Живя спокойно заграницей, вспоминаешь то, что было у нас несколько лет тому назад. Тяжело говорить о том, как большевики разрушали наш уютный, цветущий городок (речь идет об одном из южных губернских городов), сколько людей — и все самых лучших — они уничтожили. Расстрелы шли беспрерывно, иногда за одну ночь гибло до 80-ти человек, не успевали зарывать, как следует. Был случай, когда один офицер, не до конца застреленный, сумел сбросить с себя небольшой слой земли, которым его засыпали, и доползти, истекая кровью, до первого домика. Там его впустили, но сейчас же дали знать в чека, и бедного молодого человека убили уже окончательно… По большей части расстреливали связанных попарно и в одном белье, верхнее платье снимали еще в тюрьме — оно доставалось палачам и они жалели испачкать его кровью. Был случай, когда зараз расстреляли трех матерей с детьми (9 авг. 1918 г.), также связанных вместе. Шофер, отвозивший их за город, к месту казни, плакал, рассказывая об этом расстреле. Другой шофер, возивший постоянно приговоренных, кончил самоубийством. У одних наших знакомых Р. было несколько больших собак, голодных и худых — с продовольствием даже для людей становилось все хуже и хуже. Вдруг заметили, что собаки эти по ночам куда-то исчезают и, день ото дня, делаются толще. Это показалось странным. Хозяева проследили, что собаки бегают к оврагам, куда сваливали расстрелянных. Их поспешили отравить.

За последнее время сельское хозяйство в России набирает обороты, становясь все более выгодным. Правительство, как и сами землевладельцы, уделяет культуре возделывания земли большое внимание. В Санкт-Петербурге под руководством князя Петра Ольденбургского было создано общество для продвижения сельского хозяйства, возделывания полей, разведения садовых культур с целью усовершенствования качества и увеличения количество продукции, что уже показывает прекрасные результаты. В России имеется переизбыток запаса зерна. Бесчисленные грузовые танкеры, наполненные зерном, ежегодно отправляются за границу. В 1848 году, например, Франция была полностью обеспечена российским зерном. В 1848 году, когда Российское правительство ввело запрет на вывоз зерна, в стране значительно снизились цены, поскольку огромные запасы собственного зерна стали поступать на внутренний рынок. Даже в случаях неурожайного года в России в отдельных губерниях не будет ощутимой нехватка хлеба, поскольку в каждой деревне имеются доверху заполненные зернохранилища, запасов которых вполне достаточно на долгое время.

Тем, которые слабы духом, должно прийти на помощь Государство. Оно должно очистить душу солдата, готовящуюся предстать перед Господом, от земных забот. Скорая и верная помощь осиротевшей семье солдата пенсией и заботами общества и правительств, внимательное отношение к телу убитого, торжественные похороны в гробах с постановкою памятника, почитание памяти не неизвестного солдата, а именно такого-то, за отечество живот свой положившего, такой-то роты, такого-то полка, такой-то деревни, волости, губернии — примиряют с мыслью о смерти, облегчают подвиг. Кроме страха смерти в бою, есть еще страх ранения. Стоит прислушаться в бою к пулям — и уже закрался страх. Уже провожаешь каждую пулю тревожною мыслью: «Эта в живот… Эта в ногу. Ой, как будет больно…» И уже обмякает тело, а страх холодными струйками бежит по коже.

На сегодняшний день число погибших на Донбассе детей превышает 100 человек… По оценкам независимого Детского фонда ООН (ЮНИСЕФ), более 2 млн детей пострадали в ходе гражданской войны, среди них более 200 убитых детей: 75 детей убиты в ДНР, причем 59 в 2014-м году и 15 детей за первые месяцы 2015-го; 42 ребенка погибли в ЛНР. Так же, за время военных действий на юго-востоке Украины были разрушены 491 школа, 78 больниц и четыре детских дома. Количество искалеченных и оставшихся сиротами детей не сосчитано до сих пор.

Внук Ильи Репина Дий (Дмитрий) тайно перебежал в Советский Союз весной 1935 года. Судьба Дия Репина так и оставалась неизвестной. Она прояснилась только после распада СССР. Его расстреляли уже в августе 1935 года «за намерение осуществить теракты против высших руководителей СССР и переходе границы». В 1991 году он был реабилитирован в связи с отсутствием состава преступления. Причиной его перехода, стала жажда знаний, он хотел поступить в Ленинградский ИПИИ (Институт пролетарского изобразительного искусства – так называлась в то время Всероссийская Академия художеств). Когда-то там учился, а затем преподавал его дед. Учебному заведению в 1937 году присвоят имя И.Е.Репина, но Дий этого уже не узнает. Его расстреляют в день рождения своего деда.

Итак, упрёки социализма христианству несправедливы. Тем более несправедлив и пагубен путь его, путь революции. «Есть класс людей, говорит Штеккер, прямо спекулирующих на общественных бедствиях и на революции. Положение дел худо, говорят они, оно улучшится только благодаря великой социальной революции; она – та гроза, которая очистит воздух. Таких людей много, и я считаю их точку зрения самой опасной. Революция – совсем не гроза... Если бы было так, то во Франции был бы самый чистый воздух, однако, положение дела там с каждой новой революцией становится всё более и более угрожающим, это показала коммуна. Поэтому мы должны сделать всё, что находится в наших силах, чтобы предупредить ту великую опасность, которая заключается в социальном движении».

Станция Жлобин. Повсюду красные флаги. Огромный плакат рябит в глазах своею надписью: Долой самодержавие! Да здравствует Совет солдатских и рабочих депутатов! Станция, пути, перрон - все битком набито солдатами, грязными, оборванными и нахальными. Приходящие поезда штурмом берутся товарищами, которым каждая минута дорога... Звон и треск выбиваемых стекол, безконечная брань и разухабистые, похабные песни сплошным гулом стоят в весеннем воздухе.

Быт ссыльных описан довольно подробно. Спать приходилось на голой земле, в яме, которую сами и вырыли, работали на износ, несмотря на погоду и болезни. Стелле приходится переживать по-настоящему страшные испытания – конвоиры избивают её за грубые нарушения лагерных правил – сорванный за оградой цветок или попытки поговорить с местной собакой. Самое ужасное в том, что мама не может быть вместе с дочкой, пока та поправляется, приходит в себя от подобной воспитательной работы. Она оставляет полуживого ребёнка лежать в яме, накрытой чемоданом, чтобы солнце не било в глаза, и идёт работать. Но можно ли сказать, что мама бросает дочку в беде? Конечно, нет! Удивительно, но даже сюда, в лагерь, в голую степь, место, где нет ничего живого, человеческого, мама смогла принести отголоски прежней домашней жизни – стихи и песни, сказки и долгие разговоры с дочкой обо всём на свете. Именно в лагере у Стеллы с мамой происходит важный разговор о рабстве и свободе: – Нас продали в рабство, что ли? – спросила я. – Мы теперь рабы? – Ну что ты, моя хорошая. Рабство – это состояние души. Свободного человека сделать рабом нельзя.

Сильная, восставшая из праха национальная Россия, которая вновь стала бы играть положенную ей роль, которая по праву получила бы свою долю победительницы над Германией, была «союзникам» не нужна. Их вполне устраивал хаос, в котором русские убивали русских, а Россия, как самостоятельная единица, по существу не существовала вовсе. Так и дозировали помощь – не для того, чтобы победила Россия национальная, но для того, чтобы подольше продлилась усобица, казавшаяся такой выгодной еще отнюдь не напуганной призраком коммунизма Европе… Впрочем, даже порядком узнав, что такое коммунизм, получив на месте России серпасто-молоткастого монстра, жаждущего распространить свою экспансию на весь мир, Запад ни в коей мере не придет к мысли о поддержке национальных русских сил. Парадокс, но национальная Россия так и останется для «союзников» более пугающей, нежели Триэсерия… Оттого, может быть, что преступник всегда подсознательно больше боится собственной жертвы, нежели другого преступника, нежели подельника.

Многие русские ездили за границу, и почти на всех из них «заграница» влияла пагубно в национальном отношении. Более глупые, видя за границей культуру, роскошь и удобства, возвращались домой с презрением и омерзением ко всему русскому. Они приезжали домой только затем, чтобы собрать крохи деньжонок из тех же питекантропов и опять вернуться за границу. Другие понимали науку и просвещение Запада, ценили его, ставили его идеалом для Родины, – но к Родине и к родному относились или безразлично и безучастно, или с намерением искоренения всего русского и насаждения заграничных начал. Если те и другие люди поступали на службу, то есть помощниками и исполнителями велений инородных высших административных властей, то едва ли русский национализм мог найти в них своих верных слуг.

31 мая 2017 года в Музее истории ГУЛАГа прошла вторая лекция в рамках цикла «От революции к террору». Кандидат исторических наук, старший научный сотрудник Музея истории ГУЛАГа Татьяна Полянская рассказала о детях, пострадавших в годы репрессий.

Редкое соединение в одном авторе двух дополняющих друг друга качеств – ученого литератора и выдающегося Богослова, а также талантливого писателя-стилиста определили глубокий профессионализм и христианское мировоззрение книги и придали ей высокие эстетические качества. Читая эту книгу, русский человек проникается русским духом, утверждается в вере православной и как бы возвращается в свою историческую Родину и становится членом единой российской семьи, начинает понимать, насколько трагична история Российского государства и как велик национальный дух русского народа, выстоявшего все исторические ураганы и создавшего на основе своей Православной веры величайшую и гуманнейшую русскую культуру – литературу, иконопись, зодчество, живопись, музыку, фольклор. И все это сотворил благодаря своей простоте, христианскому смирению, доходящему до грани юродства. Всякий читающий эту книгу не только обогатит свои познания, но и укрепит свою веру в грядущее воскресение России.

Горе тому, кто довольствуется НЕТ и упорствует в нем. В лучшем случае он станет мастером разложения. Вечное НЕТ в мышлении создает завистливо-ненавидящего эгоиста, это — развал и смерть. НЕТ в желаниях создает неудержимого ниспровергателя, а это означает революцию, гражданскую войну и смерть. Родственные явления. Единая судьба. Симптомы одной и той же болезни. Но во всем — безбожие как образ жизни. Современный мир более НЕТ. Созидательное, верующее, святое ДА дается ему с трудом. Как можно исцелить его? Определенно ясно лишь одно: для победы решительного, святого ДА ему вновь придется бороться, а возможно, и страдать! Ибо, действительно, кто есть человек, который ничего не исповедует? Что наше сердце без живого, истинного вероисповедания? Чем было бы сегодняшнее человечество и его культура, если бы оно две тысячи лет тому назад не признало христианство?!..

Зелено, сочно, пестро и весело, как в мае. Буйные заросли перепутанных не кошенных трав, изумрудные атавы, гигантский татарник, лебеда и брица по червонным загонам хлеба, бирюзовые васильки. золотистый подсолнух и дойник... Простор безбрежный. Бездонная синева, и в ней белыми лебедями круглые серебристые облачка. Родная степь цветет, зреет, щеголяя роскошью, блеском, богатством сокровищ, скрытой мощи. Пестрым нарядом прикрыла обычную пустынность, наготу, свежие раны, язвы и струпья. Зеленая и золотая, кричит о воскресении, о близости жизни возрожденной, светлой, обильной, просторной и радостной. Но порой в окно вагона потянет тяжелым трупным запахом, и долго провожает он убегающий поезд. Трупы лошадей, трупы быков валяются у дорожной насыпи, вокруг змеистой линии окопов, свежих и поросших травой. И свежие холмики - с убогими деревянными крестиками и без крестов, - безыменные свидетели смертного боя братьев и единомышленников, связанных единой горестной судьбой, разделенных злым демоном вражды и фатального затмения...

Я думаю, что то, что пережили мы тогда, имеет прямое отношение и к сегодняшней жизни. Лагеря были одной из форм убиения грядущих поколений и их веры. Я люблю людей, люблю очень. Мне кажется, что мы, уцелевшие обязаны соединить времена. Я всегда помню тех, от кого не осталось даже крестов. У меня нет права забыть ни их муки, ни их страшную смерть. Творческое созидательное начало в человеке — бессмертно, душа — свободна. Молодежь должна осознать необходимость противостояния страшному призраку тоталитаризма, должна ориентироваться и на духовную сторону жизни.

Так сложилось, что если сейчас в России и вспоминают военных летчиков времен Первой мировой войны, чаще всего разговор ограничивается упоминанием имени Петра Николаевича Нестерова — автора «мертвой петли», первого пилота, ценой собственной жизни таранившего противника в воздухе. А ведь в течение 1914—1918 годов «войну над крышами» вели сотни мужественных офицеров и солдат, прославившихся блистательными подвигами. Наш рассказ пойдет о самом результативном русском летчике времен Первой мировой войны — первом летчике-истребителе в полном смысле этого слова…

Он родился в 1820 году в бедной семье в Твери. Окончив курс в Преображенском училище в Москве, не мог продолжать образования по недостатку средств. И в судьбоносном 1837 году поступил в Оружейную палату канцелярским служителем второго разряда. Забелин всего добился своим трудом. Будучи самоучкой, с пятью классами училища, стал знаменитым историком и археологом, одним из основателей Исторического музея, председателем Общества истории и древности, почетным членом Московского и Санкт-Петербургского университетов, Российской академии наук, автором 250 книг, многие из которых имели большой успех и сделали его человеком не бедным.

Это имя только в последнее десятилетие вырвалось, наконец, из небытия и, несмотря на продолжающиеся ещё со всех сторон злобу и недопонимание, уверенно шествует по Руси, обретая, наконец, надёжное пристанище в сердцах православных людей России и Зарубежья. "Яко исчезает дым от лица огня, тако да исчезнут" все несправедливые и злонамеренные наветы на прекрасного русского писателя, подвижника благочестия. Да и воспиталось уже поколение православных людей, которое не даст в обиду, не позволит затоптать это славное имя...

Среди светлых и радостных воспоминаний, которыми так богаты рождественские дни, сегодня Евангелие нам рассказало о печальнейшем событии – о том, как обезумевший от злобы и зависти, царь Ирод приказал лишить жизни 14.000 младенцев в Вифлееме. Благословенные Вифлеемские поля, над которыми недавно раздалось ангельское благовещение, огласились отчаянными воплями матерей, у которых воины безжалостно избивали младенцев детей.

Странен был вид обречённого города. Отчего-то никто не спешил встать на его защиту. Ломились от публики театры, переполнены стояли кафе. На всех углах гремела музыка. Мелькали лёгкого нрава девицы и сомнительной наружности типы – для них стояла золотая пора. А сколько шикарно одетых дам передвигалось по улицам Киева под руку с офицерами, совсем не спешившими на фронт! Последний, торопливый парад одуревших, обречённых на гибель людей. В последний раз – показать блеск нарядов. В последний раз – пройти под руку с прекрасной дамой. В последний раз – покутить в кабаке на последние же! В последний раз – ласкать женщину. Все, абсолютно все жили в сознании надвигающейся катастрофы (уж заполнившие город беженцы из Совдепии – никак не могли слепы быть, и пережившие прошлогоднюю бойню киевляне – тоже), но никто не шевельнул пальцем, чтобы её отвратить. Всем было «не больше всех надо». Жизнь свою хотя бы - кому больше надо было спасать?.. А жизнь была копейкой. Её прожигали – в последний раз. И вся Россия – так же в последний раз жила? Гибла так же напрасно и бессмысленно?..