Однажды рано утром в воскресенье я ехал на дачу, – начал свою беседу Иван Савельевич. – Город только что просыпался, но многие москвичи с рюкзаками на плечах и сумками на колёсах, несмотря на ранний час, небольшими семейными группами стекались к метро «Шоссе энтузиастов». Приближаясь к этой станции, я увидел молодых людей, стоявших у входа.
– И с какими же флагами они стояли? Красными, трёхцветными либо ещё какими-нибудь? – прервал своего собеседника его коллега Сергей Корнеевич.
– Никаких флагов я не увидел!
– Может быть, они стояли со свёрнутыми в рулон плакатами, чтобы их развернуть на площади Пушкина либо у стен древнего Кремля в поддержку «Единой России» или коммунистов? Возможно, это были «Наши», собравшиеся поехать на Селигер, чтобы там развлечься? Ведь кому только не хочется повеселится за чужой счёт, особенно, в юные годы?!
– На этого я тоже не заметил. В небольшой группе человек из пятнадцати были в основном девушки в возрасте от восемнадцати до двадцати пяти лет и несколько молодых пар, каждая из которых была увлечена своей беседой. Все они были скромно одеты. На их спокойных лицах не было признаков суеты и тревоги либо, наоборот, выражения торжества или чрезмерной весёлости, которой часто предаётся молодёжь без каких-либо причин. И меня, как историка-преподавателя, знавшего хорошо свою молодёжь-студентов, стали волновать вопросы: «Кого же могут ждать эти молодые люди в такое раннее воскресное утро, когда многие ещё спят? Что же их на заре разбудило? Что же потревожило их сладкий утренний сон?».
Иван Савельевич и Сергей Корнеевич познакомились друг с другом, когда были студентами МГУ во время занятий на курсах по вождению автомобилем. Они учились на разных факультетах, но подружились – объединяли их общие взгляды на жизнь. До поступления в университет, пройдя суровую трудовую закалку, они не на словах и в книгах, а на практике, в жизни, познали истинную цену хлебу насущному, добываемому своими руками. Встречались они не часто, но беседы их продолжались долго. На этот раз коллеги встретились дома у Сергея Корнеевича. Любимым местом беседы была крохотная кухня в небольшой двухкомнатной квартире с проходной комнатой. Эту квартиру в пятиэтажном панельном доме он получил в шестидесятые годы (подобные дома стали называть позднее хрущёвками) спустя два года после зачисления на должность доцента в Институте народного хозяйства. Потом он стал профессором и читал лекции студентам.
– Помнишь, Иван Савельевич, в наши студенческие годы, а это было почти полувека назад, по воскресным дням мы не собирались у метро или в других местах, а отдыхали – кто дома, а кто в общежитии, – чтобы со свежими силами приступить к занятиям на следующей неделе. Конечно, иногда в воскресенье и по праздникам мы сидели в читальном зале, а по вечерам ходили в кино либо в наш Дом культуры, что на Воробьёвых горах, где никогда не было скучно. И у нас не было ни времени, ни желания, чтобы приобщаться к праздным, уличным шатаниям.
– Это всё верно! Но сейчас другое время, другая молодёжь. Всё чаще можно увидеть на улицах не только группы, но и целые колонны в белоснежных рубашках с надписью «Россия, вперёд!» либо с изображением какого-либо уродца с отвратительной, пугающей физиономией.
– Зачем же они собираются толпами? – спросил Сергей Корнеевич?
– Подобный вопрос однажды после лекции на тему «Народное волеизъявление и государство» я задал своим студентам. Оказалось, что многие из них не посещают уличные сборища, считая их бесполезной тратой времени. И лишь один студент, побывавший однажды на подобном, так называемом, массовом мероприятии, высказав своё мнение, ответил, что на улицу выходят люди, потому что они не уверены в своём завтрашнем дне. И дальше он сказал, что многие нынешние студенты после окончания института и даже нашего Московского университета не найдут себе работу по специальности. И поэтому они выходят на улицу, чтобы выразить свой протест, а вовсе не поддержать какую-либо новоявленную партию на очередном шествии, организованном вёрткими активистами, которые, вылавливая золотую рыбку в мутной среде взбудораженной толпы, всеми средствами стремятся прорваться к власти.
– Пожалуй, Иван Савельевич, с ответом этого студента трудно не согласиться. Но в то раннее воскресное утро, я полагаю, у метро собралась молодёжь, очевидно, не для какого-либо митинга или демонстрации, а для чего-то другого, более важного для них.
– Мне так тоже показалось. Но всё же я не воздержался: во мне проснулось детское любопытство и задал им свой, может быть, не совсем корректный вопрос: «Кого вы, молодые люди, ждёте в такое раннее утро?». И сразу же последовал прозвучавший почти хором дружный ответ: «Мы ждём автобус! Он скоро отправится в Муром!». И одна из девушек тихо пояснила мне, тёмному, непросвещённому, что отсюда каждое воскресенье едут молодые люди, чтобы приложится к мощам Петра и Февронии. Пожелав молодым людям счастливого пути, я незаметно влился в многолюдный поток, стремительно приближающийся ко входу в метро.
– Мне кажется, что эта случайная встреча у метро с молодёжью была для вас приятной неожиданностью?
– Вне всяких сомнений, Сергей Корнеевич, можно только радоваться, что молодые люди по собственной воле, без какого-либо принуждения пытаются познать историю Святой Руси, прикоснувшись к её православным истокам.
– Я хорошо помню, как нас, студентов заставляли во что бы то не стало учить так называемую единственно «верную» теорию, ведущей к победе коммунизма, а до изучения истории государства Российского не доходили руки. А тех «упрямцев», которые не хотели признавать роль диктатуры пролетариата в мировой революции и руководящую роль партии, могли запросто исключить из университета. И в то время многие интереснейшие страницы истории нашего отечества в безбожном государстве были закрыты. Более того, была предпринята дерзкая попытка стереть в памяти народной имена многих благочестивых людей, которые своими ратными трудами и духовными подвигами прославляли великий русский народ. И не наша вина в том, что мы не знали, что на русской земле жили муромские благоверные Пётр и Феврония, поклонится святым мощам которых ездит современная молодёжь.
– Я тоже прекрасно помню студенческое время, время золотое. Помню, как сдавал зачёты и экзамены по истории партии, диалектическому материализму, историческому материализму и научному коммунизму. И все эти предметы были далеко не научными, что у многих из нас не вызывало сомнений. А истинные знания о нашем обществе и партийных властителях для нас, студентов, как говорят, были за семью печатями. Зато сейчас, спустя многие десятилетия, когда подавляющему большинству русского народа стала понятна пагубность прежней партийной идеологии, распахнулись широкие врата свободы познания – открылись архивы и ценнейшие источники истории стали доступными любому желающему постичь историческую истину о русском народе. И вы, Иван Савельевич, как историк, наверняка, находите много нового и интересного в закрытых когда-то источниках, что даёт возможность представить реальную историю государства Российского до и после октябрьского переворота семнадцатого года?
– Да, действительно, лишь начиная с последнего десятилетия прошлого века я смог погрузится в подлинную историю русского народа. И только совсем недавно я прочитал «Повесть о Петре и Февронии». Она была написана Ермолаем Прегрешным (Ермолаем-Еразмом) сразу же после канонизации этих святых в 1547 году.
После непродолжительной паузы Сергей Корнеевич сказал:
– Эту повесть, стыдно признаться, я не читал, и мне интересно знать о жизни и судьбе Петра и Февронии.
– Я попытаюсь рассказать об этих прославленных святых. Исторические события, изложенные в повести о Петре и Февронии, почти тысячелетней давности – они относятся к началу двенадцатого века, ко времени Юрия Долгорукого, князя суздальского и великого князя киевского, сына Владимира Мономаха. При нём в 1147 году впервые упомянута Москва, укреплённая им в 1156 году. Младший сын Юрия Владимировича, Пётр, по установленным в те времена канонам, был наследником муромского престола. Однако ещё в молодости он заболел тяжёлой болезнью – проказой. Ни один лекарь, даже самый опытный, не мог его вылечить. Оказались бессильными лекарственные травы и другие лечебные средства того времени. Однажды юному Петру приснился сон, в котором было явлено, что спасти его от неизлечимой болезни может одна благочестивая девушка, владевшая Божиим даром исцеления. Увиденная во сне девушка в действительности была из простой семьи и жила на Рязанской земле. Звали её Феврония. Юный князь Пётр, окрылённый надеждой, не долго думая, тут же поехал к своей спасительнице. Они встретились, и Феврония исцелила больного. Скромная простая девушка отличалась неземной красотой. И юный Пётр, влюбившись в неё, пообещал жениться на ней после своего выздоровления. Счастливый и радостный князь уехал домой, но слова своего не сдержал. Вскоре страшная болезнь снова поразила Петра. И он опять приехал к Февронии и, бросившись в ноги к ней, со слезами на глазах просил у неё прощения. И она, простив, второй раз исцелила прокажённого князя. Исцелённый благодарный Пётр взял свою спасительницу в жёны. Они приехали вместе и поселились в роскошных, пышных, княжеских палатах, о которых простая девушка не могла и мечтать. Однако такой смелый и свободный выбор Петра не понравился боярам. Они не хотели, чтобы Муромской землёй правил князь с княгиней из простолюдинов.
Увлечённый рассказом своего собеседника Сергей Корнеевич дополнил:
– Нетрудно представить, в какой сложной ситуации оказался Пётр со своей избранницей. Казалось бы, обладая высокой властью, он мог бы не считаться со мнением своих подвластных?
– Игнорировать мнение бояр он не мог – они предъявили ему жёсткие условия. «Или отпусти жену, которая своим низким происхождением оскорбляет нас, знатных бояр, или оставь Муром!» – заявили они. Опечаленные и подавленные горем Пётр и Феврония выбрали второе – уплыли по реке Оке из города, чтобы жить вместе и быть счастливыми.
Оба собеседника задумались. Продолжил Сергей Корнеевич:
– Нелёгкий путь выбрали верные друг другу супруги. Одно дело жить в величественных княжеских палатах, и совсем другое – отказаться от княжения и уйти в неизвестность. Как же сложилась дальнейшая судьба этих благочестивых людей?
– Как они жили, оставив Муром, мне не известно, Но известно другое – с уходом Петра и Февронии в Муроме началась кровопролитная смута, и остановить её никто не смог. Тогда бояре собрались и, посоветовавшись, решили звать Петра со своей супругой на княжеский престол. Он согласился с предложением бояр и, приехав в Муром, быстро победил смуту. Так Петру и Февронии суждено было вернуться на княжество. Благодаря своей доброте, мудрости и любви к людям они снискали всенародную любовь. После долгой совместной счастливой жизни любящие друг друга супруги совершили ещё один подвиг, на этот раз не мирской, а духовный – приняли монашеский постриг и поселились в разных монастырях. Они усердно молили Бога, чтобы умереть в один день, и завещали похоронить их вместе в одной могиле, для чего заранее была приготовлена общая гробница. Их мольба была услышана: умерли Пётр и Феврония в один день – 8 июля 1228 года. Но вопреки их воле они были похоронены в разных могилах. Однако на следующий день по воле Божией они оказались в одной могиле, как и было ими завещано. Рака со святыми мощами благоверных Петра и Февронии бережно хранится в Свято-Троицком женском монастыре в Муроме.
Дошедшее до нас из глубины веков проникновенное повествование о Петре и Февронии – это подлинная история всесильной любви, которая исцелила недуг и преодолела сословные предрассудки. Своей праведной жизнью они явили ярчайший пример счастливого брака и благополучной семьи. Поэтому об этих земных святых людях, одухотворённых небесной благодатью, в течение многих веков до наших дней сохраняется память народная. В их честь был учреждён народно-православный праздник семьи, любви и верности. Этот праздник ежегодно отмечался на Руси и в России до октябрьского переворота и возвращён в календарь совсем недавно – в 2008 году.
Этими словами Иван Савельевич закончил свой рассказ. Наступило молчание. Оба собеседника погрузились в свои мысли. Они понимали, что возрождение в наше время праздника семьи, любви и верности даже при поддержке высоких властей вовсе не означает возвращение любви и верности в каждую семью. Они знали, что в нашей многострадальной стране далеко не все семьи благополучны и скрепляются любовью. Подавляющее большинство семей начинается с радостного бракосочетания, которое сопровождается весёлой, пышной свадьбой, но многие из них распадается при печальном разводе, когда все семейные планы рушатся. Число разводов к началу нынешнего века сравнялось с числом браков, что свидетельствует о деградации русского народа, о вымирании русской нации. И об этой безрадостной статистике знают многие просвещённые люди. Знают, конечно, и те молодые люди, которые собираются в каждое воскресенье утром у метро «Шоссе энтузиастов», чтобы поехать в Муром и, приложившись к мощам благоверных Петра и Февронии и укрепившись в православной вере, спасти свою душу ради обретения счастливой семейной жизни.
Свои мысли начал высказывать Сергей Корнеевич:
– Бытует широко распространённое мнение о том, что семьи распадаются от нашествия цивилизации, под пагубным влиянием технического прогресса и современной культуры. Правомерно ли такое мнение?
– Мнения и суждения могут быть разные, но истина одна. Я полагаю, что основная причина скрывается вовсе не в цивилизации, не в техническом прогрессе и не в культуре, хотя о ней часто имеют разные представления, а в совершенно другом – духовном падении человека и духовно-нравственном кризисе современного общества и, особенно, русского народа. Духовное опустошение человека – вот где скрывается корень зла семейной жизни. Если в семье не сложился по тем или иным причинам духовный очаг, то такая семья рано или поздно распадается. Именно духовный очаг, согретый любовью, позволяет совершать ежедневный малый или большой подвиг, дабы сохранить семью, когда омрачаются взаимоотношения родителей, когда одолевают болезни и когда кажутся невыносимыми скорби о детях, которых нет и скорби о детях, которые есть, но не слышат слово родителей. Заменить такой спасительный очаг не могут ни роскошные хоромы, построенные для совместной жизни, ни материальное изобилие.
– А разве цивилизация, технический прогресс и культура совсем не причастны к распаду семей? – спросил Сергей Корнеевич.
– Создаваемые многообразные технические средства, вне всякого сомнения, облегчая физический и умственный труд человека, служат для создания материальных ценностей и улучшения условий жизни. Однако с помощью них же человек всё больше и больше вторгается в живую природу, приводя её к разрушению и вытесняя жизненное пространство. Кроме того, такие современные средства, как интернет, телевидение и кино формируют искусственную среду, называемую виртуальной, которая часто заполняется всем тем, что далеко не всегда соответствует понятию культуры в традиционном представлении и используется далеко не в благородных целях и не ради спасения души, а, напротив, для преднамеренной деградации личности. При этом разные проходимцы в мутной вредоносной информационной среде вылавливают золотую рыбку. В широко расставленные ими сети нередко попадают молодые люди, духовно не окрепшие и не познавшие истинных духовно-нравственных ценностей. Многие из них оказываются в плену пагубных пороков и страстей, и освободится от них они не могут даже при большом желании их родителей, воспитателей, учителей и преподавателей. А разве такие люди, физически здоровые, но с повреждённой душой, способны создавать крепкие благополучные семьи, сплочённые любовью? Конечно же, нет! И такую сермяжную истину хорошо давно усвоили те «доброжелатели», которые ставили и ставят цель уничтожить определённую нацию не в результате кровопролитной войны и каких-либо боевых действий, а разрушая её изнутри, руководствуясь простым тезисом: нет семьи – нет нации и нет государства. Для них главная стратегическая задача – любыми средствами отделить человека от его семьи, заставить забыть его о морали.
– Мне кажется, – продолжил Сергей Корнеевич, – большевики, провозглашая якобы благородные цели, далеко не ушли от внешних «доброжелателей», взяв на вооружение их растлевающий лозунг. Они обещали всем свободу, будучи сами рабами пагубных пороков. Многие думали, что поверив им и идя за ними, обретут свободу от подневольного труда. Но эта задача оказалась им не по зубам. Их ума и бренных знаний хватило лишь на то, чтобы сделать безумную попытку привить «тёмному» народу свободу от совести и стыда. Прикрываясь любовью к народу, они не могли понять, что в любви к народу теряется любовь к человеку. Любить свой народ – для них всего лишь красивое сочетание благозвучных слов. Разделять и властвовать – вот их боевой девиз и главная цель. Опьянённые властью большевики по своей скудости ума не могли осознать и другую великую мысль: важнее всего в жизни научиться владеть и управлять собой, а не другими. Эти свободные от совести люди пытались чужими руками приблизить «светлое будущее», опираясь не на истинные духовные ценности, а на «единственно верный» марксизм. Одно из основных положений марксизма – это разрушение семьи, – к такому выводу пришёл наш современник, известный всему миру учёный, академик И.Р. Шафаревич, пытающийся найти подлинные причины деградации семей русского народа и вымирания русской нации. Несостоятельность и пагубность марксизма и вытекающего из него коммунизма с его трагическими последствиями доказывали многие выдающиеся учёные, в том числе и наши соотечественники, великие русские философы Н.А. Бердяев, И.А. Ильин, В.С. Соловьёв и многие другие прославленные мыслители прошлого века.
– Насильственное внедрение противоестественной социальной системы путём кровопролития и массового террора неизбежно приводит к деградации общества, которая начинается с разрушения семей, а семья – это главное составное звено государства. В подтверждение правомерности этой мысли достаточно обратиться к истории русских семей. В течение многих веков вплоть до двадцатого столетия на Руси и в России подавляющее большинство составляли православные крестьянские семьи. И в этих трудовых семьях утверждалась не новая, а традиционная, простая и в то же время великая мораль: считалось большим грехом нарушение супружеской верности и вожделение; телесные отношения и связи до брака и вне брака считались постыдными и недопустимыми, и поэтому они случались весьма редко, как и редко распадались семьи. И в результате множились благополучные трудовые семьи и укреплялась русская нация.
– Можно определённо сказать, к чему сводилась «мораль» большевиков, которые стремились якобы построить рай на земле, а на самом деле эти полуобразованные и дурно воспитанные люди путём террора и диверсий насаждали свою новую мораль, призывая отбросить устаревшую норму морали и обрести свободу от совести. Следуя такому, казалось бы, безобидному призыву дальше всех ушла Коллонтай А.М., которую советские идеологи почитали как государственного и политического деятеля. Она открыто и бесстыдно заявляла: «К межполовым отношениям надо относиться просто – как выпить стакан воды». Эта свободная от стыда и совести женщина ратовала за «меньшую закреплённость общения полов». По её мнению, женщину следует рассматривать как «представителя, долженствующего, прежде всего, служить интересам класса, а не обособленной ячейке».
– «Расплёскивая стакан воды», – продолжил Иван Савельевич, – среди своих верных товарищей по партии, к властителям которых она была вхожа, эта женщина, дурно воспитанная в духе новой морали, пыталась распространить свой порочный опыт человеческого общения на простой и тёмный в её представлении русский народ и донести до него свою «правду»: свобода от совести порождает свободу действий, а о том, что любые действия, подобные расплёскиванию воды, затягивают человека в трясину разврата и супружеской измены, она и знать не хотела. Её, как и её партийных сотрапезников, вовсе не волновало то, что свободные от совести призывы и поступки приводят к распаду семей и вымиранию русской нации. К счастью, их пагубные призывы и безнравственные поступки не смогли повлиять на благочестивых людей, воспитанных на православных традициях. Однако в те недалёкие времена среди партийцев неукоснительно действовали свои писанные и неписанные правила. Многие обладатели красных партийных билетов, оказавшиеся у горнила власти, готовы были следовать любым директивам всегда, везде, незамедлительно и во чтобы то ни стало. И об этом красноречиво свидетельствуют документы, которые составляли для руководства местные власти. Один из них совсем недавно я нашёл в архиве.
– Что же это за документ? – полюбопытствовал Сергей Корнеевич.
– Постановление Саратовского губернского совета, – тихо ответил Иван Савельевич. Он достал из папки исписанный аккуратным почерком лист бумаги и протянул его своему собеседнику. Сергей Корнеевич взял этот лист и стал вслух читать:
«Саратовский губернский совет постановил:
– с 1 января 1918 г. отменяется право постоянного владения женщинами, достигшими 17 лет и до 30 лет;
– отчуждаемые женщины изымаются из частного постоянного владения и объявляются достоянием всего трудового народа;
– граждане мужчины имеют право пользоваться женщиной не чаще четырёх раз в неделю и не более 3-х часов;
– каждый мужчина, желающий воспользоваться экземпляром народного достояния, должен представить от рабоче-заводского комитета или профессионального союза удостоверение о принадлежности своей к трудовому классу ...».
Ниже на том же листе были выписана фраза из газеты «Саратовская правда»: «Новое время рождает новую мораль: сейчас любое воздержание – это пережитки прошлого, и нет ничего позорного в том, что любой мужчина может реализовать при желании соблазн поиметь симпатичную чужую жену, используя своё право на экземпляр народного достояния. А чтобы поиметь, достаточно предъявить удостоверение члена профсоюза».
Дочитав до конца эти архивные сведения, Сергей Корнеевич с горьким чувством возмущения и удивления произнёс:
– Разве можно поверить, что это фактические сведения! Они больше похожи на записки сумасшедшего, а не на архивные документы! Но факты есть факты, и из них слагается правдивая история, в том числе и история великого русского народа.
– Если бы эта новая пагубная мораль захлестнула весь народ, то русская нация давно бы вымерла. Эта свободная от совести мораль многие десятилетия была чуждой и не приживалась почти во всех крестьянских и многих других трудовых семьях. Поэтому и укреплялась русская нация вплоть до последних десятилетий.
– Нам хорошо известно, – продолжил Сергей Корнеевич, – в советское время все эти печальные факты истории преподносились в ярком красном цвете и преломлялись через призму равенства всех и вся, равенства мужчин и женщин. Но почему-то большинство призывавших к равенству зачинщиков и исполнителей октябрьского переворота и целый легион партийцев, державших многие десятилетия бразды управления в своих цепких руках, не хотели быть равными в поле и за станком, где люди не призывают к равенству, а занимаются своим любимым делом – трудятся, чтобы добыть и заработать свой хлеб насущный. Все эти партийные идеологи и властители, по своему скудоумию, не могли и не хотели понять простую истину: обрести равенство всё равно что попытаться подняться в небо, размахивая руками. Неравенство в обществе было, есть и будет всегда. Каждому благоразумному человеку понятно, что люди рождаются неравными – такова природа человеческая. Сделать равными в правах мужчин и женщин – задача соблазнительная и заманчивая, но безумная и бессмысленная, и её решить никому не удавалось и не удастся, сколько бы не было пролито крови, так как природе и Богу угодны неравные люди. Нельзя добиться и материального равенства путём отмены и насильственной ликвидации частной собственности, ведь такой путь ведёт к обнажению человеческих пороков: ненависти, зависти и властолюбия. А если отмену частной собственности безрассудно распространить на женщин, как это стремились сделать большевики, то это прямая, «единственно верная» дорога к разврату и, следовательно, к разрушению семей.
– Могли ли большевики, не блиставшие умом и не стремившиеся познать истину, дойти до таких великих разрушительных идей, – сформулировал свой вопрос Иван Савельевич. Ведь многие из них не отличались ни хорошим образованием, ни начитанностью. И об этом они открыто и с гордостью заявляли: «Мы академий не оканчивали», хотя и прошли суровые тюремные университеты, где правят балом вовсе не разум и не любовь к человеку, а нечеловеческие отношения, больше похожие на животные. Некоторые же партийцы едва умели читать по слогам, а вместо подписи ставили корявую загогулину.
– Расплёскивание воды началось на заранее подготовленную почву, удобренную «великими» идеями зарубежных «классиков», один из которых породил коммунистический манифест, способствующий обретению власти путём разрушения. Для усвоения таких разрушительных идей большого ума не нужно, а хорошее образование и благородное воспитание – только одна помеха. А чтобы разделять и властвовать нужны кровопролитие и террор, а вовсе не наука о светлом будущем и не наука побеждать в честной борьбе. И это совсем простое, неголоволомное правило, легко усваиваемое, взяли на вооружение истовые, свободные от совести борцы за равенство и свободу.
– Каковы же последствия внедрения в жизнь этих безумных идей с отторжением старой морали, мы хорошо знаем – продолжил Иван Савельевич. – Братоубийственная война, разруха и голод. В первые годы после октябрьского переворота стали распадаться семьи, резко возросло число разводов и сократилась рождаемость.
– Несмотря на эту великую трагедию русского и братских народов, большевики всеми средствами, включая террор и массовые расстрелы честных добросовестных людей, продолжали удерживать власть во чтобы то не стало. Для них первым делом было, как можно, скорее покончить с «предрассудками» старой морали и отделить человека от семьи, превратив его в послушное стадное животное. В их больном воображении нравственность, стыд, совесть и семья – всё это пережитки прошлого. И чем быстрее от них общество избавится, тем легче будет им властвовать. Они не хотели и не могли понять, простую истину: прежде чем властвовать, необходимо научиться владеть собой.
– Я бы хотел дополнить, – сказал Иван Савельевич. – После расплёскивания стакана воды не только распадаются семьи, но и возникает нежелательная беременность женщин. Неужели не знали об этом партийные властители во главе с Лениным? Конечно же, знали и приняли единственно «правильное» решение, узаконив в 1920 году аборты – внутриутробные убийства зачатых младенцев, отбросив тем самым многовековые запреты таких страшных греховных деяний. К счастью, это новоявленное грехопадение, посеянное большевиками, не коснулась основной массы трудового русского народа, в котором на благодатной почве православия множились крепкие многодетные семьи, рождались здоровые дети, несмотря на великие социальные потрясения и повсеместную разруху. В таких семьях из поколения в поколение передавалась многовековая православная традиция: сначала брак, а затем плотские связи, и любые хождения на сторону считались постыдными и греховными. Если бы грехопадение начала двадцатого века, как следствие новой морали, захлестнула весь народ, то русская нация вымерла бы к настоящему времени.
– Мне кажется, весомую лепту в растлевающую мораль, или безнравственность, внесли не только зарубежные «классики», но и наши соотечественники, которые под видом просвещения и под флагом борьбы за справедливость звали Русь к топору и призывали рушить всё до основания, чтобы построить новый мир.
– Это верно! Но об этом мы побеседуем следующий раз, – сказал Иван Савельевич.
Библиографические ссылки
Карпенков С.Х. Незабытое прошлое. М.: Директ-Медиа, 2015. – 483 с.
Карпенков С.Х. Воробьёвы кручи. М.: Директ-Медиа, 2015. – 443 с.
Карпенков С.Х. Экология. М.: Директ-Медиа, 2015. – 662 с.
Карпенов Степан Харланович |
