1-го марта не принесло успокоения в Александровский дворец. Императрица так и не имела никаких сведений о Государе. В 11 часов утра по приказу члена ВКГД (временный комитет государственной думы) полковника Энгельгардта было отключено телефонное и телеграфное сообщение Царского Села со Ставкой.
Императрица пыталась сама выяснить, где находится Император. По воспоминаниям полковника Галушкина: «Все попытки установить эту связь не увенчались успехом. По повелению Государыни Императрицы были командированы с письмом Её Величества к Государю Императору два офицера из гарнизона дворца. Письмо Государыни было написано в двух экземплярах и передано офицеру Конвоя хорунжему Грамотину и офицеру Сводного Пехотного полка поручику Соловьеву (коренному офицеру Л.-Гв. Московского полка). Командированные Государыней офицеры должны были в зависимости от обстановки в пути сами выбирать маршрут, разъединяясь в случае нужды. Письма представляли собою маленькие пакетики, не более полутора вершков. Содержания писем никто не знал».
Утром 1-го марта Императрица узнала, что роты Гвардейского Экипажа покинули Александровский дворец.
В связи с уходом матросов-гвардейцев из воспоминания свидетеля трагических дней Юлии Ден, Государыня была до глубины души потрясена этим известием. «Её Величество, – пишет Юлия Ден, – взволнованно прошептала:
– Лили, войска дезертировали!
Не найдясь, что ответить, я словно оцепенела. Наконец, с трудом выговорила:
– Но почему они это сделали, Ваше Величество? Скажите ради Бога, почему?
– Так приказал их командир, великий князь Кирилл Владимирович. – Затем не в силах сдержать свои чувства, с мукой в голосе, произнесла: – Мои моряки, мои собственные моряки! Поверить не могу.
Но случилось именно так. Гвардейский Экипаж оставил дворец двумя группами – в час и пять утра».
|
