 В средствах информации господствует суровая дисциплина. Об этом свидетельствует то, как быстро единым фронтом меняется их позиция. Э.Эфрон приводит яркий факт. В период, предшествовавший речи Агню, когда атмосфера вокруг средств информации была менее напряженной, несколько обозревателей телевидения выступили в прессе с предупреждениями, отчасти напоминавшими тезисы Агню. Но всего несколько месяцев спустя, когда после его речи накал страстей поднялся, все они промолчали. "Они молчаливо согласились с официальными заявлениями, которые, как они прекрасно знали, были неправдой". Гершензон уверяет, что эта дисциплинированность быстро усваивается журналистами. "Молодой новичок в национальных органах информации быстро понимает, что допустимо, а что - нет... Что подымает его в глазах коллег и начальства, а что - понижает. Если его политические инстинкты были еще не абсолютными при поступлении, то, за небольшим числом исключений, они становятся абсолютными очень скоро". Эфрон пишет, что направление передач полностью определяется в редакциях.
Эту железную направленность западных журналистов я испытал сам и был ею поражен, когда общался с ними лет 15-20 тому назад. Они приезжали сюда точно зная все, что им надо написать, работа их состояла только в подборке примеров, иллюстрирующих заранее известную им концепцию. Обычный их вопрос был: " Поясните, пожалуйста, примерами, что современный Советский Союз сохранил основные черты дореволюционной России под другим обличьем". И какие бы я им аргументы ни приводил: сопоставление экономической или политической структуры, положение религии, отношение к идеологии или отдельные яркие примеры - ничто не производило ни малейшего впечатления. Они улыбались: "да, некоторые внешние различия есть, но в - глубине?" - и эта часть выпадала из напечатанного интервью.
Но с заговором всегда ассоциируется тайна, а средства информации работают открыто! Однако, это не совсем так. Они всячески стремятся затушевать свою роль создателей идеологии, направленность своей деятельности. Мощная дымовая завеса имеет целью скрыть эту сторону явления. Многократно повторяется, что средства информации лишь сообщают факты. "Мы репортеры и сообщаем (report) новости". Много таких высказываний собрано в книге Эфрон. Но она приводит высказывание одного теле-комментатора: "Из всех мифов журнализма, объективность - самый большой". Представители средств информации всячески сопротивляются попыткам выявить их политическую ориентацию. В той же книге приведено интервью, которое давал один из влиятельнейших обозревателей телевидения. На вопросы - либерал ли он, давался спектр уклончивых ответов: "Я не знаю, что это такое", "Вы слишком упрощаете". Также на вопрос о господстве либералов на телевидении: "А кто их считал?", "А кого считать либералом?" А три дня спустя в журнале "Ньюсуик" появились его резкие протесты против "травли либералов в средствах информации". Тут ему было ясно - что это такое.
Б.Гершензон пишет, что "анонимность" жизненно необходима для дела средств информации. Они должны прятаться за события, создавать впечатление, что являются лишь информаторами. "Их вечерний визит происходит под чужой маской, под маской нейтральности, беспристрастности, объективности". Когда по телевидению выступает президент, говорит он, мы видим его как президента, в кабинете Белого Дома, главу определенной партии, человека, отстаивающего свою, известную нам точку зрения. Но сразу за ним появляются его политические противники, не объявляющие нам своих принципов, маскирующие их под "объективную истину" или "силу фактов". Если только президент не придерживается их позиции, он всегда будет в проигрыше. "И мы оказываемся перед лицом силы, появляющейся ежедневно в самое выигрышное время и возвышающейся над любыми избранными нацией властями".
С другой стороны, никто никогда не слышал о каком-то центре, из которого управляются средства массовой информации США (или хотя бы их большая часть). Безусловно, там есть люди и группы более и менее влиятельные, но они резко не очерчены и состав их переменный. Именно такой безличный характер делает средства информации совершенно безответственными. Например, капитуляция США во вьетнамскую войну была в очень значительной степени обусловлена позицией средств информации. Несомненно, чисто материальных сил у США было достаточно, чтобы противостоять и партизанам Вьет-Конга и Северному Вьетнаму (даже учитывая всю помощь, оказывавшуюся ему СССР и Китаем). Тогда возобладало чувство, что война эта не стоит потерь, которые она приносит, да и вообще несправедлива. Теперь, кажется, общественное мнение США в этом вопросе резко изменилось. Для оценки обсуждаемого нами явления не существенно, на чьей стороне правда. Важно, однако, что ни о какой ответственности средств массовой информации речь не идет, да и идти не может. Роль каждого отдельного деятеля слишком незначительна, чтобы говорить об его ответственности, а руководящего центра (хоть в каком-то смысле) они не имеют. Так и получается, что если общество признает ошибочными меры, проведенные политическим деятелем, то страдает его карьера; если военоначальник проиграет сражение - страдает его слава; если ученый опубликует неверную работу - страдает его репутация; а если общество отрицательно оценивает какие-то действия средств массовой информации, то никто никак не страдает.
Если привлекать биологические аналогии, то средства массовой информации можно сравнить с кишечнополостными. например, с гидрой, которая осуществляет сложные действия: выбрасывает яд, парализующий жертву, захватывает ее щупальцами, проталкивает в рот, переваривает. Они имеют сеть нервных клеток, но не имеют никакого нервного центра типа головного или спинного мозга. Аналогичная форма организации групп людей и координации их действий часто встречаются в современном обществе и играет в нем очень большую роль. Ее можно было бы описать термином вроде "неформализованный союз".
Роль средств массовой информации на Западе можно лучше показать, если сопоставить их с близкой областью деятельности - рекламой. В обеих сферах применяются близкие приемы и в некоторых случаях они почти сливаются (средства информации - реклама идей). Реклама играет жизненно важную роль в экономике современного западного индустриального общества, которое может функционировать только непрерывно расширяясь. Если бы американцы сегодня ограничились приобретением того, что им необходимо для удовлетворения их потребностей (хотя бы очень широко понимаемых) - завтра вся страна была бы потрясена экономическим кризисом. Поэтому необходима реклама, стимулирующая американцев покупать новые дома, часто менять автомобили, покупать все новые приборы, компьютеры. В 1955 г. в рекламу было вложено 9 млрд. долларов, сейчас, я думаю - во много раз больше.
Техника (или бизнес) рекламы достигла принципиально нового уровня в 50-е годы, когда там стали систематически и все шире применяться исследования профессионалов-психологов. Этот поворот описан в книге В.Паккарда "Тайные увещеватели" [Vance Paccard "The Hidden Persuaders" London, 1957]. Слово "тайные" указывает на то, что исследования, определявшие развитие рекламы, были связаны с анализом подсознательных слоев человеческой психики. При помощи групповых бесед (по темам вначале и не связанным с объектами рекламы), анализа внезапных ассоциаций, применения гипноза, всевозможных тестов выяснялась подсознательная реакция возможного покупателя на предлагаемый товар. Были созданы научные институты, объединяющие социологов, психологов, психиаторов, обслуживающие бизнес. Возникла новая область и в нее были инвестированы многие миллионы долларов. Президент Американского Общества Рекламного дела назвал эту область "фабрикой мозгов". Проведенные исследования показали, что в товаре покупатель ищет некоторый "образ" - в большей степени, чем просто "потребительную стоимость". Например, автомобиль есть символ успеха, статуса, и его чисто технические качества отходят на второй план. "Машина говорит нам, кем мы являемся и кем хотим стать... Это транспортабельный символ нашей личности и положения". Вскрывая эти подсознательные мотивы, новые методы рекламы помогают найти более эффективные пути воздействия на психику покупателя. Например, 85% алкоголя потребляют 22% всех покупателей - сильно пьющие. Как удержать и расширить этот рынок? Раньше реклама делала упор на удовольствие, которое принесет "рюмочка". Ошибка! Как раз у алкоголиков такая мысль будит угрызения совести. Надо их подавить: рекламировать сурового, усталого мужчину, который имеет право на рюмку после трудного, успешного дня. Стиральную машину рекламировали, подчеркивая, что она освобождает женщине больше времени для отдыха и развлечений. Опять ошибка! Американская домашняя хозяйка хотела бы потрудиться и сэкономить для семьи. Именно этот импульс надо подавить, подчеркивая, что освободившееся время можно потратить, например, на воспитание детей. Аналогичными методами удается увеличить число пьющих женщин или парализовать у курильщиков опасения, вызванные предупреждениями врачей. Анализ поведения покупательниц в больших магазинах (использовано наблюдение скрытой камерой) показало, что они не возбуждаются, как можно было бы ожидать, но наоборот, впадают в такое же полусонное состояние как гипнотизируемые перед засыпанием. Значит, реклама, упаковка, должны гипнотизировать покупательниц - цветом, формой - как вспышка света перед глазами. Колоссальные возможности скрыты в использовании детей: в детские передачи как действующие лица вводятся рекламируемые игрушки или сладости, детям обещают подарки, если они приведут родителей в магазин. Множество таких приемов апробировано, принесло значительное увеличение выручки. Соответственно скачкообразно возросли вложения капитала в "рекламный бизнес".
В конце 50-х годов техника "психологической" рекламы стала систематически применяться в политической борьбе. Ведь собственно предвыборная кампания - это "продажа" сенатора или президента. В книге Паккарда приводится пример агенства в Калифорнии, которое провело 75 избирательных кампаний и выиграло из них 70. На вопрос журналиста, были бы они так же успешны, поддерживая противную сторону, представитель агенства ответил: "Думаю, что мы все равно выиграли бы почти все". Успех все меньше зависит от программы кандидата, а все больше от его "образа". Методы, разработанные в рекламе, прекрасно подходят для того, чтобы гипнотизировать избирателя, как раньше - покупателя. Фирма, руководившая одним собранием в предвыборной кампании Эйзенхауэра, разработала, например, сценарий на 32 стр. Были даже предусмотрены "шумы в зале". Выступления кандидата занимали меньшую часть времени. Но, например, в телепередаче была разыграна сцена, когда таксист гуляет после работы вечером со своей собакой, смотрит на светящееся окно Белого Дома и говорит с почтением: "Ты нужен нам!". Высказывалось мнение, что Эйзенхауер лучше вписывался в режиссуру и этим был обязан победе. Его противник - Стивенсон - сказал: "Сама идея, что можно продавать кандидатов на высший пост как кукурузные хлопья, является оскорблением демократического процесса".
Та же психологическая техника все шире применяется фирмами для решения их кадровых вопросов. Паккард пишет: "Значительное и все растущее количество наших индустриальных концернов (включая крупнейшие) стремятся просеивать и формировать по шаблону свой персонал, используя психиатрическую и психологическую технику". Сотрудники проходят проверку тестами, групповыми дискуссиями, их просят разыграть определенную роль. На вечере, устроенном фирмой, милый собеседник за коктейлем может оказаться специально приглашенным психологом (а не идти на вечер - "не социабельно"). Внимание обращают и на жен , семью. Цель - выяснить способность "сотрудничать в группе", признание авторитета вышестоящих. "Ответственный сотрудник должен быть полностью сосредоточен на своем деле, даже его сексуальная активность должна отойти на второе место". Полученные данные определяют продвижение по работе: человек может и не подозревать, а в его досье уже лежит заключение "никакое повышение невозможно".
Вся подобная деятельность называется "социальной инженерией". Один эксперт определил ее цель как "постепенную перестройку человеческого сознания, одной части за другой, одной его структуры за другой". "Речь идет об изменении поведения людей не путем рациональных рассуждений и не через законы, но путем манипулирования их сознанием" - пишет другой специалист. Эти принципы имеют далеко идущие последствия. На Конференции по Электронике в Чикаго в 1956г. один докладчик сказал: "Самолетами, ракетами и механизмами мы уже умеем управлять при помощи электронных приборов. Это возможно и по отношению к человеческому мозгу... Через несколько месяцев после рождения хирург может вложить в череп каждого ребенка электроды... Восприятия и мускульная активность ребенка могут быть видоизменены или полностью контролируемы биоэлектрическими сигналами".
Эти примеры показывают, что средства массовой информации современного общества являются частью гораздо большей сферы жизни, включающей также рекламу, политическую жизнь, психологический контроль. Это - манипулирование сознанием в самом широком смысле. Иногда высказывается, а чаще невысказано принимается следующая концепция. Образ жизни современного западного общества является тем естественным состоянием, при котором желания и жизненные цели различных людей приходят в равновесие, если только их не подвергать внешнему давлению - подобно тому, как горошины, насыпанные в банку, сами примут наиболее экономное расположение, если банку потрясти. По-видимому, это совершенно неверно. Для функционирования современного индустриального общества его граждане необходимо должны все время находиться под действием ряда мощных сил, поддерживающих структуры этого общества: экономических, психологических, социальных. Одной из таких сил являются и средства массовой информации.
Модель вторая: западное вещание на СССР ("Голоса").
Выше говорилось о поразительном явлении: необыкновенно единообразной ориентации наших средств массовой информации, в этом отношении уже вполне освоивших западные образцы.
И тем не менее, не все наши средства информации вполне единомысленны. Хотя и ничтожно меньшая их часть, но все же высказывает иную систему взглядов, - правда, также весьма единообразную. Такая поляризация - несчастье наших средств информации: взгляды обеих групп огрубляются, они ввязываются в полемику, которая под конец ничего не проясняет, становится самоцелью. Но все-таки этот болезненный "плюрализм", отражает, хоть и искаженно, принципиальные различия взглядов. "Противники" не могут совсем игнорировать того, что находятся в одной сильно расшатанной лодке, из которой бежать некуда (по крайней мере большинству). Как ни отталкивают от себя в полемике аргументы оппонента, какая-то часть их все же воспринимается и корректирует собственные взгляды. Все же это лучше полного единогласия. Однако в средствах массовой информации, влияющих на нашу жизнь, есть одна мощная группа, полностью исключенная даже из этого "плюрализма", необсуждаемая и некритикуемая. О ней и будет дальше речь.
Я имею в виду иностранные радиостанции, вещающие на СССР. Теперь, после отмены глушения, они проникают в самые далекие медвежьи углы и стали одним из наиболее влиятельных "средств" среди всех средств массовой информации. В период глушения в нашей прессе иногда появлялось какое-то нечленораздельное и никого не убеждавшее бормотание об "идеологической диверсии". Теперь же вообще настало гробовое молчание. Почему сейчас так пассивны в этом вопросе наши средства информации, обычно столь склонные к полемике? Одна из причин несомненно в том, что основные точки зрения русскоязычных западных передач и подавляющей части советских средств массовой информации совпадают - почвы для полемики нет.
Еще лет 10 назад, прорываясь сквозь глушение, русские передачи западного радио приносили несомненную большую пользу. Они несли другие точки зрения, факты, другую пропаганду. Например, только из них многие могли узнать о произведениях А.Солженицына. Да и просто наличие другой позиции уже давало пищу мысли. И сейчас ценны их религиозные передачи, особенно для областей, где очень мало (или совсем нет) храмов. Я сам видел на Карпатах, как крестьяне-униаты включали приемник и отстаивали на коленях службу, передаваемую из Ватикана. Раньше полезны были передачи о нашей послереволюционной истории, хотя они были всегда очень осторожны, оставляя в тени более острые события - вроде расстрелов в Новочеркасске. Теперь же они и по полноте и по яркости далеко отстают от нашей прессы.
Штампы, свойственные западным средствам информации (такие как "СССР - старая Россия в новом обличье"), проявляются здесь во всей широте. Самые примитивные лозунги внедряются гипнотически - путем повторения, без аргументов. Например, "СССР - последняя колониальная империя" (и конечно, с торжеством: "распад", "дезинтеграция", "конец" империи). И при всем прокламируемом плюрализме ни разу не слышал, чтобы кто-то - не оспорил - а хоть попросил объяснить: а) почему колониальная? б) почему последняя? Поскольку "империя" многократно, постоянно соединяется с "русификацией", "русским великодержавным шовинизмом", то ясно, что "колониальная империя" - русская. Но что за странная империя, где ежегодно из "метрополии" в "колонии" перекачиваются десятки миллиардов рублей и "метрополия" обескровлена до обнищания! Где, при поступлении на работу, русский не имеет никаких преимуществ перед грузином, армянином или таджиком, где смешанные браки никем не осуждаются! И, наконец, "империя", создававшаяся под непрерывные окрики по адресу "великодержавного русского шовинизма". Ну хорошо, пусть "империя" - но почему последняя? Почему не является тогда "колониальной империей" - Китай или Индия (где, например, представители бунтующего нацменьшинства недавно убили премьера), наконец, даже - Грузия? И такими, не выдерживающими элементарного логического анализа штампами перегружены передачи западных радиостанций.
Конечно, интересны и передачи в самом стандартном, не политизированном стиле о жизни, культуре других стран, тем более, что сведения о них были (да и остаются) не полными и односторонними. Но вот здесь положение несколько странное. Каждый был бы рад узнать о новых произведениях западных писателей, композиторов - да и о классиках - побольше! И, например, "Голос Америки" не сомневается в нашем интересе к западной культуре - только эту культуру он понимает как-то неожиданно и специфически. Например: "Советская молодежь стастно стремится к западной культуре, во всем диапазоне - от поп-музыки до джинсов". Я уверен, что это всего лишь диапазон культуры редакции радиостанции, а не всего Запада - и тем более не интересов нашей молодежи. Но мы слышим, например, о пьесе, имеющей колоссальный успех на Бродвее, "где удалось соединить легенду о докторе Фаусте с любимой американской игрой бейсбол" или о балете в воде "XX век", где каждое десятилетие представлено модными тогда танцами и костюмами, причем особенной удачей оказались 20-е годы с "чарльстоном в воде". Подобная дремучая дикость идет под названием "Культурная (!) жизнь Нью Йорка" и передается в тоне нескрываемого превосходства "сверху - вниз" - для России!
Передачи о западной культуре, которые должны бы стать самыми ценными - за редкими исключениями вызывают тоскливое недоумение. Как и вообще в западных средствах информации, никакое течение не подвергается полному запрету, но плюрализм соблюдается по известному рецепту паштета из рябчиков с добавлением конины: "одна лошадь - один рябчик". И лучшие, тогда неизвестные у нас, произведения советских или эмигрировавших авторов тонули в массе серой, но принадлежащей "своему" направлению эмигрантской продукции.
В чем же дело? Ведь в США, Англии, ФРГ несомненно есть множество квалифицированных журналистов, славистов, советологов, они могли бы работать на совсем другом уровне! Одну из причин можно видеть в том, что русские редакции западного радио пополняются в значительной степени не коренными жителями западных стран, а эмигрантами из СССР. Например, фамилии многих деятелей русской редакции Би Би Си лет 20 назад я слышал здесь, как жителей СССР - причем речь идет не о дикторах, а о тех, о ком говорят: "передачу подготовил" (или "подготовила"). С этим, вероятно, связано и то, что западное вещание, охотно (и часто справедливо) обвиняющее наши средства информации в обезличенности, казенности, не стремится внести личного, человеческого элемента в свои передачи: было бы так естественно рассказать, из кого состоит редакция, сообщить биографии ее сотрудников... А эмигрантам - действительно откуда хорошо узнать, тонко почувствовать культуру страны, в которую они сравнительно недавно прибыли? И их отношение к стране, которую они покинули, обычно весьма специфично и связано с глубокими эмициональными пластами психики. Редко из страны уезжают, когда довольны своей жизнью там, а чувство неудовлетворенности этой жизнью часто вызывает и особую оценку страны, даже всего народа, его истории. В результате оказывается, что вещающие по-русски западные радиостанции отражают не точки зрения, наиболее распространенные в их странах, даже не типичные взгляды средств информации этих стран, а, в значительной степени, взгляды и психологию эмиграции.
Непропорциональное влияние эмигрантов сильно искажает работу вещающих по-русски западных радиостанций. Но есть одна особенная радиостанция, деятельность которой полностью направляется эмигрантами - она носит многообещающее название "Свобода". В начале передач сообщается, что радиостанция финансируется Конгрессом США. Это можно заметить и по ее передачам: если по "Голосу Америки" можно услышать о каких-то существующих в США трудностях: в образовании, в связи с преступностью или наркоманией, то по "Свободе" США предстает абсолютным идеалом (даже и неправдоподобным), - обществом всеобщего счастья.
Но не в ее утрированпной проамериканской ориентированности главная особенность станции "Свобода". А в том, что о нашей стране она говорит: "у нас", обращается как бы от имени какой-то группы людей, связанных со страной. Так что это и не совсем радиостанция эмигрантов, они-то в своем большинстве стремятся ассимилироваться в стране, куда прибыли, жить ее интересами. А скорее радиостанция беженцев с оттенком "правительства в изгнании", как не раз бывало во время войны. И дух ее передач вполне соответствует такой интерпретации.
В свое время в газете "Литературная Россия" (ь42, 20 окт.1989) работе радиостанции "Свобода" была посвящена яркая статья одно время сотрудничавшего с ней публициста из ФРГ М.Назарова. Вопрос кажется мне очень важным и я хочу продолжить здесь его обсуждение. Все двадцать четыре часа суток вещает по-русски радиостанция "Свобода" и слышна по всей стране. Передачи ее предельно политизированы (вне сравнения с другими западными радиостанциями). Я много ее слушал, записывал наиболее поразившие высказывания и у меня сложилось убеждение, что главное содержание передач - подборка фактов, внедрение настроений, так или иначе способствующих развалу, распаду нашей страны. Как сверхмощный усилитель такая радиостанция превращает единичный факт в грандиозное массовое явление. Например, человек в Иркутске или Томске звонит по телефону в Мюнхен ("наш корреспондент из Томска сообщает"): "Масло вывозят из Сибири, не отдадим наше масло!" А люди в Красноярске или Омске, у которых и правда дети не видят масла, наливаются злобой - ведь не поедут же они проверять, что в Вологде нет масла - ни "вологодского", ни какого другого.
Не удивительно, что дух агрессивного сепаратизма, разжигания противо-русских страстей клубится над передачами. Так, в передаче о митинге в Киеве, посвященном памяти жертв сталинизма (5 марта 1989г.), подробно изложена речь одного из участников, утверждавшего, что одна из сил "запустивших машину террора" - "это эгоистическая национальная сила русского великодержавного шовинизма". В другой передаче П.Вайль излагает такую точку зрения: голод 32-го - 33-го годов был "актом геноцида против украинского народа", "не только следствием политики коллективизации". (Как объяснить тогда голод тех же лет в Поволжье?) В интервью с В.Коротичем рассказывается о советах последнего по "украинизации" в таком духе: "на данном этапе элемент директивности неизбежен". В сообщении о митинге в Киеве говорится лишь о выступлениях с призывами к отделению Украины. После протестов киевской газеты радиостанция оправдывается: действительное положение вещей было не извращено, а "лишь представлено не во всей полноте".
Поэт Н.Коржавин призывает население Прибалтики к сдержанности и осторожности в своих требованиях: "если после того, как вы добьетесь своего, все рухнет, и всех задавит"..."Дело пахнет кровью и хаосом". (Теперь мы видим эту кровь в Заказказье). Но В.Белоцерковский его обрывает: это "плач по империи". "Но - перефразируя слова Коржавина - главное, чтобы империя стояла, а там хоть трава не расти. Так получается". (Открыт новый плодотворный прием: "перефразируя", "так получается" - очень широкий спектр выводов можно сделать). Да и удивительна ли такая позиция, если Малинкович, ведущий на "Свободе" программу "Советский Союз и национальный вопрос", в то же время - главный редактор журнала "Форум", финансируемого группой украинских сепаратистов, и сам отражает в журнале такие же взгляды?
Когда в Эстонии бастовали русскоязычные, а на самом деле украинские и белорусские рабочие, протестуя против дискриминирующего их избирательного закона, "Свобода" объясняла эти забастовки происками Москвы. Ну совершенно, как в свое время в наших газетах А.Солженицына и А.Сахарова называли агентами ЦРУ.
Много есть темных сторон в нашей жизни. Но если составить себе представление о ней по передачам "Свободы", то окажется, что в ней вообще нет ничего другого. Возникает фантастический образ народа, живущего жизнью без единого светлого проблеска: в условиях бесправия, угнетения, нищеты, недоедания, дикости, озлобления, жестокости. Не понятно только, почему все жители этой страны не удавились? Одним словом, точная копия той картины западной жизни, которую еще недавно можно было получить из нашей прессы.
В разрушительном порыве, вдохновляющем руководителей радиостанции "Свобода", чувствуется глубокая эмоциональная вовлеченность, нечто, давно выраженное словами:
Как сладостно Отчизну ненавидеть
И жадно ждать ее уничтоженья.
Официальная позиция редакции "Свободы" - что они идейные противники коммунистического однопартийного режима в нашей стране. Но в накале их чувств проглядывает ненависть, как говорил Достоевский, "натуральная, физическая" - "за климат, за поля, за леса..." Это подтверждается и тем, что есть объект их неприязни, который не встречает снисхождения совершенно независимо от общественного строя: ни до, ни после 1917 года - русский народ, Россия. Мы видели, например, как вину за террор, коллективизацию, голод стремятся переложить на русских. Под суд попадает даже вся русская культура. В серии передач "Русская идея" лектор-философ ставит вопрос смело, глобально: "можно ли считать русскую культуру высокоразвитой, если она насквозь литературоцентрична?" Конечно, ответ - отрицательный. Это культура "ориентирует жизнь на литературный миф". "Что проповедовали славянофилы, а за ними и классики русской литературы? антиисторизм" (от "Войны и мира" до "Красного колеса"?); "нелюбовь к политике, к формально-легалистическим определениям общественной жизни" - а классики какой литературы их любили? - Бальзак, Диккенс? И последний гвоздь в гроб: "пренебрежение к отдельной личности, вырванной из контекста вот этой хоровой жизни - отрицание за личностью самого права искать истину". Вот этим "пренебрежением к отдельной личности" очевидно и рождены Акакий Акакиевич, Мармеладов, Анна Каренина, Иван Денисович и Иван Африканыч... А Пьер, Левин, Раскольников, Иван Карамазов - действительно, какая другая литература убедительнее "отрицала само право искать истину"? и какие эмоции должны так застилать глаза, чтобы подобное выговорить? Но автор идет и дальше вглубь, литература для него лишь проявление сознания народа: "русское сознание в принципе (!) идеалистично и утопично". |
