Вопрос о россійском гербѣ и флагѣ не является вопросом одного лишь празднаго любопытства. Он тѣсно связан с рус­ским прошлым и устроеніем грядущаго Государства Россій­скаго послѣ ликвидаціи совѣтской власти. Неумирающая Рос­сія не может не вернуться к старым традиціям и вѣками усвоен­ным геральдическим мотивам, ибо даже при новых обстоятель­ствах они должны сохранить свою историческую и самобытную своеобразность. В противном случаѣ самая эмблема теряет сим­волическое свое значеніе и становится не болѣе, как офиціаль­ным, казенным штемпелем. Это случилось у большевиковъ, гдѣ наспѣх состряпанныя ими эмблемы, к тому же безвкусныя и пропитаныя русскою кровью, представляют собою шелуху без сердцевины.

Уже на зарѣ историческаго существованія народов, когда они начинали сознавать свое единство и политическую обособ­ленность, родилась мысль выразить то и другое внѣшним, на­глядным символом. Для этой цѣли служили стяги, хоругви, флаги, а также различныя, наиболѣе замѣтныя принадлежно­сти одежды и вооруженія. Отсюда и первоначальная мысль о так называемых государственных, національных или народных цвѣтах, которые по своим геральдическим особенностям могут служить первоклассным отличіем. Цвѣта эти образовались у народов или путем историческим или произвольно, но всего чаще заимствуются из государственнаго герба.

Здѣсь будет умѣстно коснуться нѣкоторых общих правил геральдики и привести спеціальные ея термины. Цвѣта в ге­ральдикѣ ограничены четырьмя основными, именуемыми “фи­нифтями”, и двумя металлами. Финифти эти: червлень, т. е. красный цвѣт, — символ крови, энергіи, силы, аллегорія вой­ны и пр.; лазурь — символ неба и воды, благородства, чи­стоты — в болѣе спеціальном значеніи, символ королевской власти; зелень — аллегорія природы, и чернь — символ земли. Всѣ эти цвѣта или финифти не имѣют никаких оттѣнков или видоизмѣненій. Графически они изображаются: червленый — вертикальными, лазуревый — горизонтальными и зеленый — діагональными штрихами, а черный — сѣткой, получающейся из сочетанія вертикальных и горизонтальных штрихов.

Есть еще натуральный цвѣт, которым изображаются геральдическія фигуры, т. е. настоящій цвѣт изображенных предметов, напр., натуральный человѣк, т. е. человѣческая фигура тѣлеснаго цвѣта и т. д. Желтаго (со всѣми его измѣне­ніями — оранжевым, золотистым и др.) и бѣлаго цвѣтов в ге­ральдикѣ вовсе нѣт, а они изображают металлы: золото и се­ребро. Золото графически изображается точками, серебро — пустым (бѣлым) пространством.

Усвоив однажды собственный цвѣт, народ придает ему значеніе отечественнаго, а потому дорогого его сердцу симво­ла. На Западѣ твердо знают и помнят цвѣта и эмблемы своих флагов, в чем помогает, главным образом, знаніе своей исто­ріи, а нерѣдко и геральдики. Здѣсь обращено серьезное вни­маніе на то, чтобы дѣти уже со школьной скамьи заучили эти отличія и умѣли бы быстро отличать свой герб и національные цвѣта от эмблем и цвѣтов других народов.

К сожалѣнію, значеніе, приписываемое почти всѣми наро­дами их національным отличіям, у нас, в Россіи, не получило должнаго развитія, хотя с давних пор мы и употребляли их бессознательно. Обратить вниманіе, напримѣр, на предмет, ка­кіе цвѣта в Россіи могут быть названы національными, — значило полвѣка тому назад возбудить вопрос для многих странный, для других вовсе непонятный и лишь для меньшин­ства — доступный по своему значенію. Еще в началѣ текущаго столѣтія едва ли нашелся бы у нас средній интеллигентный человѣк, — не говоря уже о простом народѣ,—который безоши­бочно сумѣл бы описать свой національный флаг и не начал бы его с синяго или краснаго цвѣта вмѣсто бѣлаго. Рѣдкій сказал бы при этом, что русскіе цвѣта — это бѣлый, синій и крас­ный, а не наоборот или не в ином порядкѣ.

Однако, надо быть справедливым и открыто признаться, что виноват был в этом не только рядовой русскій обыватель. До послѣдних дней своего существованія наше правительство не было в состояніи дать авторитетнаго указанія, какіе же цвѣ­та являются подлинно національными: черно-желто-бѣлый или бѣло-сине-красный?

Изыскивая историческое начало своих государственных или національных цвѣтов, русскіе спеціалисты обращались к тому же коренному источнику, который и другим народам слу­жит указаніем происхожденія этих цвѣтов, т. е. к государ­ственному гербу. Бывали, конечно, исключенія, но только в тѣх случаях, когда отечественные цвѣта почему-либо издревле усвоены иным путем, без послѣдующих измѣненій. Так, родо­вой цвѣт Бургонскаго королевскаго дома и королевства Фран­ціи был бѣлый (серебро), несмотря на то, что гербовою эм­блемою этого дома и Франціи были “золотыя лиліи в лазуре­вом щитѣ”, т. е. казалось бы, — желтый и голубой.

Тѣм не менѣе, из расцвѣтки національных флагов у боль­шинства народов видно, что на Западѣ принято включать в эти флаги цвѣта государственнаго герба. Не подлежит сомнѣнію, что государственный герб созданный в каждом государствѣ исторически и усвоенный вѣками, составляет самое цѣнное и авторитетное отличіе для каждаго народа.
С этой точки зрѣнія, может претендовать у нас на вполнѣ законное существованіе и черно-желто-бѣлый флаг и флаг бѣло-сине-красный. Первые цвѣта тождественны с финифтью дву­главаго орла (черный), металлом щита (золото) и главным металлом московскаго герба, помѣщеннаго на груди орла: св. великомученик и побѣдоносец Георгій в бѣлом вооруженіи на бѣлом конѣ (серебро).

Однако, московскій герб, как составная часть Россійскаго государственнаго герба, кромѣ серебра, имѣет еще двѣ фи­нифти: лазурь (лазуревая проволока или мантія святого) и червленъ (красный щит, на котором помѣщено изображеніе всадника). Подобное сочетаніе цвѣтов и дает право сторонни­кам бѣло-сине-краснаго флага настаивать на законности своих выводов.

Отсюда неизбѣжная двойственность расцвѣтки нашего флага, и до самаго послѣдняго времени наше правительство безсильно было указать, какое же сочетаніе цвѣтов больше обосновано исторически и геральдически. Но обратимся к пер­воисточнику всѣх домыслов — Россійскому двуглавому орлу.

Орел в гербѣ всегда означал власть, господство, велико­душіе и прозорливость. Во всѣ времена орел изображался ле­тящим грудью вперед, а крылья его приподнятыми вверх или парящими. У римлян орел служил воинским знаком легіона. Двуглавый орел, как символ императорской власти, появился со времени раздѣленія имперіи на Западную и Восточную. Обѣ имперіи пользовались правом на орла с одной головой, но ко­гда онѣ соединились под одним скипетром византійских импе­раторов, оба орла составили одно тѣло, но с двумя головами, обращенными на Восток и Запад. Послѣ паденія Византіи эту почетную эмблему принимали в герб государства, считавшіе себя преемниками Восточной имперіи: Московская Русь, Сер­бія, Албанія, Эпир, Черногорія, Валахія, причем, обычно, к изображенію двуглаваго орла добавляли свои собственныя эмблемы. Двуглавый орел сохранился также в гербах фамилій, ведущих свое происхожденіе от византійских императоров: Комненов, Палеологов, Кантакузенов. Слѣды этой эмблемы видны и в гербах некоторых фамилій, происшедших из Сер­біи, которая также усвоила византійскій орел. Так, в гербѣ графов Подгоричани и Подгоричани-Петрович изображены два черных двуглавых орла.

Вопреки установившемуся мнѣнію, двуглавый орел в Ви­зантіи долгое время не имѣл значенія государственной эмбле­мы. Это был мотив для орнамента, украшеніе парчевых тканей придворных. Только при послѣдних Комненах двуглавый орел пріобрѣтает исключительное значеніе, но это еще далеко не государственный герб — гербов в современном значеніи этого слова тогда еще не было. И только Андронник II, Палеолог, пользуется изображеніем двуглаваго орла, как государственной эмблемой. Об этом свидетельствует золотая булла 1293 года, гдѣ на портретѣ этого императора помѣщено изображеніе орла.       

С этого времени двуглавый орел в большом спросѣ в Византіи. Он изображается на шатрах, сѣдлах, обуви деспотов. На одной древней иконѣ изображен деспот Іоанн Кантакузен в мантіи с вышитыми на ней тремя двуглавыми орлами. Такой же орел фигурирует на печати деспота Палеолога в концѣ XIV вѣка. Наконец, по преданію, труп послѣдняго византій­скаго императора, Константина XII Палеолога, опознан был среди груды убитых защитников Константинополя в 1453 году по обуви с золотыми двуглавыми орлами.

Согласно новѣйшим данным, которыя мы находим в инте­ресном трудѣ проф. А. В. Соловьева (А. V. Soloviev: «Les emblèmes héraldiques de Byzance et les slaves». Prague, 1935) византійскій орел — восточнаго происхожденія. В Богаз-кіой (Каппадокія) открыт был колоссальный барельеф ре­лигіознаго происхожденія, на котором изображены двѣ боги­ни, стоящія на крыльях двуглаваго орла. В Вавилонѣ изобра­женіе этой сказочной птицы фигурирует на цилиндрических печатках. Одна из них восходит к серединѣ третьяго тыся­челѣтія до Р. X. На ней изображен двуглавый орел, поддер­живающій своими главами картуш с именем владѣльца печати. Заслуживает большого вниманія и авторитетное мнѣніе недав­но скончавшагося проф. Н. Т. Бѣляева, который доказывал, что прямым родоначальником геральдических орлов является эмблема царей Сумера и Аккада за много тысячелѣтій до на­шей эры. Это “имгиг” — геральдическій орел с львиной го­ловой, который изображен на огромном мѣдном горельефѣ из храма царя А-Анни-Падда в Телль-эль-Обеид (Месопо­тамія).

В послѣдующія тысячелѣтія мы не встрѣчаем слѣдов дву­главаго орла. Он вновь возрождается к жизни много позже, а именно — в мусульманском искусствѣ XI вѣка. С этого време­ни, подобно льву и грифу, орел начинает играть видную роль в орнаментикѣ. Позже, с развитіем у арабов геральдическаго искусства, двуглавый орел получил широкое распространеніе по всему мусульманскому міру и попадает в рыцарскіе гербы Западной Европы.

Подобнаго происхожденія гербы древних родов Куртенэ, Гесклен, Бусико, Пик де ла Мирандоль, Жебелан, Массерано и др. Дочери одного из Куртенэ заносят изображеніе этой фан­тастической птицы в Савою и Фландрію, а Балдуин, граф Фландрскій, основавшій на мѣстѣ захваченной им Византіи Латинскую имперію, заносит в 1204 году в Константинополь изображеніе двуглаваго орла на своем щитѣ. Это обстоятель­ство дало повод нѣкоторым изслѣдователям высказать смѣлое предположеніе, что византійскій двуглавый орел Палеологов — фландрскаго происхожденія.

Павшій в 1453 году на стѣнах своей столицы послѣдній император византійскій, Константин XII Палеолог, не имѣл по­томства, равно как и второй брат его, Димитрій. Третій же брат императора, Фома, покинув Византію, умер в Римѣ в 1465 году, оставив послѣ себя двух сыновей — Андрея и Эммануила, — и дочь Зою, а по русским лѣтописям Софію, которая пріѣхала в Москву и вышла замуж за царя и великаго князя всея Руси Іоанна III. Братья ея перешли в католичество и умерли также без потомства.

Так как православная супруга русскаго государя, Софья, оставалась единственно представительницей православнаго ро­да Палеологов, то супруг ея, великій князь Іоанн III, принял символ этого рода, — чернаго двуглаваго орла в золотом полѣ. На основаніи сохранившихся исторических документов этот герб впервые появился на изображеніи печати, привѣшанной к мѣновой грамотѣ великаго князя Іоанна III Васильевича с племянниками его, князьями Полоцкими. Писана грамота “на Москвѣ лѣта седьм тысящ пятаго”, т. е. в 1497 году от Р. X. На печати находится изображеніе двуглаваго орла со спущенными (распластан­ными) крыльями и с короной на каждой головѣ.

Со времён царя Алексѣя Михайловича офиціально на груди двуглаваго орла стали помѣщать щиток с гербом мо­сковским, с регаліями в лапах и тремя коронами, составляю­щими символ св. Троицы, а также эмблемы трех царств: Казанскаго, Астраханскаго и Сибирскаго.

Хотя многіе полагают, что московскій герб изображал тогда св. Великомученика и Побѣдоносца Георгія в видѣ воина на конѣ, поражающаго копьем змія (дракона), но на основаніи различных актов из­вѣстно, что всадник имено­вался “ѣздец”.

В описи Смоленска 1671 г. показано “5 мѣдных пищалей, на них изображеніе: вылит человѣк на конѣ, колет змія”. Сошлем­ся еще на один примѣр: издатели московской библіи в 1663 году изобразили царя на конѣ и в коронѣ на щитѣ герба. Даже в указѣ 11-го марта 1726 года всадник московскаго герба наз­ван “ѣздецом”.

Лишь с 1729 года, когда граф Миних представил в Воен­ную коллегію высочайше утвержденные русскіе гербы, всад­ник московского герба стал окончательно изображать собою св. Георгія. Отмѣтим, что “ѣздец” в гербѣ Московскаго царства весьма древняго происхожденія и находился в связи с языческим божеством кривичей — Ярилой, олицетворявшим весеннее солнце. С другой стороны Ярило схож с литовским гербом Погонь (погоня), изображавшим скачущаго всадника и сохранившимся в гербах нѣкоторых Рюриковичей и Гедеминовичей, а также губерній Виленской и Витебской. Наша лѣтопись сохранила слѣдующее извѣстіе о появленіи “погони” на Литвѣ; “князь Витен нача княжити над Литвою (1273), из­мысли себѣ герб и всему княжеству литовскому печать: ры­царь збройный на конѣ з мечем, еже нынѣ наречут погоня”.

До половины шестидесятых годов прошлаго столѣтія св. Георгій был обращен “влѣво” (правой стороной считается в геральдикѣ сторона, приходящаяся против лѣваго нашего гла­за) щита, что составляло, однако, ошибку, почему с тѣх пор он был обращен “вправо” щита согласно требованиям гераль­дики. Наконец, послѣдній образец нашего государственнаго герба утвержден был 2-го ноября 1882 года, вмѣстѣ с особою сѣнью и варяжским шлемом св. Александра Невскаго.

Этот герб есть в золотом щитѣ черный двуглавый орел, коронованный двумя императорскими коронами, над которыми такая же, но в большем видѣ, корона, с двумя развѣвающимися концами ленты андреевскаго ордена. Орел держит золо­тые скипетр и державу. На груди орла герб московскій: в чер­вленом (красном) щитѣ св. великомученик и побѣдоносец Георгій в серебряном вооруженіи и на серебряном конѣ, в ла­зуревой приволокѣ (мантіи), поражающій дракона. Вокруг щита цѣпь ордена св. апостола Андрея.                                                                                                    

На крыльях — на правом: 1. Герб царства Казанскаго (в серебряном щитѣ черный коронованный дракон); 2. Царства Польскаго (в червленном щитѣ серебряный коронованный орел); 3. Царства Херсониса Таврическаго (в золотом щитѣ, черный византійскій, увѣнчанный двумя коронами орел. На груди в лазуревом щитѣ золотой осьмиконечный крест); 4. Соединенные гербы великих княжеств: Кіевскаго, Владимір­скаго и Новгородскаго (в щитѣ, раздѣленной вилообразно на три части): в первый лазуревой части герб кіевскій — св. архристратиг Михаил с пламенѣющим мечом и серебряным щи­том; во второй червленой части герб Владимірскій — золотой леопард, держащій в правой лапѣ длинный серебряный крест; в третьей серебряной части герб новгородскій — два черных медвѣдя, поддерживающіе золотыя кресла с червленною по­душкою, на коей поставлены крестообразно скипетр и крест; над креслами золотой трисвѣщник; в лазуревой окраинѣ — двѣ серебряныя рыбы.

На лѣвом крылѣ: 5. Герб царства Астраханскаго (золотая корона в лазуревом щитѣ, под нею серебряный восточный меч); 6. Гербъ царства Сибирскаго (в горностаевом щитѣ два черных соболя, стоящих на задних лапах и поддерживающих золотую корону, червленный лук и двѣ стрѣлы); 7. Герб цар­ства Грузинскаго (в среднем малом щитѣ герб Грузіи — в зо­лотом полѣ св. великомученик Георгій, сидящій на черном конѣ и поражающій зеленаго дракона; в первой части герб Иверіи — в серебряном щитѣ серебряный скачущій конь; во второй части герб Карталиніи — в золотом щитѣ огнедышащая гора пронзенная крестообразно двумя черными стрѣлами; в третьей части герб Кабардинских земель — в лазуревом щи­тѣ на двух крестообразно положенных стрѣлах малый золотой щит с червленным  полумѣсяцем; в четвертой части герб Ар­меніи — в золотом щитѣ червленный коронованный лев; в зо­лотой оконечности герб Черкасских и Горских князей — ска­чущій на черном конѣ черкес с черным копьем на правом пле­чѣ); 8. Герб великаго княжества Финляндскаго (в червленном щитѣ золотой коронованный лев, держащій в правой лапѣ меч прямой, а в лѣвой — меч выгнутый, на который опирается заднею правою лапою лев, сопровождаемый восемью серебря­ными розами.

В большой или полный россійскій государственный герб входят также гербы всѣх главнейших областей и земель, во­шедших в состав Имперіи, а также родовой герб Государя. Полный герб, таким образом, является эмблемой всей россійской территоріи. Давая исторически вѣрное и ясное представ­леніе о постоянном ростѣ государства, он тѣм самым служит наглядной иллюстраціей к полному титулу российских монар­хов, в котором территоріальныя пріобрѣтенія Россіи перечислены почти в том же порядкѣ, в каком размѣщены их гербы на груди, крыльях и по сторонам двуглаваго орла в большом или полном россійском государтвенном гербѣ.

Повѣствуя о том, как из небольшого славянскаго княже­ства выросла Великая Россія державною волею ея царей, мо­литвами ея святителей и угодников, кровью и подвигами рат­ных людей и разумом всего народа, россійскій государствен­ный герб прекрасно выражает нашу государственную и націо­нальную идею. Помимо того, он отличается историческою и самобытною своеобразностью, а также — безукоризненною геральдическою правильностью в смыслѣ сочетанія металла, финифти и серединной эмблемы.

Это привело к тому, что расцвѣтка Россійскаго государст­веннаго герба сыграла рѣшающую роль в вопросѣ о русских національных цвѣтах. Впервые офиціальное выраженіе “по рос­сійскому гербу черный с золотом” мы ветрѣчаем в высочайшем указѣ от 1731 года: “шарфы дѣлать... по Россійскому гербу: штаб-офицерам из чернаго шелка с золотом, а обер-офице­рам из чернаго с желтым шелком”. Там же: “всѣм имѣть шля­пы с галуном золотым образцовым и с кисточками золотыми с черным полем и бѣлым бантом волосяным. Темляки на шпа­гах золотые. Шарфы золотые с черным шелком”. Бѣлый бант или “россійскій полевой знак” соотвѣтствует своим цвѣтом бѣ­лому или серебряному всаднику в Московском гербѣ на груди чернаго двуглаваго орла в золотом полѣ.

Начиная с этого времени “цвѣта по Россійскому гербу черный с золотом” постепенно появляются всюду: на шарфах, кокардах, темляках, этишкетах, репейках, генеральских султа­нах, на караульных будках, шлагбаумах, верстовых столбах. Когда имп. Екатерина ІІ учредила 26 ноября 1769 года военный орден св. великомученика и побѣдоносца Георгія, то в указѣ повелѣла, чтобы лента к этому ордену была из трех черных и двух желтых полос. Нѣт причин сомнѣваться, что по великому смыслу, придававшемуся ею ордену, императрица избрала эти цвѣта, как тождественные цвѣту чернаго орла в золотом полѣ, а самый крест св. Георгія — в память московскаго герба.

Послѣ взятія Парижа в 1814 году было приказано строить войсковыя знамена на основѣ черно-желто-бѣлых цвѣтов. То­гда же к двум цвѣтам кокарды — черному и желтому — был присоединен третій — бѣлый, по серебряной эмблемѣ на гру­ди чернаго орла. Подобное сочетаніе цвѣтов сохранилось до самой революціи 1917 года в Императорском штандартѣ, в окраскѣ древка, каймы и бахромы Государственнаго знамени, которое фигурировало при коронаціи и погребеніи Россійских Императоров; на кокардах головных уборов всѣх состоявших на государственной службѣ, на офицерских шарфах, темляках георгіевских лентах, шарфах и лентах герольдов и пр.

Наконец, в царствованіе императора Николая I, когда офиціальная геральдика окончательно усвоила цвѣта черный, желтый и бѣлый, — очередь дошла и до русскаго національнаго флага, цвѣта тканей котораго, как извѣстно, имѣютъ значеніе національных или государственных цвѣтов. По указу имп. Ни­колая I, а позже указами имп. Александра II в 1858, 1865 и 1873 годах, — цвѣта черный, желтый и бѣлый получили наи­менованіе государственных и національных.

Таким образом, к этому времени являются санкціонирован­ными Верховною Властью два различных русских флага: чер­но-желто-бѣлый и бѣло-сине-красный, который еще в 1705 го­ду был присвоен нашему торговому флоту. Цвѣта перваго из этих флагов получили названіе государственных, или національных, а второго — коммерческих. Не вдаваясь в историче­ское прошлое раскраски русских флагов, но видя бѣло-сине-­красные флаги на мачтах купеческих кораблей, заграницей привыкли называть их русскими государственными или націо­нальными.

Так, ровно вѣк тому назад, в 1856 году, когда Париж праздновал заключеніе мира с Россіей, — зданія французской столицы украшены были флагами воевавших держав, а во всѣх газетах значилось: “были выставлены флаги русских націо­нальных цвѣтов”. А цвѣта эти были: бѣлый, синій и красный. Между тѣм, во французском справочникѣ того времени было написано черным по бѣлому: «Russie. Drapeau national : noir, jaune et blanc, en 3 bandes horizontales, le noir en haut, le jaune au milieu et le blanc en bas » (M. N. Bouillet : « Atlas Universel d’histoire et de géographie », Paris, 1865).

Но и сами россіяне плохо разбирались в вопросѣ о своих флагах. В том же 1856 году, во время коронаціи имп. Алек­сандра ІІ, Москва была расцвѣчена черно-желто-бѣлыми фла­гами, но в день въѣзда государя в Петербург послѣ корона­ціи большинство зданій здѣсь было украшено бѣло-сине-красными полотнищами. Еще примѣр: в концѣ шестидесятых годов, при въѣздѣ в Варшаву имп. Александра II, город украсился флагами двух цвѣтов, причем бѣло-сине-красные почему-то были вывѣшены только из окон жителей-поляков. Приближал­ся день коронаціи государя — 15 мая, а потому возникал во­прос о том, какой флаг слѣдует считать подлинно русским. Запросили морское вѣдомство, которое указало, что для обо­значенія своей національности наши торговые суда поднимают бѣло-сине-красные флаги. Вскорѣ был представлен по этому вопросу и особый доклад министра внутренних дѣл гр. Д. А. Толстого.

27-го апрѣля 1883 года имп. Александр III повелѣл имѣть один національный русскій флаг, состоящій из цвѣтов бѣлаго, синяго и краснаго. Эти цвѣта только одни и были дозволены к украшенію столиц по случаю предстоящей коронаціи. Заго­товленные ранѣе черно-желто-бѣлые флаги были уничтожены,

Казалось бы, что этою высочайшею волею вопрос о національном флагѣ разрѣшался окончательно, но между тѣм мнѣніе о необходимости двух отдѣльных (національнаго и коммерческаго) флагов имѣло настолько сильных сторонников, что к моменту коронаціи имп. Николая ІІ явилась необхо­димость вновь обсудить вопрос о цвѣтах національнаго флага.

Шестьдесят лѣт тому назад, в мартѣ 1896 года, образо­вано было особое совѣщаніе под предсѣдательством генерал- адъютанта адмирала К. Н. Посьета. Совѣщаніе это пришло к единогласному заключенію, что флаг бѣло-сине-красный имѣет полное основаніе именоваться національным, а цвѣта его — цвѣтами государственными. Флаг же черно-желто-бѣлый не имѣет ни геральдических, ни исторических основ. Совѣщаніе получило высочайшее утвержденіе 29 апрѣля 1896 года.

Этим рѣшеніем, однако, вопрос о расцвѣткѣ русскаго національнаго флага не был исчерпан. Во второй половинѣ царствованія имп. Николая ІІ было доказано, что комиссія адми­рала Посьета высказала свое сужденіе недостаточно обосно­ванно. В итогѣ цѣлаго ряда новых представленій по этому во­просу была образована новая комиссія под предсѣдательством товарища министра юстиціи гофмейстера А. Н. Веревкина. В состав комиссіи, получившей названіе “Особаго совѣщанія”, вошли: от департамента герольдіи А. П. Барсуков, от истори­ческаго отдѣла Главнаго управленія генеральнаго штаба ген. А. И. Григорович, от морского вѣдомства адмирал гр. Гейден и капитан-лейтенант П. И. Бѣлавенец, от Оружейной Палаты Арсеньев, Эрмитажа — бар. Фелькерзам.

Особому совѣщанію предстояло разрѣшить в окончатель­ной формѣ вопрос о правильности наименованія національным флагом бѣло-сине-краснаго: вѣдь государственный герб Импе­ріи заключается в черном двуглавом орлѣ на золотом щитѣ, между тѣм, как утвержденный в 1896 году флаг этих цвѣтов не имѣет, а потому и является не геральдичным, т. е. не соотвѣтствующим цвѣтам герба. Но с другой стороны, бѣлый, си­ній и красный цвѣта соотвѣтствуют геральчическим (гербовым) цвѣтам Московскаго герба, находящагося на груди орла, а потому цвѣта эти безспорно могут быть наименованы рус­скими государственными и національными цвѣтами. И, вот, для всесторонняго и по возможности окончательнаго выясненія вопроса о “русских цвѣтах” и была образована комиссія под предсѣдательством егермейстера А. Н. Веревкина.

Комиссія приступила к работѣ в 1911 году. Близившіяся к окончанію работы, к великому сожалѣнію, были прерваны войной 1914-1917 года. Вопрос государственнаго значенія не был разрѣшен, и по сей день мы не знаем в точности, какой же у нас національный флаг и какіе наши національные цвѣта?

Находясь уже в эмиграціи, я обратился в 1934 году к проживавшему в Варшавѣ ген. А, И. Григоровичу с запросом, к каким выводам пришло Особое совѣщаніе в вопросѣ о рус­ском флагѣ, полагая, что он, как бывшій участник совѣщанія, может дать исчерпывающій отвѣт. В своем письмѣ от 3-го но­ября 1934 года ген. А. И. Григорович увѣдомил меня, что «суж­деніе комиссіи склонялось к признанію черно-оранжево-бѣлаго флага государственным».
В 1913 году, когда Россія в торжественной обстановкѣ праздновала трехсотлѣтіе царствованія Дома Романовых, но указу Государя Императора, в знак единенія Царя с Народом, был помѣщен в правом верхнем (геральдически) углу бѣло-сине-краснаго флага изображеніе чернаго двуглаваго орла в желтом полѣ. Подобное сочетаніе государственнаго штандарта с бѣло-сине-красным флагом, принятое независимо от рѣшенія Особаго совѣщанія, было подтверждено высочайшей волей и в началѣ войны — 9 сентября 1914 года.

В сущности, этот флаг — символ священнаго единенія Вер­ховной власти с народом был послѣдним образцом нашего флага. Анализ его подтверждает предположеніе, высказанное ген. А. И. Григоровичем. Если бы бѣло-сине-красный флаг но­сил характер государственнаго по существу, то было бы из­лишне отмѣчать его эмблемой верховной власти.

Насущный вопрос о нашем государственном или нацио­нальном флагѣ не был удовлетворительно разрѣшен. А между тѣм, впервые он возник в шестидесятых годах XVII столѣтія, когда командир перваго русскаго военнаго корабля, капитан Бутлер, спросил: “как Великій Государь укажет, каких цвѣт быть флагам на кораблѣ? При этом капитан прибавляет: “только на кораблях бывает: котораго государства корабль, того государства бывает и знамя”.

9-го апрѣля 1667 года послѣдовал указ царя Алексѣя Михайловича “выдать из Сибирскаго приказа сто пятьдесят ар­шин тафт черчатых (красных), бѣлых, лазоревых, к корабель­ному дѣлу на знамена”. Исторія умальчивает при этом, чѣм, собственно, руководился при выборѣ этих цвѣтов сам москов­скій царь Алексѣй Михайлович, который едва ли, вмѣстѣ о боярами и приближенными, хорошо усвоил правила современ­ной ему геральдики. Так и осталось неизвестным, кто соб­ственно навел царя на мысль посылать Бутлеру тафты бѣлыя, синія и красныя. Не помог ли во многом в таком выборѣ сам совѣтчик, капитан Бутлер, пріѣхавшій в Москву из Голландіи? Національный флаг ея был красно-сине-бѣлый, который и по­дымался на ея судах.

Естественно, поэтому, было Бутлеру предложить царю со­четаніе этих цвѣтов. Голландскій флаг перевернули: бѣлая по­лоса оказалась вверху, а красная внизу. — "Если бы Бутлер был капитаном не голландской службы, — иронизировали сто­ронники черно-желто-бѣлых цвѣтов, — а, напримѣр, испанской или датской, то, и цвѣта нашего національнаго флага могли бы оказаться совсѣм иными. А потому мореходный вымпел ка­питана Бутлера не может быть с легкой совѣстью распростра­нен на всю націю в видѣ ея знамени”.

Сторонники же бѣло-сине-краснаго флага указывают на то, что геральдически эти цвѣта соотвѣтствуют цвѣтам москов­скаго герба, помѣщеннаго на груди государственнаго чернаго орла. Подобные доводы и предрѣшили в царствованіе имп. Александра Ш вопрос о наших національных цвѣтах, — во­прос, как мы видѣли, далеко еще не выясненный.
С точки зрѣнія исторической давности бѣло-сине-красный флаг, независимо от его геральдической оцѣнки, имѣет не­сомнѣнное преимущество. Под этим флагом плавал первый русскій корабль “Орел”, построенный по приказу царя Алексѣя Михайловича в селѣ Дѣдиновѣ. На его “бѣло-сине-красном знамени” нашит был желтый двуглавый орел. Корабль этот плавал во Волгѣ до Астрахани и впослѣдствіи сожжен был Стенькою Разиным.

Под этим флагом плавал и Петр Великій на “Дѣдушкѣ русскаго флота” в 1688 году и на Бѣлом морѣ в 1693 году. Флаг свой царь Петр Алексеевич, при своем отъѣздѣ, пожаловал архангельскому архіепископу Афанасію. В 1910 году этот “пет­ровскій стандарт” — бѣло-сине-красный флаг с обременяю­щим его золотым двуглавым орлом — был по высочайшему повелѣнію привезен в Петербург капитан-лейтенантом П. И. Бѣлавенец и помѣщен в Морском музеѣ.

Под этим флагом послан был в 1700 г. в Константинополь корабль “Крѣпость”. Подобный же “стандарт” поднят был и на кораблѣ “Ингерманланд” в 1716 г., когда русскій царь коман­довал соединенным русско-англо-голлацдско-датским флотом в Балтійском морѣ. Это был единственный случай, за все царство­ваніе Петра Великаго, что он был на кораблѣ, как государь.

Еще в 1699 году на черновикѣ инструкціи чрезвычайному посланнику Емельяну Украинцеву, шедшему на “Крѣпости" в Керч и далѣе в Константинополь, царь собственноручно на­чертал трехполосый флаг, а внизу повторил тот же флаг, но прорѣзая его по діагонали андреевским крестом. Спутя десят лѣт военныя суда раздѣлены были на эскадры, которым и даны особые флаги. В Кіевѣ была издана таблица флагов в том же 1709 году, на которой были изображены: государственный штандарт, флаги трех эскадр, флаг галерный, флаг “обычно торговых и всяких россійских судов”, наконец, гюйс и флаг адмиралтейства.

Собственноручные рисунки царя Пет­ра Алексѣевича 1699-1700 г. г. (храни­лись в Моск. арх. Иностр. Дѣл). Вверху: Національный русскій флаг. Надпись: «Бѣлое, синее, крас­ное». Внизу: Военный флаг, адреевскій синій крест на національном флагѣ.

Из этой таблицы слѣдует, что бѣло-сине-красный флаг в ту пору принадлежал нашему купеческому флоту. Дарован был он царем Петром Алексѣевичем 5-го января 1705 года. Затѣм, вновь в том же году 20 января состоялся именной указ “о фла­гах на торговых рѣчных судах”, который гласил: “На торго­вых всяких судах, которыя ходят по Москвѣ-рѣкѣ и на Волгѣ, и по Двинѣ, и по иным всѣм рѣкам и рѣчкам ради торговых про­мыслов, быть знаменам по образцу, каков нарисован, послан под сим Его Великаго Государя Указом, а иным образцам знамен, оприч того посланнаго образца, на помянутых торговых судах не ставить, а если кто учинится тому Его Великаго Государя Указу ослушен, и тому учинено будет жестокое наказаніе”.

По этому указу, бѣло-сине-красные цвѣта присвоены были нашему торговому флоту двѣсти пятьдесят лѣт тому назад. Таковыми они остались до конца существованія Россійскаго государства. С 1883 года они же получили названіе національных, что и вызвало ряд осложненій в вопросѣ о подлинно-рус­ском государственном и національном флагѣ. Что же касается флага, для военных судов, то около 1712 года был учрежден новый кормовой флаг: бѣлый с синим андреевским крестом.

Несомнѣнно, что бѣлый, синій и красный цвѣта были при­няты нашим Великим Преобразователем и в значеніи Государ­ственных и національно русских цвѣтов. Цѣлый ряд докумен­тов и памятников петровской эпохи безспорно это доказывает. Знамена первых гвардейских полков того времени имѣли кай­му из треугольников бѣлых, синих и красных. Из сохранивших­ся картин и самых шарфов и темляков Петра Великаго, а так­же на портретах царевича Алексѣя Петровича замѣтны тѣ же три цвѣта: синій, бѣлый и красный. Извѣстно, что шарфы и темляки были в арміи этих трех цвѣтов с 1700 по 1731 год, хо­тя формальнаго предписанія на то нигдѣ не обнаружено.

Послѣ кончины императора Петра I цвѣта эти, в значеніи государственных и національных, мало по малу, стали вытѣс­няться черным, желтым и бѣлым. Бѣло-сине-красный флаг на­чинает признаваться исключительно, как флаг коммерческій или торговый, уступая мѣсто черно-желто-бѣлому. Гордіев узел наших исторических и геральдических домыслов, недоразумѣній и противорѣчій затягивался все туже и туже...

В період гражданской войны бѣло-сине-красный флаг был в Добровольческих арміях символом россійской государствен­ности, и нерѣдко играл роль боевого знамени, под сѣнью ко­тораго бѣлые воины боролись за поруганную Россію. Эти же цвѣта нашивались в видѣ шеврона на лѣвый рукав доброволь­цев. Бѣло-сине-красный флаг цзгнанники Земли Русской унес­ли с собою и на чужбину, гдѣ он играет роль священнѣйшей реликвіи, как символ неумирающей Россіи. Русская національ­ная эмиграція не теряет надежды вернуться с этим флагом на родину послѣ ликвидаціи совѣтской власти и вновь водрузить его на родной почвѣ.

Вл. Абданк-Коссовскій.
Приморскія Альпы.
«ВОЗРОЖДЕНІЕ», тетрадь 49, январь 1956 г.