…Утро довольно морозное. Сбрасываю снег с машины, начинаю процесс ее «оживления». Сделать из нее конфетку так и не сумел. Иногда думаю, что она построена, как большой детский конструктор из серии «сделай сам». А может, просто автомеханик из меня хреновый.

 

В теплое время заводить ее еще ничего, но зимой… Вот теперь и разматываю провод удлинителя, до столба с розеткой. Хорошо, что отец, уезжая, оставил мне свой гараж и кучку разных железяк в придачу. Нет, он не был технарем, но любил покупать разные приспособы и инструменты – наверное, ему нравилось считать себя на все руки. Теперь все эти железки меня здорово выручают. Например, вот этот ящик под названием «стартерно-зарядное устройство». Не представляю, что бы я сейчас без него делал. Накинуть крокодилы на клеммы – пять секунд, затем самое веселое: минут двадцать кручения, подсосов, и после одного-двух чихов наконец-то завелась! Теперь вытянуть ручной газ и спокойно заниматься физзарядкой, очищая выезд для машины. Гараж, которым я теперь владею, находится в микрорайоне. Он солидный, капитальный, с подвалом из двух небольших комнат, но единственная беда – далеко. Трамваи-то ходят, но между консервным заводом и микрорайонами очень уж небезопасная зона. Лучше от греха подальше. Конечно, когда машину надо подремонтировать – а это случается гораздо чаще, чем хотелось бы, примерно каждый третий или четвертый день, – тогда приходится базироваться там. Но обычно я стараюсь сделать это за световой день и к вечеру отогнать машину на открытую стоянку возле «Красного молота». До этой стоянки от дома самое большее – 15 минут, а это уже важно. Меньше времени пешком – меньше риска. Да и охрана – ребята-чеченцы, а «ворон ворону…» и т. д.

 

 

 

 

 

 Теперь можно и выезжать. Для начала в молочный магазин, что на проспекте. Скоро привезут бочку. Часик ожидания – и вот она, долгожданная. В очереди уже человек 150–200, я недалеко от начала – преимущество ранней пташки. Купив молоко, надо отвезти его теще. Молоко привозят не каждый день, но спасибо, что вообще привозят. Хотя назвать это молоком можно с большой натяжкой. Если его вылить из банки, то мыть ее практически не надо, стекло светлое. Следующий рейс – отвезти жену в школу. Школа — моя родная, № 41, я в ней учился. Наш выпуск был первым выпуском этой школы. Теперь там работает моя жена. Можно доехать и на автобусе, но на машине все же и быстрее, и мне спокойнее. Ну, а после этого на основную работу – извоз! «Запор», конечно, не «жигуль», даже не «москвичок», но тем не менее тоже позволяет зарабатывать. Да и не каждый владелец «жигуля» или «москвича» захочет везти абы кого, эта поездка может последней оказаться, ведь сейчас оружия нет разве что только у русских, а вот на «запоре» я все же меньше рискую, хотя их тоже угоняют. А водители – кому как повезет. Конечно, опасно, а что делать? Зарплату не платят. Все деньги, что поступают в республику, идут прямым ходом к Дудаеву. Вот на зарплату для его гвардии деньги есть всегда. Ну, и на оружие тоже беспрепятственно, недаром оно продается не только на базаре, а уже прямо напротив банка. Ассортимент разнообразный, можно купить от ножа до миномета. Патроны, мины, гранаты в изобилии. Слюнки текут, но не по зубам. Это только чеченам доступно. Для нас же даже стоимость одного автоматного патрона – 60 руб. уже кусается. Да и не положено русским оружие иметь. Это привилегия только для своих. Мы же чужие, на нас объявлена охота – и в прямом, и в переносном смысле.

 

 

 

 После всенародного и «добровольного» волеизъявления, когда воцарился ставленник Кремля генерал Дудаев, чего, кстати, даже сами чечены не скрывали, после позорного вывода безоружной российской армии с собственной территории от нас все поспешили откреститься. Ельцин со свитой продал нас или подарил, как и российское оружие, своему протеже. В результате мы стали чужие всем. Чеченам – как «захватчики», или «оккупанты», которых они всегда мечтали «резить», Кремлю – как «подданные» другой территории. Правда, до сих пор так и неясно: в чем же мы так провинились?! Может, в том, что всю жизнь честно работали на страну под названием СССР? Или в том, что наши родители и предки обильно орошали эту землю своей кровью во всех войнах и своим потом, воздвигая заводы и города?

 

 Теперь уже наша кровь поливает эту же землю. Вечерами, когда мы съезжаемся с «работы» – а только этим теперь и можно хоть что-то заработать, – обмениваемся новостями и слухами. Несмотря на то, что в мирное время в городе было 470 тысяч населения, все равно каким-то боком мы все знакомы. Имеем общих знакомых, работали на тех или иных заводах, в учреждениях. Начинается, как всегда, невесело; впрочем, так же и заканчивается.

 

– Такого-то знаете? Там-то работал?

 

 – Да, знаем.

 

 – К нему ночью вломились… Его, жену, детей – всех под нож… А такого-то? Помните?

 

 – Его тоже… На днях…

 

 Когда просто убивали, это уже как-то не пугало, но часто резали на кусочки, насиловали маленьких детей и сбрасывали с балконов… Это было страшно. Кто-то отмахивался: «Да брехня все это, вы же лично не видели?!». Но со временем такие перевелись. Впрочем, и спрашивать, что нового, тоже перестали – и так все ясно. Да и привыкли. Смерть уже не казалась каким-то пугающим словом. Она просто была рядом с нами каждый день, каждую ночь, каждую секунду.

 

 Но жизнь шла, кушать хотелось каждый день, хотя это и вредная привычка. Каждый крутился, как мог. Некоторые шли в дудаевскую гвардию и гордо ходили, увешанные оружием, но к счастью, таких иуд было очень мало. Мне с моими ребятами, которые занимались установкой и ремонтом охранно-пожарной сигнализации, официально предложили восстановить порушенную сигнализацию в одном из захваченных военных городков. Оплату обещали из кассы гвардии по хорошим расценкам, до 50 тысяч в месяц. Должен сказать, что эти суммы для нас выглядели фантастически. Для себя я твердо решил, что никогда не буду работать на врага, но ребятам о предложении сообщил, ведь это их выбор. Они мне ответили очень «ласково», спасибо, морду не набили, но я был рад. Сребреники их не прельстили. В общем, работа закончилась. Наступило время выживания.

 

 

 

 Не могу сказать, что всегда везло, но иногда удавалось заработать на бензин, на 100 г колбасы и несколько яиц. Тогда у нас дома был праздник. Половину колбасы и все шкурки с нее честно получал Тедди, наш черный кот. В обычные же дни он ел только хлеб, иногда для вкуса слегка помазанный кабачковой икрой. Может, кто помнит такую, в пол-литровых банках, которую никто и никогда не покупал? Так это, оказывается, деликатес! Жаль, что в мирное время мы этого не понимали. Чаще всего мы ели просто картошку, которая, правда, тоже имела зубы. Бывали дни, когда мы варили в день по одной картофелине и аккуратно разрезали ее на 3 части: на завтрак, обед и ужин. Шкурка с нее, конечно, тоже для Тедди. Это его доля. Сильно выручал хлеб. Нет, это не те белые буханки, которые всегда лежали на прилавках. Это серо-землистые кирпичи, внутренность которых к вечеру превращалась в какую-то кислую, с противным запахом и вкусом, жижу. Но корочки с него есть еще можно было. Ну, а когда его только купишь, он еще весь съедобный. Вот это уже хорошо. Можно есть сколько хочешь. Правда, купить его было трудненько. Возле центральной булочной очередь собиралась задолго до привоза. Когда хлеб привозили, то в первую очередь отпускали чеченам, потом уже тем, кто посильнее и понаглее, а уж потом остальным, кому хватит. Не знаю, как штурмовали Зимний, но, наверное, не более яростно, чем нашу булочную. Конечно, не все так питались, нам просто не повезло. А вот соседи моей тещи и не заметили, что власть сменилась. Все так же набитый холодильник, сервелат, сало, икра. Надо было и мне искать тещу зав. ювелирным магазином. Но тогда, боюсь, не повезло бы с женой – ведь всех удовольствий сразу не получишь. Нет, уж лучше жену хорошую, а с ней и трудности не страшны, пробьемся!

 

 На бензин тоже не всегда удавалось заработать. Если даже и удавалось, то заправка была проблемой. Не на каждой заправке был бензин, а если и был, то очередь вытягивалась чуть ли не на километры. Конечно, и там «джигиты» норовили вперед проскочить, частенько и оружием размахивали, но все водители понимали: не заправишься – хана, завтра не сможешь выехать, нечего будет есть. Поэтому стояли непреклонно. Как-то раз один обозленный «джигит» отъехал на своем БМВ и, высунув в окошко автомат, дал очередь веером. Никого, к счастью, не зацепил и поспешил сбежать: понимал, что в очереди тоже не ангелы собрались. Я слышал, что часто такие инциденты кончались более трагично.

 

 

 

 После уроков, когда жена заканчивала работу, ехал за ней. Категорически запретил ей выходить из школы, приказал ждать меня, на сколько бы я не задержался. Уже неоднократно в машины запихивали русских девушек и женщин, и они бесследно пропадали. Кстати, один такой случай произошел на глазах жены с ее ученицей – спасибо, какой-то старик-чеченец вмешался и отстоял девочку. На другой день эта ученица в школу не пришла, и вскоре вместе с семьей уехала. Вообще количество учеников очень сильно поредело. Директор Гельман нанял двух боевиков для охраны школы, а заодно и своей машины, стоявшей возле школы. В основном остались чеченские дети, которых доставляли и забирали из школы на машинах. К концу уроков территория школы напоминала приличный автопарк, невзирая на бывшие клумбы и дорожки. Тут, кстати, проходимость моего «броневика» очень даже пригодилась. Я занимал самую лучшую позицию поближе к дверям. Владельцы «мерсов», «ауди» и «БМВ» даже не обижались такой наглости, они знали, что на этой машине приезжают за учительницей. Терпели.

 

 То, что моя жена была уникальным специалистом, преподавателем английского и пользовалась огромным авторитетом, нас очень выручало в это голодное время. Ведь дети чеченской и ингушской элиты намеревались учиться в вузах Англии. Многие из них собирались в Арабские Эмираты. Национальная интеллигенция уже предвидела возрождение дикости с приходом Дудаева и не собиралась возвращаться в темные ущелья, откуда вышли их предки. Многие готовились к отъезду. Поэтому частное преподавание время от времени давало нам заработок, хотя денег у людей было уже не густо. Открыли курсы для уезжающих за рубеж, тоже подспорье. Иногда хватало даже на мясо. Правда, довольно трудно назвать мясом некоторое количество костей с прожилками и корочкой непосредственно мяса, но это тоже неплохо. Мясо на рынке продавалось аналогично хлебу. А если покупатель чем-то не нравился продавцу, тот вообще ничего не давал. Выручали нутрии. Может, знаете такое животное из породы водяных крыс? Прекрасная штука, я вам доложу. И очень даже вкусная!

 

 

 

 В мае к нам пришло горе. Умер отец моей жены. В последнее время он был молчалив. Много переживал, но держался молодцом, настоящий казак. Переживать было из-за чего. Деньги, которые он всю жизнь собирал на обеспеченную старость, ухнули в одно мгновение, сберкассы не отдавали ни рубля. Серьезный и умный мужик, он прекрасно видел, что делается вокруг и что мы все время рискуем, оставшись из-за них, но уговорить свою жену на выезд было выше его сил. Ее эгоизм был беспределен. Не раз он говорил нам, чтобы мы бросали их и уезжали, но мы не могли этого сделать. Я бы мог, но моя жена была слишком хорошей дочерью. В конце марта пришло письмо от их сына-профессора. В нем он подробно нарисовал план своей квартиры, где какая мебель стоит, и объяснил, что не сможет никого принять, даже «если вас будут выгонять под автоматами». Несколько дней отец не произнес ни слова и… инсульт. Мы подняли на ноги всех знакомых медиков, кого только смогли. Правдами-неправдами удалось достать нужное лекарство. Жена делала ему внутривенные инъекции. Практически полностью парализованный, он все время показывал мне глазами на свою тумбочку с книгами. Мы с женой обыскали ее, показывали ему все содержимое, но он «говорил» нет, и опять указывал на тумбочку. Так и не смогли мы найти то, о чем он думал. Несмотря на все наши старания, через 9 дней его не стало. Наша знакомая, прекрасный, опытный врач, сказала, что шансов у него не было никаких, и все эти дни он тянул только благодаря нашей заботе.

 

 Похоронные хлопоты, наверное, самые тяжкие из всех, а тем более в такое трудное время. Благодаря машине я сумел сделать в одиночку все, чем в нормальное время занимаются двое-трое. Досок не было, материи тоже. С помощью магарычей удалось заинтересовать мужиков из похоронной конторы, и они нашли где-то сырую древесину. На материю пустили простыни. Могила, справки, не помню, что еще, но все удалось успеть. Похороны были немногочисленными, но все удалось обставить по-людски и отдать последний долг хорошему человеку.

 

 Нам пришлось переехать к теще, а свою однокомнатную квартиру продали маклеру за 40 тысяч вместе с мебелью. Это были настолько смешные деньги, что их с трудом хватило рассчитаться за похороны. Ведь, несмотря на проданные кольца, серьги, пришлось еще и занимать.

 

 

 

Жизнь, если это так можно назвать, шла своим чередом. Ложась спать, не были уверены, что проснемся завтра. На хорошие квартиры шла охота, ведь с гор спускались новые и новые «джигиты», и каждый хотел жить в большом городе и иметь квартиру. А квартира тещи была в доме старой постройки и считалась из хороших, да еще в самом центре, напротив Главпочты.

 

 Беспредел усиливался. Перед сном я проверял свой обрез, сделанный моим товарищем из двуствольной вертикалки 28-го калибра, клал его под руку. Если на улице было тихо, то заснуть не удавалось, тишина пугала. Когда то тут, то там поднималась стрельба, то уснуть можно было. Правда, еще некоторое время мы с женой спорили, из чего сейчас стреляли. Она настолько хорошо научилась отличать оружие по звуку, несмотря на его разнообразие, что частенько даже меня обставляла. Наверное, помогал фонетический слух. Поспорив, можно было засыпать, – конечно, прислушиваясь. Научились спать в пол-уха, стали ближе к природе, к нашим меньшим братьям.

 

 

 

 Как-то днем среди табличек разных учреждений на стенках возле подъездов в нашем большом, кольцевом дворе заметил «Республиканское казачье общество». Мне стало интересно. Дело в том, что я уже давно стал осознавать, что не хочу быть очередным бараном для заклания. Знал, что все мы под Богом ходим, но решил, если уж придется, отдать свою жизнь как можно дороже. Стал потихоньку вооружаться, в зависимости от возможностей. По крайней мере, нож и обрез в самодельной кобуре всегда носил под курткой. А два патрона в стволах – это два чечена: в одиночку уходить скучно, с компанией завсегда веселее. Да и знакомые чечены как-то больше зауважали. «Джигит» же по натуре молодец – против овец! Вот на безоружных, да с автоматом – он герой! А тут замечать начали, «мужчиной» называть стали. И что странно: я вообще никогда оружие не демонстрировал, глупо это и опасно; правда, ножны иногда из-под куртки высовывались, но, видимо, они нюхом чуют… Стал своих надежных товарищей прощупывать, хоть и мало их уже осталось. Вывод печальный. Разучились русские сражаться. Недаром нас советская власть долгие годы воспитывала. Один товарищ, тот, который мне с обрезом помог, тоже не промах оказался. Тоже был «всегда готов».

 

 

 

 В общем, вспомнил я, что от казаков происхожу, гордого и независимого народа, стыдно мне стало. Предки с голыми руками на штыки лезли, в окруженных казачьих селах никогда пленных не было, потому что сражались до последнего и старые и малые, а мы? Совсем обмельчали. Моя мать в 17 лет на фронт ушла, Грозный защищала, ранения имела, а я??? Враг по городу ходит, направо-налево людей режет, а мы все в цивилизованных играем. А может, это трусостью называется? Так, может, хоть казаки проснулись?..

 

 Поднялся я на какой-то этаж. Большое пустынное помещение типа зала, ряды стульев. В углу стол, за которым какой-то мужчина бумаги не спеша перебирает. Поздоровался я, представился. Мужчина обрадовался, руку мне пожал, спросил, чем помочь может. Решил я не тянуть кота за хвост, а спросил прямо, не пора ли братьям казакам за оружие браться, или ждать будем, пока уже некому станет? Поскучнел мужчина и начал мне, как ребенку, объяснять, что не наше это дело, что для этого государство есть. А сейчас, мол, самое главное – к выборам атамана готовиться, вот это насущное, сегодняшнего дня дело! Понял я – зря пришел. Не стал до конца дослушивать… Вышел на улицу, а там солнышко светит, погода – просто загляденье, живи да радуйся! Ну что ж, будем радоваться…

     

 

1993…

 

 

 

 Можно считать, устроился неплохо. Осенью прошлого года понял, что надо искать выход: оставаться в Грозном бессмысленно. Все равно убьют, рано или поздно. Подвернулся знакомый парень, порекомендовал попытаться устроиться на одну из баз отдыха под Загорском. Поехал на разведку, удалось. Директор понял свою выгоду и, несмотря на то, что я иногородний, взял электриком. Заодно, правда, еще и водителем, и кочегаром, сторожем, а позже еще энергетиком – и все за одну зарплату. Зато выхлопотал себе привилегию: каждый месяц после получки покупал билет туда и обратно, оставлял капельку на питание, а на всю оставшуюся сумму закупал продукты у нас же в столовой. Конечно, выходило не ахти как много, но сумку набивал – для моих это было огромное подспорье. Я же потом питался консервами – минтаем в томате и хлебом, иногда подкармливали в столовой, да и в гости часто приглашали. Практически неделю из месяца я отсутствовал, но директор закрывал на это глаза, он был тоже человек и понимал мою ситуацию.

 

 

 

 Мне страшно трудно было решиться уехать на заработки и бросить жену. Я долго не мог этого сделать, но другого выхода не было. Пришлось рисковать. Конечно, мой риск был минимальный, но знать, что ты в безопасности, а жена там… этого и врагу не пожелаешь. Перед тем как уехать я предпринял все, что можно было. Тщательно обучил жену пользоваться обрезом, заставил понять, что если кто-то пытается взломать дверь, надо стрелять не колеблясь. Когда я испытывал обрез на бой, пуля легко пробивала сороковку и наполовину заходила в следующую, заряд был усиленный. Поэтому я знал, что из квартиры можно легко пробить и дверь, и того, кто за нею. При этом учитывал и психологию «джигитов»: если из квартиры стреляют, то полезть они вряд ли решатся. Кроме этого обучил ее, как вести бой в квартире и куда встать в простенок, если в окно кинут гранату. Если все же в квартиру ворвутся, то как последний вариант – использовать свою гранату. По нашей просьбе один из наших знакомых чеченцев купил мне на базаре лимонку (Ф1), хотя отлично знал, для кого она предназначается. Я попросил купить именно такую гранату, так как прекрасно знал ее действие и собирался использовать ее только в последний момент, чтобы не попасть к ним живым и не уйти в одиночку. Смешно получается – всю жизнь дарил женщинам только цветы, а собственной жене пришлось дарить оружие и учить ее убивать врагов и себя…

 

 В общем, за то, что в квартире она будет защищена, я был почти спокоен, да и чечены-соседи тоже знали, что там может быть сюрприз, разве что какие-то залетные могли попробовать. Но основная опасность была на улице. Ведь жена продолжала ходить на работу, несмотря на мои запреты. Есть две профессии чокнутых, для которых служебный долг превыше здравого рассудка, – это врачи и учителя. Вот из-за этого я себе места не находил, все время был злым и стремился как можно скорее попасть домой. Конечно, поезда были уже не те, что в мирное время.

 

 

 

 Каждая поездка была рискованным предприятием. На участке от Москвы до Ростова все было более-менее спокойно, от Ростова же и далее начиналась неизвестность. Не редкостью были грабежи поездов и даже убийства, ведь вошедшие вооруженные молодчики особо не церемонились, по праву сильного. Защиты не было никакой, милицию ничего не интересовало. Проводники предпочитали забиваться в свои купе и оттуда не высовываться, кроме как открыть и закрыть вагон на станции. Часто в окна летели камни и пули, поэтому рекомендовалось с наступлением темноты окна зашторивать. В общем, приключений хватало, практически ни одна поездка без них не обходилась, но мне везло, даже стекло, рассыпавшееся на мелкие крошки от чьей-то пули, меня не сильно поцарапало.

 

 Приезжая домой, опять садился за баранку, чтобы еще как-то подработать. С каждым разом это становилось все опаснее. Все чаще убивали водителей и угоняли машины. Не обходило это стороной даже чеченцев, занимавшихся, как и мы с ребятами, извозом. Заглянул как-то на стоянке в окошко «жигуля» моего соседа – Мовлади, и не увидел у него на сиденье РГД-шки, которая всегда там валялась. Забеспокоился: вдруг куда-нибудь завалилась, сядет, не заметит, так может и взлететь нечаянно, а парень нормальный, честно на хлеб зарабатывает, не разбоем, как его собратья. Пришлось задержаться с выездом, дождаться его. Наконец нарисовался. Спросил, что случилось, и посоветовал поискать, куда она упала. Он рассмеялся, сказал, что обменял ее, и показывает мне «макарова». Я заинтересовался, как же это ему удалось, ведь граната стоит 5 тысяч, а «макаров» – 60. Рассказал он мне с юмором и очень красочно. Оказывается, он ее всегда в рейсе держал между ног – пассажирам не видно и всегда под рукой. Вечером остановили свои же сородичи – трое. Попросили отвезти к автовокзалу. Когда стали подъезжать, попросили свернуть в сторону, в тихую улочку, которая вела на кладбище. Ответил, что туда не поедет, он там ничего не забыл, а они, если им надо, могут туда пешком дойти. Один из пассажиров вынул пистолет, передернул затвор и направил на него. Они стали ржать, что сам чечен, а такой трусливый. Пришлось ему вытащить гранату и выдернуть чеку. Теперь, рассказывает, уже я стал смеяться, а у них лица явно погрустнели, ведь стоит только отпустить руку, и вряд ли кто успеет сбежать, уцелеть же в салоне невозможно. Ну, конечно, «земляки» сказали, что пошутили, сейчас заплатят и выйдут. Но он ответил, что теперь его очередь шутить, а выйдут они по очереди, и только после того, как он их обыщет... В итоге пистолет, два ножа и их бумажники остались на сиденье. Ножи и бумажники он вернул, правда, без денег и удостоверений, сказав, что в случае чего его родственники их отыщут, а вот пистолет реквизировал. Но, отъехав, не смог найти чеку и не знал, сумеет ли вставить ее обратно, свет-то в салоне тусклый. Решил не рисковать, увидел в стороне от дороги какой-то открытый люк и бросил гранату туда. Вот такой получился обмен. Я оценил такой способ самозащиты, он мне очень понравился, и впоследствии я постоянно им пользовался. К счастью, чеку выдергивать не пришлось. Но и совсем гладко тоже не проходило.

 

 

 

 Однажды ехал с товарищем к нему в микрорайон, и, высадив его, остановился ждать в отдалении возле базара, расположенного между микрорайонами. Заметил, что какой-то немолодой шакал в штатском нетвердой походкой направляется ко мне. Сразу понял: ничего хорошего ждать не приходится. Внимательно осмотрелся, вроде никто внимания на меня не обращает. Поставил обрез на взвод, положил между сиденьями и жду дальше. Подходит.

 

 – Эй, жид, отвези меня в шестой микрорайон.

 

 Начинаю беседу, как с психически больным, стараясь его не волновать.

 

 – Понимаешь, друг, у меня нет бензина, и ехать я могу только в гараж. Рад бы, но не могу. Кстати, я не жид, а казак, если уж тебе интересно.

 

 – Я тебе сказал, жид, что ты меня отвезешь, или я кину тебе за сиденье гранату – выскочить не успеешь.

 

 Присмотрелся повнимательнее: может, и не врет – один карман у него оттопыривается, уж не знаю, граната там или яблоко, но на пистолет не похоже. Выскочить быстро из «запора» и вправду трудновато. Еще раз быстро и незаметно осматриваюсь – никто на нас не смотрит. Ставлю обрез стволами на дверку и направляю ему в живот.

 

 – Ты вроде должен знать разницу между жидами и казаками. А теперь очень спокойно, медленно и молча ты отходишь от машины, лицом ко мне, и не пытаешься дернуться или заорать, стреляю я хорошо.

 

 Он сразу трезвеет и начинает бледнеть.

 

 – Да, ты не жид, но я тебя еще поймаю…

 

 Одной рукой завожу мотор, переключаю скорость и плавно трогаюсь. Еще метров двадцать-тридцать, высунув руку, держу его под дулом, одновременно переключаю скорости, хоть это очень неудобно, и начинаю отрываться. Смотрю в зеркала, он стоит неподвижно. Пронесло. В этот раз удачно.

 

 

 

 В марте поставил теще ультиматум: или мы продаем квартиру и уезжаем, или я силком увожу жену, а ты как хочешь, нравится подыхать – дело личное. Поняла, что уже не отступлюсь, несмотря на все ее нытье. О нытье предупредил ее особо, чтобы не пыталась действовать на нервы жене, та и так еле держится. Хватит ей рисковать: идешь по улице и не знаешь, где подстрелят или еще что. Трамваи ходят без стекол, местами прострелянные, общественный транспорт как таковой начинает умирать, да и кому охота башкой рисковать? Дойти или доехать до базара, единственного источника продовольствия, – целое приключение. Внешне все выглядит спокойно, но в любую секунду может начаться стрельба, благо на улицах вооруженных больше, чем безоружных, а так как многие из них – обкуренные наркотиками или пьяные, то хорошего мало. Позвонил на работу шефу, объяснил ситуацию, он дал «добро» на необходимую задержку.

 

 Покупателя искать трудно, все упирается в безопасность, но за месяц поисков нашли из числа полузнакомых. Постарался ему намекнуть, что не люблю сюрпризов и «всегда готов», вроде он понял. Договорились, что деньги отдаст в день нашего выезда в обмен на квартирные документы, так как квартиру мы уже приватизировали на жену и все бумаги приготовили. Взял у покупателя часть денег и начал готовиться. Основная трудность была с контейнером, это практически невозможно, а теща уперлась и без родных вещей уезжать не хотела. Используя все остатки знакомств и деньги, удалось раздобыть половинный, хотя он обошелся как золотой. Знакомых ребят уже почти не осталось, кое-как мобилизовал (естественно, за приличную сумму) ребят с нашего большого двора. Ну, и с билетами на поезд пришлось потрудиться изрядно. Утром в день отъезда пришел наш покупатель и принес деньги. С учетом того, что я у него уже взял, вся сумма составила только половину того, о чем договаривались. Он стал плакаться, что сейчас у него все в бизнесе и наличных больше и рубля нет. Я понимал, что на этом можно успокоиться и ставить крест, спасибо, хоть что-то получили. Так оно в итоге и вышло. Договорились, что отдадим документы в Москве, когда он вернет оставшуюся поло-вину.

 

 Еще одна проблема – наш кот Тэдди. Мы не смогли его вовремя кастрировать, хотя долго искали специалиста, и сейчас он начал устраивать нам «скандалы». У него наступил брачный период, и мы поняли, что не в состоянии везти и инвалида, и кота с проблемами. Одна наша знакомая, жившая в своем доме, согласилась его взять. Мы постоянно навещали его. Буквально через две недели он стал совсем другим, привык к вольной жизни и совершенно от нас отвык. Тэдди уже стал частью нашей жизни, но, как бы ни было больно, пришлось с ним расстаться, хотя мы знали, что оставляем его навсегда.

 

 Привезли контейнер, и моя бригада уже была готова приступить к погрузке, как вдруг теща устроила истерику: если не отдадут оставшиеся деньги, то она никуда не поедет. Я психанул, ведь тоже все время на взводе, с таким трудом все организовал, и в последнюю секунду, когда все и так висит на волоске, еще слушать вопли этой дуры и ее успокаивать! Мало того, что по ее милости несколько лет глупого риска, так еще и сейчас терпеть ее сцену? Выхватил наган и сказал, что всажу в нее весь барабан, если она не заткнется. Возможно, так и сделал бы, уже мало что соображал от ярости, если бы жена не повисла у меня на руке. Теща испуганно затихла и забилась в дальний угол. Дальше все пошло гладко. Весь хлам, который теща тащила с собой, в итоге все равно потом пришлось выкинуть, за малым исключением, но сейчас ребята старательно затрамбовали весь контейнер, и он отбыл на станцию. Далее оставалось только надеяться, что он дойдет благополучно, если вообще дойдет. На оставшуюся мебель и кучу разного барахла созвали знакомых, телефон еще работал. Теща тут же начала торговаться за каждый рубль, хотя, на мой взгляд, надо было просто отдать все, лишь бы взяли, да и откуда деньги у людей в такое время? Несмотря на мои протесты и вмешательства, ей все же удалось что-то наторговать, уж не знаю, сильно ли она разбогатела с этих грошей.

 

 К вечеру приехала машина, которую организовал наш покупатель, и мы отбыли на вокзал. Наше купе оказалось занято, и нам с покупателем пришлось изрядно посуетиться, улаживая вопрос. Спасибо, что он был сам заинтересован, чтобы мы уехали. В итоге погрузились в купе, затащили тещу, закрылись изнутри и отбыли. На этом наша грозненская жизнь благополучно закончилась. Мы знали, что навсегда оставляем эту землю, на которой прошла большая часть нашей жизни, в которой остались могилы наших родных и друзей.

 

 

 

 Когда приехали в Москву, на следующий день в новостях сообщили, что по Грозному пошли танки и несколько зданий было расстреляно. На привезенные деньги мы не смогли купить даже маленькой однокомнатной квартиры, спасибо, что к тому времени мне выделили служебную на территории нашей базы отдыха. И жизнь покатилась вперед.

 

     (Ноябрь 2000)