Она москвичка. Рассказывают, вышла на пенсию, замотала детей своей неуёмной энергией, они купили ей дом в тульской деревне. Переехала, завела одну козу, вторую. Сегодня она первая в округе козозаводчица.
Эта история уже стала народной легендой - а народ и приврать от жажды оптимизма не постесняется. Корреспондент «АиФ в Туле» отправился в то село, что приняло столичную жительницу, чтоб развеять сомнения.
И муху слышно
- Говорят, что когда грибов много - это к войне, - вдруг замечает встретившая меня в Суворове Ольга Харитонова, бывшая жительница столичного Бирюлёва.
- Да? И много их?
- У-у. В прошлом году было море. В лес пойдёшь - через час вернёшься с полными ведрами.
- В этом году будет так же?
- Не знаю. Что бог даст. Смотри, какое зарево.
Низкое небо пастельных тонов испещрено ярко-красными, свинцовыми и багровыми прогалинами. Мы подъезжаем к табличке с названием села: Машковичи. Рядом плетётся древняя бабка, закутанная в несусветные тряпки, рядом с ней - рыжая кошка. Они идут по автотрассе и, кажется, даже не собираются сворачивать, чтобы пропустить нашу машину. Бабка что-то монотонно бубнит в сторону кошки. Та носится по дороге, гоняя в пыли какую-то ерунду, и, кажется, даже не понимает, что автомобиль может ей чем-то угрожать: может, она никогда в жизни его и не видела.
«Тут покой, умиротворение. Выйдешь ночью на улицу - тишина такая, что на уши давит. Очень «громкая» тишина», - рассказывает Ольга Евгеньевна.
Её дети - практикующие медики, отлично понимающие, что для человеческого здоровья хорошо, а что плохо. Внуки - два малолетних парня и девочка постарше (учится в 9 классе). У ребятишек есть проблемы с органами дыхания.
«Нам говорят: им нужны свежий воздух и здоровое питание. В Москве им будет только хуже, - рассказывает она. - Думали-думали - сначала нашли самое экологически чистое место относительно недалеко от столицы. Выяснилось, что есть такое в Суворовском районе. Потом была мысль взять домик в городе. Но покатались, посмотрели здешние красоты, соразмерили расстояния и цену за землю и недвижимость и решили: жить будем в селе».
Именно это - здоровье внуков - и подвигло Харитонову бросить столицу и отправиться в настоящую глухую русскую деревню.
«Да, три года уже пролетели. А кажется, долго здесь уже прожила. И как нам удалось так развернуться за это время? Ума не приложу».
Харитоновой оказалось мало развернуться в деревне. Она вошла в Молочный союз России, познакомилась с французскими сыроделами. Те настолько воодушевились её примером, опытом и темпами развития, что планируют в скором времени помочь ей построить на селе сыроварню. Даже обещали бесплатно снабдить оборудованием.
Не наговориться
Ольга Евгеньевна утверждает, что в жизни своей никогда с сельским хозяйством не была связана. Работала на заводе инженером, имеет высшее образование. Всё город и город. Дом, метро, работа. Работа, метро, дом. Даже дачи за городскими пределами никогда не имела.
«Всю жизнь на бегу. Столько народу в Москве, все рядом, можно сказать, трутся друг о друга. А никто никого не видит. Просто не замечают. А сюда как переехала, уже на третий день чувствую - как будто пелена с глаз сошла. Встречаю человека - и разговариваю с ним. Разговариваю и разговариваю. И не могу наговориться. Вот как, оказывается, можно всю жизнь прожить в шумном городе и испытывать при этом кризис простого человеческого общения».
Ольга Евгеньевна заметным образом сентиментальна. И с ходу переходит на «ты», но не панибратски, как могут делать плохо воспитанные люди или же пожилые, считающие, что имеют на это право в силу возраста. А как-то естественно, как переходит с ходу на «ты» таксист или дальнобойщик, ставший случайным попутчиком. В ситуации, когда нет места социальным ролям или общепринятым расшаркиваниям.
«Дорогая моя коза»
Рядом с её домом - неработающий «сто лет в обед» магазин, в двух минутах ходьбы - здание той самой школы, которая закрылась. Старинная вековая кладка хозяйских хором местами выкрашена. Внутри - уютно и чисто, сенцы прикрывает предвыборный матерчатый баннер одной известной политической партии.В доме печное отопление. «Новая», - хвалится хозяйка, показывая агрегат нам, ничего никогда не слышавшим про современные печки, работающие на дровах.
Дом, который три года назад покупала Харитонова, имеет непростую историю. Его построили в 1905 году, он считался по тем временем добротным, «богатым». Однако семью зажиточных хозяев, занимающихся торговлей, раскулачили.
«Подвели к оврагу и расстреляли всех до одного», - рассказывает нынешняя хозяйка. Потом - в первой половине прошлого века - в доме этом недолгое время была школа. Спустя годы там опять поселились люди. А потом вновь пришло запустение.
«Его очень долго не могли продать, - рассказывает хозяйка. - Он был в ужасном состоянии. Полов не было вообще. Крыша текла. Но он мне сразу понравился. Мы очень много сил потратили, чтобы привести его в божеский вид. А земля при нём была - просто жуть. Практически целина. Трава, мелкие деревца. Нанимали людей, которые всё это выкорчёвывали и вспахивали».
А чего бояться-то?
И странным образом довольно быстро Харитонова стала закупать животину: «Ума не приложу, как у меня всё получалось. Наверное, козы - это судьба».
Сегодня большая часть ответственности за хозяйство лежит на ней. Дети приезжают время от времени, но живут по-прежнему в Москве. Харитоновы «не сжигали мосты» и квартиру в столице оставили. А внуки живут здесь постоянно.
Внучка-девятиклассница говорит, что, приехав в деревню впервые, испытала культурный шок. «Хотелось ли ехать?» - «Нет, конечно! Я и из дома-то выходить первое время боялась. А как к животным подходить? Только через полгода привыкла к ним».
«А чего их бояться-то?» - спрашиваем у её бабушки, пытаясь проникнуть в низкую дверь, ведущую в хлев.
«А я и не знаю, - хохочет бодрая пенсионерка. - Чего они, страшные, что ли?»
Она чешет за ухом быка, голова которого своими размерами сопоставима с антресолью. Справа от меня раздаётся резкий рык, следом хрюканье. На расстоянии в пол-локтя чёрный от грязи пятачок пытается уткнуться в объектив фотоаппарата, разбудившего его фотовспышкой. Не по-доброму смотрят мелкие свиные глазки «совсем не страшной» свиноматки, покрытой свалявшейся пепельной шерстью.
«Порода такая, - поясняет хозяйка. - Шерсть как у барана. Ей не нужно тёплой «закуты», она спокойно переносит холода и морозы».
На скотном дворе козы дружною гурьбой и в полном составе выбегают на зов Харитоновой. Странные, нескладные, разного окраса и размера. Козлята путаются в ногах и падают. Вперёд, расталкивая остальных, стремятся козлы с крутыми рогами. У одного из них - пустая глазница.
«А они, знаете, как дерутся друг с другом, - нисколько не беспокоясь об этом, весело говорит хозяйка. - А та вон, смотрите, - самая дорогая моя коза. По шесть литров молока в день даёт. Вон, крупная такая, чёрная».
Миграция наоборот
Внучка Харитоновой рассказывает, что когда пришла в школу - а ездить учиться ей приходится в Чекалин: в селе школы нет - на неё какое-то время смотрели косо. Но довольно скоро приняли. Половина взрослого трудоспособного населения Чекалина туда ездит «на вахту», в городе работы ведь нет вообще никакой. А тут - ровно обратная «миграция». Интересно же.
Правда, девочка говорит, что, окончив школу, вернётся в Москву «поступать на филологический». Человек она творческий. В Машковичах пригодились навыки, полученные ею в художественной школе. Сколько рисунков она сделала здешних незабвенных видов!
«А бабушка на самом деле всегда к этому шла, - говорит внучка, пытаясь найти в телефоне фотографии своих акварелей. - Она давно уже говорила: вот бы пожить там, где спокойно, тихо, где природа, лес, речка. Ну вот и сбылась её мечта».
http://www.tula.aif.ru/society/nature/inzhener_i_kozy_kak_moskvichka_promenyala_biryulyovo_na_tulskuyu_derevnyu
