Единодушное мнение союзников – рассеять русскую армию и гражданских беженцев по миру, не допускать их концентрации. Выбор широкий – Египет, Северная и Южная Америка, Дальний Восток, Япония, Китай – подальше от Европы, от России.
Иначе были настроены русские. Они видели свою историческую миссию в другом – в сохранении нации. Рассеять русскую армию, интеллигенцию – значит навсегда утратить славные традиции русского воинства, образования, культуры и веры.

За спасительной помощью обратились к славянским государствам – Сербии, Болгарии, Чехии. В первую очередь к Сербии – к молодому монарху Александру I Карагеоргиевичу. Король Александр I был породнен с Императорским домом России. Сестры матери Зорки из рода Негошей, Стана и Милица, были замужем за Великими князьями Николаем Михайловичем и Николаем Николаевичем.
С отчаянием русское командование просило принять армейский контингент до 20 тысяч без расформирования на самообеспечение. Взамен армия готова принять все тяготы государственной и хозяйственной жизни королевства СХС.

Отношение к русским беженцам в Королевстве СХС (Югославии), и прежде всего в Сербии и Черногории, было особым. На русских беженцев было перенесено традиционное отношение этих православных народов к исторической России, уцелевшей частью которой они и являлись в глазах местного населения.
Многовековая защита Россией интересов православных славян, и в особенности роль России и императора Николая II в событиях Первой мировой войны, не могла остаться без ответа. Понимали в Югославии и то, что, по определению проф. Г.Н. Пио-Ульского, «потеря русскими их родины есть следствие войны», войны в защиту Сербии.

Общее настроение прекрасно выразил председатель совета министров Никола Пашич на заседании Скупщины 25 января 1922 г.:

«...Что касается России, дело вам хорошо известно. Мы, сербы, а также и другие наши братья, которых нам довелось освободить и объединить, мы все благодарны великому русскому народу, поспешившему нам на помощь от погибели, которой нам угрожала Австро-Венгрия, объявив войну. Если бы Россия не совершила этого, если бы не встала на нашу защиту, мы бы погибли... (Россия) увлекла и своих союзников, и мы были спасены от смерти. Мы этого не можем забыть. Мы сейчас приняли русских эмигрантов, и мы их принимаем без различия, к какой партии они принадлежат, мы в это не вмешиваемся. Мы только желаем, чтобы они остались у нас, мы их примем, как своих братьев, и пусть они располагают свободой...»

Позиция, сформулированная Николой Пашичем, проводилась в жизнь государственными органами с первых дней прибытия русских беженцев на югославскую землю.
В Белграде и после революции не прекратило деятельность русское посольство, оно существовало вплоть до 1924 г., а после того как под давлением СССР его деятельность была формально прекращена, фактически было просто переименовано в «Делегацию по защите интересов русских беженцев», с тем же руководством.
Располагалась «Делегация» в здании русского посольства, на фасаде которого напротив императорского дворца красовался двуглавый орел и развевался флаг Российской империи.

К февралю 1921 г. на территории Югославии образовалось 215 колоний русских беженцев, при этом большая их часть приходилась на православные земли, в то время как в Словении и Хорватии насчитывалось 30 русских колоний.

Для оказания помощи русским была создана Государственная комиссия по устройству русских беженцев, всеми вопросами, связанными с прибытием и пребыванием на территории Югославии армии Врангеля, ведало военное министерство. Важно отметить, что в отличие от многих других стран, въезд русских в Югославию не был стеснен какими-либо квотами, визами и прочими формальностями.
Государственная комиссия выделяла денежные пособия и расселяла вновь прибывших. Отделения трудовой подкомиссии занимались вопросами трудоустройства и организацией курсов по приобретению различных профессий, в которых было заинтересовано югославское общество.

Сербский историк М. Йованович, оценивая значение русской эмиграции для развития югославского государства, выделяет несколько важнейших аспектов, в рамках которых вклад русских был особенно важен и существенен.
1. Личное участие русских специалистов в работе различных научных и культурных институтов (с именами русских связано рождение югославского балета, формирование оперного репертуара, возникновение целых отраслей фундаментальной науки...). При этом исследователь особо подчеркивает, что югославское государство получило уже готовых высококлассных специалистов, не затратив средств на их подготовку.
2. Привлечение русскими в Югославию специалистов из других стран: гастроли ведущих театральных трупп, ансамблей, проведение международных съездов, научных конференций — все это расширяло горизонты югославского общества.
3. Непосредственное осуществление русско-сербских рабочих контактов во всех сферах культурной, научной и хозяйственной жизни.

«Появление... большого числа русских интеллектуальных профессионалов различного профиля (среди которых было 9 ученых, уже в 30-е гг. ставших академиками сербской Академии наук, а также свыше 600 преподавателей, что, возможно, имело даже большее значение) заполнило тот вакуум, который образовался в сербском (прежде всего) и в югославском обществе, экономике и культуре в результате гибели огромного числа людей в только что закончившейся войне. Появление русских беженцев представляло собой сильнейший общественный импульс для этого измученного народа, и что особенно важно, именно в тот момент, когда новое поколение национальной интеллигенции еще только начало формироваться» - М. Йованович.

Общий образовательный уровень русских был достаточно высоким, поэтому культурная жизнь колонии отличалась активностью и разнообразием. В 20-е гг. были созданы Общество славянской взаимности, Русский народный университет, Русская матица в Любляне (и ее филиалы), Союз ревнителей чистоты русского языка, Комитет русской культуры и др.
К важнейшим общенациональным праздникам создавались специальные объединения — Юбилейный Пушкинский комитет, Комитет к празднованию 950-летия Крещения Руси.

Русские считали Югославию «единственной страной, где существовали условия для создания системы образования российской молодежи» (свидетельство профессора Петербургского университета В.Д. Плетнева).
К 1924 г. в Королевстве находилось 5317 русских детей (3005 мальчиков, 2312 девочек).
Школьников было 4024, а детей дошкольного возраста — 1 292. 28 % детей были сиротами. В сложных послевоенных условиях, когда на нужды собственных школ едва хватало средств, Государственная комиссия югославского правительства ежемесячно выделяла крупные суммы на русскую систему образования (сумма год от года возрастала: от 500 тыс. динар в 1921 г. до 2 млн 904 тыс. динар в 1924 г.).

В середине 20-х гг. в Югославии было около 30 начальных русских школ и ряд специальных средних учебных заведений. В них преподавали русские учителя, по русским программам и методикам, в соответствии с югославской программой были добавлены сербский язык и литература, а также история и география народов Югославии.

В системе образования особое место занимали кадетские корпуса. Они стояли ближе к военным академиям, хотя и считались средними учебными заведениями.
Так же, как и девические институты, сохранившиеся в условиях эмиграции в Югославии, эти учебные заведения основывались на традициях имперской России, верности отечеству и государю и представляли собой уникальный пример и уникальные возможности в условиях беженского существования. Они просуществовали до начала Второй мировой войны.

С марта 1920 г. в местечке Нови Бечей начал работу эвакуированный из Новороссийска Харьковский девичий институт под руководством М.А. Неклюдовой.
В том же году в г. Белая Церковь разместился Мариинский Донской девичий институт, которым долгие годы заведовала Н.В. Духонина. В стенах этих двух институтов получили образование 975 девушек.

В Сараево в австрийских казармах в марте 1920 г. был сформирован так называемый Сводный кадетский корпус из частей Киевского, Одесского и Павловского корпусов — всего 263 воспитанника и 40 человек воспитателей и педагогов.
Директором стал генерал-лейтенант Б.В. Адамович, ранее бывший руководителем военной школы в Вильно. Сформированный еще в 1920 г. в России (из остатков Петровско-Павловского, Владикавказского и Сумского корпусов),
Крымский кадетский корпус под руководством В.В. Римского-Корсакова прибыл в Стрниште близ г. Птуй (Словения), где находился в бывшем лагере для русских военнопленных вплоть до 1922 г., когда был переведен в Белую Церковь. Крымский корпус насчитывал 600 кадет.

В Стрниште к нему присоединился и Донской императорский Александра III корпус со 120 кадетами. В 1924 и 1925 гг. в Югославию прибыли остатки Сибирского и Хабаровского корпусов — 120 воспитанников, оставшихся в живых после страшного кораблекрушения на пути из Владивостока в Шанхай. Они распределились по корпусам в Сараево и в Билече.

Школы, гимназии, институты и корпуса позволили сотням русских молодых людей получить полноценное национальное образование в условиях эмиграции. Из этих стен вышли отличные специалисты. Следует подчеркнуть, что после революции русские кадетские корпуса и девические институты сохранялись только в Королевстве Югославия.

В этом смысле показательны цифры: среди общего числа русских в Югославии ученики и студенты составляли 11,11 %, в то время как среди населения Королевства процент учащихся был существенно ниже — 2,5 %.

Большая часть русских студентов училась в Белградском университете и его филиалах в Скопле и Субботице, несколько меньше — в Загребе и Любляне. Принимали русских из Югославии и в Русский народный университет, и на Русский юридический факультет в Праге. К середине 20-х гг. в университете в Белграде обучалось 625 русских студентов, в Загребе —285, в Любляне — 137, в Высшей технической школе в Загребе —166, в Высшей коммерческой школе в Загребе —140, на юридическом факультете в Субботице — 40, на филологическом факультете в Скопле —10 человек.

«Государственная комиссия с самого начала материально пришла на помощь как старым, так и молодым студентам. Эта помощь оказывалась в разных видах: ежемесячной денежной стипендии, отпуска дополнительных средств на питание каждому стипендиату, устройства мужских и женских общежитий (в Белграде с этой целью построены были два дома — один на 120 мужчин, а другой — на 60 девиц), оплаты академических расходов, отпуска средств на устройство библиотек. В некоторые годы число стипендий русским учащимся доходило до тысячи»*.
По свидетельству очевидцев, среди послевоенных русских студентов было много людей солидного возраста, не успевших завершить образование из-за бурных перемен в жизни России.
«...И замечательно, что среди этих русских студентов были также очень пожилые и многосемейные люди; были и старики в высоких чинах: один генерал окончил, невзирая на тяжелую инвалидность, медицинский факультет; вообще же, среди этих студентов было немало израненных, искалеченных и контуженных в Великую и гражданскую войны»*.

С самого начала 20-х гг., решив проблему хлеба насущного и крыши над головой, русские беженцы принялись самоорганизовываться и налаживать собственную общественно-культурную среду. Разрозненные инициативы увенчались созданием единого культурного и общественного центра — «Русского дома имени императора Николая II», какого не имела ни одна другая русская община ни в одной стране. «Русский дом» был построен по русскому проекту, на русской земле, на русские и сербские пожертвования.

Здесь разместились: Русский научный институт, публичная библиотека с архивом и издательской комиссией, Музей императора Николая II, Музей русской конницы, мужская и женская гимназии, музыкальное общество, художественное общество, мастерские, профессиональные союзы, театр и т. д. Обладая таким «институтом», русская эмиграция в Югославии постоянно выступала с общественными и культурными инициативами, становилась центром объединения русской диаспоры, здесь проходили конференции, съезды, юбилейные торжества.
Бывали дни, когда русские люди особенно ощущали свое духовное единство, и к числу таких дней, несомненно, относятся Пушкинские торжества в 1937 г. , когда в Белграде разворачивалась специальная программа, увидел свет «Пушкинский сборник», в который вошли статьи Вл. Ходасевича, Н.С. Трубецкого,С. Франка, И. Лапшина, Е. Аничкова, Петра и Глеба Струве, К. Тарановского и др.

Не меньшее значение придавалось в Югославии и другому юбилею — 950-летию Крещения Руси, отмечавшемуся в 1938 г.
В этом случае роль русской диаспоры в Югославии была особенно значительной, так как именно здесь располагался Синод РПЦЗ. В Белграде состоялись торжества, на которые съехались представители из разных стран, вышел «Владимирский сборник», куда были включены работы митрополита Анастасия (Грибановского), А.В. Карташева, М.А. Таубе, А.Л. Лаппо, Е.В. Спекторского, Д.А. Расовского, В.А. Розова и др.
«Русский дом» сыграл в жизни эмиграции важнейшую роль культурного, организационного, общественного центра.

Перед открытием его высокий покровитель король Александр говорил академику Александру Беличу:
«Вы должны сохранить за русскими русскую душу. Смотрите, они приехали со своими семьями. Каждая семья — это народ в миниатюре, это проначало каждого народа. Поверьте, русские найдут в своих четырех стенах свою Родину, если семья будет дышать русской атмосферой. Русская школа — начальная и средняя — должна навсегда закрепить за ними русскую национальность, без которой их семья — оторванный листок от могучего дерева. И это не все, и этого мало. Русский человек не может жить без удовлетворения своих духовных потребностей. Помните это всегда. Приютить, накормить, вылечить — хорошо, необходимо и очень полезно. Но если в то же время вы не дадите русскому человеку отвести душу на лекциях, концертах, выставках, а в особенности в своем театре, в своей опере — вы ничего для него не сделали... Помните всегда, что есть в мире народ, который пожертвует хлебом для духовных благ, которому искусство, наука, театр — также кусок хлеба. Это — наши русские»**

Беспрепятственно по всей Сербии начинают возникать различные военные объединения и общества, отдельно казачьи. Простой перечень этих общественных союзов поражает с одной стороны разнообразием интересов, полнотой жизни Русской армии в изгнании и великодушием короля с другой: