Одной из важнейших сторон своего служения отец Георгий считал проповедничество. Когда он был еще семинаристом, будущее пастырское служение представлялось ему в таком виде: он — на высоком амвоне, около которого толпятся люди. У всех на лицах написано искание, бессилие, страдание, и все протягивают к нему руки: помоги! И он стоит, стоит дни и ночи, и кротко говорит бедным людям о счастье...

К роковым испытаниям начала ХХ века Русская Православная Церковь подошла ослабленной расколом XVII века, переворотом Петра I и секуляризацией последующих правлений. До Петра I духовенство и ученое монашество были носителями национального самосознания, с XVIII века духовенство становится униженным и обездоленным сословием, внутрицерковная жизнь коснеет в формах иосифлянского внешнего обрядового благочестия. Церковь переставала быть авторитетной в глазах власти, ослаблялось духоводительское влияние Церкви на народ и власть. В результате начиная с XIX века русское Православие не смогло противостоять нашествию богоборческих идеологий. Метапричиной российской катастрофы было ослабление духовной силы народа перед лицом смертельной опасности.

«Сей род изгоняется постом и молитвою.» Так, если вспомните, в прошлое Воскресенье четвертой недели Великого Поста Евангелие благовествовало нам: «Сей род изгоняется постом и молитвою.» Какой же это род? Если вспомните, братья и сестры, говорилось там о юноше, который был одержим, и который бросался то в огонь, то в воду, как говорил его отец, приведший этого юношу ко Христу. И Христос сказал : «Сей род изгоняется постом и молитвою.» Вот какой род. Род, который одержал этого юношу, который бросал его. Несчастный, не знал ни только покою, но даже жизни. И Христос говорит: «Изгоняется.» Значит, это отдельное что-то. Для нас это понятно или непонятно?

В монографии предпринято системное исследование образовательного потенциала Российской Империи и структурных особенностей дореволюционной научно-технической и образовательной политики. Предпринятый опыт междисциплинарного исследования включает изучение концепции образовательной политики, исследование истории российского образования и науки с теоретико-методологической, социологической, правовой и экономической точки зрения. Проведено структурное сопоставление системы образования Российской Империи и других ведущих стран мира. Особое внимание уделено развитию механизмов государственно-общественного управления образованием в царствование Николая II.

Мы, белогвардейцы, были последними представителями российской нации, взявшимися за винтовку ради чести и свободы России, молодым русским отбором, вышедшим из войны и революции. Русская романтика и вера, русское вдохновение были в Белой армии. Потому-то так много среди нашей молодежи, вчерашних студентов или армейских поручиков, было сильных, твердых и совершенно бесстрашных людей, удивительных смельчаков. В Белой армии были настоящие люди, настоящие души. Последней опорой России была ее героическая молодежь, с винтовками и в походных шинелях. У красных — Число там серое, валом валящее Всех Давишь, у нас — отдельные люди, отдельные смельчаки. Число никогда не было за нас. За нас всегда было качество, единицы, личности, отдельные герои. В этом была наша сила, но и наша слабость. Большевики как ползли тогда, так ползут и теперь — на черни, на бессмысленной громаде двуногих. А мы, белые, против человеческой икры, против ползучего безличного Числа всегда выставляли живую человеческую грудь, живое вдохновение, отдельные человеческие личности.

Братьев среди бела дня повели по берегу на расстрел. Вели по дамбе и все это видели. Они кричали для передачи маме, что они идут умирать за Веру и Святой крест. Есть множество свидетелей этого смертного пути. Братья, во всяком случае, думали, что именно так надо идти умирать. И я думаю, что именно так и никак иначе. Их расстреливали спешно. Борю добивали по голове. У Гриши было что-то страшное - его застрелили разрывной пулей в затылок и, разлохматили весь низ лица, челюсть, язык. Он лежал с толстой повязкой на лице. Говорят, что Сеня в последний миг испытал ужас смерти, ему за неделю до этого исполнилось всего семнадцать лет. Его тоже убили разрывной пулей. Лицо его было единственное из всех четверых цело и спокойно. Отец с закрытым воздухом лицом, так хоронят духовных. Есть фотография всех четверых на столе. Во время войны, когда боялись, что немцы ворвутся в Ленинград, одна скверная баба сказала, что маме нечего бояться, надо только показать немцам эту фотографию. Мы уже знали, что мальчики убиты, но никто не мог решиться рассказать маме. И в дверь из маленькой прихожей вышел дедушка Аркадий Иванович. Он держал перед собой руки с полу сжатыми кулаками. И мама закричала: «Убиты?» И дедушка сказал: «Да, Анюта, расстреляны!». Мама воскликнула: «Да будет воля Твоя!».

Я уже говорил, что окружные деревни были с нами одной вотчины и что в старину при первом после князя Репнина владельце-откупщике все мы гонялись на фабричную работу. По второму разделу двадцать три деревни с бумажною фабрикой, всего около тысячи шестисот ревизских душ, достались племяннику нашего барина, который в 1818 году продал все имение одному князю по фамилии *. Впоследствии времени, находясь даже в крепостном еще звании, крестьяне тамошние имели довольное благосостояние.

Курган лежал неподвижно, его поджарое, длинное тело как будто ещё удлинилось и выглядело неестественно вывернутым, смятым, точно бы тесто скалкой по доске раскатали… А лицо всё – в крови… Сдерживая рыдания и не обращая внимание на очередные залпы, Олег закрыл другу глаза. Возле головы убитого надрывно зазвенел мелодией «Бумера» мобильник. «Белка» - светилось на синеватом табло… Она звонила долго, но Олег так и не нашёл в себе силы ответить ей. Лишь когда звонки затихли, взял трубку, прочитал смс: «Стёпка – ты самый лучший! Я тебя люблю и жду! Твоя Рыжая Белка». Олег судорожно сглотнул и набил в ответ: «И я тебя люблю. У нас бой. До связи». Пусть хоть ещё недолго поживёт она без этой боли, пусть наберётся сил, прежде чем правда дойдёт до неё…

Нехристям и лжехристианам скучен… «простой и гордый»… язык поэта-воина. Их «тешат блестки и обманы» земли. И вот пишущие начинают менять власть огненного, вдохновенного слова на золото, то есть постепенно становятся продажными и пишут в угоду свету и суете. Такая псевдопоэзия достойно одного презрения, ведь из-за ее продажности и полной безполезности вводятся в заблуждение и погибель души, прекращается борьба против злобы. Слово – это мощнейшее оружие, сильнее танков и ракет. Одно злое слово – и война. Одно доброе слово – и мир! Итак, вырвем из порядка заржавевших ножен бездействия слово Правды-духовный кинжал и станем им отражать бешеные атаки злобы, чтобы наша жизнь и творчество не сделались безполезными и безсмысленными.

Лилин папа был офицер какого-то конного полка. В начале вой­ны 1914 года с полком ушел к границам Германии. Его семья - жена и три их дочери - приехали откуда-то и поселились у своей бабушки, где живут и сейчас. В 1916 году их папа был ранен, лежал где-то в госпитале. По­сле окончания лечения приехал на поправку в отпуск сюда. Мы не помним, сколько он был здесь, но не меньше трех недель или несколь­ко больше. За это время все к нему привязались и полюбили его, да и было за что. Его имя Георгий, отчества никто не знал, и все его звали просто дядя Жора, а мы, мальчишки, подчеркнуто, не зная, как угодить или оказать наше огромное уважение, величали "ваше благо­родие, господин поручик", а он нас в играх производил в ефрейторы, унтерофицеры и даже в подпрапорщики. Но чаще, забывая, все мы его звали тоже "дядя Жора".

Когда в конце 2013 года в центре украинской столицы начались массовые акции протеста, на них мало кто обратил серьезное внимание. «Буза» в Киеве в последние годы была столь частым явлением, что казалось, и в этот раз все будет также: пошумят, подерутся, пожалуй, внеочередные выборы проведут – тем все и кончится до другого раза. Даже люди вполне сознававшие, что разделенный на украинцев и «москалей» единый русский народ однажды неминуемо будет ввергнут в усобную войну, не ожидали, что катастрофа разразится уже сейчас, с такой жуткой скоростью. Многие ли, поднимая бокалы за наступающий 2014 год, могли представить, какой ад разверзнет он?.. Пожалуй, практически никто, включая тех, для кого год этот должен был стать последним. Последнее мирное Новогодье и Рождество… Еще живы запутанные активисты майдана, не ведающие, что уже записаны они невидимой рукой в «небесную сотню», живы одесские мученики, живы донбасские ополченцы и мирные жители – тысячи и тысячи людей… Их дома, их села и города еще не обращены в пугающие пепелища, в горькие погосты… Они еще не знают значения слова «прилет», не научились различать по звуку, какие смертоносные орудия работают по ним. Но 14-й год, вторично роковой для России уже начал свое грозное шествие, готовясь к большой и страшной жатве.

В детдоме Рыковского района умерли от истощения в апреле 46 детей, в мае — 14, в то же время продукты и деньги детдома расхищаются. Так, во второй квартал из 120 кг растительного масла взято 77 кг партактиву, 17 кг — политотделу, из 540 кг мяса большая часть раздана районным работникам. Из отпущенных 37000 рублей Рик выдал детдому только 7 тысяч, остальные истратил на другие нужды. Администрация издевалась над детьми, избивала и сажала в карцер. По этому делу привлечены к уголовной ответственности зав. РОНО, зав. Райснаб, зав. детдомом и другие. Остались безнаказанными ответственные работники Райкома и Рика, знавшие об этих преступлениях. Необходимо обеспечить быстрый разбор дела в суде, строжайше наказав всех виновных, в том числе районных руководителей. (Зачеркнуто: «Предлагается лично Вам ускорить следствие», «и принять меры по оздоровлению положения в детдомах всей области. Результаты доложите».)

Если в момент общенационального бедствия идеологические интернациональные силы сумели проявить качества спаянной банды и при мощной финансовой поддержке из-за рубежа насильственно захватили власть, – то это говорит не о неотвратимости, а о роковых случайностях. Конечно, случившееся во многом предопределено сложившейся в России ситуацией, но, тем не менее, могло случиться и иначе. Конечно же, марксизм-большевизм – наиболее утопическая идеология. К сожалению, вся история XX века доказывает, что утопии вполне осуществимы, что никак не прибавляет им реалистичности. Человек, скажем, собирался построить дом, изучил дело и приготовил материалы, но – роковая случайность либо нелепая закономерность – ему упал на голову кирпич. И теперь он в доме умалишенных строит карточные домики. Но значит ли это, что первоначальный его замысел был более утопичным, чем нынешнее занятие.

Самым высоким образом оценивая творчество Н.А. Бердяева, необходимо признать, что у него были и серьезные заблуждения, сыгравшие роковую роль не только в его жизни. Была одна тема, в разработке которой Бердяеву неизменно отказывала творческая интуиция – коммунизм и Россия. О России он писал много и, в большинстве случаев, проникновенно и глубоко. Но как только возникала проблема взаимоотношения марксистского коммунизма и русской истории и культуры, суждения Бердяева оказывались очень пристрастными и поверхностными. Будто в его творческом взоре было какое-то темное пятно, застилающее ему постижение именно этого предмета. Этому способствовало сочетание нескольких факторов: 1) особенности творческого метода; 2) экзистенциальное самооправдание; 3) дуалистическая онтология; 4) общеинтеллигентские предрассудки.

В заключение, помня оговорку "если" в пророчестве архиепископа Феофана, должен откровенно признаться, что не уверен в непременном восстановлении православной монархии в России. Главное условие для этого не выполняется: "Если наш народ покается в своих грехах, приведших к утрате православной России". Повторю: у Бога ничего невозможного нет, но все же не вопреки нашей способности монархию вместить.

Первое, что произвело на меня сильное впечатление в институте - это интеллигентность среды, в которую я попал. Я отвык видеть такое общество. Около 10 лет жизни сначала во время революции, потом при большевиках в России, потом среди солдат в Добровольческой армии, потом в самой гуще беженства, приучили меня видеть людей не в гостиной, а в убогой обстановке страданий, грубости, хамства и крайней нищеты. Я привык видеть вокруг себя людей опустившихся, плохо одетых, потерявших манеры и лоск воспитания. Вспоминая студенческую среду в Загребе, в грязных общежитиях, еще одетых во «френчи», в поношенные и заплатанные пиджаки, в фуражках с почерневшими кокардами, в смазных сапогах или в грубых и грязных солдатских ботинках «танки», я любовался хорошо одетыми детьми в институтской форме с белыми передниками.

Когда в станице Егорлыцкой было объявлено, что армия всё-таки держит курс на Кубань, Николай Вигель едва мог сдержать охватившее его волнение. Понятно, конечно, что такие судьбоносные решения принимаются исходя из объективных фактов, взвешивая все «за» и «против» и прислушиваясь к мнениям других начальников, а не из одного рождённого бессонницей разговора с каким-то офицером, но всё-таки Николай не мог не ощущать своей сопричастности к решению Верховного. Пусть на самую ничтожную каплю, но и его слово прибавило веса екатеринодарскому плану, и это ощущение своего участия в столь важном деле приятно щекотало нервы. Объявление о выступлении внесло заметное оживление в ряды Добровольцев. Близость «настоящего дела» бодрила, и не терпелось многим поквитаться с «товарищами».

В городе артдуэль с полдня примерно. Крестный ход и проповедь отца Макария у ОГА проходили под грохот всевозможных видов взлетающих и падающих снарядов. Кстати, шли по гололеду с иконами и пением молитв не только старушки-девушки и мужчины средних лет, но и около десятка ополченцев.

Еще раз напомню, что над главной площадью развивается стяг с изображением Иисуса Христа. Он же — над ОГА, над соседним зданием Беркута и на библиотеке Крупской. Где еще такой город встретите?

Говорил отец Макарий о необходимости изжить остатки коммунистического мышления, которые довольно сильны в Донецке, и о пророчествах старца кажется Илии Оптинского (уточнили — духовника Патриарха) о том, что пока мы не снесем с главной площади бога коммунистической религии Ленина — война будет продолжаться. Было очень холодно, не все слышно из-за громких взрывов и выстрелов. Одна женщина громко выразила недовольство и ушла…

Под председательством секретаря партячейки или присланных комиссаров в наших деревнях создавались комитеты бедноты. Раскулачивали подворно. Насильно отбирали нажитое: скот, землю, инвентарь, зерно. Забирали всё до последней рубашки. Высылали в необжитые места, разрешали брать только верхнюю одежду и провиант на одни-двое суток. Всё это складывали на подводу, которую выделяли на 10 семей. Лошадь была, как правило, самая старая кляча. Сведений о выселенных почти не поступало. Ходили только слухи о том, что их бросили на произвол судьбы. В деревне стоял стон. Это было сплошное горе! А что ещё такая власть могла выдумать?! Вот только зачем всё это надо было делать? Не пойму до сих пор. Ведь до коллективизации большинство деревень были крепкими. В них жили зажиточные хозяева, которые кормили и себя и горожан. Да и на голытьбу продуктов хватало. После коллективизации в деревне царила нужда, голод и смерть. Иначе и быть не могло! Ведь всё стало ничьим, то есть общим. Скот на коллективных подворьях подыхал. А ведь когда завлекали в ихний колхоз, обещали счастливую жизнь. Где она?

Действительно, страшно. Но страшно лишь тем, кто не поддался оголтелому украинскому беснованию и нравственно не оглох под прессом оболванивающей идеологической обработки, чей взгляд не замутнен лавиной лжи и фальсификаций, и в сгущающейся тьме еще в состоянии отличить белое от черного, подвиг от преступления, истинное Добро от рядящегося в его одежды Зла. Но много ли таких в нынешней Малороссии?.. 19 июля 2006 года на заседании украинского правительства был утвержден проект закона о предоставлении льгот участникам УПА. «Правительство на заседании единогласно приняло этот законопроект», - сообщил исполняющий обязанности вице-премьера Украины по гуманитарной политике (!) Вячеслав Кириленко.