы никогда не знало. По мнению Каутского, даже христианство с его возвышенным нравственным учением создано тем же путём, и не Христос создал то или другое течение жизни человеческой, напротив, Он Сам со Своим учением создан современными Ему течениями, и именно – временем императора Каракаллы... Заметим здесь кстати, что Каракалла жил после Христа через три века, и Каутский по обычаю «научных» деятелей социализма, в данной «научной» справке допустил, как видите, не маленькую ошибку, по примеру Бебеля... Для обсуждения интересующего нас вопроса это весьма характерно. Итак, всё от желудка и всё к желудку. Цель жизни человека и государства – одно материальное благополучие, сытость и физическое довольство. Допустим этот идеал скотного двора. Но посмотрите, какой неожиданный вывод! Спросим: а капитализм, против которого так злобно борется социализм, не к тому же самому стремится? Разве его идеал не в обладании земным благополучием? Разве он, в конце концов, не то же самое, что и социализм по своим началам, целям и стремлениям? Итак, враги ли это?
Ясное дело, что по внутреннему содержанию, по своим идеальным стремлениям, социализм и капитализм – братья, а не враги, это единомышленники, а не противники. И посмотрите, деятели капитализма (например, всесветно-известный Ротшильд) и создатели социализма (Лассаль, Маркс, Бебель, Энгельс, Либкнехт, Каутский и др.) Вышли из одного и того же еврейского племени, которое с тех пор, как мы его знаем в истории, было необыкновенно предано земным стяжаниям, которое отвергло пророков и Христа только за то, что они ему обещали духовное царство истины, а не земное, чувственное царство, со всеми благами мира и всемерным господством над людьми. История Иуды, предавшего Христа за сребреники, – типичная история для этого племени.
Глубокий и грубый материализм характеризует социалистическое учение и совершенно роднит его с капитализмом.
Но почему же они враждуют? Ответ был бы ясный и простой: они не поделили одного и того же блага, которое они считают главным и единственным, именно – земного благополучия. Капитализм забирает его себе одному, социализм желает разделить его между всеми поровну. Во имя чего же?
Во имя свободы, братства и равенства, во имя справедливости и любви! Так отвечает социализм и, таким образом, в своих, по крайней мере, показных суждениях переходит на нравственную почву. |
