Архитектурными изысками городок не отличается: есть квартал пятиэтажных домов, остальная застройка малоэтажная. Небольшой сквер, где рядом стоит новая церковь, административное здание, Дворец культуры, рынок скромных размеров, автостанция, незатейливая инфраструктура — вот и все ждановские достопримечательности.
По правде сказать, Ждановка, как, впрочем, и остальные похожие на нее городки, не блещут и экологией. Добыча угля испокон веков — работа пыльная. И не каждому шахтерскому городу суждено быть с миллионом роз и морем зелени. Поэтому, как только начинается сухой сезон года, над Ждановкой пыль стоит столбом.
Зато природа, обступившая городок со всех сторон — одно загляденье! Здешняя степь выцветшей и пожухлой может быть только поздней осенью и ранней весной. Но стоит взойти полевым травам и цвета, и земля преображается до неузнаваемости. Поля превращаются в сплошной зеленый ковер, из балок и оврагов, тянутся ввысь густые кроны деревьев, а чуть поодаль от Ждановки, на пути в Макеевку, среди высокотравья, кустарников и камыша поблескивают воды речки Нижняя Крынка.
На эту живописную долину давно обратили внимание руководители шахт и градоначальники близлежащих городков и поселков. Еще с 50-х—60-х годов прошлого века брега Нижней Крынки стали местом строительства туристических баз и пансионатов.
И уже вскоре люди, живущие в сердце горнопромышленного Донбасса, могли похвастаться тем, что у них есть своя зона отдыха. От запыленных шахт и дымных заводов Макеевки, Енакиево, Харцызска, Шахтерска до степной речки Нижняя Крынка вроде бы совсем недалеко, но приехавшие сюда словно падали в другой мир, где буйствовала зелень, наполняя воздух терпкими настоями степи и леса.
Такую землю и природу, созданную отчасти собственными руками, не любить было невозможно. А живая природа отвечала взаимностью своим преобразователям и покровителям: шахтерам, металлургам, машиностроителям, автотранспортникам, строителям.
Прошло не одно десятилетие с тех пор, как на улицах горняцких городов, в степях и перелесках шахтерского края отгрохотали взрывы бомб и снарядов. Было это еще в годы Великой Отечественной войны, когда Советская Армия освобождала Донбасс он немецко-фашистских оккупантов.
Незалежная Украина на протяжении 20 с лишним лет своего существования больше напоминала глухое болото, где как будто тоже совсем не с чего было взяться военному грому. Выросли и вырастали поколения, не знавшие, что такое артиллерийские залпы или пронизывающая воздух и человеческие нервы работа реактивных систем залпового огня.
***
К одному из таких мирных поколений принадлежал и родившийся 7 ноября 1981 года Юрий Носов. Его родиной стал расположенный по соседству с Харцызском и Зугрэсом поселок Зуевка. Через три года после рождения сына семья Носовых переехала в поселок Розовку, что всего в двух километрах от Ждановки. Отец Юрия, Виктор Владимирович, служил в милиции, мать, медик по профессии, работала в рентгеновском кабинете Областной психиатрической больницы. Есть в Ждановке и такое заведение.
В школу Юрий Носов пошел в поселке Розовка, там и пролетели все его школьные годы.
— Аттестат об окончании школы Юра получил в 1999 году, — начала рассказ об уже взрослом периоде жизни сына Лидия Носова, — а уже осенью ему исполнилось 18 лет; в этом возрасте, парней, как известно, призывали служить в армию. Мой муж тогда был майором милиции, и, скажу откровенно, при его связях, нам ничего не стоило отмазать сына от срочной службы. Но мы даже никогда не заводили об этом речь. Юра, когда еще учился в школе, твердо нам заявил: «В армию пойду обязательно. Какой же из меня выйдет мужчина, если я стану увиливать от военной службы?» И ушел в армию, как и полагалось тогда, на полтора года. Служил в Одессе, во внутренних войсках МВД Украины.
Домой Юрий вернулся в 2001 году. Пришел возмужавший, подтянутый, широкоплечий. В отношении будущей карьеры у него поначалу также вопросов не было. По примеру отца пошел служить в милицию. На следующий год поступил заочно учиться на юридический факультет Алчевского металлургического института. Юра еще в школе был сильным, выносливым парнем. Любил спорт, разные его виды, но с наибольшей охотой занимался тяжелой атлетикой. Наверное, она очень бы пригодилась в милицейской службе.
Однако, прослужив милиции два-три года, Юра стал нам говорить, что это все-таки не его дело. Мы, в свою очередь, насильно сына нигде не удерживали, он у нас вырос самостоятельным, с крепким характером. И если уж он принял решение уходить из милиции, значит, на то были серьезные причины.
Из органов внутренних дел Юрий уволился в 2005 году и сразу устроился работать на шахту «Комсомолец Донбасса». Шахта находится в стороне от Ждановки, ближе к Шахтерску. Людей на работу туда подвозили на шахтных автобусах. На шахте Юра стал горнорабочим очистного забоя, человеком с главной подземной специальностью. Учебу он не бросил и заочное отделение юридического факультета Алчевского металлургического института окончил в 2007 году. Так что получился у нас шахтер с дипломом юриста.
На работе Юру уважали, одно время его даже избрали бригадиром добычной бригады. Но чего-то там не поладил с начальством — он был человеком прямым и во всем любил справедливость. Среди шахтеров он всегда был своим человеком и считал, что добывать уголь, как и все, для него — самое лучшее.
Жизнь шла своим чередом, ничего не предвещало каких-то невероятных событий. Так и наступила осень 2013 года.
***
Лидия Николаевна прервала свой рассказ, было видно, что о дальнейшем ей говорить невыносимо тяжело.
В семье Носовых политикой особо не увлекались. Политические новости обсуждали не больше и не меньше остальных жителей поселка Розовка. Власть президента Януковича здорово не жаловали, и было из-за чего. Люди, у которых хватало повседневных забот, чувствовали, что на Украине чем дальше, тем больше, правят бал высокопоставленные жулики и взяточники.
Поэтому, наблюдая по теленовостям за собравшимся в Киеве майданом, Юрий и его родители, порой, склонны были думать, что в происходящем больше всех виноват президент с внушительной внешностью, но оказавшийся никудышным главой государства. Но майдан распалялся, буйствовал, впечатления от него у семьи Носовых, так же, как и у остальных жителей Розовки и Ждановки, становились шоковыми. Потом был шок от государственного переворота и всего, что последовало за ним.
Спустя 71 год после ухода с Донбасса войны, его земля и люди вновь услышали уже почти забытые залпы орудий, зловещий шелест воздуха от летящих снарядов, надрывный визг устремляющихся на цели минометных мин.
Территории, где кончается Центральный Донбасс и начинается восточная часть угольного бассейна — а Ждановка и вся ее округа расположены именно там — поначалу повезло. Боевые действия развернулись не слишком близко от городов и поселков, словно заслоненных широкими «спинами» Донецка, Макеевки, Горловки, Дебальцево. Вынужденные взять в руки оружие жители Донбасса сражались и стояли насмерть в Славянске, Краматорске, под Красноармейском, Курахово, Константиновкой, в Донецком аэропорту. Но с каждым днем становилось все ясней, что война дойдет и до тихой Ждановки. Хотя жителям Ждановки, особенно женщинам, все же, не верилось, что будет так…
Бывший солдат внутренних войск, человек, прослуживший к тому же четыре года в милиции, Юрий Носов хорошо умел обращаться со стрелковым оружием. С самого начала войны и решил, что кому, как не ему, вместе с такими же парнями организовывать в Ждановке народное ополчение. Решено – сделано. Уже в июне 2014 года Ждановка обзавелась собственной самообороной.
На шахте «Комсомолец Донбасса» ситуацию также поняли, в общем, правильно. Никого, правда, ни за что не агитировали, но с 7 июля 2014 года всех работников, за исключением тех, кто обеспечивал выживаемость угольного предприятия (электриков, вентиляторщиков, специалистов по откачке шахтных вод, подземных слесарей) отправили в отпуск на неопределенный срок, заплатив даже кое-какие деньги. С этого момента Юрий Носов и его товарищи все высвободившееся время могли заниматься укреплением и обучением ждановского отряда ополченцев.
Бои за Ждановку начались в конце июля 2014 года. А 17 августа силы ополчения были вынуждены оставить городок. Этот же день стал последним, когда Лидия Носова видела своего сына живым.
— Юра почти все время был на позициях, но иногда все же ему удавалось наведываться домой, — продолжила воспоминания о сыне его мать. – Мы со знакомыми женщинами, чем могли, помогали своим воюющим детям. Собирали продукты, а я, например, еще и неплохо пеку хлеб, поэтому всегда старалась предать ребятам свежие буханки. И вот 17 августа Юра забежал домой, попросил, чтобы я испекла хлеба — всем, мол, понравилось. Я это и сделала. Юра все взял, что мы приготовили, и, сказав, что будет на связи, помчался туда, где находился его отряд.
Вскоре раздалась такая стрельба из пушек, какую мы до того еще не слышали. Смотрим, а уже по нашим улицам украинские солдаты идут. Тут звонит Юра и также говорит: «Они уже здесь!». Я сама толком не знала, как быть. Звоню сыну и спрашиваю: «Может быть, вернешься как-то домой?» А он в ответ: «Уже поздно. Мы уходим. Будем драться!»
В оккупации Ждановка вместе с поселком Розовка оставались до начала октября 2014 года. Украинские военные принялись даже городить здесь неподалеку что-то типа концлагеря. Много, наверное, неблагонадежных тут нашлось.
Но мы в Розовке не остались. Вместе с мужем уехали к моей сестре в Керчь. С сыном связь по телефону восстановили. Юра старался звонить сразу, как только выпадет момент. А если у него не было возможности сказать нам хоть пару слов, то просил звонить своих ребят. Они нам рассказывали, как воюет наш сын.
Юре и ребятам, таким как он, было немногим больше 30 лет. Но по сравнению с совсем юными ополченцами, среди которых были и такие, кому еще не исполнилось и 20 лет, Юра и его товарищи считали себя «стариками». И Юра не один раз говорил: «В случае чего — пусть уж погибнем мы. Все- таки, мы пожили больше, чем эти пацаны. Да и жизни свои просто так, за здорово живешь, не отдадим. Сумеем, если что, утащить за собой на тот свет побольше врагов. А двадцатилетние должны жить на нашей земле… В этом наш долг перед ними».
Подразделение, в котором воевали Юра и другие наши ребята, сначала действовало под Горловкой, а потом их перебросили в район Дебальцево.
На войне Юра стал пулеметчиком. Не раз прикрывал своих товарищей, оставаясь на самых опасных позициях. Из боя они почти не выходили. У Юры даже не нашлось времени проститься с отцом. Моего мужа, Виктора Владимировича, не стало 15 декабря 2014 года. Он в это время был в городе Снежное, где лечился. Там его и похоронили.
А у Юры последним днем жизни стало 2 февраля 2015 года. Они тогда были в районе Дебальцево, под поселком Чернухино, где проходит автотрасса на Луганск. Как раз шла ликвидация Дебальцевского «котла», поэтому весь день был боевым.
Я с Юрой успела поговорить около 13 часов дня. И по телефону было сильно слышно, как стреляют из чего только можно. Но Юра оставался таким, как всегда: успокаивал меня, говорил, что не все так страшно… Я его только попросила быть острожным.
Последним из наших родственников, кто смог услышать Юрин голос, стал его двоюродный брат Александр. Это было уже в 18 часов вечера. Все звуки боя опять доносились по телефону. Юра снова сказал, что все в порядке, «мы скоро из боя выйдем, нас подменят»… Но вдруг связь прервалась.
Потом уже нам рассказали, что подразделение, в котором воевал Юра, в самом деле стало отходить в тыл, на короткий отдых. Но их, видимо, вычислил противник. Сначала по уходящему подразделению ударили из пушек, а следом появились украинские солдаты. Вышло так, что подмоги рядом не оказалось. И Юра сказал командиру: «Уводи ребят, я прикрою, не в первый же раз!»
Среди тех, кого Юра прикрыл огнем, много было двадцатилетних и даже восемнадцатилетних бойцов. Он словно предчувствовал, за кого потребуется отдать жизнь. С Юрой все же остался «второй номер» пулеметного расчета, парень в возрасте чуть больше 20 лет. Они отстреливались, и тут совсем рядом разорвалась граната, выпущенная из гранатомета. Этого парня, его зовут Степан, осколки ранили, а вот Юра погиб на месте.
Мы по телефону часто уговаривали Юрия как-то уж выхлопотать себе отпуск и приехать домой, хоть на пару-тройку дней. Но он все говорил: «Приехать и сам хочу, давно вас не видел. Но сейчас не могу. Вот, управимся с этим Дебальцевским «котлом», тогда постараюсь выбраться». Судьба, однако, распорядилась иначе.
Юру мы похоронили 6 февраля на кладбище в Зуевке, рядом с дедом и бабушкой. Проститься с моим сыном приезжали командир роты, другие ребята из его подразделения. Отдали над могилой воинские почести.
Потом уже Степан — тот, который был ранен рядом с местом Юриной гибели, нам рассказал: «У нас до сих пор не все понимают, против кого приходится воевать. Те, кого бросили на Донбасс, хуже фашистов, гестаповцев! На своих позициях привязывали к деревьям наших женщин и детей, чтобы мы не могли стрелять по врагу. Живым щитом прикрываются, а по нам палят! Такого нельзя ни забыть, ни простить!»
Я также теперь не понимаю, как кто-то может говорить, что Донбасс останется в составе Украины. Это было бы надругательством над памятью по моему сыну и всем другим погибшим ребятам. Донбасс уже выбрал свою дорогу и с нее не свернет!
***
Сейчас Лидия Носова живет по-прежнему в своем доме, в поселке Розовка. Жить после гибели сына тяжело. Слабым утешением служит все же то, что есть люди, для которых жить стоит. У Лидии Николаевны — дочь Алена, она на семь лет младше своего погибшего брата. У Алены подрастает ее дочка, трехлетняя Саша. Муж Алены, зять Лидии Николаевны, Сергей — также среди тех, кто защищает Донбасс.
В Ждановке Лидия Носова бывает наездами. Здесь о ней не забывают. Помощь оказывает Совет ветеранов шахтерского городка. Матери погибшего солдата полагается и гуманитарная помощь. Но самой необходимой поддержкой родителям погибших бойцов может быть только память живых людей, об их не вернувшихся с войны сыновьях.
Во Дворце культуры Ждановки, в зале городского Совета ветеранов уже создана небольшая экспозиция, посвященная памяти жителей городка отдавших свои жизни за свободу Донбасса. С двенадцати фотографий смотрят лица молодых парней и совсем еще юных ребят. Хотя фотографий должно уже быть пятнадцать. С момента создания экспозиции еще трое земляков-ждановцев пали смертью храбрых на фронте. Родственники погибших героев обещали принести их фотографии в зал Совета ветеранов Дворца культуры…
Тут же, под столом, на котором расставлены фотографии героев, можно увидеть экспонаты другого рода, которые также нужны для долгой и правильной памяти о нашем времени. Это «игрушки» — неразорвавшиеся, и потом разряженные мины и снаряды, подобранные в живописных местах, окружающих Ждановку. Сейчас наступает весна, окрестные поля и перелески вновь покрываются зеленью, как будто и в помине нет никакой войны, но вот гулять среди расцветающей природы еще долго будет опасно.
Будущее не вправе предать память героических защитников Донбасса. Дело, за которое отдали свои жизни простые шахтеры, рабочие, люди любых других профессий, строившие и создававшие суровый, но и необычайно красивый край, должно жить.
