Знать бы, откуда оно берется! Если бы можно было скорее прогнать его. Но оно как погода: никто не знает, откуда, когда, почему… В отличие от погоды, для нашего меняющегося настроения нет даже предсказателей. Нужно просто покориться. Нет, ни в коем случае! Не может быть и речи о покорности! Плохое настроение должно нас слушаться!

Список военных пастырей, убитых за веру, в 1917 году уже был открыт. В декабре 1917 года был расстрелян севастопольский протоиерей Михаил Чафранов, впоследствии включенный в список новомучеников, канонизированных Русской Православной Церковью за границей. Протоиерей Михаил был обвинен в том, что причащал матросов, приговоренных к смерти[18]. Интересна и трагична судьба главного священника Юго-западного фронта протоиерея Василия Грифцова. Ситуация, сложившаяся на фронте, побудила протоиерея оставить свое служение. «Что сталось с о[тцом] Грифцовым… не знаю, – писал протопресвитер Георгий Шавельский в конце 1940-х годов. – Последнее известие о нем: в 1918 году его видели пришедшим в Курск в рабочем костюме, с мешком и топором за плечами»[19]. Протопресвитер, по-видимому, до конца дней своих считал протоиерея Василия Грифцова пропавшим без вести. На самом деле к моменту написания мемуаров отца Василия Грифцова уже давно не было в живых: в 1918 году он был расстрелян красноармейцами.

Одели нашего сержанта-пулеметчика в итальянское обмундирование, предлагал деньги. Вчера с Барком приехал Гончаренко. Ночью в нашем районе опять летал дребезжащий красный авион и где-то вдали от деревни бросил несколько бомб. Арестованные красные петардисты были захвачены сержантом гверильщиков Сантияго, у которого красные убили 2-х братьев. Со своими гверильщиками он убил двух красных петардистов и захватил 12 человек и двух баб. За каждую взорванную петарду будут расстреливать двух красных петардистов. У одного из них нашли записку крестьянам ихней деревни Хуэрто-Фернандо: в случае обстрела деревни красной артиллерией, чтобы левые уходили в лес, который обстреливаться не будет. Пока что взрывы петард на шоссе прекратились... Красная артиллерия обстреляла деревню Хуэрто-Фернандо и три снаряда попали в самую деревню.

Мой любимый город в беде… Нас атакуют, мы не наступаем. Отступать нам некуда, невозможно — аэропорт это не пригород — это черта города. Как и другие поселки вокруг — они фактически являются частью города с единой  инфраструктурой, из поселков люди ездят на работу «в центр».

...

По одноименному роману И.С.Тургенева.

В свою родовую усадьбу из Италии возвращается Фёдор Иванович Лаврецкий, расставшись с неверной женой. Будучи в гостях у кузины, он влюбляется в её дочь - юную Елизавету Михайловну. Лаврецкий надеется на счастье с Лизой, но... внезапно объявляется его жена...

Лермонтов в полном соответствии с Церковью считает: «Лишь в человеке встретиться могло/Священное с порочным. Все его/Мученья происходят оттого». Ангел не может подвигнуться на зло, а падший ангел, ставший бесом, не желает и уже не может быть добрым, и только в человек вследствие грехопадения произошло смешение добра и зла и борьба между ними внутри человека. Что выберет человек: Бога или дьявола?

Первые месяцы после окончательного установления советской власти в Крыму в ноябре 1920 года ознаменовались массовым красным террором. Репрессии затронули широкие слои населения. Тысячи людей были расстреляны, отправлены в тюрьмы и лагеря за пределами полуострова. Одновременно Крым захлестнули всевозможные реквизиции, конфискации и принудительные мобилизации. Точная цифра погибших в конце 1920 – начале 1921 года до сих пор неизвестна. В то же время неоспоримо: своей жестокостью и размахом террор в Крыму в начале 1920-х годов оставил далеко позади репрессии прежних режимов, которые существовали на территории края в годы Гражданской войны. В том числе всплески насилия, которым сопровождались первые попытки установления советской власти: в 1917-1918 гг. и 1919 г. Вероятно, и сталин­ские репрессии 1930-х гг. в Крыму имели гораздо меньший размах.

Эти новые властители не терпят «иного, протчего люда». Когда по нашей коже стучала крупповская сталь и ходила тифозная вошь, они отсиживались в тёплом тылу или в удобной тюрьме. И этого они не могут забыть, не могут простить; они хотят теперь героев крови и долга заменить героями тюрьмы и доделать и стальное, и вшивое дела. Они чувствуют в нас своих органических врагов, наше существование – укор им. Наши чистые руки и мысли оттеняют их темноту и дела. Пока мы живы, они не могут жить своей полнокровной жизнью. Мы им мешаем и своим прошлым, и настоящим. В своих чувствах и делах они несвободны, чувствуется их неловкость. Поэтому: «Смерть золотопогонникам! На дыбу их, приспешников мирового капитализма!»

«Великая украинская революция», в которой нищие привели к власти олигархов, дабы те разорили их страну и их самих, начиналась плакатами с изображениями младенца-антихриста и иной сатанинской символики.

Рядом с этой символикой под заменившим икону портретом Тараса Шевченко братались в экуменическом экстазе представители разных религий, юрисдикций, сект. Таким образом, духовная суть данного действа для всякого зрячего не оставляла сомнений. И последующее всеукраинское бесиво уже не могло удивлять.

Сначала раскулачивали самых богатых людей села - кулаков. Оставляли им только чуть-чуть еды да кое-что из одежды. Сажали в вагоны и куда-то отвозили. Потом беда пришла и за середняками. Семья Ляшенко оказалась в их числе. Летом 1930 г. к нам во двор пришли какие-то военные во главе с председателем колхоза. Имущество описали до самого последнего гвоздя. Сказали, что нам предстоит дальняя дорога, и разрешили взять немного одежды и да хлеба. Мне тогда было 12 лет. А самой младшей из сестер, Верочке, - 2 года. Отца моего отправили в лагерь на Север. А нас с мамой куда-то долго везли в товарном вагоне. Это была страшная дорога. Нам практически не давали ни еды, ни воды. Маленькая Вера заболела дизентерией и умерла. Остальные доехали до маленького шахтерского поселка, который в 1936г. стал городом Киселевском. Сначала об отце мы долгое время ничего не слышали. Лишь в конце тридцатых годов он приехал к нам в Киселевск весь больной. К тому времени мама умерла, заболев скоротечной формой туберкулеза. Мы остались одни в чужом городе, без родни, без друзей. Старшие пошли работать, добывать младшим кусок хлеба.

Воюющие «демократические» страны приостановили полноценную парламентскую деятельность (функционировали только комиссии законодательных палат), а в монархической России с думских трибун во время кровопролитной войны впрямую призывали смести правительство: «Та катастрофа, которая совершается, может быть предотвращена только немедленной сменой исполнительной власти… Мы должны сказать тем, кто сейчас не по праву держит в своих руках флаг: Уйдите, вы губите страну! А мы хотим её спасти. Дайте нам управлять страной, иначе она погибнет!» (А.Ф. Керенский). (Известно, как вскоре распорядятся властью спасители страны.)

Коммунизм есть величайшее мировое зло, какое знает человеческая история. Он разрушает общество и вековую христианскую культуру и на месте их создает царство звериное всюду, где ему удается утвердить свое владычество. Это очевидно настолько же, насколько несомненно то, что природа его одна и та же всегда и везде: на какой бы почве не произрастали его семена: на русской, испанской, сербской, они везде производят одинаково ядовитые плоды, убивающие душу и тело отдельного человека и целого народа.
 

Наступал второй день похода, путь которого ещё не был избран, цель которого не была ясна. Второй день восхождения на Голгофу. Тысячи офицеров шли на неё во имя долга и чести, юнкера и кадеты – из высоких стремлений и романтизма. Милосердные сёстры – как жёны-мироносицы. Не ведая страха, не унывая духом. И в который раз земно кланялся Николай их кроткому, не выставляющему себя напоказ подвигу.

О ГУЛАГЕ - Главном управлении исправительно-трудовых лагерей ОГПУ-НКВД-МВД написано очень много - и правды и вымысла. Но мало что известно о тех, кто превращал советских людей в "лагерную пыль". Одним из главных строителей разветвленной системы исправительно-трудовых лагерей был Матвей Давыдович Берман. С середины 1930 года он являлся заместителем начальника, а с мая 1932-го - начальником ГУЛАГа ОГПУ-НКВД.

Статья посвящена новому методу измерения демографической безопасности России. Точность измерения соответствует статистической точности и ежегодным данным статистики. Ретроспективная оценка траектории измерителя ключевого параметра по таблицам переписей сделана до начала ХХ века. В статье приведены принципиально важные возможности нового метода измерения демографической безопасности. Сделано сравнение демографического потенциала до 2030-х годов Центральной России, Турции и Туркестана (прежнее название территории Средней Азии). Статья предназначена тем, кто работает на обеспечение национальной безопасности России и тем, кого интересует демографическое развитие стран и регионов.

Между тем, С.Бандера и сам сознавал, что позволил себе слишком много. И вояки из «Нахтигаля» во Львове перестарались. Уже в Кракове во время встречи с государственным секретарем Германии Кундтом (июль 1941) оуновский «вождь» уверял его в своей лояльности к Германии: «ОУН различными методами сотрудничала с руководящими немецкими инстанциями. Они (оуновцы) совместно с немцами боролись против Польши и тоже понесли потери, сотрудничая с Германией в той форме, в какой им было позволено. В эти последние два года нами велась также борьба против большевизма, конспиративно и лишь в той форме, что разрешалась немецкими инстанциями, с которыми велось сотрудничество, причем политическому статусу Германии это ничем не угрожало». Примечательно, что в этой же беседе по поводу провозглашения «Украинской державы» С.Бандера заявил: «Относительно происходившего во Львове я не информирован. На собрании УНК во Львове присутствовал Стецько»…

В безмолвной тишине, прерываемой вздохами, окончилось чтение грозного приказа...
На этот момент в первый раз в жизни почувствовал я прискорбность своего крепостного состояния! Тогда-то в неопытном моем понятии в первый раз представился ужасный вопрос: «Что же такое мы?!» Крепко рвалось мое сердце, понуждая меня высказаться, но, посмотрев вокруг на грустные лица и слыша один только робкий шепот, я успел удержать и затаить в себе свой порыв.

Однако странно: чем меньше мы нуждаемся в земледельческом сословии, чем равнодушнее правящая в стране олигархия и её общественно-газетные идеологи к судьбе деревни, к остаткам крестьянства и к самим урожаям, – тем настоятельней и даже до ярости требуют закона о свободной продаже земель! Загадка? Никакой. Вся столичная шумиха с неограниченной свободой продажи земли – совсем не имеет в виду сельскохозяйственное производство, но только удобнейший вклад в земельную собственность награбленных капиталов. Уже руки задрожали – захватывать латифундии.

Англиканские священники и епископы горды и богаты, живут в богатых приходах и жиреют в совершенном спокойствии совести. Они большие педанты, очень образованны и сами важно и серьезно верят в свое тупонравственное достоинство, в свое право читать спокойную и самоуверенную мораль, жиреть и жить тут для богатых. Это религия богатых и уж без маски. По крайней мере рационально и без обмана. У этих убежденных до отупения профессоров религии есть одна своего рода забава: это миссионерство. Исходят всю землю, зайдут в глубь Африки, чтоб обратить одного дикого, и забывают миллион диких в Лондоне за то, что у тех нечем платить им. Но богатые англичане и вообще все тамошние золотые тельцы чрезвычайно религиозны, мрачно, угрюмо и своеобразно. Английские поэты испокон веку любят воспевать красоту пасторских жилищ в провинции, осененных столетними дубами и вязами, их добродетельных жен и идеально прекрасных белокурых дочерей с голубыми глазами.