«Бросить все и уехать в деревню» — если вас время от времени посещает такая мысль, отправляйтесь в Ступино Архангельской области. Это как раз то, что нужно измученному цивилизацией жителю мегаполиса. Кругом тайга, до ближайшего населенного пункта 60 км, и в самой деревне — никаких признаков вырождения. Здесь кипит жизнь, и почти треть населения — дети.
 

Альтруист дядя Вася

«Если бы я был в администрации, давно бы эту деревню закрыл. Это ж 60 километров дороги чистить зимой! И за линией электропередачи следить, и за телефонной линией. И все ради одной нашей деревни! Но администрация все время меняется, а наше Ступино живет и живет. К нам 11 лет назад миссионеры из Москвы приезжали, и священник, который с ними был, сказал: ваша деревня жива, потому что кто-то за вас молится»», — рассказывает староста Ступинского прихода Василий Астахов, или дядя Вася. Он везет меня со станции на новеньком «Рено», взятом в кредит год назад. Дорога местами похожа на стиральную доску, но дядя Вася смело гробит на ухабах свое недавнее приобретение. Кредит еще платить и платить, а он уже отъездил почти 60 тысяч километров. Дядя Вася — местное неофициальное МЧС. Возит больных в ближайший поселок — Шалакушу, потому что в Шалакуше всего одна скорая на весь район, а еще все время встречает кого-то с поезда, для кого-то ездит за лекарствами, привозит в деревню священника… Без дяди Васи никак — автобус в этот отрезанный от мира угол ходит раз в неделю.
 

До «Рено» у него были «Нивы» и «Жигули», но ломались часто. А если сломаешься на дороге — делать нечего, сиди в лесу, замерзай, покрышку жги, жди, пока кто проедет. Ждать можно очень долго. «Рено» — это выход. Польза от него — всей деревне, кредит оплачивает дядя Вася с женой. «Русский бизнес», — шутит староста.

«Телефон зазвонит — вздрагиваешь: опять что-то случилось, — продолжает дядя Вася. — Хочется иногда покоя. Борешься с совестью — потом все равно едешь. Когда больного везешь — несешься, о машине не думаешь. И ведь я всегда всех довозил! Иногда прямо с машины — на операционный стол».

А вообще дорога от Шалакуши до деревни Ступино красоты необыкновенной. «Зимой деревья так наклоняются, что кажется, будто едешь в тоннеле. А летом то зайцы перед машиной бегут, я остановлюсь — и они останавливаются; то лягушек море по дороге прыгает, я говорю им: "Куда ж вы, милые, лезете, вы ж еще не поцеловались ни разу в жизни, а я вас сейчас раздавлю”. Люблю я эту дорогу. Я иногда жалею — почему я не скульптор или не хореограф? Видел, как птицы влюбленные танцуют — эх, как бы эту красоту передать…» Дядя Вася вообще романтик.
 

Переворот

Одиннадцать лет назад в Ступине не было ни храма, ни прихода. «До того как миссионеры приехали, мы жили тут как язычники, — рассказывает фельдшер Лидия Александровна. — Не знаю, как так получилось, но один их приезд нас перевернул». Крестилась тогда треть деревни. Потом миссионеры уехали, а жители вдруг стали осознавать себя общиной. Начали молиться. Сначала дома у кого-нибудь собирались. Потом в библиотеке. Потом дом один под храм определили. Батюшка к ним стал приезжать.

А Василий решил построить храм. Миссионерам еще в первый их приезд так и сказал. Наверное, никто тогда ему не поверил. А сейчас, и правда, стоит посреди деревни прекрасный храм из цельного леса.

Деньги откуда? Сам Василий хоть и жалеет лягушек, на самом деле человек очень деловой. «Если бы, — говорит, — я тратил энергию только на себя, я бы, поверь, зарабатывал и жил нехило».

К строительству храма Василий привлек чуть не всю Россию. Даже из Казахстана переводы приходили. Крупную сумму пожертвовал предприниматель из районного центра, чудом выживший в автокатастрофе. Бревна шлифовали вручную.

Дядя Вася выносит из алтаря осколок колокола со старого разрушенного храма. Колокол, судя по всему, был внушительных размеров. «Вот! Все сказано этим кусочком, — говорит староста. — Смотри, какое величественное, большое было наше Ступино. К этому и надо стремиться. Я так хочу, чтобы у нас тут жизнь возрождалась. Вообще, нам нельзя раскисать — кому тогда мы будем нужны…»

Без батюшки

Вот уже 11 лет прихожане храма пророка Илии каждое воскресенье в любую погоду (а зимой здесь погода бывает ого-го, да еще и светло всего три часа в день) вместе молятся. «Я пораньше прихожу. Чтоб никто под дверью не стоял. А то человек придет, а храм закрыт — он развернется и уйдет», — говорит Василий. Постоянных прихожан, которые каждое воскресенье бывают, человек десять. Читают утреннее правило, акафист, помянники. Священник приезжает из Архангельска (это 700 км!) раз в два-три месяца, служит литургию. На Илию пророка — престольный праздник — приходит почти вся деревня. Многие причащаются.

«На нашем батюшке несколько приходов. Он у нас как летучий голландец, — сетует Василий. — Вообще священники у нас часто меняются. Только к одному привыкнем — его переводят. Зачем? Вот был батюшка местный почти, из Шалакуши, всех знал. Он был свой. А сейчас дали батюшку из Архангельска. Он замечательный, добрый. Но — приехал и уехал. У него матушка с маленькими детьми в Архангельске. Отслужил — и скорее домой. Матушка его ни разу у нас не была. Как она сможет нас полюбить? Чтобы нас полюбить, с нами пожить нужно. Иногда кажется, что мы вообще никому не нужны. Благочинный у нас ни разу даже не был. Конечно, если был бы постоянный священник, народ больше бы в храм тянулся. Нам бы старенького какого священника — молодого с семьей мы не прокормим». Кстати, у священника из Архангельска нет даже своей машины, он до Шалакуши на поезде добирается, а там его Василий привозит и отвозит.

Хотя постоянных прихожан немного, время от времени почти все жители Ступина в храм заходят. «Случится что у кого — храм ему откроешь, он помолится, потом ключи занесет. Муж обижает — вместо того чтобы стакан накатить, можно в храм прийти, посидеть, — бывают у нас такие ситуации. Есть у нас маленький фонд, мы из него даем на похороны односельчанам. А цен у нас в храме ни на что нет. Я большой противник, когда с горшками ходят, собирают деньги. Есть ящичек, каждый кладет сколько хочет. Когда деньги считаем, если вдруг 500 рублей обнаружим, такая энергия сразу появляется. Так обычно 10, 50, 100 рублей кладут. Но мне кажется, Богу важно, чтоб ты не просто кучу денег дал, которые для тебя ничего не стоят, а чтоб ты боролся с собой».
 

У Василия теперь новая идея — построить колокольню, да не простую, а колокольню-маяк, высотой 33 метра. «У нас тут каждый год кто-нибудь из охотников или грибников теряется. И находится не всегда. Тайга любого может забрать. Я сам однажды так заблудился — на третий день только вышел. Прожекторы галогеновые у нас уже есть. Повесим их на колокольне — человек на дерево заберется, увидит свет и сможет выйти». В нижнем этаже колокольни планируется дом для священника и для приезжих. Над проектом деревянной колокольни уже работает архитектор. Осталось найти деньги на строительство. Идея кажется невероятной, но дядя Вася надеется, что найдутся и деньги, и рабочая сила.

Как продать сметану?

Сейчас дядя Вася работает в школе — чинит все, что ломается. По ночам сторожит — не от воров, нет, в Ступине вообще не запирают дома! — за отоплением следит. Жена у него — кадровик в колхозе. Кстати, колхоз процветает — здесь племенное хозяйство с породистыми коровами.

«Недавно грант мы выиграли на детскую площадку, чтобы дети были под присмотром, чтоб им было чем заняться. Тренажерный зал сделали», — говорит Василий. Вот это жизнь!

Жизненный опыт у дяди Васи богатый. О своем далеком прошлом он не очень распространяется, но не скрывает, что когда-то (много лет назад) пил: «Я всю жизнь прибамбашенный был». Зато в красках рассказывает, как они с женой в девяностых были фермерами. Вспоминают об этом как о страшном сне. «Дали ссуду, и сразу нужно было ее возвращать, никакой отсрочки не было. А с чего платить? Реализации никакой, у людей денег нет, бабушки молоко покупали майонезными баночками! Попытались сдавать продукцию на комбинат — и там денег нет, — вспоминает Василий. — У нас дочь выходила замуж, я поехал на комбинат за деньгами, они говорят: "Денег не дадим, возьмите спецовкой”. Я говорю: "Мне деньги нужны”. А они мне в ответ: "Будешь возникать — мы с тебя еще вычтем за хранение”. И весь разговор. В Шалакушу продукцию возили продавать. Автобусы не ходили, все на себе, на попутках. Раз зимой мы чуть не всю дорогу пешком со сметаной шли, чтоб продать. Это каторга была. А за то, что мы в Пенсионный фонд от прибыли ничего не отчисляли (потому что прибыли у нас никакой не было), семь лет нам не засчитали в пенсионный стаж. Считается, что мы просто ерундой занимались». Но зато — опыт. Василия, кстати, приглашали работать в районную администрацию. Он отказался.

Страна культуристов

«Когда детскую площадку строили, — рассказывает Василий, — собралось больше 30 человек ступинских помогать. Я сначала обрадовался, а потом, когда понял, что из малоимущих никто не пришел, очень огорчился. Вот государство сейчас взялось многодетных поддерживать, и у нас в Ступине есть несколько семей, где рожают только ради этой помощи. И считают, что им все должны. А как их попросишь хоть как-то помочь — их нет. Они еще и фонды всякие умудряются на деньги развести. Пишут туда, так все расписывают, хочется рубаху снять и отдать. Фонды, в том числе и православные, им помогают. И что? Дети из этих семей привыкают, что им дают все просто так. Они в игрушки поиграли и на улице бросили, одежду не стирают, поносили и выкинули — плевать, завтра другую пришлют. В школе дети из этих семей спрашивают прямо первого сентября: "А будет ли нам молоко?” Есть у нас одна многодетная, она эти вещи перепродает, мужика содержит, который нигде не работает, говорит: "У меня в фонде уже положение есть”. Ребята из фондов, вы ж грамотные люди! Свяжитесь вы с администрацией, со старостой, если храм есть! Спросите, как эти семьи живут? В деревне все на виду. Надо тем многодетным помогать, которые детей воспитывают, а не просто рожают ради денег. А то государству через несколько лет придется начинать борьбу с тунеядцами. Мы страна культуристов — всю жизнь с кем-нибудь боремся. Развели пивную рекламу — теперь боремся с пивом. Малоимущих сейчас поддерживаем — потом будем бороться с теми, кто разучился работать. Всегда найдем себе какое-нибудь занятие».

Нулевой километр

Возле школы подростки лет шестнадцати чинят старую машину. «Это поколение хорошее, — говорит Люба, жена дяди Васи. — Молодежь, которая в девяностые была, вся спилась. А эти ребята не пьют, не курят. Даже причащаются хотя бы раз в год, на престольный праздник».

Из 150 жителей Ступина треть — дети. Они все ходят в детский сад и школу. В ступинской школе есть классы с первого по девятый, учителя по всем предметам, да еще и очередь из желающих преподавать. В классе от двух до пяти учеников. «Тяжело детям, — сочувственно говорит директор Галина Степановна, — на каждом уроке вызывают к доске, не расслабишься. Но зато наши выпускники и в институты поступают, и на работу хорошую устраиваются».

Зимой прямо в поселок приходят волки. Но не было ни одного случая, чтобы волки напали на человека. Некоторые жители встречались с ними лицом к лицу, и ничего. Собак-то волки много съедают, причем в основном домашних, а бездомных, обделенных не обижают.

Телевизоры тут есть у всех — на каждом доме тарелки, а интернет еще не дошел. Мобильный не ловит. Дожди начинаются — и обычная телефонная связь прекращается. И дорогу развозит так, что уже не проедешь.

В интернет есть один выход — в школе. Пользуются им немногие жители, молодежь в основном, например директор клуба Степка — находит там сценарии и музыку для праздников. А праздники тут бывают каждый месяц: то день рыбака, то день пожилого человека, то бал-маскарад. Степке лет двадцать с небольшим, выглядит он очень стильно, на Андрея Малахова чем-то похож. Стать директором клуба — его давняя мечта. «Я уехал в Архангельск учиться и тут узнал, что бывший руководитель клуба уволился. Бросил учебу и вернулся. Уже пять лет работаю. Не жалею нисколько. И родился тут и пригодился». Девочки в школе на вопрос, не скучно ли им, отвечают: «Нет, мы репетируем все время праздники всякие и в хоре поем».

Милиции здесь нет. Да и в Шалакуше после реформы осталось всего два милиционера. Куда бежать, если что? Но, похоже, здесь «если что» не бывает. «Мы в глуши, нам некуда дальше отступать. И у нас все друг друга знают».

До тридцатых годов в округе было восемь деревень. Коллективизация подкосила многих. Сейчас осталось одно Ступино. Но сейчас, кажется, народ сюда больше приезжает, чем уезжает. «Как уехать-то? — рассуждает дядя Вася. — Вот вы сможете уехать от семьи? И я не могу отсюда уехать. Сын меня зовет в Архангельск, он там главным механиком работает, работа есть. Но я уеду и буду думать: как у нас там в храме? Сегодня есть служба, нет? А вдруг никто не пришел? А подсвечники-то не почистили… Да мы с Любой помрем через пятилетку».

Так сложилось в Ступинской, что здесь все на своих местах. Староста Василий. Директор школы Галина Степановна. Степка, директор клуба. Фельдшер Лидия Александровна, которая сорок лет тут работает: «Сколько раз роды принимала вот тут, в процедурной. Ну а если что, Вася — наша надежда и опора».

Ступино — нулевой километр. Дальше дороги нет. Только архангельские леса. А жизнь в этой глуши не затухает. Может быть, потому, что десять человек самоотверженно ходят в храм каждое воскресенье?

Как помочь

 

Текст и фото: Марина НЕФЕДОВА

http://www.nsad.ru/articles/derevnya-kotoraya-ne-vymiraet