У прокопченного, крашенного казенной охрой вокзального здания, за вылущенным заборчиком - сквозной березовый скверик. В нем прямо на утоптанных дорожках, на корнях, на уцелевшей пыльной травке валялись те, кого уже не считали людьми.
Правда, у каждого в недрах грязного, вшивого тряпья должен храниться - если не утерян - замусоленный документ, удостоверяющий, что предъявитель сего носит такую-то фамилию, имя, отчество, родился там-то, на основании такого-то решения сослан с лишением гражданских прав и конфискацией имущества. Но уже никого не заботило, что он, имярек, лишенец, адмовысланный, не доехал до места, никого не интересовало, что он, имярек, лишенец, нигде не живет, не работает, ничего не ест. Он выпал из числа людей.
Большей частью это раскулаченные мужики из-под Тулы, Воронежа, Курска, Орла, со всей Украины. Вместе с ними в наши северные места прибыло и южное словечко "куркуль".
Куркули даже внешне не походили на людей. Одни из них - скелеты, обтянутые темной, морщинистой, казалось, шуршащей кожей, скелеты с огромными, кротко горящими глазами.
Другие, наоборот, туго раздуты - вот-вот лопнет посиневшая от натяжения кожа, телеса колышутся, ноги похожи на подушки, пристроченные грязные пальцы прячутся за наплывами белой мякоти.
И вели они себя сейчас тоже не как люди. Кто-то задумчиво грыз кору на березовом стволе и взирал в пространство тлеющими, нечеловечьи широкими глазами.
Кто-то, лежа в пыли, источая от своего полуистлевшего тряпья кислый смрад, брезгливо вытирал пальцы с такой энергией и упрямством, что, казалось, готов был счистить с них и кожу.
Кто-то расплылся на земле студнем, не шевелился, а только клекотал и булькал нутром, словно кипящий титан.
А кто-то уныло запихивал в рот пристанционный мусорок с земли...
Больше всего походили на людей те, кто уже успел помереть. Эти покойно лежали - спали. 

В настоящее время мы, желающие быть верными Православию и сохранить свою историческую монархию, находимся как бы в крепости, в которой множество фортов и бастионов разрушено вдребезги, другие полуразрушены, и все наполовину, если не больше, захвачено коалиционными неприятельскими отрядами. Этот страшный штурм удался именно от того, что мы не знали собственной крепости, не понимали, что в ней сильно и слабо, что требовалось защищать, а что следовало даже самим поскорее разрушить. Но, во всяком случае, крепость эта не взята еще окончательно, – отчасти потому, что неприятельские отряды хотя вообще действуют умнее наших, но тоже далеко невысокого ума и соображения. И вот в этом положении окончательный исход штурма, полный успех неприятеля или его отбитие всецело зависит от нашей сознательности.
Прекращая аллегории, – все зависит от того, поймем ли мы лучше свои собственные принципы и начнем ли – не отрекаться от них, не говорить о риске от их исполнения, а, напротив, горячо, систематически исполнять их, с полной верой, что в этом не риск, не гибель, а спасение. Наше спасение зависит от того, перестанем ли мы полагаться на бумажные правила и каменные стены и потребуем ли от самих себя и от всех наших, чтобы наше дело всюду защищалось живым, сознательным и преданным ему человеком. Если этого у нас не явится, то неврастеническим выкрикиванием проклятий врагам мы не возвратим назад ни одного камня взятых у нас бастионов, а потеряем и все остальное, пока еще не отнятое.

Фильм Елены Семёновой
Текст читает Наталья Орехова

С начала событий в Новороссии прошло всего около двух лет, но уже сейчас более-менее реальная история этой войны оказалась погребена под бесчисленным количеством поверхностных интерпретаций, неприкрытой пропаганды, мифов, недопониманий, а то и откровенной лжи. Пожалуй, впервые историки в таком масштабе сталкиваются с проблемой не недостатка (как в прошлые эпохи), а чрезмерного обилия источников, и именно это парализует процесс изучения и понимания событий. Тому способствуют два взаимосвязанных обстоятельства: широкое распространение различных масс-медиа и то, что главная война в наше время есть война информационная. Интернет и, в частности, социальные сети до бесконечности множат сообщения, являющиеся фактами или выдаваемые за таковые, а вместе с тем – ошибки, неточности, частные мнения, необоснованные толкования и сомнительные трактовки (и всё это не считая сознательной и целенаправленной пропаганды, спланированного формирования общественного мнения и т.д.). 

20 июня 1774 года началось сражение у селения Козлуджа в Болгарии. Русская армия под командованием Суворова разгромила значительно превосходящую по численности османскую армию.

20 июня 1855 года на русских морских минах подорвались английские и французские корабли — первые жертвы этого оружия

19 июня 1828 года русские войска заняли мощную турецкую крепость Браилов на левом берегу Дуная и начали наступление вглубь Болгарии

19 июня в Приднестровской Молдавской Республике вспоминают Бендерскую трагедию – события 24-летней давности. Тогда, в июне 1992 года, развернулись кровопролитные бои между приднестровскими ополченцами и молдавскими вооруженными формированиями за контроль над городом Бендеры. В историю эти события вошли как Бендерская трагедия. Жертвами этих трагических событий стали сотни людей, еще сотни получили ранения различной степени тяжести, примерно 100 тысяч человек были вынуждены покинуть город, став беженцами. Повреждения получили тысячи жилых домов, десятки предприятий, образовательных и медицинских учреждений города Бендеры. 

1 июня в Севастополь прибыл Таврический гражданский губернатор и настойчиво советовал военному губернатору Н. А. Столыпину принять против бунтовщиков самые решительные меры, но Николай Алексеевич, боевой генерал, человек чести, колебался, не желая применять силу против гражданского населения, и, хотя, всё-таки, вечером 3 июня он усилил караулы на улицах и охрану губернаторского дома (его охраняли 52 солдата), ― нерешительность стоила ему жизни.

Караулы в городе вызвали негодование восставших, особенно жителей слободок. Женщины ударили на соборной колокольне в набат, толпа с криками "Ура!" двинулась к дому губернатора, уже приговорённого толпой к смерти. Они требовали отменить карантин и убрать ненавистных чиновников.

У дома губернатора толпу встретил и пытался остановить генерал Примо. Но его избили и сорвали эполеты. Мятежники ворвались в губернаторский дом… Николай Алексеевич САМ ВЫШЕЛ К РАЗЬЯРЕННОЙ ТОЛПЕ, но обезумевшие бунтовщики буквально растерзали боевого генерала и повергли его тело, по воспоминаниям протоиерея Софрония Гаврилова, «недалече от собора, на дороге»…

Божественный Жених избрал Себе Невесту, Церковь чистых душ, и Дух вечной радости должен был сойти, да обручит небо с землею и да облечет Невесту в одежду брачную.
Все свершилось так, как и было предречено. Дух Святый был обетован, и Дух Святый сошел. Кто мог обещать сошествие на землю Духа Всесильного, кроме Того, Кто знал, что Дух Сей послушает Его и сойдет? А по отношению к кому мог Дух Всесильный явить столь быстрое Свое послушание, если не по отношению к Тому, к Кому Он имеет совершенную любовь?
О, как совершенная любовь всегда готова к совершенному послушанию! Да ведь совершенная любовь не может быть совершенно выражена иначе, как в совершенном послушании. Любовь постоянно бдит в желании и готовности послушаться своего возлюбленного. А из совершенного послушания проистекает, словно поток меда и млека, совершенная радость, коя и составляет притягательную силу любви.

Во время большевицкого переворота Маннергейм находился в Одессе. Он сразу же собрал знакомых ему офицеров, дабы призвать их к вооруженной борьбе с большевиками. Но даже в офицерской среде царил страх и рассеянность: «Я сказал, что сопротивление необходимо и хорошо бы, если бы во главе движения стал кто-нибудь из великих князей. Лучше погибнуть с мечом в руке, чем получить пулю в спину. Мои соседи по столу придерживались другого мнения и считали борьбу против большевиков безнадежным делом». В декабре 1917 г. Маннергейм выехал в Финляндию. Пробыв неделю в Хельсинки, он вернулся в Петроград, ибо его «интересовало, что могли сделать те силы, которые должны были спасти Российское государство». Но он заметил, что «там не было и намека на сопротивление… советская власть все более укрепляется и становится угрозой для молодого финского государства». Маннергейм принял решение — не забывая о освобождении «большой родины» — России, сегодня чрезвычайно важно позаботиться о спасении от большевицкого ига своей «малой» родины — Финляндии.

5 (18) июня 1901 в Петергофе родилась четвёртая, младшая дочь императора Николая II и Александры Фёдоровны, по воли судьбы ставшая, самой известной для современного человека из царских дочерей. После её гибели около 30 женщин объявляли себя «чудом спасшейся великой княжной» и все же не смотря на все недоразумения, которые преподносит нам жизнь, её имя живо в сердцах, души наши не равнодушны и сегодня. В её честь в 1902 году было названо село Анастасиевка Черноморской губернии.

В марте 1999 года Председатель РОВСа поручик В.В. Гранитов назначил капитана В.Н. БУТКОВА своим Заместителем, а с 1 июня 1999 г. Капитан БУТКОВ официально возглавил РОВС. К сожалению, в последние годы Капитан БУТКОВ тяжело болел, но даже тяжкий недуг не мог сломить его и помешать ему продолжать активную работу. За короткий период времени, в который ВЛАДИМИР НИКОЛАЕВИЧ руководил Обще-Воинским Союзом, он проявил незаурядную энергию и большие организаторские способности.

Всё заровняла черная земля,
Над ними обелиски не поставят,
И только ветры, стебли ковыля
Осенними ночами шевеля,
Осанну им споют – и не слукавят.

С Анатолием Борисовичем мы познакомились в начале 1970-х. Я был мальчишкой, он старше меня на 20 лет, но дружбе нашей это помешать не могло. К тому же его сын, Кирилл, остался в Москве с его 1-й женой, Людмилой, и мне кажется, я ему его отчасти заменил.

Во всяком случае, лет 35 мы с ним общались очень часто, и, могу сказать, что общение с ним очень сильно меня сформировало. Надо сказать, что долгое время они с моим отцом очень дружили, благо отец одно время увлекался живописью, сам начал рисовать, но потом отношения дали трещину, причем серьезную, был период, когда они несколько лет друг с другом вообще не разговаривали. Не хочу, впрочем, вдаваться в детали всего этого раздрая, довольно обычного в отношениях между двумя яркими творческими личностями.

Так много фактов указывает в одном направлении, что вместе они приводят к единственно возможному выводу, который нам следует осознать. Мы переживаем критический момент истории: угасание западной цивилизации. Около половины тысячелетия она с невиданной продуктивностью и энергией навязывала свой дух все большему числу народов Земли. Как бы на нее ни смотреть, как на самое блестящее, реализовавшееся до сих пор раскрытие возможностей человека, или как на раковую опухоль человечества, а, может быть, угрожающую гибели всему живому — высказывались оба этих крайних взгляда — ясно одно, это бурное развитие стремительно тормозится на наших глазах, близко к тому, чтобы остановиться.
 
Пожалуй, наиболее близкая историческая параллель нашему времени — это закат античной, то есть греко-римской цивилизации. Оба процесса совпадают вплоть до мелких деталей. И оба их легче понять, если проследить основные черты сходства. Здесь я могу сослаться на парадоксальный факт. Лет восемь тому назад, потрясенный теми катастрофическими изменениями, которые происходили тогда в России, я написал статью, где сравнивал положение у нас и в Римской империи эпохи упадка. А теперь-то я вижу, что все те страшные признаки, которые я наблюдал в России, встречаются во всем западном мире. О причинах и следствиях подобного совпадения естественней поговорить позже.

Первое января 1941 года. День плебисцита. День выборов!
Я всегда считала, что плебисцит - свободное во­леизъявление народа. Выборы - это гражданский долг, обязующий каждого человека выбрать из не­скольких возможных лучшего, а если лучшего нет -воздержаться. И в том и в другом случае человек дол­жен быть спокоен и свободен. Ни принуждения, ни страха! О том, что должна соблюдаться тайна, и го­ворить не приходится.
Не плебисцит, а бутафория. Мне стыдно... Что по­разило меня прежде всего, - это атмосфера какого-то бутафорского счастья, парада. Очевидно, что это не исполнение гражданского долга, которое обязы­вает к сдержанности, даже суровости, а что-то вро­де карнавала: буфеты, в которых бесплатно раздают котлеты с черным хлебом (их никто не ел), гармош­ка, пляски... Даже как-то стыдно стало!
...
Мне дали несколько разноцветных бумажек, ка­жется три или четыре. Я зашла в кабину и стала там их просматривать. Кто, кого, что и где должен пред­ставлять, было мне абсолютно неясно. Поняла лишь, кто были депутаты.
Андрей Андреевич Андреев... Это имя мне так же мало о чем говорит, как любой Иван Иванович Ива­нов. Но само имя Андрей мне нравилось: в детстве у меня был товарищ Андрюша. Против этого Андрея Андреевича Андреева я ничего не имела. Второго теперь уже не вспомню: тоже что-то незнакомое. Но третья кандидатура... О, эту я знала! Верней, о ней знала.
Мария Яворская... Да это же Маруська Яворская! Профессиональная проститутка - одна из тех, кто по вторникам приходила к городскому врачу Елене Пет­ровне Бивол на медосмотр! Если во вторник утром мне случалось заходить к ветеринарному врачу Ва­силию Петровичу Бивол, мужу Елены Петровны, то я видела этих ночных фей: они сидели на перилах тер­расы и обращали на себя внимание бесстыдной не­принужденностью поз, накрашенными лицами, гром­ким смехом и бесцеремонными шутками, которыми они обменивались с солдатами-пограничниками из находившейся по соседству казармы.
И это мой депутат?!

Шамиль сумел объединить под своей властью горные народы Чечни и Дагестана, уничтожив непокорных беков. При крупных административных способностях Шамиль был выдающимся стратегом и организатором вооруженных сил. Ему удавалось выставлять против русских войск до 20 тысяч воинов. Это были массовые военные ополчения. Все мужское население от 16 до 50 лет обязано было нести военную службу.