— Вы участвовали в обороне Славянска, командовали ротой. Какова была задача Вашего подразделения?

— Уточню: во время обороны Славянска я был командиром отделения Отдельной штурмовой роты. В то время ею командовал «Мачете» – боевой парень из местных, будущий Георгиевский кавалер.

Горжусь, что довелось драться в составе этого подразделения – одного из самых боевых в Стрелковской бригаде, да, пожалуй, и во всех Вооружённых Силах ДНР. Ведь штурмовую роту – позднее она стала прозаично именоваться 2-й ротой 2-го пехотного Славянского батальона – ставили на самые опасные участки фронта, как правило – на острие вражеского удара. Боевой путь подразделения говорит сам за себя: оборона Ямполя, оборона Николаевки, оборона Иловайска, оборона Шахтёрска, штурм донецкого аэропорта… Кто в теме, тот знает, что кроется за этими названиями… А в конце июня-начале июля 2014 года Отдельной штурмовой роте был дан приказ защищать город Николаевку – ключевой стратегический пункт в обороне Славянска.

Мы держали оборону вдоль северо-восточной окраины города. Подчеркну, что позиции ополчения находились вне городской черты – окапывались в зелёнке, в районе загородных садовых участков. Там же находились и наши блокпосты. В самой Николаевке позиций ополченцев не было. Но это не остановило карателей и не спасло мирное население от обстрелов. Укропы били по жилым городским кварталам из артиллерии, в том числе и из РСЗО – реактивных систем залпового огня. То есть сознательно разрушали город и убивали мирных людей – это их обычная тактика в Донбассе, тактика «выжженной русской земли». Украинская артиллерия целенаправленно расстреляла даже Славянскую ТЭС, что в полутора километрах от Николаевки – в небе долго стоял огромный чёрный столб дыма от полыхавшего на электростанции пожарища. Но на Славянской ТЭС – ни до штурма, ни во время штурма – не было ни одного ополченца!

Чины РОВСа прибыли под Николаевку где-то за неделю до начала решающих боёв. Поначалу ходили в разведку в составе разведвзвода или несли службу в секретах – на передовой, под носом у противника, за это время успели побывать под огнём… А 1 июля начался штурм Николаевки, продолжавшийся трое суток. Ровсовцы в этом трёхдневном бою оказались рассредоточены по разным участкам фронта, но везде проявили себя отлично, а вольноопределяющийся «Печора» (уже в Иловайске он был произведён в подпоручики) – за Николаевку получил именное холодное оружие. Вообще на чинов РОВСа в Ополчении смотрели, как на бойцов и командиров надёжных в морально-психологическом и боевом отношениях. Каковыми они и оказались на самом деле – и при обороне Славянска, и в последующих боях.

Под Николаевкой укропы решили устроить нам маленький Верден. Патронов, мин, снарядов каратели не жалели. Почти беспрерывно расстреливали нас из миномётов, артиллерийских орудий, «Градов», «Смерчей» (это система посерьёзнее, чем «Град»), бросали на нас БТРы и танки, били по нам в упор из 125-миллеметровых танковых пушек, даже боевые самолёты применили… Но свою пехоту украинские сепаратисты вперёд пускать боялись. В тот период войны они думали «перемочь» нас с помощью тяжёлой техники, которой у ополчения было очень мало, а в Николаевке не было вообще. Мы могли отвечать врагу только из стрелкового оружия. В лучшем случае огрызались из гранатомётов, но старые, залежалые на украинских складах советские «Мухи» не срабатывали, да и выстрелы к РПГ-7 нередко нас подводили… Так что силы под Николаевкой оказались слишком неравными.

Держались мы трое суток – уже находясь в окружении, без воды, продовольствия и без связи… Моя группа из пяти человек покинула позиции под Николаевкой самой последней – в ночь 4 июля, когда на флангах никого из соседей не осталось, фронт откатился куда-то к Славянску, а стрельбы по нам шла уже со всех сторон. Когда стало ясно, что отдавать нам приказы просто некому и продолжать цепляться за окружённую позицию уже бессмысленно, приняли решение прорываться через кольцо карателей в направлении Славянска – в кромешной ночной темноте, без карты, без компаса, в малознакомой местности, под прицелами снайперов и тепловизоров… Шансов выбраться было ничтожно мало, но с Божией помощью мы смогли это сделать.

Потом говорили, что нашу группу специально оставили прикрывать общий отход. По другой версии – нам просто забыли передать поступивший ещё днём приказ Стрелкова об оставлении позиций. Ничего удивительного: со связью и в самом деле было плохо, наши маломощные рации оказались совершенно бесполезны. А на войне всякое бывает, если ты пошёл воевать, будь готов ко всему…

Так или иначе, мы до последнего выполняли приказ держать позицию, а укропы на наше счастье не догадывались, что на всём фронте перед Николаевкой осталось только пять ополченцев! Они, по всей видимости, считали, что в зелёнке, вдоль дороги, засело около батальона. И в течение долгих часов поливали нас огнём так, будто и в самом деле перестреливались с батальоном. Если бы каратели знали, что перед ними осталась только небольшая горстка защитников, нас бы уничтожили одним решительным броском пехоты. Но решительности укропам явно не хватало.

Кстати, официальные представители ВСУ, потом громко рапортовали об «освобождении» Николаевки и вовсю похвалялись с экранов телевидения, что якобы взяли в плен пятьдесят (!) ополченцев. Но в доказательство этого заявления укроповские СМИ не смогли показать не только пятьдесят, но хотя бы одного пленного ополченца, взятого в Николаевке. Зная реальную картину, мы потом долго смеялись над бахвальством «героев АТО». Между прочим, среди бойцов Славянской бригады существовало негласное правило – живыми в плен не сдаваться, поэтому в действительности противнику редко удавалось захватить кого-либо из стрелковцев… А вот укропы, попадая потом в подобные критические ситуации, действительно, часто раскисали, давали слабину и сдавались нам десятками и даже сотнями… Моральное превосходство, сила духа в этой войне были на нашей стороне. Это и позволяло ополчению достойно сражаться и одерживать победы в схватке с противником, который всегда имел над нами подавляющий численный и технический перевес…

Днём 4 июля мы опять были в Славянске. Разыскали там свою штурмовую роту, которая хотя и несколько поредела, но сохранила боевой дух и была готова снова идти в бой. В Славянске узнали, что под Николаевкой тяжело ранен наш ротный командир – «Мачете», что пропал со своей группой разведчиков начальник штаба РОВСа «Белый». Поручика «Белого» посчитали погибшим в этом бою, но он остался жив, довольно долго пробыл в тылу укропов, находясь в Николаевке во время кровавой «зачистки» города карателями, а через несколько дней всё-таки вышел со своими людьми на Лисичанск. Настоящий разведчик!  Потом он служил в разведке у Алексея Мозгового и видимо так хорошо успел проявить себя в «Призраке», что Алексей Борисович потом долго упирался и не хотел отдавать мне обратно нашего ровсовского начштаба.

— Ваша рота  состояла из людей, скажем так, «белых» взглядов, или же роли это не играло?

— Знаете, у Уинстона Черчилля есть известный афоризм о том, что генералы всегда готовятся к прошлой войне. Так вот, когда современные политики и современное общество говорят о событиях на Украине, они часто мыслят категориями прошлой и даже позапрошлой войны.

Я участвовал в антикоммунистическом движении с конца 1980-х, начинал ещё в Историко-патриотическом объединении «Русское Знамя», в 1992 году стал членом РОВСа, и мне самому привычнее действовать в системе координат «белые – красные». Но война в Новороссии – это не борьба белых против красных, не борьба коммунистов против антикоммунистов, не борьба фашистов против антифашистов… Все эти старые политические ярлыки прошлого века используются пропагандой по обе стороны фронта, но даже сами пропагандисты, которые их применяют, чувствуют натянутость и искусственность подобных трактовок нынешней войны. Потому что ни коммунисты, ни антикоммунисты, ни фашисты не играют в сегодняшнем противостоянии никакой роли. Хотя, безусловно, в значительной степени эта война является войной с наследием коммунизма, ведь само существование самостийной Украины – это прямое наследие коммунистической системы.

Весьма символичен тот факт, что народное ополчение ДНР организовал и возглавил убеждённый русский монархист Игорь Стрелков, всегда открыто декларировавший свою приверженность Белой Идее. А так называемую «антитеррористическую операцию» против населения Новороссии возглавил бывший секретарь райкома ВЛКСМ, заведующий отделом агитации и пропаганды Днепропетровского обкома комсомола Александр Турчинов…

И всё-таки к войне на Украине нужно подходить с другими мерками. Это вовсе не война русских против украинцев, какой её хотела бы показать западенская пропаганда. Наша Отдельная штурмовая рота более чем наполовину состояла из людей, у которых в свидетельствах о рождении было написано «украинец». Такая же картина была и в других подразделениях ополчения ДНР, ведь оно на девяносто процентов состояло из местных. А в документах пленных и убитых военнослужащих ВСУ – сплошь и рядом попадаются исконные русские фамилии… Какое же это «русско-украинское» противостояние?! Это самая настоящая гражданская междоусобица, где войска противников одинаковы по своему национальному составу.

Водораздел прошёл совсем по другой линии – не по партийно-идеологической и не по национальной. Нынешняя война имеет иные корни. Это война, начатая США за коренной передел всего центрального геополитического пространства, которое исторически принадлежит православно-славянской цивилизации и когда-то контролировалось Российской Империей. Оно и до сих пор в основной своей части ещё контролируется Российской Федерацией. Окончательная потеря этого контроля будет означать физическую гибель всей – подчёркиваю всей! – православно-славянской цивилизации, включая и саму Украину. Ибо никакая Украина не нужна Западу. США будут поддерживать и терпеть существование этого осколка России только до тех пор, пока его можно использовать в качестве дармового пушечного мяса и плацдарма в войне против Москвы. Но если Западу удастся уничтожить центральную Россию, спровоцировать её распад на подконтрольные Вашингтону мелкие, обезлюженные, враждебные друг другу территории, то вслед за центральной Россией погибнут и её окраины – Украина, и Белоруссия.

Каждый донецкий шахтёр, вставший в ряды ополчения, каждый доброволец из России осознавал, что он сражается не с Украиной и украинцами, а против США. Тем более, что с американскими инструкторами и наёмниками, воюющими на стороне укропов, ополченцам пришлось вживую столкнуться ещё при обороне Славянска.

В то же время нынешняя война – это столкновение двух разных, взаимоисключающих, цивилизаций – либерально-западной и православно-славянской. По большому счёту их противостояние носит глубокий религиозный смысл. Могу засвидетельствовать, что подавляющую массу ополченцев ДНР составляли православные люди. На флагах, развевавшихся на нашей бронетехнике и наших блокпостах, были изображены лик Христа Спасителя и девиз: «За Веру, Царя и Святую Триединую Русь». Но в рядах ополчения можно было встретить и мусульман, и католиков. Мы с ними прекрасно понимали друг друга. Ибо вопрос в данном случае не в том, к какой конфессии или юрисдикции ты принадлежишь, а в том, с Богом ты или нет.

Насколько велик в Ополчении ДНР был процент приверженцев Белой Идеи? А что такое Белая Идея? В советских школах и ВУЗах этого людям не объясняли. Там внушали, что белогвардейцы – садисты-«золотопогонники», враги трудового народа, которые выступают чуть ли не за реставрацию крепостного права… А красные – это вроде те, которые за народ… Ну, были там какие-то «перегибы» у большевиков, ну уничтожили они сгоряча несколько десятков миллионов человек в России, ну с верующими там что-то переборщили, но хотели-то, чтобы лучше было…

У многих представителей старшего поколения, как в РФ, так и на Украине, ещё со школьной скамьи осталась в головах такая вот псевдоисторическая каша. Потому, что правящие элиты на постсоветском пространстве не были заинтересованы в историческом просвещении собственного народа, настоящем осмыслении коммунистического прошлого: для советской воровской верхушки оно было смерти подобно. Поэтому вместо исторического просвещения с 1991 года на Украине  обрушивали на головы народа (чтобы опомниться не успел) – чуждую ему бандеровщину, а в РФ – бросилась прививать столь же чуждые для наших людей  «демократические ценности», да ещё в самом худшем их варианте. В итоге наш народ в своей массе до сих пор по-настоящему не знает своей истории. И для большинства людей термин «Белая Идея» – вещь малопонятная.

А ведь Белую Идею можно выразить всего двумя словами – русский патриотизм.  Большевики открыто считали патриотизм – величайшим злом. Война белых и красных в 1917-1922 гг. – это противостояние патриотов и интернационалистов. Белые сражались за Единую, Великую Неделимую, а большевики поощряли сепаратизм, расчленение Российской Империи, отстаивая «право наций на самоопределение». Белые сражались за Веру своих отцов, а для большевиков безбожие было краеугольным камнем их мировоззрения. Белые отстаивали национальные интересы России, стеной встали на стражу той самой православно-славянской цивилизации, большевики же бились за интересы интернационала, а наследие православно-славянской цивилизации мечтали «разрушить до основания». Вам всё это ничего не напоминает в связи с войной в Новороссии?

Так вот, завершая ответ на Ваш вопрос. Можно не сомневаться, что большинство простых ополченцев, сражавшихся в Славянске, никогда не читали «Наших задач» И.А. Ильина и историю Белого движения знают смутно. Но эти ополченцы, даже если они и сами того не осознавали, сражались за те же ценности, за которые боролась Белая армия – за Православную Веру, за единство России, за свой русский язык, за право не жить по чужой указке и не находиться на своей земле на положении людей второго сорта… В конечном счёте сегодняшние донецкие шахтёры, так же как их прадеды – известно, что в Корниловской и Дроздовской дивизиях служило немало донецких шахтёров – сражались за идею Русского мира. Хотя многие ополченцы, повторюсь, этой исторической взаимосвязи с Белым движением не осознавали.

Были среди местных ополченцев – простых  шахтёров и рабочих – и такие, кто прямо говорил: «Страну от хаоса спасёт теперь только Русский Царь, стоящий во главе единой Российской Империи!»

Что касается добровольцев из России, то они составляли только десятую часть Ополчения, но в большинстве своём это были люди идейными, часто состоявшие до войны в различных русских патриотических организациях. Были среди нас и монархисты из Киева и даже с Западной Украины. Например, небезызвестный Игорь Михайлович Друзь – советник И.И. Стрелкова по политическим вопросам – киевлянин, председатель «Народного Собора» Украины. Я, кстати, никогда раньше не видел такого большого количества сторонников монархии, сосредоточившихся в одно время и в одном месте, как это было в рядах стрелковцев.

— Какой эпизод войны Вам наиболее запомнился?

— Выделить какой-то один эпизод трудно. Каждый день, проведённый на войне – отдельная история. Ведь РОВС действовал в Новороссии в самое тяжёлое и самое ответственное время – в период напряжённых боёв за Славянск и Донецк. В то же время для Донецкой Народной Республики это был период интенсивного военного и государственного строительства. Весной-летом 2014-го создавалась новая Русская Армия, на обломках разваливающейся сепаратистской Украины воссоздавалось Русское Государство. И в этом строительстве мы приняли самое деятельное и непосредственное участие. Поэтому ярких, запоминающихся эпизодов хватало – и боёв, и смертельного риска, и трагических потерь, и радости побед, и незабываемых встреч, и трудных решений…

Из интервью И.Б. Иванова Е.В. Семёновой

Июль 2015 года