Что скрывается за благополучной картинкой масштабного привлечения зарубежных инвестиций в российскую экономику?
В нашей стране появился еще один суверенный фонд — Российский фонд прямых инвестиций (РФПИ). Собственно, он работал и раньше, но до 2 июня 2016 года являлся дочерней структурой ВЭБа — второго по размеру банка страны.
В отличие от «прачечных» вроде широко известного «Сколково», фонд действительно занимался тем, для чего был создан и даже приносил прибыль. И теперь, в соответствии с указом президента, он отправляется в самостоятельное плавание.
До этого Россия имела всего два суверенных фонда: Фонд национального благосостояния (ФНБ) и Резервный фонд Российской Федерации. Оба сыграли колоссальную роль в преодолении экономического кризиса 2008–2009 годов, но при этом оказались неразрывно связаны с формированием тех проблем и экономических перекосов, которые теперь приходиться мучительно изживать. По этой причине создание третьей подобной структуры — событие достаточно значимое, чтобы присмотреться к нему повнимательнее.
Фабрика бизнеса
РФПИ был учрежден 2011 году как одна из структур ВЭБа — банка, созданного для развития проектов, которые не могут получить коммерческих инвестиций. Получив при создании в управление 10 млрд долларов, фонд за эти пять лет инвестировал в российскую экономику порядка 760 млрд рублей. При этом размер собственных инвестиций составил всего 70 млрд рублей — меньше 10% от общей суммы вложений. Остальные 690 миллиардов предоставили сторонние инвесторы, преимущественно зарубежные.
При этом фонд не набирал кредитов под госгарантии, как можно было бы ожидать, зная «инвестиционные» стратегии госбанков. Вместо этого РФПИ соинвестирует в конкретные проекты, подсказывая иностранным компаниям и фондам, как можно с наибольшей выгодой применить их деньги. Каждый раз фонд вкладывает 10–15% от общего объема инвестиций, и этого оказывается достаточно, чтобы иностранцы поверили в серьезность и перспективность проекта.
В отраслевом плане фонд не очень разборчив: совместно с партнерами он вкладывает деньги в любой проект, сулящий хорошую прибыль в средней и долгосрочной перспективе. Вот только несколько из них.
- Вместе с Baring Vostok Private Equity, UFG Private Equity и предпринимателем в области киноиндустрии, американцем Полом Хетом, РФПИ выкупил контрольный пакет акций одной из ведущих и быстроразвивающихся сетей кинотеатров в России — «КАРО Фильм».
- Совместно с несколькими инвестиционными фондами Ближнего Востока вложился в развитие компании Tigers Realm Coal Limited (TIG), владеющей месторождениями коксующегося угля на Чукотке.
- Привлекал иностранные деньги для приобретения доли во второй по величине лесопромышленной компании РФ — Russian Forest Products (RFP Group).
- Вместе с «Дойче банком» развивал «Ростелеком».
- На китайские деньги раскручивал Московскую биржу.
- С помощью китайских и арабских инвесторов строил крупнейшую в РФ сеть частных перинатальных клиник и больниц «Мать и дитя».
Для чего фонду суверенитет?
Лучшее, как известно, — враг хорошего. Спрашивается: если работа в течение пяти лет шла на отлично, — а привлечение 27 млрд долларов долгосрочных инвестиций иначе, как на «пятерку», оценить сложно, — зачем было отделять РФПИ от ВЭБа?
По всей видимости, решение было принято в рамках подготовки к очередному этапу приватизации. В частности, глава РФПИ Кирилл Дмитриев заявил, что фонд в качестве суверенного сможет управлять частями госпакетов различных компаний и участвовать в приватизационных сделках, а точнее — готовить госкомпании к продаже сторонним инвесторам. Дмитриев подчеркнул, что речь не идет о перекладывании госсобственности из одного кармана в другой. После того как приватизируемая структура будет обработана специалистами фонда, ее продажная стоимость значительно вырастет.
РФПИ действительно имеет в этом деле неплохой опыт: достаточно сказать, что его специалисты готовили к IPO (выводу акций компании на биржу) российский алмазный гигант АЛРОСА. Выходить из проектов с прибылью, в отличие от «Роснано», РФПИ тоже умеет. Свою долю в той же АЛРОСЕ фонд продал, получив прибыльность на уровне 37% годовых.
Итак, предпродажная подготовка компаний с участием самостоятельного, суверенного фонда должна стать для иностранных инвесторов лучшей гарантией, нежели участие в проектах филиала российского госбанка.
Билет на чужой экспресс
Казалось бы, все замечательно: государство создало эффективный инструмент по накачке российской экономики чужими деньгами, а теперь привлекает его с целью максимально выгодно расстаться с частью своего имущества. У всех есть чем быть довольными: госбюджет получает высокий доход от приватизационных сделок и возможность брать налоги с новых собственников, инвесторы — работающий бизнес, население — рабочие места.
Однако стоит посмотреть на ситуацию шире, и возникает странный вопрос: а зачем России вообще понадобились иностранные инвесторы и деньги из-за рубежа? Ответ неутешителен. Либеральный экономический курс, которым наша страна ползет уже четверть века, полностью исключает возможность развития страны за счет собственных ресурсов. В рамках выстроенной системы Россия выводит все «лишние» миллиарды на Запад, а на свое развитие вынуждена занимать за границей.
На фоне этой стратегии деятельность РФПИ выглядит колоссальным шагом вперед. Вместо того чтобы набирать кредиты и тратить их непонятно на что, иностранцам помогают вкладывать их деньги в действительно работающие секторы.
Беда лишь в том, что для самой России это шаг по ложному пути. Благодаря работе фонда самые перспективные направления российской экономики оказываются отданы на милость зарубежному капиталу. А значит, правила игры в них в скором времени будут определять иностранцы. К ним же уйдет и львиная доля прибыли. К тому же транснациональный капитал всегда находит возможности минимизировать издержки в виде налогов и расходов на зарплату. Примеров тому — вагон и маленькая тележка.
Кем быть?
При этом у России есть и успешный опыт противоположной деятельности. Всего за 7 лет государство почти с нуля сумело отстроить индустрию по производству лекарств: программа «Фарма-2020» опиралась на государственные субсидии и на собственно российские предприятия. Иностранный бизнес тоже присутствовал, и зарубежные инвестиции имели место, но лишь в качестве приятного бонуса, а отнюдь не локомотива и несущей конструкции.
В конце 90-х западные финансисты громко сожалели, что либерализация российской экономики при Гайдаре и Чубайсе пошла не так, как они рассчитывали. Вместо того чтобы продать все транснациональным корпорациям, ельцинский режим распределил самые лакомые куски народного хозяйства по карманам доморощенных «прихватизаторов». Иностранцам напрямую досталось не так уж много.
Именно это обстоятельство породило феномен ограниченного экономического суверенитета РФ. Вся нынешняя возня вокруг офшоров, все серые схемы по выводу капиталов, бесконечный дележ переделенного в Высоком суде Лондона — все это результат того, что Россия вписалась в экономику Запада, но не отдала ему все свои богатства целиком и безоговорочно.
Если бы приватизация пошла по чилийскому, аргентинскому или даже польскому пути, никакие офшоры были бы не нужны. Корпорации могли бы выводить средства из РФ открыто и законно, продавив парочку законов об освобождении от налогов. Вашингтон и Лондон решали бы в рамках рыночных отношений: какую технику русским можно производить, а какую «нецелесообразно».
Проблема в том, что деятельность РФПИ в качестве суверенного фонда грозит в ближайшее время исправить «недоработку» девяностых.
* * *
Любое государство, не желающее кормить собственную армию, обречено в скором будущем кормить чужую. Это давно известная истина. Тащить на командные высоты в экономике иностранных собственников — занятие того же порядка, и уж точно не меньшая глупость. Если страна не хочет развивать и поддерживать национальный бизнес — ее заставят работать на транснациональный. Китай уже успел понять эту истину, у России же это понимание явно впереди. Главное, чтобы не оказалось поздно.
| 
