Вторую половину 1920-х гг. в истории Крыма принято считать временем относительного процветания и стабильности. Позади остался страшный голод, свирепствовавший до лета 1923 г. и унесший более 100 тыс. жизней, экономика полуострова, ранее пребывавшая в состоянии глубочайшего кризиса, в условиях новой экономической политики (НЭП) начала медленно оживать.

Началось восстановление кожевенной, соледобывающей, табачной, консервной промышленности. В Симферополе была открыта швейная фабрика. Еще большие успехи были достигнуты в сельском хозяйстве. В 1925 — 1926 гг. валовой сбор зерновых приблизился к довоенному, составив 40,4 млн. пудов, площадь виноградников составила 6004 гектаров, табачных плантаций — 3,9 тыс. га (1). Заметную роль в аграрном секторе экономики полуострова стали играть крупные крестьянские хозяйства, использующие наемный труд односельчан (2).

Житель Феодосии, музыкант Анатолий Ермолинский сравнил введение НЭПа с «глотком чистого воздуха измученному народу» и дал в своих воспоминаниях красочные картины достатка и товарного изобилия:

«Всеми цветами радуги расцвел городской базар. На телегах, повозках, арбах из деревень приезжали крестьяне со всевозможными продуктами.

Окружавшие город сады, виноградники, огороды щедро одаривали жителей своими плодами. Оживились поселяне немецкой и болгарской колоний, снабжая город колбасами, окороками, фруктами, брынзой. Из русских деревень привозили молоко, творог, яйца и разную домашнюю птицу - живую и битую.

На склонах гор пасли огромные отары овец татары. Помимо этого занимались они садоводством и огородничеством, доставляя на базар плоды высокого качества. <…>

Мешками брали картофель. Капуста и другие овощи шли на засолку. Арбузов покупали по полсотни. Развозить приобретенное на рынке помогали хозяйкам люди с ручными рессорными тачками. Феодосийцы их в шутку прозвали "вридло" - временно исполняющие обязанности лошади.

Изобилие продуктов создавало огромную конкуренцию, благодаря чему цены были очень низкими. Товар отпускался с большим "походом". При этом покупатели непременно торговались, а торговцы охотно уступали, так как были заинтересованы продать как можно больше.<…>

Удивительно хороша была жизнь во времена нэпа, экономическая система которого исключала хищения и приписки, брак и порчу продуктов, недобросовестную уборку урожая. Все было доступно и дешево» (3).

Вместе с тем, невзирая на позитивные изменения в экономической сфере, жизненный уровень большинства крымчан был ниже дореволюционного, что не могло не вызывать недовольства. Однако, в отличие от первой половины 1920-х гг., недовольство это носило преимущественно скрытые формы, и не доходило до активного противоборства режиму.

Как следствие, репрессивная политика власти в рассматриваемый период характеризовалась относительной «мягкостью». Преобладающими формами борьбы с инакомыслием в годы НЭПа являлись адми​нистративная высылка в отдаленные районы страны, а также лишение избирательных прав.

Юридическая основа возникновения и последующего становления института лишенчества была заложена уже в первые годы советской власти. Так, ст.23 Конституции РСФСР, принятой V Всероссийским съездом Советов в заседании от 10 июля 1918 г., лишала «отдельных лиц и отдельные группы прав, которые используются ими в ущерб интересам социалистической революции» (4).

В ст.65 Конституции приводился перечень лиц, не имевших права избирать и быть избранными в органы власти советского государства. Это:

а) лица, прибегающие к наемному труду с целью извлечения прибыли;

б) лица, живущие на нетрудовой доход, как-то: проценты с капитала, доходы с предприятий, поступления с имущества и т.п.;

в) частные торговцы, торговые и коммерческие посредники;

г) монахи и духовные служители церквей и религиозных культов;

д) служащие и агенты бывшей полиции, особого корпуса жандармов и охранных отделений, а также члены царствовавшего в России дома;

е) лица, признанные в установленном порядке душевнобольными или умалишенными, а равно лица, состоящие под опекой;

ж) лица, осужденные за корыстные и порочащие преступления на срок, установленный законом или судебным приговором (5).

Но в годы Гражданской войны подобная форма преследования по объективным причинам все же не стала массовой и не очень влияла на политическую обстановку в стране. Это объяснялось, в первую очередь, тем, что выборы в то время были скорее исключением, нежели правилом. Положение изменилось после провозглашения большевистским правительством новой экономической политики.

Поощрение частного предпринимательства, разрешение свободной торговли, внедрение элементов рыночной экономики привели к возникновению обширного слоя людей (так называемых «нэпманов»), которые также подпадали под действие ст.65 Конституции РСФСР, однако принципиально отличались от дореволюционных «бывших». Многие из них были рабочими и беднейшими крестьянами, которые восторженно встретили революцию и в годы Гражданской войны с оружием защищали советскую власть. Теперь в их лице государство видело источник потенциальной опасности, поскольку они олицетворяли собой тот самый капитализм, против которого большевики столь жестоко боролись. Опасения партийных руководителей были вполне обоснованными, поскольку с усилением частного сектора создавалась реальная перспектива захвата политической власти экономичес​ки окрепшими частниками, что было совершенно недопустимо. Именно поэтому вопрос о судьбе НЭПа и дальнейших его перспективах в партийных дискуссиях 1920-х гг. становится клю​чевым.

Понятна в этом контексте и логика первой Конституции СССР, принятой в 1924 г. Все ограничения ст.65 Конституции РСФСР 1918 г. в ней не только закреплялись, но и расширялись.

Лишая человека избирательных прав, государство фактически выб​расывало его за борт жизни: «лишенец» подлежал увольнению с государственного предпри​ятия, прекращению оформления и выпла​ты пенсий, выселению с государ​ственной жилой площади, сня​тию с учета на бирже труда. «Лишенец» не мог избирать и быть избранным в руководящие государственные и партийные органы, общественные организации. Лица, лишенные избирательных прав, не имели возможности занять любую должность, а также учиться в средних специальных или высших учебных заведениях.

Члены семей «лишенцев» также теряли право на бесплатное образование и лечение, исключались из рядов ВКП (б), ВЛКСМ и пионерской организации. Служба в Красной Армии для них заменялась тыловым ополчением где-нибудь в Средней Азии, в Сибири и на Урале (6). Для крестьянина лишение избирательных прав означало конфискацию имущества, заключение под стражу с дальнейшим пребыванием в концлагере или ссылку вместе с семьей на принудительные работы. В сельскохозяйственном производстве эти семьи участия больше не принимали (7).

Лишение избирательных прав происходило через городские, районные, областные (в Крыму – республиканская) избирательные комиссии. На вершине этой пирамиды стоял Президиум ЦИК СССР. В городе основанием для лишения права голоса служила справка из финансовых органов. Всякий, использовавший наемный труд, занимающийся мелкой розничной торговлей, владеющий предприятиями в сфере обслуживания, сдающий в аренду недвижимое имущество, рисковал оказаться в разряде «эксплуататорских классов». В селах лишение избирательных прав часто происходило и вовсе без документальной мотивировки: сельсоветы принимали соответствующее постановление, оформлялся протокол, и судьба человека была решена. С каждым годом границы разряда «лишенцев» все более расширялись. Инструкция ВЦИК от 4 ноября 1926 г. о порядке выборов в Советы предлагала местным органам принимать во внимание не только социальное происхождение потенциальных избирателей, но и род занятий.

Процедура лишения избирательных прав была не просто открытой – она сопровождалась доведением до сведения населения отпечатанных типографским способом списков «лишенцев» (8).

Таким образом, новая экономическая политика стала своего рода социальной ловушкой для тех, кто поверил властям. Занявшись предпринимательской и индивидуальной трудовой деятельностью, люди неизбежно оказывались в числе неблагонадежных. Причем, на практике кампания по лишению избирательных прав затронула значительно большее число жителей Крыма, нежели «нэпманов».

Нередкими были случаи, когда в числе «лишенцев» оказывались инвалиды, старые люди, отцы семейств, где были малолетние дети. Они не могли вести хозяйство своими силами, и применяли наемный труд. Так, житель деревни Караджа Ак-Мечетского (ныне Черноморского) района Максим Апанасенко был лишен избирательных прав за применение наемного труда, кото​рый не применял никогда, за исключением периода болезни жены. Житель деревни Чонгурчи Джаманакского сельсовета Ак-Мечетского района Родион Гладырь, будучи инвалидом по зрению, постоянно, о чем знало все село, нанимал на сезон 1-2 рабочих. За это сельсовет дважды лишал его избирательных прав. Восстановиться в правах крестьянину удалось только в 1932 г. (9) На Южном берегу Крыма лишенцами становились даже одинокие старики, сда​вавшие летом в наем свое жилье (10).

Наглядное представление о масштабах политических преследований в крымской деревне можно составить на основе следующих цифр. Так, в Ичкинском сельсовете Феодосийского района права голоса при выборах сельсовета лишились 379 человек (или 25% от общего числа избирателей). В Ленинском сельсовете Керченского района количество «лишенцев» составило 143 человека (или 24,3% от числа избирателей), а в Карасанском сельсовете из 850 избирателей «лишенцев» было 172 человека (или 20%), причем большей частью – середняки (11). Особенно много «лишенцев» насчитывалось среди немецких крестьян, которые традиционно считались хорошими хозяевами. Только в 1926 г. по всему Крыму были лишены избирательных прав 3 180 немцев, что составляло 16.6% (12) (по другим оценкам – 17%) (13) по отношению к общему числу немецких избирателей. В Севастопольском районе лишение избирательных прав происходило даже с некоторым опережением, чем в других административно-территориальных единицах Крымской АССР. За традиционные для крымчан занятия, промыслы и ремесла в 1920-е – начале 1930-х гг. были лишены права голоса и средств к существованию до 13% населения района и до 10% населения города (14).

Так происходило вытеснение экономически сильных крестьян из активной политической жизни, и создавалось широкое поле для деятельности бедняцко-батрацких элементов, которые в создавшихся условиях могли стать проводниками большевистской политики в крымской деревне.

В числе «лишенцев» оказались служители всех религиозных культов. Отнесенных к этой категории ждало выселение за пределы Крыма. Та же участь ждала и наиболее ревностных верующих и служителей культовых зданий. Важно отметить, что практически никто из этой группы впоследствии не был восстановлен в правах. Минимальный шанс давало официальное и публичное отречение от сана.

Тем не менее, многим «лишенцам» удавалось в конечном итоге добиться восстановления своего конституционного права и социального статуса. Этому предшествовало долгое хождение по инстанциям, жалобы, заявления. Восстановлением в правах занимались различные учреждения: сельсоветы, райисполкомы, ЦИК Крымской АССР, ВЦИК РСФСР. При исполкомах всех уровней действовали комиссии по рассмотрению жалоб лишенцев. Активную роль в восстановлении в правах играли сельские сходы (15).

В одних случаях граждане пытались добиться отмены решений избиркомов, если они, по мнению пострадавших, были приняты незаконно. В других – обращались с просьбами о восстановлении в правах по истечении пятилетнего срока «перевоспитания общественно-полезным трудом». Оба пути были сложными.

Для получения необходимого пятилетнего стажа «общественно-полезной» трудовой деятельности следовало поработать на одном из общенародных предприятий. Попасть туда «лишенцам» было весьма нелегко. Как правило, кто-то из членов семьи уезжал в отдаленные районы страны, где местная администрация закрывала глаза на сомнительный статус работников. Использовали их чаще всего в неквалифицированном тяжелом труде.

Поэтому большинство «лишенцев» действовали иначе. Искали какие-либо зацепки в своей биографии (служба в Красной армии, участие в революционном движении) или процедурные нарушения, чтобы добиться восстановления в правах как можно скорее. Однако и в этом случае возвращение избирательных прав растягивалось на долгие годы.

Кампания по лишению избирательных прав проводилась до 1936 г. и стала первой по-настоящему массовой акцией политических преследований в СССР. С 1926 по 1936 г. в Крыму ее жертвами стали более 100 тыс. человек (16). Имеются основания предполагать, что по числу «лишенцев» Крымская АССР была лидером. Принятие в 1936 г. новой сталинской Конституции формально прекратило эту порочную практику. Фактически же, при приеме на работу люди вынуждены были всякий раз отвечать на неудобный вопрос: «были ли вы когда-либо лишены избирательных прав?». Таким образом, дискриминация сохранялась.

Характеризуя период НЭПа, отмечая его положительную роль в восстановлении экономики Крыма в 1920-е гг., следует помнить, что с самого начала руководство большевистской партии подчеркивало временный характер этой политики. Стратегической целью по-прежнему оставалось построение централизованного планового хозяйства, где средства производства были сосредоточены в руках государства. Следует согласиться с оценкой британского историка Роберта Конквеста, что, «объявив НЭП, Ленин спас страну от полной катастрофы и в то же время удержал власть партии» (17).

Поэтому, хоть в массовом сознании НЭП и сейчас ассоциируется с романами Ильфа и Петрова «12 стульев» и «Золотой Теленок», картинами разгульной жизни и экономическими аферами, реальность, как видно из вышеизложенного, весьма далека от этого образа.

Частичное возвращение элементов рыночных отношений, разрешение свободной торговли и частной инициативы имело «оборотную сторону». Опасаясь усиления «частника» и его проникновения в партийные и государственные структуры, позиционировавшая себя как «рабоче-крестьянская» и «народная» власть, отринула важный демократический принцип – «один человек - один голос» (18).

Логическим продолжением этой кампании стали массовые репрессии 1930-х гг.

Д.В. Соколов

Примечания:

1.​ История городов и сел Украинской ССР. Крымская область. – Киев, 1974. – с. 39-40

2.​ История Крыма – М.: ОЛМА Медиа Групп, 2015. – с.342

3.​ Ермолинский А.В. НЭП в Крыму // Феодосия, мой древний град. Избранные страницы "Феодосийского альбома". Очерки. Воспоминания. Поэзия. / Составл., подгот., вступит. замет. и послесл. Д.А.Лосева; Предисл. А.А.Ненада - Феодосия: Издат. дом Коктебель. 1997. - 208 с., илл. (Б-ка альманаха "Крымский альбом". Вып 3). // http://travel.kyiv.org/crimea/feodosiia/nep.phtml

4.​ Кукушкин Ю.С., Чистяков О.И.. Очерк истории Советской Конституции. М., Политиздат, 1987. – с.246

5.​ Указ. соч. – с.256-257

6.​ Омельчук Д.В., Акулов М.Р., Вакатова Л.П., Шевцова Н.Н., Юрченко С.В. Политические репрессии в Крыму (1920-1940 годы). – Симферополь, 2003. – с.32

7.​ Неизвестные страницы политических репрессий в Крыму. Права голоса лишены / С. Юрченко, Л. Вакатова, Н. Козлова, Д. Омельчук. — Таврия Симферополь, 1998. – с.30

8.​ Терещук Н.М. К вопросу о лишении избирательных прав севастопольских караимов (на материалах Государственного архива г. Севастополя) //Прошлое Севастополя в архивных документа. Сборник научных статей сотрудников Государственного архива г. Севастополя / Сост. Т.А. Кузнецова, Н.М. Терещук – Севастополь: СПД Арефьев Н.Э., 2011. – с.148

9.​ Неизвестные страницы политических репрессий в Крыму. Права голоса лишены. – с.31-32

10.​ Омельчук Д.В., Акулов М.Р., Вакатова Л.П., Шевцова Н.Н., Юрченко С.В. Указ. соч. – с.31

11.​ Горюнова Е.А. Начало массовых политических репрессий в крымской деревне в 20-х годах ХХ века// Культура народов Причерноморья. – № 31. – 2002. – с.89

12.​ Дементьев Н.Е., Коновалов К.Ю. Каких «кулаков» как класс ликвидировала советская власть?// Культура народов Причерноморья. - №13. – 2000. – с.82

13.​ Горюнова Е.А. Указ. соч.

14.​ Серокурова Л.А. Особенности применения политики лишения избирательных прав в Севастопольском регионе в 1920-1930-е годы // VIII Таврические чтения, г. Симферополь, 1 июня 2007. Сборник научных статей. Часть 2 – Симферополь, 2007. – с.83-84

15.​ Неизвестные страницы политических репрессий в Крыму. Права голоса лишены. – с.36

16.​ Указ. соч. – с.12

17.​ Конквест Р. Большой террор кн.1 – Рига, «Ракстниекс», 1991 – с.17

18.​ Филиппов Б.А. Путеводитель по истории России 1917-1991: Учебно-метод. Пособие – М.: Изд-во ПСТГУ, 2013. – с.245

Впервые опубликовано: Научно-методический журнал для учителей истории и обществознания «Первое сентября. История», № 2 (618), февраль 2016. — с. 10−15