«Прежде чем Вашему вниманию будут представлены написанные мною работы, позвольте пояснить их смысл, - говорил художник, предваряя одну из своих выставок. - Чтобы не пересказывать обширную и доступную историографию всей массы событий, изображенных на холстах, хотелось бы вскрыть главный вопрос - зачем такие отдаленные во времени и пространстве события были соединены воедино на экспозиции? Для чего соседствуют III и XX век? Почему цари русские, древние мученики и князья вновь напоминают нам о своем жизненном подвиге? Как ответить на эти вопросы одной фразой? Едва ли это возможно, если не задаться вопросом о смысле жизни человека, современного и древнего. Итак, я пытаюсь ставить самому себе и невольно Вам, зритель, эти серьезные вопросы  и искать на холсте и в себе ответы на них. Современность в лице средств массовой информации и популярной, мишурной антикультуры добивается от нас забвения главных вопросов бытия человека. Посредством различных пестрых и действующих на самые низменные инстинкты и наклонности шоу «мир» принуждает нас забыть о том, кто мы… Вспомним же вместе, дорогой зритель, о нашем древнем прошлом, о нашем убиенном отце - государе, сравним нашу теперешнюю жизнь с деятельной, созерцательно - величественной жизнью Государей наших, воинственных предков, простых детей и жен тех времен, о которых «мир» вспоминать не велит нам. Вспомним о них, подумаем о великой цене, которую заплатили они за нас и устыженные, но обнадеженные, взглянем на себя, на свою жизнь поглубже, построже. Вспомним о том, что мы - Великий христианский народ, а не стадо, массы, электорат…»

Дипломная работа Рыженко «Калка» была посвящена первой битве русских войск с монголо-татарскими, в которой последние одержали оглушительную победу, оттого, что русские князья, разъедаемые междоусобной враждой, не смогли объединиться перед лицом врага. И, вот, финал: посреди усеянного стрелами поля возлежит победитель – татарский хан, смеющийся в лицо взятому в полон русскому князю… Лицо связанного князя выражает боль, но он не сломлен. И голова его поднята высоко, и взор его, гневный и мужественный, устремлён прямо на победившего врага. Силён дух князя. Столь же сильны были и братья его, сложившие свои головы в этом бою. И лишь единства не было промеж ними… И оттого пришла беда на землю русскую. И на горизонте возвышаются горы тел, наших поверженных воинов. А синее русское небо застилает уже чёрный дым. Русь горит! Эта картина чрезвычайно актуальна сегодня. Ибо и сейчас все здоровые силы в обществе разобщены и борются друг с другом, и среди этой вековечной распри теряют самое главное – Родину. И приходит новая орда и подчиняет себе всё и вся, и сеет смуту, и бесчинствуют, а мы всё продолжаем сгорать в междоусобной бойне. Это-то и есть Калка, вечная Калка, которую переживаем мы время от времени. В 17-м веке, в 17-м году, сейчас…

Не менее трагически-актуальна картина «Смута». Пришёл враг на Русскую Землю, захватил само сердце её – Москву и бесчинствует в святынях её. На полу разгромленного  храма лежит пронзённый стрелами русский воин, последний защитник святыни… Рука его ещё сжимает лук. Видно: он сражался до последнего вздоха. И даже сейчас, поверженный, он не побеждён. Рядом старик-священник, бледный и измождённый, держащий в руке крест. К нему жмётся рыдающий от страха мальчик. Ласково обнимает старец ребёнка, гладит его худой рукой по плечу, шепчет что-то успокаивающее. Нельзя сдаваться! Господь не оставит Русь на поругание! Молись, и придёт спасение! – так, быть может, говорит священник мальчику, среди разорённого храма… А рядом ещё горит ясным пламенем лампада, как символ непобеждённости и силы русского духа, и огонь её вселяет уверенность, что минует лихолетье, и восстанет Русь в прежней славе своей!

Много работ посвящено Рыженко лихолетью века ХХ. Старая барыня в своей опустевшей усадьбе, дворник, с диковинным для оголтелого 18-го года спокойствием метущий дорожки усадебного парка, где все ещё дышит прежним укладом, но самих хозяев уже нет, девочка, плачущая над телом убитой матери… В этих картинах нет ни пафоса, ни манифеста, но оттого особенно пронзительны они, оттого не ненавидеть заставляют, но размышлять, понимать свою историю и её трагедию и сердцем откликаться на неё.

Одно из самых известных произведений Павла Викторовича – триптих, посвящённый трагической судьбе Императора Николая II и его семьи, в который входят картины «Прощание Государя с войсками», «Заточение в Царском селе» и «Ипатьевский дом после убийства царской семьи». В «Прощании Государя…» художнику с удивительным психологизмом удалось передать всю трагичность момента. Ставка в Могилёве. Здесь ещё несколько дней назад Николай Романов был Самодержцем Всероссийским, правителем великой Империи. И, вот, он вернулся сюда, отрёкшись от престола, вернулся не Императором уже, а полковником Романовым, вернулся, чтобы проститься с дорогими своему сердцу войсками. Согбенный, идёт он вдоль их молчаливого ряда, заглядывая в глаза каждому, ища в них не то поддержки, не то прощения… А они в последний раз отдают честь своему Царю, которого не суждено им больше увидеть. На Россию движется страшная, непоправимая уже беда. Катит по ней роковое красное колесо… Молох запущен, и его не остановить уже. Россия шагнул в бездну, и скоро она поглотит и её, и Государя, и верные ему войска… И эту атмосферу надвигающейся, набирающей обороты катастрофы передаёт февральская вьюга, изображённая на картине. Словно дымом, укутано мглою небо, ветер гнёт деревья, полощет знамёна, поднимает хлопья снега и швыряет их в лица русских воинов и русского Царя, заметает их, слепит глаза… Отречение Государя окончательно распахнуло двери Империи для февральских оголтелых ветров, разгулявшихся теперь на её просторах. И ветра эти сдуют скоро с лица земли Великую Россию…

Особое место в творчестве Рыженко занимают работы, посвящённые Куликовской битве. В образе богатыря Пересвета угадываются черты самого художника. Он и ощущал себя Пересветом, ведущим непрерывную брань за родную землю – только не мечом в поле ратном, но кистью на холсте…

Мало кто знает, что свои монументальные работы Павел Викторович подчас вынужден был писать частями, а затем соединять эти части, ибо в отсутствии мастерской ему негде было разместить полотно необходимого размера.

В последние годы художником было создано сразу несколько значимых монументальных произведений, посвящённых ратным подвигам древней истории, Первой и Второй мировых войн… Он уже жаловался на недомогание (немели руки), но продолжал своё служение, торопясь успеть исполнить всё задуманное.

Последняя работа художника, диорама «Стояние на Угре», написанная для Тихоновой пустыни, кажется, стала подлинном пиком его творчества. Это не просто картина, глядя на которую, уносишься мыслями в представляемую эпоху. Это сама эпоха – ожившая и сошедшая с холста. Оказываясь перед этой диорамой, испытываешь странное чувство будто и нет никакого холста, а есть распахнутые настежь двери в прошлое, где всё живо – нужно лишь переступить порог и окажешься на Угре… И этот поражающий воображение эффект достигается одним лишь великим талантом, без всяких «3D».

К 100-летию начала Первой Мировой Павлом Викторовичем было создано сразу несколько замечательных работ, среди которых наиболее значимой стала картина «Стоход», посвящена трагическому сражению 1916 г., в котором погибла едва ли не большая часть кадрового состава гвардейских полков последнего набора. Консультантом художника в работе над этим полотном стал в ту пору ещё мало кому известный полковник запаса Игорь Стрелков. «Это было подлинное лицо русского офицера. Подчеркиваю, русского! Не советского и не россиянского, а русского!», - вспоминал Рыженко о первой встрече с ним. Это был сентябрь 2013 г. Полгода спустя Павел Викторович узнал своего консультанта в командире ополчения Славянска…

Само собой, война в Новороссии не могла не взволновать Пересвета русской живописи. «Вот уже три месяца как ведет войну Новороссия - форпост Великой России. Как я понимаю, лучшие люди России не на словах, а на деле исполненные мужества, доказывают всему миру, что чудо воскрешения Великой Святой Руси - это не миф… …Игорь Иванович Стрелков, Вы позволили мне иметь счастье быть с Вами знакомыми. Если Вы прикажете, я завтра же оставлю кисть и отправлюсь под Ваше командование в сражающийся Донбасс».

Помню, как прочитав эти, подумалось: нет-нет, не нужно гениальному художнику под пули бросаться, но долго жить и служить Богу и России ему одному вручённым оружием. Увы, пули не понадобилось, чтобы Россия лишилась своего великого сына… Через день после появления этой записи пришло горькое известие о его кончине.

«Александр Невский или Дмитрий Донской – вы только попытайтесь представить их жизнь. Александр Невский. Нет времени на сон нормальный, помолился, жену приехал повидать на несколько дней и опять – на войну. Вот и вся жизнь. Молитва и сеча. И раздумья – что делать? Надо взять дань, заставить Новгород заплатить, отвезти дань в Орду, но зато выживет Русь. Он тяжелый выбор каждый день делал. И он прожил свою жизнь так, что в 44 года его уже называли «солнцем земли русской». А мы? Мы – кто? Вот умирает сегодня человек, как его вспоминают обычно? «Ой, Господи, да как же так? Безвременно ушедший! Такой хороший товарищ… А сколько мы с ним выпили… А дача какая!» Я не хочу так. Каким примером я буду сыну своему, если буду жить по нынешним мерилам?», - говорил Рыженко. Ему суждено было уйти в лета Александра Невского – солнцем русской живописи.

Символично, что художник, преданно воспевавший Царскую Семью, ушёл в канун её убийства. «Об одном мечтаю, если мытарства пройду, хоть издали, одним глазком на ГОСУДАРЯ глянуть», - говорил Рыженко писателю Б.Г. Галенину. Видимо, молитва его была услышана.

Елена Владимировна Семёнова
Опубликовано в журнала "Русский Дом", №7