Газ со сладковатым вкусом – ещё одна деталь, вспоминаемая уцелевшими. Тайну этого вещества можно считать раскрытой. В лаборатории судэкспертизы города Севастополя провели анализ образцов взятых в здании Дома Профсоюзов.
Экспертиза
«Полученные образцы из дома профсоюза Одессы, при химическом анализе и спектроанализе, показали следы белого фосфора. Видимо применялась дымовая граната М15 производства США. При воздействии одежда остается нетронутой, а открытые участки кожи чернеют (обугливаются) и даже может прожигать до костей. Что и наблюдалось на снимках жертв. Вывод: 100% хунтой было применёно химическое оружие. То же самое америкосы применяли в Ираке. Очевидцы говорили, что слышен был хлопок и белый дым. Как раз так она и работает.
Видео и снимки с места происшествия ещё раз доказывают это. Отсутствие обгоревшей одежды на трупах, чёрный цвет открытых участков тела (рук и головы). Шутки молодчиков про «негров».
Время воздействия белого фосфора приблизительно 60 секунд. Радиус действия гранаты 20 метров. Граната была заброшена после поджога и горения центрального входа. В результате горения нижнего этажа, создалась тяга вдоль колесничного подъёма, по которому спасаясь поднимались вверх люди, что и повлияло на зону поражения. Многие, кто находился на данном участке погиб в течении минуты. При вдохе белого фосфора происходит спазм дыхательных путей, за счёт резкого обжига с последующим летальным исходом.
Так же, есть записи очевидцев, спасавшихся в кабинетах, что они видели как из под дверей в комнату поступал жёлто-зелённый дым, который тоже вызывал удушье. В данных случаях применялся хлор в ампулах. Ампулы были найдены после.
Просим ознакомиться с видеоматериалами, которые произошли тогда в Ираке: http://www.youtube.com/watch?v=KsFWcVeEiok
Обратите внимание на труппы, которые там имеют схожее положение. Когда лежит на спине, а руки как бы стоят вверх. Точно такие позы занимают трупы на снимках и в доме профсоюзов Одессы.
Фотографии:
http://s.fraza.ua/images/2014/05/12/1399240339_869909
http://s.fraza.ua/images/2014/05/12/2440911421_7.jpg
http://belport.by/uploads/posts/2014-05/thumbs/strash — заметьте пол чистый, без сажи, это ещё раз подтверждает, что кожа не в саже, а последствия воздействия б.фосфора.
http://belport.by/uploads/posts/2014-05/thumbs/strash
http://cs7003.vk.me/c540101/v540101314/130bb/KVhzLP2N — обратите внимание на цвет кожи, при этом одежда не такая закопчённая. На самом деле на коже не копоть а воздействие б.фосфора.
http://cs7003.vk.me/c540101/v540101314/130cb/kKa7ULsE
http://cs7003.vk.me/c540101/v540101314/130d3/lVCsJ00C
На двух последних фото видна специфическая поза. В такой позе умирает человек от резкого удушья при воздействии б.фосфора.
Доказательств много и на лицо применение химического оружия, что запрещено международной конвенцией.
Сегодня дом профсоюзов огородили забором и начаты ремонтные работы. Это не что иное как уничтожение улик. Они начали полностью снимать штукатурку, демонтируют полы и производят дезактивацию спецсредствами, для того чтобы скрыть правду.
С уважением, Александр Фильченко.
Севастополь».
«Задохнулся ядовитыми испарениями», «падение» — вот, наиболее распространённые причины гибели жертв Дома Профсоюзов, указываемые в официальных свидетельствах о смерти. Свидетельства эти, однако, не многим более достоверны, чем выводы следствия…
Из многих страшных фотографий, из многих лиц одесских мучеников чаще иных вспоминается одно – 17 летний мальчик с чистым, ясным лицом. На одной фотографии он ещё живой и весёлый, на другой… На другой лица практически нет. Есть кровавое месиво…
Показания потерпевших
«Он говорил, что, может быть, пойдет дежурить в лагерь на Куликово поле, – вспоминает Фатима Папура. – Сказал – «Может быть, если мне позвонят». Когда начались события на Греческой – он был дома. Мы вместе смотрели прямую трансляцию по телевизору. Тогда я не могла представить, что будет такой ужас. Когда увидела, что на Греческой начали стрелять и разбирать брусчатку, то сразу поняла – это не одесситы. Потому что ни один одессит не будет так кощунственно относиться к родному городу».
Момент, когда Вадим ушел из дома Фатима Папура помнит смутно – он быстро собрался и незаметно ушел. Видимо, ему все-таки позвонили или написали в социальных сетях. Момент ухода Вадима из дома хорошо запомнила бабушка. На ее вопрос – «Куда ты идешь?», он ответил – «Я иду вас защищать». Больше родители Вадима живым не видели…
«Он позвонил в 6 часов из Дома профсоюзов. Сказал – «Мама, я на Куликовом поле, в Доме профсоюзов. Только, пожалуйста, не геройствуй, не приезжай сюда» – с горечью говорит Фатима. – Это был последний звонок».
Видя, как полыхает Куликово поле а, позже и Дом Профсоюзов, несчастные родители обрывали линии МЧС: «Посмотрите, Дом Профсоюзов полыхает! Там же люди!» В ответ они лишь услышали стальной голос диспетчера – «Да, спасибо». Звонки в милицию также были безрезультатны – там просто не брали трубку.
«После этого мы с мужем решили ехать на Куликово поле. Мы поехали спасать сына. Долго не могли уехать – не было ни маршруток, ни автобусов, ни такси. С трудом дождались трамвая. Приехали туда аж к половине восьмого. Пожарные уже все потушили.
Я никогда не забуду тот ужас, который мы увидели на Куликовом поле. Оголтелая толпа… Настоящее зверье, даже хуже. Ведь звери убивают только тогда, когда голодны.
Там были молодые девушки. Хотя я их не могу назвать девушками – шестнадцатилетние малолетки. У меня в голове не укладывается, что они там кричали… Люди на крышах прятались – они их высвечивали фонариками, подначивали – «Давай, прыгай!»… Мы видели обгоревшего человека, который перевалился через окно и прикипел к подоконнику. Они на словах над ним глумились, светили фонариками на него… Там были настоящие фашисты. Потому что они шли убивать своих же граждан. Они целенаправленно шли убивать. И этот звериный оскал, ненависть… Безумные глаза, безумные выражения лиц…» – с трудом рассказывает Фатима Папура.
Происходящее казалось страшным сном. Но у родителей Вадима была одна цель – найти и спасти своего сына. Фатима Папура попыталась войти в Дом профсоюзов, но радикалы ее не пустили.
Надежда промелькнула, когда из сгоревшего здания милиция начала выводить куликовцев. Около трех часов родители высматривали среди задержанных своего сына… Но безрезультатно. Вадима нигде не было.
«Нам безумно захотелось пить и мы пошли на вокзал купить воды. Когда возвращались – увидели, что с левой стороны Дома профсоюзов лежат погибшие. Их оцепил милицейский кордон. Мы прошли мимо. Муж спросил – ты ТАМ Вадика не видела? Я ответила, что нет. А потом… мы увидели на одном из погибших спортивные штаны нашего сына… И все поняли…»
«Никто ничего не говорит. Я не хочу уже ходить к этим следователям, умолять их, выпрашивать… Реально следствие никто не ведет. Ведь так много видеоматериалов, где видны лица, видно, кто убивает. Есть конкретный видеоматериал человека, который задушил женщину в кабинете – есть данные о нем, адрес. Но он на свободе. Следствие спустилось на тормозах».[1]
26-летний Андрей Бражевский также был забит насмерть уже на земле, выпрыгнув из окна Дома Профсоюзов.
32-летний строитель Максим Никитенко в тот злополучный день проходил мимо Куликова поля случайно, услышал шум и пошел туда. Позвонил жене, сказал: «Тут какая-то заварушка — пойду взгляну». Следующий звонок стал последним. «Нас скрутили и бьют правосеки», — успел сказать Максим. На теле убитого не было живого места, но это не помешало «экспертам» и здесь указать причиной смерти «падение».
Ещё одно «падение» — депутата Одесского облсовета Вячеслав Владимирович Маркин. 2 мая он был жестоко избит проукраинскими радикалами. В Сети есть фотографии, как искалеченного, полураздетого Маркина тащат по площади. От полученных травм он скончался в больнице на следующий день…
Среди погибших оказался и известный журналист Дмитрий Иванов. Его семья жила в США. Сам он работал репортером в телекомпаниях “ИКС”и“АРТ”, ведущим телепрограммы “Время 0”, корреспондентом Радио “Ютар” и завотделом Еженедельника “Мегаполис”. А ещё играл на саксофоне и кларнете… Пожилой человек, журналист, не могший оставаться равнодушным к происходящему в родном городе, он был забит до смерти выродками.
В графе «причина смерти» Николая Ковриги указано «отравление». Его мать рассказывает: «Я родила Колю в 4-м роддоме г.Одессы. Проживали мы на рабочей Пересыпи. Он рос очень спокойным, физически развитым, жизнерадостным и любознательным ребенком. С 5 лет увлекся чтением и много времени проводил в библиотеке Дома пионеров, где перечитал почти все книги. Как все мальчишки любил кино и футбол. С удовольствием пошёл служить в армию. После службы и до трагического 2 мая работал охранником. Заочно учился на юриста, даже защитил диплом, но получить его не успел. Как юрист он болезненно воспринял незаконный захват власти национал-экстремистами в Киеве и стал посещать митинги на Куликовом поле. 2 мая был там со своей девушкой на концерте и, как многие, укрылся с ней в Доме профсоюзов от заряженной на убийство толпы, о чем сообщил мне по телефону. Вот и всё…, а 4 мая я опознала его избитого до неузнаваемости (руки и ноги, голова и лицо, превращены в месиво) в морге. Но в заключении написано, что мой сын отравлен газами и испарениями».
Девушка Николая погибла вместе с ним. 22-летняя Кристина Бежаницкая задохнулась в здании, где и нашли её обгоревшее тело. Девушка была администратором пророссийской общественной организации «Молодежное единство». Она регулярно участвовала в марше единства Русского мира. Она любила фотографировать и сочинять стихи. А буквально за неделю до трагических событий бойцы подразделения «Беркут» выложили в сеть ее стихотворение, которое девушка им посвятила: «Они стояли гордо, оберегая нас, стояли и молились, когда придет их час».
Дом Профсоюзов забрал жизни двух русских поэтов. Виктор Гунн (Степанов) руководил поэтической студией «Феникс» в Одесском Доме–Музее им. Н. К. Рериха. Фраза Виктора Васильевича «О поэзии можно говорить только стихами» была девизом его студии. Виктор Гунн очень любил и чтил поэзию Серебряного века и сам был одним из редких поэтов, который продолжал эти традиции.
«Виктор Гунн был удивительно творческий человек, удивительно тонкий, с обостренным чувством справедливости, патриотично настроенный к Одессе. И он очень любил котов. Он разговаривал с котами, он переводил нам их речь, посвящал им стихи. У него говорила вода, а его коты рассказывали свои истории. Он был романтик, и он был влюблен в каждую женщину, — рассказывала председатель комитета культуры общественной организации «Рада славянских народов» Рита Колобова. — Гунн был необыкновенно самодостаточный, он был активный. Он не мог молчать, когда видел, что-то не так. Он выражал ярко свое недовольство. Это был поэт-боец. Если сравнивать его в поэзии с типажами, наверное, ему ближе всех Маяковский, хотя сам Гунн маленький был по росту. Он противостоял всей серости, умудрялся работать сторожем где-то и при этом писать великолепнейшие строки о шикарных путешествиях. (…) Она вспоминает, что у Гунна было множество друзей, он старался приобщить к поэзии и молодежь. «У него были неплохие организаторские способности. Он был неравнодушный человек, ведь именно из-за равнодушных совершаются все преступления мира. А Гунн был гражданин.
55-летний Вадим Негатуров, коренной одессит, математик и экономист, отец троих дочерей, глубоко верующий человек, был автором гимна «Куликова поля». «Он был очень тонкий, спокойный человек, очень уравновешенный. Но при этом он имел глубочайший внутренний стержень. Он ходил туда (на Куликово поле), несмотря на то что вокруг чувствовалось давление, говорили, что это нельзя, что там собираются пророссийские. Но тем не менее он ходил, помогал, активно участвовал во всех мероприятиях. В тот день одна из его дочерей не хотела, чтобы он туда шел. Но вышло так, что он все-таки пошел. Он сказал, что он не может не идти, что это его долг быть там», — вспоминала Рита Колобова.
Негатуров иногда ночевал в палаточном городке активистов Куликова поля, а 2 мая отправился защищать родной город.
— Вадим узнал о том, что в одной из палаток хранятся иконы, — рассказал его родной брат Александр «Комсомольской правде». — Тогда он позвонил маме, пообещал, что не будет ни во что вмешиваться. Встретив по дороге дочку, отдал ей деньги со словами «отнеси, на всякий случай, бабушке». Потом был звонок из Дома профсоюзов. Он успокоил мать: мол, все в порядке, мы тут в безопасности, а икона у меня в руках. Эта была последняя весточка от него.
Вадим Негатуров скончался в реанимации. Он оказался в пылающем Доме профсоюзов и, задыхаясь от дыма, выпрыгнул из окна. Увы, спасти его не удалось. У Вадима остались брат, старенькая мать и три дочки.
Один из самых страшных кадров Одесской трагедии: открытое окно Дома Профсоюзов, из которого доносятся отчаянные женские крики о помощи, на которые стоящая внизу толпа убийц отвечают гоготом. Крики стихают. В окне появляется гордый убийца. Он профессиональный борец и только что сломал хребет своей жертве… Её фотография облетит потом весь интернет. Из-за неестественной позы многие решат, что несчастная была беременна. Но это было не так. Об Ирине Яковенко рассказывает её дочь: «Родилась и проживала в г. Одессе. В 1975 году окончила школу №46, а затем культпросветучилище им. Данькевича. В 1989 году вышла замуж, родила меня. Работала в ООУНБ им. Грушевского библиотекарем. Мама была простой честной и добродушной. Никогда не отказывала в помощи другим. Своим оптимизмом заряжала близких на позитив, стойко переносила лишения и тяготы, которые были. Всю себя посвятила мне, была самой верной и преданной подругой. В трудные минуты мы поддерживали друг друга, всегда были вместе. На Куликово поле мама ходила с воодушевлением, верила, что может быть услышана власть имущими, радовалась этой возможности как ребёнок. Своей любовью и самоотверженностью мама служит мне маяком в океане жизни даже после смерти. Единственный вопрос, который мучит: “Зачем её, простую одесситку, задушили изверги и почему меня не было рядом?” Мамочка, родная, прости. Ты в моём сердце навсегда. Алёна».
Среди жертв Дома Профсоюзов есть и погибшие от огнестрельных ранений. Среди них православный активист Виктор Буллах 1956 года рождения. Он работал шофером в морском порту. В 1992 году крестился в православие в Свято-Успенском кафедральном соборе г.Одессы. Активно участвовал в еженедельных крестных ходах в Ильичевске и Одессе, которые благословил митрополит Одесский и Измаильский Агафангел. Участник многих Всеукраинских крестных ходов в г.Киеве. Любил посещать святые места. Выступал против принятия законов, которые не соответствуют человеческой морали и совести православного. Если он видел, что кому то нужна помощь, то всегда её оказывал. Был начитан, хорошо знал историю России и Украины, разбирался в политике. По убеждениям — монархист. Любил общаться с молодёжью. Его оружием в жизни были не дробовики, дубинки, обрезки арматуры или “коктейли молотова”, а Божья молитва и крест, которыми он пытался защитить себя и укрывшихся в Доме профсоюзов. Но, увы! В здании, кроме ожогов, он получил и огнестрельные ранения, а затем был выброшен из окна. На земле, как и других, его добили нелюди.
От пулевого ранения погиб 29-летний Владимир Бригарь, причиной смерти которого указано «отравление газом». Переводчик с португальского, он активно переводил новости одесского сопротивления, помогая прорвать информационную блокаду. У Владимира осталась беременная долгожданным ребёнком жена и трое мальчишек, которых они с женой усыновили.
От огнестрельного ранения в больнице скончался и известный в городе реконструктор Евгений Лосинский…
Самый старший из 64 жертв Одесской Хатыни, чьи имена известны на сегодняшний день — 70-летний Владимир Новицкий. Его невестка Алена Николаенко была одной из первых, кто после милиции и судмедэкспертов попали в сгоревшее здание. Именно ее фотографии сгоревших заживо людей облетели Интернет.
Показания свидетелей
«– Я сделала это ради Владимира Михайловича, люди должны были увидеть правду, – говорит она. – Сжав волю в кулак, я прошлась по всем этажам. Было трудно, но пришлось заставить себя смотреть.
Женщина говорит, что ее свекор начал ходить на митинги Антимайдана с первых дней его основания. Никакого оружия у него не было, а сам Владимир Михайлович считал, что необходимо избежать конфронтации на улицах города.
Родился он в поселке Пещанка Винницкой области. В Одессу приехал поступать в Политезнический институт, да так и остался тут жить. Долгое время работал инженером в одном из научно-исследовательских институтов. Выйдя на пенсию, организовал частную фирму по ремонту крыш.
– До последнего дня помогал своим работникам таскать на крыши рулоны рубероида, – говорит она. – При этом сам всегда требовал качественной работы.
Елена Николаенко говорит, что и она и ее муж просили Новицкого уйти с Куликова поля, когда в городе начались беспорядки, но он ответил, что беспокоится не стоит, так как люди тут настроены мирно и с активистами можно договориться.
– «Как я брошу людей? Все боятся», – передает его слова женщина. – Последний раз он говорил со своей женой, сказал ей: «Валя, не звони мне. Со мной все в порядке и говорить я не могу».
После восьми вечера, когда Дом профсоюзов полыхал, Владимир Михайлович уже не отвечал на звонки»[2].
Одна из уцелевших в аду Дома Профсоюзов рассказала обо всём пережитом украинскому журналисту Анатолию Шарию: «Он выстрелил в меня, закричал: «Я колорадку застрелил…». Я была в шоке – как человек может так радоваться убийству. Он смотрел мне в глаза и стрелял в меня… Мы кричали и умоляли нас не убивать… Казалось, это длилось вечность. …Но потом начался ад.
Как только они зашли [в комнату], они стали стрелять в мужчин – сразу, без разговоров. Кто-то из них крикнул: «Не трогайте баб»… Они убили всех мужчин, которые были с нами, их было 10 человек… Мы им говорили, чтобы они их не били, потому что это мертвые люди, но они продолжали их бить палками. Зашли другие: «Не тратьте патроны, лучше их так добивайте» … «…убрать, остальных в подвалы и там добивать». Я видела, как волокут людей, куда – я не знаю… – Много трупов было? – Они были везде….
…Девушка, которая была со мной в кабинете – у меня есть с ней связь, но я не знаю, сможет ли она это подтвердить. Потому что ее муж, он был в другом кабинете, он сильно обгорел, но они сейчас прячутся. Потому что 3-го числа в больницу приехали люди из СБУ и забрали все карточки, все данные по больным с Куликова Поля»[3].
Информацию про трупы в подвалах Дома профсоюзов подтвердила украинская журналистка и писательница Мирослава Бердник: «Только что говорила по телефону с полковником милиции Галиной Запорожцевой. Она сейчас в своей родной Одессе.. СМИ лгут, повторяя статистическую ложь хунты. Там, в Доме профсоюзов – больше 100 трупов. 43 трупа одесситов, сожженных «Правым сектором» – это только с первого этажа. По ее словам хунта собирается эти трупы ночью вывезти и тайно закопать, а потом поразбрасывать исчезнувших так людей по статистике, как «пропавших без вести».
Показания потерпевших
«- Я не помню страха. Было чувство нереальности. Я понимала, что мы находимся в центре Одессе, вокруг нас тысячи людей. На глазах этих тысяч одесситов нас убивают, поджигают заживо и не дают выйти из этого пекла, отстреливая выбегающих из Дома профсоюзов. Окружающие же заняты своей повседневной жизнью, своими обычными проблемами. Им было не до нас. Это было мое самое сильное потрясение. Равнодушие окружающих:
Среди нападавших были отдельные люди, которые проявили к некоторым из нас сочувствие и пытались спасти нас. Но основная масса, которая называла себя «мирными демонстрантами», откровенно пришла нас сжигать. Ощущение нереальности происходящего не давало возможности поверить в действительность. Я висела на карнизе Дома профсоюзов и не могла понять: как это все возможно в ХХI веке, в той Европе, к которой мы стремимся:
— Как вам удалось спастись?
— Я находилась на втором этаже здания, в одном из забаррикадированных кабинетов. Когда почувствовала, что задыхаюсь, то решила спастись через окно. Я поняла, что еще несколько вдохов ядовитого дыма — и умру. Сначала я попыталась выйти в коридор, подумала — пусть в меня стреляют, терпеть больше нет возможности. Но когда я открыла двери, то увидела черный-черный дым и поняла, что через лестницу не пробьюсь. Вернулась в кабинет и стала набирать «102», но милиция не отвечала. Двое или трое наших ребят, которые были со мной в кабинете, сказали: «Ложись на пол». Сверху уже был темный дым, а внизу еще можно было дышать. Я присела на корточки, наклонила голову, в надежде вдохнуть свежего воздуха, и поняла, что это лишь ненадолго отсрочит мою гибель. Как только я подошла к окну, и меня увидели снизу нападавшие, сразу раздались вопли, началась стрельба, и в меня полетели бутылки с «коктейлями». Наши мальчики кричали: «Не подходи к окну, они тебя убьют». Один из них меня схватил за руку и стал оттаскивать от окна. На моей руке до сих пор синяк. Ребята тушили залетающие бутылки. Через некоторое время мне удалось вырваться из рук парней, я взяла большой цветочный горшок и бросила в окно. Но толстое стекло не удалось разбить. Оно разбилось через несколько минут от удара и взрыва летящего «коктейля».
Я вскарабкалась на подоконник. На мое счастье на втором этаже широкий карниз. Вокруг меня все билось и взрывалось. Я прошла по карнизу и ухватилась за кондиционер. Потом ко мне вышел один из наших парней. Видно, и он уже не мог дышать в кабинете. Мы стояли на расстоянии вытянутой руки. Он был в балаклаве, лица не было видно. Парень спросил, как меня зовут, его имя я забыла. Внизу какие-то двое кричали мне: «Прыгай!». Они притащили под окно спинку от дивана. Но я понимала, что высота большая, и могу не выжить после падения. Это был полноценный третий этаж, так как в Доме профсоюзов потолки высокие, плюс еще дополнительных пол-этажа. Я отказалась прыгать. Потом в какой-то момент в меня полетел взрывпакет. Я почувствовала сильнейший удар по лицу. На секунду потемнело в глазах, и тут же яркая вспышка. Я открыла глаза и увидела, что у меня горят волосы. От взрыва у меня из носа полилась кровь. Но я считаю, что легко отделалась. Наш парень стал тушить мою горящую голову. Потом я услышала крики: «В женщин не кидайте». А те, внизу, кричали: «Прыгай!» — и подставляли руки. Это были одесситы. Возможно, болельщики. То есть, люди вменяемые, не приезжие. У остальных, видимо, была задача нас уничтожить. Я сама слышала, как кричали: «Сожжем их заживо».
— Как вы спустились с карниза?
— Я провисела на карнизе около получаса. А затем появилась милиция. Правоохранители забежали реденьким строем, и сразу же появились две металлические конструкции, с помощью которых стали эвакуировать людей. Я первой спустилась по этой лестнице. Меня внизу подхватили человек пять. Милиционеры нахлобучили мне на голову какую-то каску. Я еще судорожно пыталась найти свой телефон. Один высокий парень из одесситов, которые были среди нападавших, взял меня и вывел из толпы. Если бы не он, то мне, может быть, и не дали бы уйти. Парень отвел меня к «скорой», но врачи на нас не отреагировали. Мне пришлось самой, с помощью носового платка и воды, промывать окрававленное лицо.
— Почему люди зашли в Дом профсоюзов? Их завлекли туда обманом?
— В тот день я взяла с собой фотокамеру, чтобы запечатлеть события в центре города. Потом мы узнали, что готовится нападение на Куликово поле. Когда мы пришли туда, то увидели, что весь палаточный городок разбирают и все заносят в Дом профсоюзов. Нам сказали, что сейчас здесь будут члены Правого сектора, и люди собираются обороняться при помощи досок и палок. Куликовцы думали, что защищаться удобнее всего в забаррикадированном доме до тех пор, пока на помощь не придет милиция. И мы стали им помогать заносить вещи. Говорят, что до этого момента на Куликовом поле депутат Вячеслав Маркин заставлял всех уйти. Он просто истерически кричал, но никто его не слушал. Ушла лишь часть людей. Только мы подошли к крыльцу, как раздались дикие крики и стрельба, и на нас накинулась озверевшая толпа. Уходить уже было поздно, все ринулись в Дом профсоюзов. Было ощущение, что толпа нападавших шла с Привокзальной площади. Мужчины отправили всех женщин и детей наверх, а сами остались, чтобы оборонять первый этаж. Девочки стали раскладывать бинты и вату для первой медицинской помощи.
И уже через несколько минут все вокруг загорелось. Я пыталась тушить какую-то штору, но не было воды. Потом почему-то выключили свет. Глядя на все это, я вдруг поняла, что люди изначально не собирались обороняться в здании. Никто сюда ничего не завозил заранее, люди даже толком и не ориентировались в помещениях. Зайти в Дом профсоюзов решили импульсивно, в последние минуты. Отступать было просто некуда.
— Есть информация, что внутри здания спрятались евромайдановцы, которые напали на вас?
— Я сама таких людей не видела. Но одна из наших девушек на похоронах погибших сказала, что таких людей она лично видела.
— Свидетели трагедии утверждают, что характер дыма в пылающем здании был необычным.
— Я хорошо знаю, что такое гарь и как долго она не выветривается. Здесь было что-то другое. Не было гари, которая въедается. Мои обожженные волосы практически ничем не пахли, а одежда выветрилась на следующий день. Это нетипично для простого возгорания. Запах дыма был необычный.
— Как на Куликовом поле вела себя милиция?
— Милиционеры фактически самоустранились. Никто никому не помогал, за исключением того, что несколько сотрудников подставили плечи, когда я съезжала по лестнице. Я бы не ушла с Куликова поля, если бы знала, что остальных мальчиков будут добивать. Думала, раз милиция здесь, значит, все в порядке. Людей защитят. А на самом деле, их просто отдали в руки убийц. Вокруг происходящего находилось жиденькое оцепление. Зато на следующий день милиция стояла в пять рядов. Меня поразило и то, что буквально в пяти метрах от сотрудников милиции некие девушки на лужайке наливали в бутылки <коктейли>. Вокруг толпа тащила по земле наших парней и добивала их под деревьями. Я пыталась кричать, звать на помощь, но бесполезно.
— Как изменились ваши жизненные планы после 2 мая?
— Я хочу жить в родной Одессе, хочу помогать семьям погибших и пострадавшим. Но единственное, чего не понимаю: как я смогу жить в одной стране с людьми, которые убивали одесситов? Я не могу никуда уехать, я должна помогать людям. Иначе буду чувствовать себя предателем
Активистка Куликова поля Татьяна».[4]
Показания потерпевших
«Голос одессита уже почти не дрожит даже в самых жутких местах рассказа. «Там был настоящий ужас, нечеловеческий ужас. Одни погибли от пули, еще одних сожгли, третьих просто расстреляли из кустов, когда они выбегали из здания. Одного из погибших так и нашли с пулей в спине. Или просто добивали в «проходе смерти». И городские власти, и милиция спокойно стояла и на это смотрела! Они были в курсе дела», — отмечает Анатолий.
Он вспоминает женщину, которой из-за дыма некуда была бежать и она взобралась на окно. Она кричала «Помогите, убивают!». А ей кто-то кричал: «Слава нации!» и «Смерть ворогам!». А потом эта женщина выпала из окна и разбилась насмерть. А из окна кто-то вывесил украинский флаг. «Я видел все это сбоку, когда мы с людьми выбрались на кровлю», — рассказывает наш собеседник.
Он вспоминает своего товарища Алексея. «Он помогал людей выводить через левую боковую дверь. Он вывел семь человек, люди ему говорят — не ходи больше, едем в больницу. А он отказался и вернулся сновал людей спасать. И больше оттуда не вышел. Его потом нашли на полу с тремя пулевыми отверстиями. И он был прибит гвоздями к полу. Разве люди такое могли сделать? Это были не люди… «.
Кстати, в следственных материалах по этим событиям о случае с Алексеем, а также других, о попаданиях пули не было ни слова. «Украинские СМИ писали, что люди отравились угарным газом. Не показывали ни одного с огнестрельными ранениями», — вспоминает Липовка»[5].
Проанализировав распечатку телефонных разговоров диспетчеров пожарной охраны во время трагедии, журналисты установили, что первое отделение прибыло с Привокзального переулка на Куликово поле через 13 минут после получения указания о выезде и через 38 минут после первого сообщения о пожаре. При этом расстояние от Куликова поля до пожарной части составляет всего порядка 300 метров. При этом, несмотря на сообщения о том, что люди выбрасываются из окон, пожарные прибыли на место без специальных тентов, с помощью которых можно было ловить падающих одесситов.[6]
Журналистам удалось найти человека, покинувшего Дом Профсоюзов последним. По его утверждению, убийцы, которые загнали пророссийских активистов в здание, были «никакие не футбольные фанаты, а наемники, проплаченные бандиты. Многие были хорошо подготовлены, были со стрелковым оружием, с ракетницами… подошли со всех направлений почти одновременно…»
Показания потерпевших
««Я кричал сверху в мегафон, чтобы подходили спасали людей, но милиция так и не подошла, – рассказывает этот человек, назвавший себя полковником. – Она также … внутрь не заходила, а плотным кольцом оцепила здание… А бандиты вошли в здание и звучало очень много выстрелов… Тех, кто спрыгивал с нижних этажей, добивали, кого не добили, забрасывали в автозаки… Скорой помощи не давали подъезжать…».
Фактически бездействовали и пожарники, утверждает мужчина: «180 метров до пожарной команды, но они не приехали, а когда приехали, просто проимитировали…» Кроме того, как и девушка на видео выше, мужчина заявляет, что вода в здании в какой-то момент была перекрыта – как считают оба, с явным умыслом. «Все было умышленно сделано, мы думали, ну прибегут, пошвыряют в наши палатки, милиция оттеснит… а у них была задача нас убивать любыми путями. И даже если бы мы не вошли в здание, они бы нас добивали по кустам…»
«Потом они в 4 часа [ночи], когда вывели последних 45 человек, кричали «Победа!», песни свои орали, но они победы своей не достигли – я вышел последний из здания, как из Брестской крепости».
Самого рассказчика в числе последних пяти человек вывели уже утром знакомые милиционеры, которым он позвонил, не доверяя милиции, присутствовавшей при бойне.[7]
[1] http://www.2may.org/moja-zhizn-ostanovilas-2-maja-intervju-s-fatimoj-papuroj/
[2] http://kp.ua/politics/451616-ystoryy-zhertv-chernoi-piatnytsy-v-odesse-mama-ya-uzhe-ne-vyberus-otsuida
[3] http://www.youtube.com/watch?feature=player_embedded&v=ovX9tVTq6KI
[4] http://www.odessit.ua/news/odessa/28633-vyzhivshaya-v-dome-profsoyuzov-oschuschenie-nerealnosti-ne-davalo-vozmozhnosti-poverit-v-proishodyaschee.html
[5] http://www.segodnia.ru/content/159351
[6] http://rusvesna.su/news/1407528006
[7] http://www.youtube.com/watch?feature=player_embedded&v=woz8AKkSnUE
ИЗ КНИГИ ЕЛЕНЫ СЕМЁНОВОЙ «УКРАИНА: РУСОФОБИЯ, РЕПРЕССИИ, ГЕНОЦИД» |
