Web Analytics
С нами тот, кто сердцем Русский! И с нами будет победа!

Категории раздела

История [4728]
Русская Мысль [477]
Духовность и Культура [849]
Архив [1656]
Курсы военного самообразования [101]

Поиск

Введите свой е-мэйл и подпишитесь на наш сайт!

Delivered by FeedBurner

ГОЛОС ЭПОХИ. ПРИОБРЕСТИ НАШИ КНИГИ ПО ИЗДАТЕЛЬСКОЙ ЦЕНЕ

РУССКАЯ ИДЕЯ. ПРИОБРЕСТИ НАШИ КНИГИ ПО ИЗДАТЕЛЬСКОЙ ЦЕНЕ

Статистика


Онлайн всего: 22
Гостей: 22
Пользователей: 0

Информация провайдера

  • Официальный блог
  • Сообщество uCoz
  • FAQ по системе
  • Инструкции для uCoz
  • АРХИВ

    Главная » Статьи » Архив

    М. Драгомиров. Офицерское призвание требует развития всех чистейших ценностей души — без этого нет офицерства

    https://i2.wp.com/img.encyc.yandex.net/illustrations/ve/pictures/09/206-1.jpg
    М. Драгомиров. Офицерское призвание требует развития всех чистейших ценностей души — без этого нет офицерства

     

    Успех в военном деле зиждется на воле; ум подсказывает только лучший путь к успеху.

    Войска должно учить в мирное время только тому, что им придется делать в военное; всякое отступление от этой нормы вредно, потому что внушает и солдатам, и начальникам превратное понятие о том, что можно и чего нельзя требовать в бою от человека.

    Великий грех берут на свою душу те начальники, которые преследуют подчиненных самостоятельных, упорных, твердых, с сознанием личного, хотя бы даже и щепетильного достоинства.

    Нельзя воспитывать в армии людей, трусливо прячущихся за букву закона… Во всяком случае самая решимость принять на себя ответственность почетна для военнослужащего.

    ***

    И не только сам ты службу по чести и правде правил, но умел налаживать на оную и других; не одних солдат, а и гг. офицеров. Ты понимал, что они не только товарищи твои, но и подчиненные, и что воспитывать их в служебном долге много нужнее, нежели солдат… А там, где твоя воля была, не показному делу служил ты, а правдивому служебному и пользе солдатской. И не межеумок был ты, а человек и солдат прочный.

    ***

    Будем работать с проста и от сердца в мирное, драться от сердца в военное время и, с Божьей помощью, не хуже других покажемся на том страшном испытании, на котором быть не должно.

    ***

    Не думай, что сразу дается победа, враг бывает стоек, иногда не удается взять и с двух, и с трех раз: лезь в четвертый и дальше, пока не добьешься своего. В бою бьет, кто упорнее и смелее, а не кто сильнее; претерпевший до конца спасен будет. Никогда уныния, но всегда дерзость и упорство… Где отступлений нет, там и потерь нет, или же они находятся в полном несоответствии (по своему ничтожеству) с достигнутым результатом… Даже и обороняясь, никогда не думай о том, чтобы отбиться; но непременно о том, чтобы побить… Необходимо, чтобы эту истину носил в сердце своем не только офицер, но и каждый солдат.

    ***

    Только честный человек достоин быть солдатом… Что армия только и тогда может быть хороша, когда она народная, — это поняли и усвоили; что нужно взывать к возвышенным сторонам человеческой природы и не только не подавлять, а, напротив, укреплять их в солдате, — это поняли, но не усвоили. Из-за наполеоновских погромов заговорили о патриотизме, человеческом достоинстве солдата. Но как только с Наполеоном покончили, стали выбивать этот «скверный, вредный дух». Наполеон рядом роковых ударов показал, что дает дух; но Наполеон прошел — покончили и с духом.

    ***

    Верность долгу сохраняли и в вербованных армиях оригинальным путем: превращали солдата в автомат муштровкой, забивали его так, что он не смел рассуждать. Не все разбегались благодаря не палке, а «невзирая на палку», конечно, благодаря тому, что в них нельзя было уничтожить честных и возвышенных сторон души человеческой при самых усердных усилиях. Поборникам же системы казалось, что корень дезертирства заключается не в палке, а в недостаточном ее применении… Одним словом, дело «совести» считали делом «страха»: логическая фальшь, данная неверной точкой отправления. Дело в том, что идеальных мерзавцев на свете так же мало, как и людей идеально честных.

    ***

    Офицеры — ревнующие о службе люди. Основное свойство офицера — прямолинейность, прямота: «Убил? — Убил! Ушел из караула? — Ушел!»… Это неверность служебному долгу, но это честно и потому представляет облегчающее обстоятельство; но кавалер, который пробует спрятать свое лодырство за якобы желанием исполнить служебный долг, коего закон на него не возлагает, не заслуживает никакой пощады… Я вины не снимаю, а только говорю, что это честнее, чем пытаться прятать свою вину за устав. Лучше судить по человечеству, а не строить лицемерные идолы. Нужно смотреть правде в глаза и говорить, как бывает, а не как должно быть, да не всегда бывает.

    ***

    Великий грех берут на свою душу те начальники, которые преследуют подчиненных самостоятельных, упорных, твердых, с сознанием личного, хотя бы даже и щепетильного достоинства… Руководитель должен вооружиться терпением, самоотвержением и уважением к чужим мнениям, он должен радоваться малейшим проблескам оригинальной мысли, уметь поддерживать и развивать их. Без этих качеств он не годится в руководители.

    Должно вести занятия так, чтобы не подрывать в занимающихся веры в себя. Если этого нет, наилучший руководитель не только не поможет, но напортит: ум подготовит, а волю подорвет. Но у запуганного человека и ум, как бы он ни был развит, плохо действует. В нашем деле подобная наука хуже невежества: потому хуже, что успех в военном деле зиждется на воле; ум подсказывает только лучший путь к успеху…

    Кто приучен бояться своего, тот этим самым приучен бояться неприятеля, ибо свой заявляет требования под страхом наказания, а неприятель — под страхом смерти…

    ***

    В бою без самоотвержения обойтись немыслимо… Самоотвержение укрепляется в военном человеке преимущественно воспитанием; его ум в военном отношении развивается преимущественно образованием… Губить других в бою, не рискуя самому погибнуть, нельзя, как это не неприятно личному самосохранению. Это то же, что ловить птиц насыпанием соли на хвост… Начальники самых высоких степеней не должны щадить себя, если хотят того же от солдат… Приходит минута, когда другого выхода нет: или беззаветно жертвовать собою, или идти на позорные уступки. Опять же и то нужно помнить, что стреляют обе стороны, а не один неприятель; и стреляет лучше не тот, у кого оружие лучше, а тот, кто обучен лучше и за свою шкуру боится меньше.

    «Вперед, прямо перед собой!» — это суворовское положение было и останется незыблемо истинным до тех пор, пока люди будут воевать. Увертки же и софизмы за видимым стремлением искуснее достигнуть цели маскируют наивное вожделение: нельзя ли достигнуть ее по возможности менее подвергая опасности драгоценные дни свои; нет, нельзя! Никакое искусство не устраняет в последней инстанции необходимости и готовности жертвовать собою; только когда эта готовность есть — искусство значит, и очень много. Без нее же оно ничего не значит. Суворов был тем и велик, что эту последнюю инстанцию он даже и в мирное время держал как путеводный свет.

    ***

    Нельзя воспитывать в армии людей, трусливо прячущихся за букву закона… При надлежащем воспитании войск каждый солдат, кто бы он ни был — первейший генерал или последний рядовой — в минуты искуса не убоится за свою шкуру, а поступит, как подскажет ему совесть, чувство долга и разум. Не убоится он ответственности перед законом, как и возможности погибнуть.

    Герой всегда останется героем. Но бывают и глупые герои. Их порывы сдерживает закон: вышел из пределов своих полномочий и нарушил закон во вред делу — вздуют; дело увенчалось успехом, результат оправдал смелое решение — «победителя не судят». Так решила Великая Русская немецкого происхождения.

    Во всяком случае, самая решимость принять на себя ответственность почетна для военнослужащего… Тем наша служба и велика, и почтенна, что даже простого солдата ставит в необходимость разрешать такие жизненные противоречия, каких самый совершенный закон предусмотреть не может.

    ***

    Следует ли изменять устаревший текст присяги? Обращали ли вы внимание на то свойство человека, что уважение, а иногда и благоговение, внушают ему именно не новые, а старые учреждения? Ведь с точки зрения ума, что старо, то годится

    только на слом, с точки зрения сердца — совсем наоборот; чем оно старее, тем более заслуживает охраны, попечения и почтения. Что возбуждает в вас более благочестивое настроение: древняя ли церковь, иногда невзрачная, с потускневшим, закопченым, едва высказывающим лики иконостасом, или же новый, великолепной архитектуры, с ослепительным иконостасом собор? Спросите ваше сердце — оно вам ответит; и в этом ответе, я не сомневаюсь, каковы бы ни были ваши убеждения и исповедание…

    Обратимся к присяге. По умовой логике текст нашей присяги страшно отстал. По волевой (эмоциональной, сердечной) логике, чем дольше и незыблемее этот текст просуществует, чем архаичнее будет, тем лучше, ибо тем больше будет внушать к себе уважение. По умовой логике, чем язык присяги яснее, тем лучше; по волевой — не подобает молиться и присягать на том самом языке, на коем говорим пошлости, а иногда и сквернословим. Да и то, что слишком понятно, особенного внимания к себе не возбуждает. Понимание приходит потом, да и то не вполне и не для всех. Присягу нужно понимать сердцем, а не умом. Осененные этой присягой десятки миллионов русских людей в течение двухсот лет несли военное бремя; из них миллионы легли вдоль всей почти Европы и половины Азии, и легли не бесславно и не без пользы — значит она своей цели достигала и достигает недурно

    ***

    Доверие не только уменьшает число рук, нужных для дела, но оно дает нечто большее, именно: делает отношения нравственнее, чище, благожелательнее, что, по моему глубокому убеждению, необходимо во всякой деятельности, даже коммерческой.

    Система недоверия есть стремление к контролю, малоосмысленное, ибо несоображено со свойствами человека. Оно отправляется от той мысли, что честных людей нет и что поэтому всякого нужно контролировать не по исполнении какого-либо поручения, а шаг за шагом, во время самого исполнения. В первом случае всякий честный человек не только не может быть обижен контролем, но сам же его потребует, во втором же устанавливается безмолвное, но тем более вредное соотношение: «Если ты меня разумеешь мошенником, то я буду мошенником, посмотрим, кто кого перехитрит». Одним словом, система недоверия отправляется, попросту говоря, от презрения к достоинству человека, а система доверия, наоборот, — от уважения к нему.

    ***

    Искренне желаю, чтобы офицеры войск округа, держа себя с строгим достоинством, в то же время серьезно различали те прискорбные случаи, когда нарушение чести действительно требует крови, от пустячных столкновений, которые в порядочном обществе офицеров, где товарищество сильно, а старшие пользуются должным авторитетом, — всегда могут и должны кончаться миром…

    Полагаю также, что предоставление офицерскому суду права решать, должен ли я драться на дуэли или нет, есть отрицание именно той самой чести, о которой так хлопочут ведь честь-то во мне, а не вне меня; ведь она моя, а не кого-нибудь иного; и решать о том, поругана она или нет, могу только я, и никто другой — иначе она не моя. Узаконив дуэли, думали поднять уровень понятий о чести в офицерской среде, а в результате подняли только число убийств.

    Офицер, оскорбляющий других без повода и вызывающий их на ответное оскорбление, конечно, никакого снисхождения не заслуживает; но и офицер, допускающий оскорбить себя безнаказанно, не подав к тому никакого повода, не заслуживает ни сочувствия, ни тем более одобрения. Офицер должен быть смирен и безобиден, как овечка, но малейшее посягательство на оскорбление его действием должно вызывать с его стороны возмездие оружием мгновенно, рефлекторно .. Это апология не убийства и не самосуда, а право самозащиты.

    ***

    Человек, командующий массой себе подобных, поставлен в роковую необходимость примириться с безвременной гибелью некоторых из них; и благо ему, если, пройдя в этой роли недолгий путь, он может, положа руку на сердце, сказать: «На моей душе много существ, безвременно погибших, но с чистой совестью могу сказать, что я ни одним не пожертвовал во имя безделья и сделал все доступное слабому моему пониманию, дабы по возможности ограничить эту жертву».

    ***

    Считай ученье не с той минуты, когда сам выехал или вышел к части, а с той, когда солдат выходит из дому, не до той, когда сам уходишь домой, а до той, когда он домой приходит. Нет зловреднее того, когда выводят солдат на ученье задолго до назначенного часа. Требуйте от человека усилий, даже и тяжелых, но во имя дела. Но за пределами дела — сбережение самое педантичное: ни лишнего шага, ни лишней минуты ожидания.

    ***

    Сбережение людей — святейший долг каждого начальника; и в этом деле, после пищи и помещения, важнейшую роль играет соблюдение того условия, чтобы попусту не морить людей, т.е. чтобы время, назначаемое на работу, на нее действительно и уходило, а не на бесплодные ожидания или на равнение, двадцать раз возобновляемое. И в этом деле свойства массы берут свое: лишнее утомление то же, что и недостаток пищи; оно находит свои жертвы, для которых становится бременем, переходящим за пределы сопротивления. Бесплодное томление — лишний расход, недостаток пищи — слабый приход: свести концы с концами можно только в госпитале и на кладбище. Недаром де Брак говорил, что в зависимости от того, умеет или не умеет начальник дать своим людям и коням вовремя отдохнуть и поесть, часть или проходит благополучно сквозь все невзгоды кампании, или тает и исчезает, даже не побывав ни в одном деле.

    ***

    Попадешь в начальники — держи людей крепко в руках и приказывай толком, а не командуй дуром: «марш», «вперед». Сначала скажи, что сделать, чтобы всякий человек знал, куда и зачем идти, тогда и «марш», и «вперед» годится. Каждый воин должен понимать свой маневр.

    ***

    Большую половину боевых неудач должно отнести на счет недоразумений, порожденных несоответственно отданными приказаниями Отличительные черты хорошо отданного приказания следующие: 1) оно должно быть кратко, точно, указывать ясно цель, не вдаваясь в мелочи исполнения; 2) должно быть отдано внушительно и в порядке постепенности.

    ***

    Итак, господа, имейте прежде всего в виду здравый смысл; будьте внимательны к приметам, берегите и уважайте солдата, но не балуйте его и постоянно держите в руках: будьте внимательны к малейшим его потребностям, даже предрассудкам, но рукою закона карайте беспощадно за отступления от военных обязанностей; решайтесь быстро, без колебаний, действуйте так, чтобы для вас не было середины между гибелью и победой; не допускайте мысли о возможности поражения в самых отчаянных положениях — и смело можете быть уверены в том, что выйдете с честью из встречи с любой армией.

    Категория: Архив | Добавил: Elena17 (31.03.2016)
    Просмотров: 1775 | Теги: русская военная доктрина
    Всего комментариев: 0
    avatar

    Вход на сайт

    Главная | Мой профиль | Выход | RSS |
    Вы вошли как Гость | Группа "Гости"
    | Регистрация | Вход

    Подписаться на нашу группу ВК

    Помощь сайту

    Карта ВТБ: 4893 4704 9797 7733

    Карта СБЕРа: 4279 3806 5064 3689

    Яндекс-деньги: 41001639043436

    Наш опрос

    Оцените мой сайт
    Всего ответов: 2031

    БИБЛИОТЕКА

    СОВРЕМЕННИКИ

    ГАЛЕРЕЯ

    Rambler's Top100 Top.Mail.Ru