Украинский фронт. Танков наступало четыре. Первые два подбили, третий стал отходить, но четвёртый прорывался к нашим окопам. Двадцать метров - и раздавит всех, немец идёт неуязвимый под русским огнём. Рядом с нашим обречённым стрелковым отделением залегла бригада чехов. И один из них видит, как из соседнего окопа выползает худенький лейтенантик и на животе быстро двигается в сторону «Тигра», бросает под него связку гранат - и вспыхивает вместе с танком. Наступление идёт вперёд. А позже выжившие собирают с поля раненых. И чех Петр Герц (так его звали) видит, как шевелится рядом с остовом «Тигра» засыпанный землёй лейтенант, подорвавший танк. У него оторвана одна рука, вторая болтается на сухожилии, лицо в крови, и оно - девичье.

...

Два мирянина православной Германской епархии непосредственно участвовали в антифашистском сопротивлении и были казнены Лиана Берковец принадлежала к берлинской группе Риттмейстера («Красная капелла»), а Александр Шморель – к мюнхенской «Белой розе». Среди мучеников Германской епархии РПЦЗ была и группа чешских православных священников и мирян. В крипте собора святых Кирилла и Мефодия в Праге с 30 мая по 17 июня 1942 г скрывались заброшенные из Англии чехословацкие парашютисты, которые 27 мая смертельно ранили одного из высших чиновников III Рейха Гейдриха. 18 июня к православному собору прибыли гестаповцы, около двух часов продолжался неравный бой, в котором парашютисты погибли Вскоре гестаповцы обрушили террор на Православную Церковь Священников, укрывавших парашютистов, и самого владыку Горазда арестовали и вскоре расстреляли Декретом от 26 сентября 1942 г часть церкви в протекторате, которую возглавлял епископ Горазд, была запрещена, ее имущество конфисковано, а священнослужители и многие рядовые верующие отправлены на принудительные работы. В 1962 г. владыка Горазд был причислен к лику святых в Сербской Церкви, а в 1987 г. – в Чехословацкой Православной Церкви.

Например, начальник Барнаульского оперсектора ОГПУ И.А. Жабрев сознательно вязал свой аппарат кровавой порукой, одновременно воспитывая у следователей чувство безнаказанности: сами арестовали сотни крестьян по поддельным справкам о кулацком происхождении, сами пытали, сами и расстреляли. Все концы в воду. Расстрел 327 осуждённых по заговору в «сельском хозяйстве» в ночь на 28 апреля 1933 г. был осуществлён 37 сотрудниками оперсектора под руководством помощника Жабрева П.Ф. Аксёнова. Массовые казни остальных жертв этого «заговора» были осуществлены в большинстве подразделений полпредства, причём только в Омском оперсекторе основная нагрузка выпала на долю комендантского состава; в остальных оперсекторах, городских и районных отделах ОГПУ расстреливали в основном оперативные работники – как руководящие (начальник Томского оперсектора М.М. Подольский), так и рядовые. Отметим, что участвовавший в расстреле 327 «заговорщиков» барнаульский чекист М.А. Клеймёнов несколько месяцев спустя в знак протеста против беззаконий дезертировал из ОГПУ и перешёл на нелегальное положение.

Возглашённая Горбачёвым Гласность открыла упоительную возможность говорить, однако та же возможность опасно открылась и для голосов, не принадлежащих к признанному культурному кругу. Но ко громкоговорению всегда (это – и не только в России) стремятся лишь малые социально активные группы либо профессиональные голоса и перья. И о степени нездоровья (или здоровья) общества можно судить по тому, в какой мере эта активная, узкая прослойка оторвана (или не оторвана) от забот, болей, настроений народного массива. Нечего и говорить, что больнее нашего нынешнего общества трудно вообразить.
 

От пребывания в Одессе у меня осталось впечатление, быть может, еще более тягостное, чем от пребывания на Украйне. И pycские способствовали этому не меньше, чем французы. Я чувствовал себя в атмосфере общественного разложения, в стране обреченной большевизму. Было очевидно, что торжество его задерживается только внешней силой, только страхом. Поэтому ухода французов в Одессе боялись совершенно так же, как незадолго перед тем – ухода немцев в Киеве. Всем нам было прекрасно известно, что город кишмя кишит большевиками, что в нем денно и нощно ведется большевицкая пропаганда как среди русского простонародья, так и среди французских солдат. Доходили сведения (потом по уходе французов подтвердившиеся), что весь город разделен большевиками на участки, что в каждом участке имеется заранее намеченный комиссар, что существует уже, хотя пока на нелегальном положении, совет рабочих депутатов, который только ждет благоприятной минуты, чтобы объявиться и организовать восстание. Обыватели об этом знали, полиция или не знала, или не хотела знать, или не умела выследить.

В целом приходится делать вывод о том, что взятая частью нашей Церкви линия на преобразование Её в некую вненациональную, только по происхождению связанную с русским народом и Россией церковную организацию, не соответствует канонической традиции Православной Церкви. А высказываемое порицание клирикам в связи с участием в русских организациях, сопротивляющихся врагам России и Православия, это порицание преследует цель - замаскировать личные предпочтения некоторых Её членов с высоким иерархическим положением.

Её звали Мария Лангталер. Она жила в центре Третьего Рейха. Четверо её сыновей один за другим ушли на войну, и Мария страшно боялась потерять их. Поэтому она поклялась каждый день ходить в церковь и молиться за возвращение своих детей. Но молиться можно не только словами. Однажды, на исходе зимы 1945-го, в её дом постучали. Истощённый до последней крайности человек на плохом немецком представился переводчиком и попросил поесть. В это время по всей округе шла страшная охота за тремя сотнями советских военнопленных, бежавших из лагеря Маутхаузен. Страшная, потому что все пойманные уничтожались, часто местными жителями – они получили на это разрешение. Жена одного фермера услышала вечером шорох в хлеву для коз. Она привела мужа, который вытащил пленного из укрытия и ударил ножом в шею. Когда из раны хлынула кровь, жена фермера прыгнула к умирающему и дала ему пощёчину. Она не могла упустить этого шанса – стать участницей безнаказанного убийства. В документах СС эта история получила название Muhlviertler Hasenjagd – «Мюльфиртельская охота на зайцев».

Годы летят, и нас, живых свидетелей борьбы за честь и бытие Великой России, становится все меньше. Вот почему, я считаю своим долгом, не ожидая юбилейных сроков, молодежи рассказать а старикам напомнить о совершенных российскими патриотами подвигах. Кто знает, чья очередь переступить за порог вечности? В будущем 1958 году исполнится 40 лет тяжелому, но малоизвестному походу — отступлению остатков Терского фронта на Кубань, на соединение с Добрармей.

В воскресенье, с самого утра, Аграфена почуяла тоску. Она была одна; все ушли, и ее мысли, бродя за плавными снежинками, летевшими с неба пеленой, погружались во мрак. Тогда ей пришло на ум, что она может пить. Первый раз в жизни в тот день она пила и узнала туманный хмель, сладкую призрачность, встающую из него - глубокую его рану. К вечеру хмель ушел. Но остался трепет и как бы буйность. В полусумерках вернулся братец, и, как ей показалось в передней, острая мужская дрожь пробежала по нем. С тайной сладостью стала она мечтать, сидя в своей комнате, вспоминала, как хмур и беспокоен он, как таит в себе вскипающее, и опять с болью плыли перед ней ноги, белые, белые, как у девушки. В поздний час, за полуночью, она, задыхаясь, кралась через черный дом, полный сна, к его комнатке. Как и тогда - отворила, замкнула и дрогнула: заскрипела пружина на постели.

Кто эти служители? Мы сейчас видели, что для изображения их приводится тип не только религиозный, но и прямо церковный; оно и понятно не с догматической только, но и с чисто психологической точки зрения: чтобы, живя среди юдоли греха и страдания, знать иную жизнь опытом собственного сердца, нужно знать ее не как только мистическое отвлечение, но как реально действующую и помимо меня существовавшую, а следовательно, непрерывно-историческую силу, то есть надо знать Церковь, которая научает верить в свою неодолимость адовыми вратами, надо жить в Церкви. Но что сказать о тех людях, которые причастны одному из этих свойств призванного проповедника, но не успели доразвиться до полного, гармонического развития остальных?

Событие, о котором пойдет речь, представляет собой типичнейший образчик поведения большевиков в годы Гражданской войны, не выделяясь особо ни по количеству жертв, ни по методу осуществления. Однако, в свое время оно получило громкий резонанс благодаря тому, что произошло при власти в Приморье «демократического», формально не большевистского, правительства. Впрочем, в дальнейшем эпизод этот оказался совершенно забыт, и в печати не освещался. В России он тем более не был известен.*

...

«Иисус, утрудившись от пути, сел у колодца. Было около шестого часа. Приходит женщина из Самарии почерпнуть воду. Иисус говорит ей: «Дай мне пить.» А у самарянки начинаются всякие недоумения и сомнения чисто земного порядка: как Он, Иудей, просит пить у нее, Самарянки? Ведь иудеи с самарянами не сообщаются. И еще Он говорит, что если бы она знала, кто Он,-то она сама попросила бы у Него пить, и Он дал бы ей воду Живую. Как Он может дать ей пить? Ведь у Него и почерпнуть нечем, а колодец глубокий. Ведь по-житейски это невозможно. Да и что это за «Живая вода»? Христос говорит о вещах небесных, духовных, а она все понимает по-земному, по-житейскому. И она говорит Христу: «Господин, Тебе и почерпнуть нечем, а колодец глубок, откуда же у Тебя вода живая»? Иисус сказал ей в ответ: «всякий пьющий воду сию, возжаждет опять, а кто будет пить воду, которую Я дам, тот не будет жаждать вовек, но вода, которую Я дам ему, сделается в нем источником воды, текущей в жизнь вечную.»

Но кто действительно возродился в какой-то мере при дряхлеющем брежневском режиме – это многонациональная российская интеллигенция, уже внутренне будто не советская и с богатой интеллектуальной жизнью, по невольности сосредоточенной лишь в частных устных беседах, самиздате да в публикациях за границей. Внимание этой кипучей среды коснулось многих современных вопросов, затем и исторического огляда – и в один из центров того внимания не мог не попасть русский национальный вопрос и получить свою новую трактовку.
 

Каждая серия 50-серийного документального цикла Виктора Правдюка рассказывает об одном из поэтов, посвятивших свое творчество Великой Отечественной войне.

Книга «Офицеры российской гвардии в Белой борьбе» представляет собой восьмой том серии, посвященной истории Белого движения а России по воспоминаниям его участников. За небольшим исключением, помещенные в томе материалы никогда не издавались, а опубликованные за рубежом представляют собой библиографическую редкость. Том снабжен предисловием и обширным комментарием, содержащим несколько сот неизвестных и публикуемых впервые биографических справок об авторах и героях очерков. Книга и вся серия входят в реализуемый издательством «Центрполиграф» издательский проект под общим названием «Россия забытая и неизвестная». Книги серии, как и всего проекта, рассчитаны на широкий круг читателей, интересующихся отечественной историей, а также на государственных и общественно-политических деятелей, ученых, причастных к формированию новых духовных ценностей возрождающейся России.

Выпал глубокий снег. Потом пошел дождь с ветром. Все деревья и кусты обледенели, стали стеклянными. Жители попрятались по домам, ждали, пока стихия успокоится, и поминали странствующих и путешествующих, застигнутых метелью и обледеневших в степной вьюге. Да разве мог быть кто-нибудь сейчас в степи? Но в степи люди были. Как привидения, двигалось шествие сомкнутых в строю и лежавших на подводах людей. Шел снег с дождем, и бесновался ледяной ветер. Люди шли, и обледеневшие шинели их звенели. Раненые лежали на подводах, как в ледяных гробах, и молились о смерти. Это шла Русская армия: тысяча пятьсот штыков и тысяча пятьсот раненых. Каждый из них нес в своем сердце пламя любви к России, как несут свечу в Великий четверг. Ни вьюга, ни метель, ни ледяной дождь не могли потушить этот огонь и вырвать трехцветный флаг из рук знаменосца Русской земли — генерала Корнилова.

Русская пехота в годы Первой мировой войны успешно практиковала ночные атаки. Но могла ли проводить ночные атаки кавалерия? О ночной атаке русских гусар – эта статья.
 

Как ни странно это может показаться сейчас, но многие ныне популярные детские парки, торговые центры и даже элитные жилые комплексы располагаются на местах, где некогда были обширные древние кладбища. Что же осталось от давно исчезнувших захоронений? Подробно про все кладбища рассказывать не имеет смысла, рассмотрим самые большие и самые известные – Дорогомиловское, Лазаревское, Семёновское.