Обычная для Донбасса картина. Обнажившая души людей, всё лучшее, что есть в каждом из нас. Просто кто-то предпочитает ради куска хлеба с икрой предать себя и других, а кто-то становится Человеком. Как раз они-то и не бежали с Донбасса, а взяли в руки оружие. Один из них – Колька, родился в Краматорске. Поздний ребёнок в многодетной семье. До семи лет был совершенно обычным шкодливым пацаном. Любил маму, обожал отца, хвостом ходил за ним. Брался за любую работу. Отец кладёт камины, и тут же Колька ему помогает, как взрослый. Жил бы, рос и радовал родителей, если бы не обычная поначалу простуда.
Беззаботная жизнь закончилась, когда переболев гриппом, он не смог оправиться, получил осложнение. Потерял сознание, и…. диабетическая кома длиною в год. Страшный диагноз: диабет первого типа. И жизнь инвалида, прикованного к постели. Заботами и молитвами матери, своим упорством, в 14 лет начал вставать - и вышел в жизнь. За год проходя всё, что обычные краматорские пацаны постигают постепенно. Дети жестоки, а потому слабый паренек часто был бит. Приходя из школы окровавленный, переодевался у соседа и шёл домой, делая вид, что всё в порядке. Выправился быстро, – так велико было желание жить полной жизнью. Не каждый здоровый человек ощутит такую жажду жизни, как подросток, пролежавший семь лет, и абсолютно зависимый от уровня сахара в крови.
Николай мужал, на бегу успевая прожить за год то, что другие и за пять не испытают. Он наслаждался тем, чего, казалось, был лишён навсегда – нормальной жизни почти здорового человека. Почти. Невысокий, худенький паренёк с ясными глазами. Доделывая одно дело, он уже мечтал о другом. Время летело, как горячий кубанский скакун.
Не успел парень сдать экзамены за одиннадцатый класс (сдавал дома), как уже заканчивает экстерном училище по специальности скульптор-гончар. И заканчивает с красным дипломом. Но этого мало. Год ученичества, и уже на следующий год – мастер-ювелир. Поступил в институт без экзаменов, только по результатам собеседования, на культурологию. Но и этого ему показалось мало. Параллельно он учится всему.
Научившись работать руками у отца, он кладёт великолепные камины, лепит скульптуры, делает моторные лодки-беседки и многое другое. Кажется, что его творческому потенциалу нет предела.
Недоучившись полтора курса в институте (он уже знает и умеет больше), открывает свой цех. И уже через полгода с ним работают 12 человек. Работают не покладая рук, не успевали выполнять громадное количество заказов, свалившихся на моментально обретшего популярность молодого мастера.
Но, помимо работы, Николай не забывает и о том, через что ему пришлось пройти в детстве. Он находит время для того, чтобы вести социальные проекты помощи инвалидам. Кто, как не он, знает, что такое боль и одиночество?
Когда наступил 2014 год, Коля работал без продыху. Поэтому майдан он воспринял как очередную блажь "зажравшихся киевлян и понаехавших в столицу западенцев". Пожав плечами, буркнул: "такое впечатление, что и не расходились". И продолжил заниматься полезным делом. Последовавшие за тем события застали его в Славянске, где к тому времени был не только цех, но и новый дом, купленный в январе 2014 года. Инвалид с детства, не обладающий большой физической силой, Николай не рвался в бой, но исправно снабжал ополченцев на блокпостах съестными припасами и табаком.
А дальше все во многом повторило судьбу тысяч таких же жителей Донбасса. Окончательное решение уйти в ополчение он принял, когда при авианалёте прямым попаданием разнесло созданный им с ноля цех. Цех, который кормил не только его и 12 работников, но и множество ополченцев на блокпостах. Пройдет еще несколько дней, и от дома, нового любимого дома, останется одна яма.
В ополчении Славянска ему удалось продержаться всего лишь трое суток. Узнав, что новый, невысокого роста, худенький боец, инсулинозависимый диабетик - командир не захотел брать на себя ответственность и, попросту, выгнал. Плюнув на все, Коля уехал в родной Краматорск. Правда там тоже не горели желанием принимать в ряды ополчения человека, таскающего с собой шприцы и ампулы. То ли больной, то ли наркоман? Оно им надо?
Однако Николай был настойчив. За четыре дня наладив сообщение с Россией, он доставил в Краматорск свой первый гуманитарный конвой. Комендант города долго не мог прийти в себя от изумления, как это смог сделать молодой пацан - и в итоге, Кольку приняли в ополчение, где он стал Товарищем Яснополяном. Время двигалось со страшной скоростью, Николай Яснополян только изредка осознавал, что прошла ещё неделя, потом еще месяц, два…
Он расставлял блок-посты и засады на Карачуне, который знал, как свои пять пальцев. В середине апреля Яснополян попал под взрывную волну от растяжки и получил серьёзную контузию с осколочным ранением в затылок. Ну и… два дня в больнице, и месяц на обезболивающих после побега от врачей. В дурацкой шапке, прикрывающей рану на затылке.
Вытаскивал из-под завала растерзанные взрывами снарядов детские тела, хоронил на окраине, собирал и хоронил других погибших мирных жителей, знакомых и незнакомых. Он похоронил друга, которому оторвало голову прилетевшей миной, миной из "ниоткуда", в момент обеда на свежем воздухе. Николай готовил и проводил эвакуацию детей, женщин и инвалидов. Дела, страшные и смертельно опасные дела никак не заканчивались. Не было мыслей о том, что когда-нибудь наступит "потом". Выжить, выжить и победить. Прогнать с родной земли вставший из могилы фашизм, выращенный на западные деньги и вновь натравленный на родную землю.
В это время киевская хунта издала приказ – ни одна ампула инсулина не должна попасть во "взбунтовавшиеся" Славянск и Краматорск. С огромным трудом последний конвой из Харькова пробился 30 апреля. И опять: если не я, то кто? Раздав свои запасы инсулина детям, он отправился на поиски, буквально взорвав сеть призывами о помощи. И доставил инсулин в осаждённые города.
Товарища Яснополяна можно было встретить везде, и в самых разных обличьях. Вот он с типично хохляцкими усами он вывозит парализованную женщину через блок-посты карательных батальонов. Попутно заболтав их так, что бандеровцы перестают понимать, что вообще происходит.
А случалось ему, представляясь бойцом "Айдара", провозить машину, полную гуманитарки, через бандеровские блок-посты. И умудряться втравить карателей в спор, который даже привел к потасовке при выяснении, кто же лучше: "Айдар" или "Азов".
Сколько потеряно людей и транспорта. Сколько раз чудом оставался жив, выброшенный взрывом из подорвавшейся на мине машины. Когда-нибудь, в мирном завтра, дойдут руки посчитать и описать боевые будни день за днем.
Переправляясь через реку в ледяной воде, под обстрелом национальных гвардейцев, Николай застудился так, что разогнуться не мог неделю. Но делу это не мешало. Постоянные эвакуации. Кричащие женщины, плачущие дети, стоны раненных. "Дорога смерти", пролившаяся через ЛНР кровавой рекой, всё это пройдено не раз. Им вывезено более 700 человек. Детей, инвалидов, женщин, раненых. Перевезено гуманитарных грузов на сумму более 80 000 000 руб. Пуля, едва не пробившая голову. Спас звонок матери, наклонился за телефоном - только шапку пробило. Не иначе, как отмолила мать сына от смерти и на этот раз.
Вторая контузия, уже после выхода из окружения, и вместе с ней - черепно-мозговая травма. Три дня беспамятства, и снова в строю. Сон, еда, и даже инсулин – когда придётся. Обезболивающие – на завтрак, обед и ужин. И всё время в движении. И всегда - всё своё ношу с собой. Минимум имущества. На предложение вскрыть ящик тушёнки, – жёсткий отказ: "вы что, это же детям!".
А дети? Дети, которые были бы уже мертвы, если бы Колька не отдал им свой последний инсулин. Трое детей. На крики и ругань товарищей: "Что же ты делаешь, командир?!" - беспечно махнул рукой. Дотяну до России. Не дотянул. За всё время войны, это была третья кома. Еле довезли. Чуть живого.
А через пару-тройку дней оживший Яснополян носился по ростовскому Донецку, и как-то очень быстро организовались бесплатные перевалочные склады для гуманитарки. Появилась квартира, которую, правда, не очень долго, оплачивало одно небезызвестное общественное движение.
Квартира не для Яснополяна. "Оттуда" - раненые, дожидающиеся отправки. "Туда" - добровольцы. А он? А Товарищ Яснополян - снова за "ленточку". Колесят с напарником в машине, полной очередной гуманитарки. Но вот незадача, взрывом выбито ветровое стекло, и снесена крыша кабины и кузова. Зима. Лица заиндевели, даже не моргнуть. Груз доставили. На блок-посту и документы не спросили. Сидят два Деда Мороза. Думали, не оттают. Но через пару часов двинули дальше.
Много чего не расскажешь в таком очерке, а о многом не расскажешь никогда. Только кричит по ночам наш товарищ Яснополян. А время лечит не всё.
А сколько медалей? Сколько раз награждали героя, спросите вы? Ведь то, что эти десять месяцев были тяжелейшей работой и подвигом, никто и не сомневается… А вот и нет. Не за медали ходил под смертью наш товарищ Яснополян, а потому, что не мог по- другому. Кто, если не я? Как-то так.
Так что, нет медалей. Наверное, надо было пиариться побольше, глядишь, и было бы выгодно ему помогать.
После 10 месяцев войны не выдержал организм, потребовал отдыха и лечения. Как он оказался в Питере - это отдельная история. Да, живёт он сейчас в славном городе на Неве, потихоньку приходит в себя, старается не думать о том, что всё-таки необходимо лечиться. Средств нет. Зато есть дело. Важное дело. Смольный институт выделил помещение, в котором готовится к завершению памятник казаку Динго (Евгению Пономарёву). Командиру разведроты, Терской "Волчьей сотни ", боевому соратнику. А там и другие, так и не ставшие "официальными" героями, отдавшие свою жизнь в битве за русскую землю, ждут своей очереди.
А медали, ну что медали? Только вот батя покойный гордился бы, да мамка, всплакнув, порадовалась бы.
http://www.nakanune.ru/articles/110511
На днях создатель памятника Мозговому попал в больницу. Не в первый – в …надцатый раз. Человек с железной волей и инвалидностью – каково ему было узнать, что монумент легендарного комбрига незаконен и подлежит сносу? Как вообще его удалось сделать – вопреки всему и всем? О Товарище Яснополяне в интервью Накануне.RU рассказывает Мария Доманжо, человек, благодаря которому Николай жив до сих пор.
Год назад в мастерской Смольного института – незаконченный памятник геройски погибшему командиру разведроты Волчьей сотни Динго, и миниатюра – заготовка к памятнику предательски убитого комбрига Мозгового.
А сегодня - раннее майское утро 2016 года.
Динго. Конечно Динго. Евгений Пономарев. Погибший командир Волчьей сотни Терского казачества.
Первое, что сделал Коля, приехав в Питер, он расчистил в комнате стол, и стал лепить лицо Динго.
Первое лицо. Но, пожалуй, лучшее из того, что выходило у него в глине.
Я была потрясена, с какой яростью он набросился на глину. Так выйдя из пустыни, человек утоляет жажду и не может напиться.
Говорить он мог тоже только о Динго. Этот человек потряс его до глубины души.
Для мальчика до четырнадцати лет практически прикованного к кровати и мечтающего о карьере военного, этот человек стал образцом мужества, воли, и чести офицера. Гибель Динго потрясла Колю страшно. И он поклялся воплотить его в памятнике. Чтобы помнили…
Коля очень плохо спал, кричал во сне, и казалось, Динго – это единственный якорь, который заставляет его держаться на поверхности.
- Я должен его сделать, и точка.
Это я услышала сразу.
Но не сразу дело сдвинулось с мертвой точки.
Для начала нужно было лечение. И помощь.
К кому только мы не обращались. ОД "Новороссия", Союз Донбассовцев и прочие организации. Результатов ноль. Немного помогли "Гуманитарные войска Санкт-Петербурга", оплатили около 30 000, потраченных в основном на (незавершенные обследования – не хватила денег) и на частичное лечение самых срочных и неотложных проблем.
Также небольшая и практически не финансируемая организация "Спасем Донбасс" помогала с инсулином, и по возможности с продуктами. К сожалению, людям с тяжелым диабетом требуется диета, которую не может обеспечить сбор гуманитарной помощи.
Этим людям, грамоты с благодарностью никто не выдаст, но в сердце своем мы всегда будем помнить, кто помог тогда, когда остальные, в лучшем случае хлопали по плечу, хвалили и обещали помочь, тут же забывая об обещании; в худшем: смотрели в глаза и не видели в упор.
Но, я отвлеклась. Динго высыхал, трескался, и все мечты о создании памятника командиру разведроты разбивались об отсутствие материалов для исполнения.
К кому только не обращался Колька с этой идеей. И тогда, в отчаянии, он связался с мамой героического командира, предложив ей сделать памятник бесплатно, если она найдет материалы.
И опять огромное количество народа пожелало принять участие в сборах. Но… Как пожелали, так и пропали.
А что Коля? Коля горел, пылал, ничто не могло свернуть его с задуманного пути.
К сожалению, то, что хотел сделать Яснополян, под силу разве что здоровому человеку. И то достаточно трудно.
Каждый день головные боли, подводит память после контузий, бессонница и плохое питание. А диабет, диабет – это отдельный разговор. Вторая бессрочная группа инвалидности с семи лет – это говорит о многом.
Иногда случались странные вещи. Коля обнаруживал себя едущим в автобусе, как будто он в Краматорске, и едет к маме. Но, телефонный звонок возвращал в реальность, и Колька оказывался в автобусе на Невском. Такие дела. Контузии и военные условия помноженные на тяжелый диабет не оставили места для здоровья в этом небольшом ладном парне.
И все же, связавшись с мамой Динго, Коля взял на себя ответственность за изготовление памятника. С родственников материалы, а с него памятник. И даже сроки оговорили, и все казалось бы уже в деле. Есть мастерская, есть материалы. Вперед.
Единственное, чего не смог учесть скульптор, это предательства со стороны организма. Еще недавно, на войне, он работал за десятерых, все нервное напряжение того времени, вылилось в бешеные скорости передвижения, мышления, свершения любых задуманных дел. Но на гражданке, все, что скрывала война за необходимостью выжить, вдруг бессовестно обнажилось, и тело, шаг за шагом сдавая позиции, обнаруживало все больше и больше уязвимых мест. Иногда он просто не мог встать с кровати. А помощи в лечении так и не было. Руки и ноги целы, голова на месте? Так чего же тебе еще надо дорогой Товарищ Яснополян? Так невысказанно звучало молчание в ответ на просьбы о помощи.
В общем, работа двигалась, но не так быстро, как хотелось бы. Некоторое время приходил и помогал Андрей Б., скульптор с академическим образованием, прекрасный человек. Но из-за медленной скорости проекта, вынужден был покинуть его, так как имел основную работу и насущную потребность, а что не мало, и возможность в обеспечении семьи.
Огромная сложность состояла в том, что Коля взялся выполнить работу не только скульптора.
Скульптор делает глиняный макет скульптуры в том виде, в каком она была задумана. Потом, приходят формовщики снимать форму. Работа это трудоемкая и является отдельной профессией. Следом берутся за дело литейщики, и это тоже отдельная профессия и серьезный труд.
Яснополян же, в отсутствии финансов, взялся за все разом. И сказать, что это было трудно – это в десятки раз преуменьшить сделанное.
Потом начались неприятности. Первая, с таким трудом снятая форма была разбита в Колино отсутствие. Сейчас уже нет смысла говорить о том, кто это сделал, но факт остается. Работу пришлось начинать по новой, и по новой же, уже самому доставать материалы.
Дальше – еще хуже. Поехав с приятелем на ночную прогулку на форты Крондштадта, они слетели с дороги на бешенной скорости в воду. Машина упала на крышу и погнутые стойки с трудом позволили шоферу извлечь почти утонувшего Яснополяна на берег.
Вытащить он его вытащил, и даже откачал, но потом, в шоке уехал в город на проезжавшей машине, оставив Кольку лежать мокрым на холодном берегу, задыхающимся от отека легких, и умирающим за такое короткое время второй раз. Слава Богу, местные рыбаки вызвали МЧС и скорую. Его спасли.
Но полежать в больнице с аспирационным (после утопления) воспалением легких, ушибами ребер и рук, пришлось. Да и после того, как вышел из больницы не сразу смог заняться делом. Какое-то время провел дома на больничном режиме.
Все бы ничего, но он ведь пообещал, что сделает Динго в срок, а срок уже заканчивался. Тем более, что будучи уже в больнице, он все равно говорил племяннику Динго, что все сделает. Вот такая вот совсем неадекватная оценка собственных возможностей. Единственным прощением может послужить то, что сам Коля ни на минуту не сомневался, что он все сможет. Но две контузии и диабет никак не могли не сказаться после такого стресса.
Я хотела приехать за ним в больницу, но он приехал сам. Бледный и молчаливый, какой-то напряженный сверх обычной меры.
Что с тобой, спросила я, но Колька лишь отговорился больными ребрами и головой. И только через несколько дней, я узнала, что последнюю часть денег за материалы ему привезли прямо в больницу. И деньги пропали. Громадная для нас сумма в 50 000 испарилась. Как и куда? Украли или выронил сам, мы так никогда не узнаем. Кстати, еще одна маленькая неприятная добавочка: в утонувшей машине тоже была сумма на материалы, около 20 000.
Что это? Злой рок? Рассеянность нездорового, контуженного человека? Как бы там ни было, все деньги на материалы он восполнил. Подрабатывая в той же литейке, где отливал из искусственного мрамора памятник Динго.
Работая до изнеможения, надышавшись практически до обморока и галлюцинаций вредными продуктами литьевого производства, он восполнил все до копейки. Но в срок не успел.
Какой же поднялся скандал в сети. Аферист, обокравший старуху мать, – это было самое мягкое, что приписывали Коле. Огромное количество троллей, проводящих время на диване с клавиатурой, не преминули принять участие в травле. Казачки, оказавшиеся в связи с переформированием в рядах ополчения в регулярную армию не у дел, тоже нашли себе применение в угрозах жизни и здоровью скульптора Яснополяна. Обещание порезать на жилы, прострелить коленку и прочее, сыпались как из дырявого решета.
А канал "Ньюс-Фронт" в интервью с племянником и сестрой Динго призывал отдать "афериста и мошенника скульптора" под суд.
Да что говорить, даже многие из близко знавших Кольку людей, те, кому он безоговорочно доверял и гордился ими, и они оставили его, предпочитая думать, что он действительно "ограбил мать-старуху", а деньги забрал себе. Это он-то, Коля Яснополян, который сидел впроголодь, потому что не мог себе позволить открыть ящик с тушенкой, которая шла к мирному населению Донбасса и ополченцам. Это он, который отдав детям инсулин, фактически лишил себя возможности остаться в живых и выжил только чудом, пережив такие страшные и практически предсмертные мучения диабетика без инсулина.
Который, пропустив через себя огромное количество материальных ценностей гуманитарной помощи, приехал в Питер с маленьким рюкзачком, без гражданской одежды и с одной сменой белья.
Есть вещи, которые убивают сильнее оружия, каким бы смертоносным оно ни было. Весь этот раздутый скандал и был таким оружием. Я не думала, что Колька выживет. Без подробностей, чтобы не смущать его, но… Были моменты, когда я только успевала его откачать.
И постоянная угроза диабетической комы все время этого бесконечного скандала. Сахар то вверх, то вниз, но только не норма. К сожалению, для диабетика, особенно инсулинозависимого, высокий или низкий сахар – это не фигура речи, а прямая угроза для жизни.
Но он выстоял, надеюсь, его внутренний стержень это не надломило. Он доделал Динго только этой весной. И командир Волчьей сотни уже на Родине.
Отдельно хочется сказать о маме Динго, Валентине. Она взяла огромный по ее меркам кредит, да еще и пришлось доставать деньги для того что бы облагородить могилу к сроку, когда должен был, но так и не был доставлен памятник.
Что должна была пережить мать, потерявшая сына, и думающая, что ее обманули, и памятника не будет вообще. Что стоило бы близким людям, находящимся рядом с ней, не накручивать женщину, и без того горюющую, а попытаться успокоить? Что стоило бы, всем тем казакам, которые так грозили расправиться со скульптором, якобы укравшим деньги, скинуться на памятник, что бы матери не пришлось брать кредит? Вопросы эти, наверное останутся без ответов.
Наше глубочайшее сочувствие, соболезнования и просьба о прощении к матери Жени Пономарева Динго, Валентине.
Итак, Динго был сделан, и как гора с плеч упала. Молчаливый груз обещания неживому уже человеку был исполнен.
От горя и чувства потери не может спасти ничто, но может быть, если есть место, куда ты принесешь свое горе, и памятник твоему дорогому человеку стоит где-то рядом, может тогда… Конечно не легче, но в чем-то проще?
И Коля сделал это. Несмотря ни на что, ни на какие препятствия. Со всей силой страстного желания своего израненного гражданской войной сердца.
С Мозговым было проще. Глеб Корнилов не подвел, хотя некоторое время считал, что Яснополян подвел всех. Ну да не будем уже об этом.
Деньги на памятник Мозговому были собраны с таким запасом, что хватило не только оплатить материалы, но и заплатить, кстати, великолепным в своем деле формовщикам и литейщикам. Так что изготовление памятника по модели Яснополяна прошло в кратчайшие сроки, и памятник Алексею Борисовичу Мозговому уже в Алчевске.
Ну, и скажу я вам, очень вяло прошло известие о таких добрых вещах, как изготовление и отправка памятников героям Новороссии, положившим жизнь за свободную волю и труд людей Донбасса. Положивших жизни свои за борьбу с фашизмом, которую политически, нужные люди, уже давно завуалировали в междусобойчик между кем и кем? Украиной и Украиной? Украиной и Россией (еще интересней)? Или вообще, местными беспорядками в зоне так называемого АТО?
Как то жидковаты были аплодисменты поводу таких событий, как отправка памятника героям. И уж совсем неизвестным практически осталось то, что совсем недавно, перед 9 мая, великим праздником Победы, Коля получил еще одну награду. Медаль "за оборону Славянкса". А вот "мужества" не дали. Вернее, я бы сказала, не сочли нужным рассмотреть мужество Яснополяна, который будучи инвалидом с детства не уехал, не бросил свою землю, а напротив, спас и оказал помощь многим и многим. И до сих пор пишут ему матери, чьих детей он возвращал раненными, но живыми.
И контузии он получил не в пьяной драке. И остатки здоровья растерял, находясь в ополчении Новороссии. И если это не мужество, то, что тогда вообще мужество?
Вывозить под обстрелами детей, стариков, женщин и раненных. Доставлять грузы. Только когда-то, в Ленинграде была "Дорога Жизни", а сейчас, в этой страшной Гражданской "Дорога Смерти", где каждый камень полит кровью, и сколько там детской…
Для меня Колька – герой. Даже не так. Герой с большой буквы.
А еще Кольку ведь приняли в институт. Москва пропустила документы, которые могли быть получены только в электронном виде. Но разве это не лучшая сдача экзамена, когда за год – две полноростовые скульптуры? Пропустила, и даже большую скидку сделали на обучение.
Но вот беда, даже такой малости, как 15 000 рублей за полгода просто нет. Как нет по-прежнему денег ни на еду, ни на такое, уже срочно необходимое, лечение. Так что, в институт Товарищ Яснополян не попал.
Колька не сдается, он ищет работу, хотя я с трудом представляю, как при своих физических, я бы сказала невозможностях, он сможет работать. Он не просит милостыню, и очень смутился, когда в начале мая, две женщины – волонтера, приехали и привезли ему еды, и кое-что из одежды.
На самом деле, ему конечно не работа нужна, а лечение, и срочно. Диабет, последствия контузии, посттравматический синдром.
Если собрать все обещания за время с 30 декабря 2014 года, и прямо до сегодняшнего момента, то можно было бы вылечить и обеспечить человек сто.
Он уже и не ждет. А я, наверное, просто не вижу другого выхода, кроме как надеяться, хотя сил уже не осталось, и веры пожалуй тоже. Не в Бога конечно, а в добрую волю людей.
За последнее время помогал только блогер Виктор Пешков малыми суммами, да и неоткуда взять большие. И за те крохи, которые поступали в самые отчаянные моменты, ему огромное спасибо.
Сейчас, Коля, уже который раз за год попал в больницу. Ночью, по скорой. Гипергликемия и анафилактический шок. Утром сахар был 2, а вечером 32.
Вот такие вот перепады.
Ему срочно требуется помощь.
На работу он все-таки устроился. Два дня, и больница. Удивительно, что все-таки два дня, целых два дня, человек с инвалидностью, контузиями, и общим истощением, продержался два дня на тяжелой работе. И рвался еще. Но врач безапелляционно заявил: срочно в больницу. Вот сейчас пойду в очередной раз слушать, что иностранным гражданам оказывается только экстренная помощь, а не плановое лечение.
http://www.nakanune.ru/articles/111733/ |
