На днях мне довелось прочитать очень интересную статью о несостоявшемся включении известного донбасского ополченца Арсения Павлова (Моторолы) в предвыборные списки партии «Родина». Одной из главных причин отмены этого союза в материале называлась негативная реакция Запада на возможное избрание Моторолы в Государственную думу.
Постановка вопроса слегка удивляет, ведь «Родина» позиционирует себя силой «ястребиной» и сугубо антизападнической, но речь сейчас не об этом. Далее в статье анализировалась возможность участия героев Донбасса в российской политической жизни и ближайшей избирательной кампании в целом. По сему вопросу приводилось мнение нескольких экспертов.
Первый из них хорошо мне известен и мною уважаем, он немало сделал для препарирования и демонстрации миру необандеровской, сверхшовинистической и террористической сути киевского Майдана. Уважаемый эксперт, выдвинув несколько верных тезисов, отметил при этом, что, мол, для внутренней политики России тема Донбасса уже не особо актуальна и вряд ли будет использоваться в предвыборной агитации и дебатах. Подобный подход меня несколько смутил и вообще вызвал смешанные чувства. Далее я прочитал мнение оратора №2, коротко выразившего недоумение контрастом между идеологической теорией и политической практикой «Родины», солидаризировался с ним и слегка успокоился. Однако третий выступающий смешанные чувства вернул на место и чрезвычайно усилил.
Имя этого достойного мужа говорило мне, признаться, не слишком о многом. Обозначен он был как заместитель руководителя политологической структуры с громким названием, но подобные звучные организации в наши дни заставляют вспомнить шутку о том, что где четыре троцкиста, там три троцкистских Интернационала. Впрочем, раз здесь руководитель не исчерпывает собой весь штат, а даже имеет заместителя, то структура солиднее среднего уровня по больнице.
Для начала эксперт сказал, что за электоральным успехом нашим партиям не надо ходить так далеко, сиречь на землю Донбасса. Далее он выразил надежду, что уж к следующим-то думским выборам донбасская повестка точно будет исчерпана. У меня в связи с этим ожило в памяти лето-2014, когда в самые критические для ДНР и ЛНР дни высокопоставленный чиновник нашего МИДа также выражал надежду, что в ближайшие две недели катастрофическая ситуация рассосется. На тот момент ситуация могла в столь короткий срок рассосаться лишь одним образом, заставляющим вспомнить судьбу Сербской Краины, и чиновничий оптимизм казался в лучшем случае до преступного неудачной формулировкой. Сейчас все не настолько критично, и поле для расшифровки «снятия повестки» чуть шире, но все равно как-то неуютно.
Заключительный же абзац прихлопнул меня совсем. Эксперт великодушно признал, что герои Донбасса это близкие нам по духу и часто месту основного жительства ребята, но они участники чужой гражданской войны, а на российских выборах надо говорить о России, и герои должны быть российскими. Найти цензурные и взвешенные слова для характеристики данного мнения можно, но, признаться, затруднительно. Не буду лукавить и говорить, что с подобной позицией мне пришлось столкнуться впервые. За два с лишним года я слышал ее неоднократно. И как раз долгий срок проверки жизнью заставил меня думать, что в русском обществе такие словеса теперь могут вызвать лишь сконфуженную улыбку, будто при дурной неудачной шутке. Как бы не так. Говорят пуще прежнего, и даже увереннее.
В национальный пантеон славы Израиля входят все еврейские герои, вне зависимости от того, на какой территории они совершали свои подвиги, и было ли это до или после рождения израильской государственности. Останки Самуила Шварцбурда, убившего в Париже Симона Петлюру, были торжественно перезахоронены на израильской земле в 1967 году, его именем назвали улицы главных городов страны. Попробуйте там сказать, что Шварцбурд — это, мол, украинская или вообще французская повестка. Армения в силу многих причин формально не признает Нагорно-Карабахскую Республику, но я не завидую тому, кто заявит в Ереване о некоей отдельной «карабахской повестке» и отдельных «карабахских героях». Первый президент Армении, Левон Тер-Петросян, получил известность как борец за право Карабаха на выход из состава Азербайджана. Второй, Роберт Кочарян, ранее был премьер-министром и президентом НКР. Нынешний армянский президент, Серж Саргсян, родом из Степанакерта и в 1989–1993 годах возглавлял силы самообороны Карабаха. И не надо возражать, что у малых народов более острые переживания этничности, территориальной несправедливости и культа национальных героев. Мы, русские, народ большой, но по текущим мировым меркам не то чтобы даже и очень, в одном Бангладеш населения больше, чем в РФ. Нас могло быть заметно больше, если бы не страшные беды ХХ века, превосходящие совокупность еврейских и армянских бед.
Карабах с Донбассом объединяет и спорность статуса, и то, что спорность эта совершенно искусственная и вызвана чудовищными ляпами раннесоветского руководства. Впрочем, право отстаивать бесспорность принадлежности Карабаха я оставлю армянам, несмотря на все мои к ним глубочайшие симпатии (или, точнее, как раз ввиду этих симпатий). Поговорим о Донбассе. Господи, что тут спорного?
Я буквально полторы недели назад был в ДНР. При переходе границы вокруг не меняется ровным счетом ни-че-го. Ни природа, ни застройка, ни люди. Людей, правда, весьма тревожит засилье в РФ секты «Донбасс не российская повестка». И застройка изрядно разрушена снарядами и бомбами, во многом по причине все того же засилья. Страшно подумать, но если оно продолжится, разрушения в любой момент могут преодолеть несколько километров и через границу перекочевать на улицы сел и городов РФ, ничем не отличающиеся от донбасских. Собственно, наличие — пока — границы это практически единственный аргумент помянутой выше секты. Ах да, я еще видел парочку изрешеченных пулями указателей с названиями населенных пунктов на украинском языке. Веское дополнение в аргументационную копилку, не поспоришь.
Немного о самом Донецке. Собственно, тут хватит даже не нынешних впечатлений, а зарисовок из поездки восьмилетней давности.
Приезжаю вечерним автобусом из Ростова. На привокзальной площади встречаю таксиста, он интересуется, много ли народу прибыло этим рейсом.
— Трохи е, — отвечаю я, не из соображений украинофильства, просто, как герой Абдулова из «Самой обаятельной и привлекательной», люблю ввернуть словечко-другое из чужих наречий, даже придуманных в австро-венгерском генштабе.
— Хохол, что ли? — удивляется таксист.
В центре города захожу в интернет-кафе, проверить электронку и посмотреть новости. Девушка-работница говорит, что с меня сколько-то там рублей.
— А у вас разве не в гривнах расчет? — спрашиваю я.
— Так мы гривны эти рублями называем.
Гуляю по улице, захожу в книжный магазин. Спрашиваю, есть ли что-нибудь на украинском.
— На мове? — будто не поверив своим ушам, переспрашивает продавщица.
— Ну да… Я это… Из культурологического интереса, — смущаюсь как юнец, покупающий в аптеке некое пикантное изделие.
— Это понятно, из какого же еще, не всерьез же.
Книгу нашли. Одну. Детскую. «Ходить гарбуз по городу» называется. До сих пор у меня на полке стоит.
Про многочисленные рисунки с имперским флагом и надписью «Донецк — русский город» на стенах домов я даже не говорю, будничная деталь. Теперь вопрос. Как думаете, изменилось ли что-нибудь после двух лет агрессии и геноцида со стороны киевской хунты? Если да, то в какую сторону? В сторону увеличения количества украинских книг и принятия постулата «Донбасс — не дело России»? Нет никаких там и тут, услышьте, тут у нас одно, и с каждой минутой сей факт все непреложнее.
Мне понятны мотивы либералов, являющихся ярыми государственниками, просто других государств, враждебных России и русским. Любо-дорого было смотреть, как они в 2014 году переобулись из гуманистов и утирателей слезинки ребенка в рьяных легитимистов: «Народ Крыма не имел права на самоопределение! Если жители Донбасса хотят в Россию, то пусть переезжают в личном качестве, а занимаемую землю не трогают! Как доктор Лиза посмела вывозить больных детей Донбасса, не получив разрешения законных украинских властей?!» Отчасти понятны чиновники, которым по работе положено говорить не то, что они на самом деле думают; хотя, положа руку на сердце, зачастую думают они то же самое, в лучшем случае вообще ничего не думают, в худшем — что-то еще более неприятное. Но каковы побудительные мотивы простых и не облаченных в мундиры госслужбы русских людей? Да, они тоже отчасти скованы — званиями «политологов», «аналитиков» и «экспертов». Только эти звания — они ведь не оправдание гнусноватым глупостям, а огромная ответственность. Очевидно, что любители разделить Донбасс и Россию с ней не справляются.
Факт — на Донбассе и окружающих его дипломатических фронтах идет так называемая «гибридная война». И отношение официальных российских властей к ней… гибридное. Но и в гибридной войне есть определенные рамки. Недавно Дмитрий Песков ляпнул, что Россия будет приветствовать возвращение режимом Порошенко Донбасса на Украину, «если это продиктовано соображениями гуманизма». С порошенковским гуманизмом и донбасским его преломлением мы знакомы уже очень хорошо, поэтому реакция общества на слова Пескова была однозначно негативной. В.В. Путину пришлось во время визита в Грецию фактически перетолковывать слова своего пресс-секретаря (невиданный случай — должно быть ровно наоборот), произнося уже привычные слова о Минских соглашениях и мирном процессе, тоже не сильно приятные, но очевидно менее кощунственные. Это сигнал — у любой дипломатической риторики есть дно, и оно властью худо-бедно осознается. А последовавший вскоре обмен украинцев Афанасьева и Солошенко на одесских журналистов и украинских же граждан Диденко и Глищинскую стал еще одним положительным сигналом, что мантры о «внутреннем деле Украины» не абсолютны. Так почему то, что признается в полунамек властью, никак не впечатляет упорно твердящих обратное экспертов?
Друзья! — обращаюсь я к «Свидетелям нероссийского Донбасса Седьмого Дня». Несмотря ни на что, считаю вас друзьями и русскими людьми, просто сильно заблуждающимися. Не наша это терминология, не русская и не православная, но все же — не портьте себе карму сомнительными высказываниями. И еще, не дай Бог сбыться вашей мечте об отделении Донбасса от российской повестки. Вы почему-то считаете, что в составе Украины он станет неким препятствием для русофобской политики, вступления в Североатлантический альянс и появления натовских баз под Ростовом, Воронежем и Белгородом. А вы не задумывались, что на первых же украинских выборах с участием выжженного и залитого кровью Донбасса громко зазвучат голоса: «Какая там защита интересов РФ, РФ — это не наша донбасская повестка»? И кто будет в этом виноват?
Станислав Смагин
