Чтобы спасти от развала русскую деревню, нужно перенять опыт других стран и вернуться к тому образу жизни, что был в российской глубинке в начале прошлого века. Ждать крупных инвесторов и субсидий от государства бесполезно, считает энтузиаст Глеб Тюрин. За его плечами более чем 15-летний опыт работы по развитию территорий. Эксперт рассказал, что он понимает под словосочетанием "русская деревня", как ей можно помочь и почему хочет создать проект на Алтае.

В 1997 году Глеб Тюрин организовал Институт общественных и гуманитарных инициатив для содействия развитию местного самоуправления в Архангельской области. До 2005 года при участии института в области реализовали серию проектов возрождения деревень. Так, в Еркине нашлись предприниматели, которые начали развивать сельский туризм, создали там мастерскую, восстановили мост через ручей, привели в порядок дорогу, наладили освещение улиц. В старинном селе Ошевенске активисты отремонтировали заброшенный купеческий дом XIX века, открыли в нем музей, и деревня попала в туристические маршруты.

Этот опыт заметили, и в 2012 году Тюрина позвали участвовать в проекте превращения Пикалева, жители которого известны тем, что в 2009 году перекрыли федеральную трассу в знак протеста против развала трех градообразующих предприятий, в новый современный город. Сейчас в проект вовлечены несколько десятков человек, которые реализуют идеи в самых разных сферах — малом производстве, благоустройстве, развитии спорта и здоровья населения, культуре, экологии. Они ремонтируют детские площадки, обустраивают скверы, собирают средства на строительство храма, открывают малые предприятия.

В июне Глеб Тюрин в рамках проекта "Искры надежды российских деревень" побывал на Алтае и поделился опытом с местными предпринимателями и руководителями муниципалитетов. Он рассказал о своих взглядах на настоящее и будущее российской глубинки.

За пределами большого города

— Вы сам родились и выросли в городе, сейчас живете в столице, откуда интерес к деревне?

— Думаю, что во всех нас в глубине сохранилась деревня. Горожане мы все во втором-третьем поколении, вся страна — внуки или дети крестьян.

Я семь лет проработал сельским учителем. Это были непростые, но счастливые годы. Это был крайний Север, куда если заедешь, потом не скоро сможешь выбраться: нужно перебраться через две переправы, лететь на самолете. Это были достаточно глухие села, где нет ни водопровода, ни канализации.

— Как и в большинстве наших деревень.

В центральноевропейской части страны много сел, которые выглядят как города: двух-трехэтажные дома, благоустроенные микрорайоны и какой-то частный сектор, сохранившийся с начала прошлого века. По крайней мере в Ленинградской области большинство деревень выглядят именно так.

— А что в таком случае вы вкладываете в понятие деревня? Потому что в Алтайском крае есть и города, которые не вполне такому описанию соответствуют.

— Это жизнь, которая находится за пределами большого города. Думаю, что многие маленькие города у нас в стране действительно по жизненному укладу ближе к сельскому.
До советского времени существовала деревня, где люди производили не только сельхозпродукцию, но и значительную часть других товаров, которые они потребляли. Здесь было примерно 400–500 видов деятельности и социальная организация, которая объединяла людей, они надеялись сами на себя и были трудолюбивы.

Но потом пришли деревня советского времени и промышленное производство, которые разорили мелких производителей. Здесь было крупное производство, но очень часто планово убыточное, которое получало за свой товар фиксированную государством цену и за счет этого всегда было в плюсе. Но когда наступил рынок, большая часть этих предприятий не смогла выжить. И вот огромное число наших муниципалитетов до сих пор живет в таком же дотационном режиме, как и в Советском Союзе, и мечтает, чтобы кто-то, как и 30 лет назад, покупал продукцию по фиксированным высоким ценам, дотировал производство и строил все, что нужно.

Как век назад

— Часто в интернете можно прочитать, что вы занимаетесь "возрождением русских деревень". Что вкладываете в это понятие и как вы выбрали для себя эту деятельность?

— Я работал в бизнесе, в банке, бывал за границей, но мне всегда не хватало деревни, я постоянно о ней думал. Когда я приехал на Запад и столкнулся с тем, как во многих странах развиваются территории, то начал активно этим интересоваться и увидел, что это огромный опыт. Это все, что укладывается в мировое понятие сommunity development — развитие местных сообществ.

Это очень близко к тому, что происходило на Алтае в конце XIX — начале XX века и выражалось через кооперацию или артели, а также земства.

— То есть, по вашему мнению, деревня должна стать такой же, как век назад?

— Как показывает опыт, сегодня деревня, которая может выжить, — это та, которая отчасти восстанавливает, что было в начале XX века, которая требует, чтобы люди были объединены. Но это территория с современными производствами и технологиями.

На первый взгляд, выглядит как какая-то труднодостижимая вещь. Но это путь Китая, когда огромное количество людей, которые были очень бедными еще 20 лет назад, объединены в маленькие структуры, которые активно работают и увеличивают свое производство. Затем результаты их труда консолидируются и продаются. Оказывается, что такая сила не меньше той, что представляют из себя крупные производства. Это великое чудо — результат деятельности людей.

У нас думают, что Запад построил большие заводы в Китае и завалил мир своими товарами. Но Китай — 200 млн крестьян, у которых земли в десятки раз меньше, чем в России, но они одни из главных в мире производителей продуктов питания. Кроме того, большей частью в сельской местности или небольших городах находится еще 20 с лишним млн маленьких заводиков, которые завалили весь мир промышленными товарами.

Думаю, что когда мы говорим про отдаленные территории, а большая часть России — отдаленные территории, — то их развитие — создание ситуации, когда они научатся быть эффективными, будут поддерживать друг друга, люди научатся существенно снижать расходы и увеличивать доходы.

— Как это можно сделать на практике?

— Снизить расходы можно за счет того, что возникает общественная инициатива, которая работает вместе с властью и берет на себя часть проблем территории. Их задача сделать так, чтобы проект, который они реализуют, давал экономию бюджетных средств.

Например, в Архангельской области, в которой мы начали это делать 15 лет назад, сейчас примерно 700 деревень, администрация области выделяет порядка 20 миллионов рублей на проекты, которые люди реализуют самостоятельно. Но если раньше через муниципальный заказ ремонт клуба стоил 200 тысяч рублей, то теперь его можно сделать за 20 тысяч. То же самое с детскими площадками, спортивными объектами, дорогами, мостами, ЛЭП, водонапорными башнями. Условно говоря, люди понимают, что если в деревне нет благоустроенной среды, то деревня становится неконкурентоспособной и молодежь оттуда уезжает.

Для людей такая инициатива — возможность потратить деньги именно на то, что им нужно. А власть таким образом решает проблемы, которые есть на территории. По-другому никак: только за бюджетные деньги ничего не сделать.

Глеб Тюрин.

— Как поменять отношение людей, потому что привычка "нам должны" никуда не ушла, люди так и надеются, что кто-то придет и сделает?

— Она, конечно, укоренилась очень глубоко, потому что это часть индустриального образа жизни. Нам говорили: ваши дети будут жить при коммунизме, государство все даст, все построит. Оно было везде и во всем, а кроме него не было ничего. Мы видели фильмы, в которых частники высмеивались и критиковались, частно-собственнические настроения всячески искоренялись. Дальше это стало привычкой, люди не понимают, почему государство не дает, обижаются и искренне полагают, что оно плохое. Чтобы что-то изменилось, нужны проекты, которые бы "расшевеливали" людей, на которые можно ориентироваться.

— Насколько важно участие и понимание власти в этих процессах? И можно ли что-то сделать без нее?

— Можно, но я думаю, что гораздо эффективнее, быстрее и серьезнее работать вместе с властью.

— В реальности как власть относится к подобным инициативам?

— Те проекты, которые реализовывались в Архангельской области, делались при непосредственной поддержке областной администрации. Это было одной из причин, что там что-то получилось. Некоторые проекты были достаточно автономны, то есть власть не помогала, но она и не препятствовала.
Когда что-то получается, на это смотрят другие и хотят получить и себе. Потому нужно работать именно там, где есть заинтересованность в развитии. Власть время от времени хочет нового. Возникают ситуации, когда она хочет изменений. Если мы говорим про Алтай, то я думаю, что это один из регионов, который в большей степени на территории страны готов к инновационным проектам.

— Почему?

— Десятилетиями люди жили здесь самостоятельно. Большая часть русских пришли в XIX веке и всегда были автономны, а изменения, которые касались всей страны в советское время, сюда приходили медленнее. Здесь в большей степени сохранилась способность к самоорганизации к самостоятельному решению вопросов. Это моя гипотеза. Но я давно и очень сильно мечтаю реализовать проект на Алтае. Что это будет, пока не скажу, потому что определенности нет.
Когда я был у вас в июне, увидел глав муниципалитетов с горящими глазами, которые расшибутся в лепешку, чтобы поднять свой район, увидел очень толковых и патриотичных представителей бизнеса, которые готовы работать. У вас есть как возможности, так и ограничения, главное из которых — нет привычки и традиций что-то делать сообща. Но есть понимание, что нужны изменения и что приходит какое-то другое время.

Не самое привлекательное место

— Если говорить про бизнес в сельской местности. Как его организовать?

— Нужны агентства развития территорий, коман­ды молодых людей, которые готовы быть предпринимателями. Нужно понять, что это не подвижничество, когда люди жертвуют собой, чтобы Родина развивалась, это вполне нормальный полноценный бизнес, но в селе.

Сегодня нет представления о развитии местной экономики. Поэтому все ждут инвесторов, которые придут, все построят, а населению останется только работать на него. Но инвестор ничего не будет делать безвозмездно, он получит всю собственность и уведет доходы из района. Район получит лишь рабочие места. Но сегодня богатство Америки на 60% создается маленькими производствами, и 70% рабочей силы нанято ими. Нам нужно достичь понимания этого, иначе развиваться будет невозможно.

Нужно думать не о том, что деньги придут снаружи, а о том, как найти свои сильные стороны, увеличить долю своего рынка и заработать их самим. У нас сегодня население покупает товары в сетях, потому что там дешевле. Люди покупают товары, которые произведены где-то далеко, и их деньги уходят за тридевять земель. А своих предпринимателей мы не жалуем. Но если мы понимаем, что, поддержав местного производителя, помогаем ему получить деньги, которые он вложит здесь же, отношение к нему меняется. Так и должны появляться инвестиции.

— Как активно сегодня инвесторы вкладывают деньги именно в село?

— Это происходит очень неравновмерно. Например, в Республике Алтай в последние годы большой приток инвестиций в туризм. А есть огромное количество районов, из которых люди уезжают, бизнес затухает, поэтому можно сказать о том, что в целом сельская территория — не самое привлекательное место для инвестиций. Еще и поэтому речь должна идти не только об инвесторах со стороны, но и о бизнесе внутри территории.

Справка

Учился на Западе, работал на Севере

Глеб Тюрин родился 18 марта 1963 года в Латвии в семье журналиста. В раннем возрасте переехал со своей семьей в Архангельск. Работать начал в 14 лет курьером, позднее корреспондентом в газетах "Правда Севера", "Северный комсомолец".

В 1985 году окончил историко-филологический факультет Архангельского педагогического института по специальности "История, обществоведение и право". Затем почти семь лет работал учителем малокомплектной сельской школы в дальних районах Архангельской области. До 1994 года был переводчиком в том числе в Американской школе бизнеса. Два года был экономистом, старшим валютным дилером отдела международных валютных операций Архангельск-Промстройбанка. В 1997 году создал Институт общественных и гуманитарных инициатив для содействия развитию местного самоуправления в Архангельской области. Участвует и руководит проектами по развитию территорий.

В рамках проекта преображения в Пикалево появились детские площадки, скверы, парки.

С 2012 года Глеб Тюрин руководит проектом "Новое Пикалево".

Факт

С 1997 года в Архангельской области работает Институт общественных и гуманитарных инициатив, созданный Глебом Тюриным.