Военные всегда готовятся к войнам прошедшим – известная и справедливая аксиома. Мы и теперь готовимся к прошлой войне, весьма туманно представляя себе войну будущую. Основной упор делается на перевооружение – танки, ракеты, авиация. Всё это, безусловно, необходимо – тем паче, после погрома последних четверти века. Наш главный геополитический противник, США, неуклонно наращивает свою военную мощь, и мы должны обладать всем комплексом средств, чтобы обезопасить себя от оной. Наши пропагандисты время от времени высмеивают «безумные» расходы США на свою оборону. Никогда не слушай пропагандистов. Хуже прямых врагов только пропагандисты, ибо враг открытый никогда так искусно не дезориентирует тебя. Расходы всегда надлежит оценивать не их собственном объёме, а в процентной составляющей от общего бюджета. США тратит на оборону ничтожный процент от своего бюджета. Иное дело, что от нашего бюджета такая сумма составила бы львиную долю, попросту поглотила бы его.

Таким образом, должно признать, что мы никак не можем конкурировать с США в объёмах вооружений. Но это вовсе не требуется. Гонка вооружений априори глупа, ибо совсем не нужно иметь средства уничтожить мир двадцать раз. Одного-двух довольно.

Мы не собираемся ни на кого нападать. Следовательно, наша главная задача обеспечить безопасность нашей страны от внешней агрессии. Исходя из этой задачи, нужно рассчитывать объём необходимых нам вооружений и приоритетные направления. Нам не нужно десять раз уничтожить мир, но необходимо, чтобы никому не пришла в голову мысль использовать против нас ЯО ввиду гарантированного и равного по мощности ответа. Нам не нужно завоёвывать территории на другой стороне океана, но необходимо, чтобы ни один военный самолёт, ни одна ракета не долетела до наших городов. Средства ПВО и авиация исходя из этого выходят в число безусловных приоритетов. Нам не нужны вооружения «для понтов» и «для складов». Оно нужно нам в максимальной мощи и необходимом для нашей безопасности количестве. Прочие же дензнаки надо тратить на развитие страны в целом. Ибо страну нищую, отсталую и разрушенную не спасут ни ПВО, ни ЯО. И общая ситуация в стране – это столь же важный фактор национальной безопасности, как и наличие современного вооружения.  

Очевидно, что будущая война не будет лобовым столкновением двух государств или же двух систем, как это было в 41-м году. Такое столкновение при нынешних вооружениях обернётся мировым коллапсом, полным взаимным уничтожением. Ещё Е.Э. Месснер определил новый тип войн, как «мятежвойну», а, используя современную терминологию, войну гибридную. За последние десятилетия мы видели этих войн множество, и наблюдаем теперь – в том числе, уже на нашей, русской земле.

Какова же она, война нового типа?

В нынешних войнах воюют не армии отдельных государств, в них воюют… все. Закулисные шахматисты развязывают гражданские войны, разыгрывая национальную, социальную и иные карты. В гражданские войны на разных сторонах вмешиваются заинтересованные иностранные государства. Вмешиваются прямо, посылая свои контингенты, или же «скрытно», используя финансовые и политические рычаги, направляя советников и оружие. Среди мирных жителей растворяются партизаны и диверсанты, и подчас весьма сложно отделить одних от других. Стороны конфликта разрываются внутренними неладами, что провоцирует расколы и вооружённые противостояния уже внутри них… Территория, охваченная мятежвойной, обращается в кипящий котёл, где воюют все со всеми, и в таком состоянии она может находиться годами и десятилетиями. Сегодня в такой кровавый хаос ввергнута уже значительная часть мира. И часть эта будет увеличиваться, потому что так нужно заказывающим страшную музыку нынешних бойнь. Когда весь мир погрузится в хаос, они же явят себя благодетелями, «замирив» его и став, наконец, его полными властителями. В сущности, это и есть сценарий апокалипсиса, что в очередной раз указывает на примат духовного понимания происходящего.

Можно запастись огромным количеством смертоносного оружия, но что даст оно, когда война начнётся не извне, а изнутри? Когда в бою будут сходиться не русские и условные «янки», а русские с русскими? Когда заполыхают наши национальные республики? А есть и другое, ещё более опасное. Я говорю о предательстве элит. Либо об их слабости и дряблости. Ещё до оформления теории «мятежвойн» погибла Российская Империя. Почему? У нас было с избытком оружия. У нас была мощная армия. Даже экономическое наше состояние было удовлетворительным. Да – внешняя война. Да – разрушительная работа разномастных революционеров, питаемых внешними противниками. Но всякая разрушительная работа успешна лишь тогда, когда ей не поставлен твёрдый заслон. Болезнетворные микробы убивают, когда в организме не хватает антител, когда нет иммунитета. Российская Империя погибла потому, что её правящий слой, элита, те, кто обязан был принимать решения, оказались духовно расслаблены, дряблы, не способны к энергичному и твёрдому противодействию Злу. И.А. Ильин указывал, что мы не оказались сильными в Добре, поэтому Зло победило. Добро требует великой силы для своей защиты… В феврале 1917 г. в верхних эшелонах власти защищать Россию, Добро оказалось некому.

Некогда добрая часть войн предотвращалась искусством дипломатии. В эпоху «мятежвойн» и ярмарочной дипломатии, когда дипломаты служат партиям и финансовым элитам, а не национальным интересам своих стран, этот рычаг уже малоэффективен. «Мятежвойна» лишь отчасти имеет в своей основе деятельность внешнего противника. Питательной средой для неё служит внутренние нестроения: социальное расслоение, коррумпированность элит, межэтническая напряжённость и т.п. Таким образом, власть, желающая обезопасить своё государства от «мятежвойны» должно думать не только о повышении своей военной мощи, но в не меньшей степени об наведении порядка «в тылу» - то бишь в стране. Внутренние проблемы являются ничуть не меньшей опасностью, чем нацеленные на нас ракеты НАТО. А, пожалуй, и большей. Ибо это уже заложенные под фундамент нашей страны бомбы, которые раньше или позже сдетонируют, если не обезвредить их вовремя. Устройство тыла не есть нечто второстепенное, ибо положение фронта в конечном итоге зависит от него. Одной из причин поражения Белого Движения стала неустроенность тыла, наведением порядка в котором серьёзно занялся лишь генерал Врангель – увы, слишком поздно. Сегодня приходится слышать, будто бы в военное время социально-экономические преобразования не нужны. Однако, на последнем клочке русской земли Врангель считал иначе. И именно организация тыла позволила ему спасти армию и значительную часть мирного населения Крыма от истребления. Экономика, производство, социальная сфера – стратегические отрасли. И они должны всецело работать на страну и народ, а не на внешнего противника. Хочешь мира – победи «мятежвойну». Хочешь не допустить «мятежвойны» - организуй тыл так, чтобы он не стал питательной средой для мятежей, но играл роль прямо противоположную. В этом задача политического руководства страны. В том случае, если задачи иные, или же нет разума и воли к адекватным действиям, «мятежвойна» становится неизбежна вне зависимости от количества ракет… 

Более четверти назад пал великий колосс – СССР. Сверхдержава, владевшая половиной мира и угрожавшая половине остального. Вооружённая немыслимым количеством сверхмощного оружия. Почему? Опуская многие и многие факторы, скажу об одном. СССР пал не в результате нападения внешнего противника, а в результате прямого предательства высшего руководства страны и спецслужб. Ряд этнических восстаний в национальных республиках, социально-политические протесты в центре – были уже вторичны. Страна была предана на развал и разорение её верховной властью.

Такие же модели наблюдали мы на Украине и частично в Югославии. Слабость, либо прямое предательство подкупленных внешним противником элит.

Если война придёт в Россию (а это практически неизбежно), то применён будет тот же сценарий. Механизм предательства элит + запуск центробежных процессов в национальных республиках и, может статься, даже в русских областях + политические протесты в центрах… Ни СЯС, ни ПВО, о необходимости развития которых я говорил, при этом сценарии нам не помогут.

Что же поможет?

Воинство. Духовно мотивированное и зрячее, верное и решительное. И, конечно, имеющее довольно оружия. Я намеренно употребляю слово «Воинство», а не армия, ибо армия – институт, а Воинство – все те русские люди, что встанут на защиту своего Отечества и народа. Взгляни на Украину… Армия ли встала на защиту родной земли и народа от предателей и западных наймитов? Армия, как ни позорно это, большей частью подчинилась им. Советская армия, ставшая армией Незалежной – лишённая духовного ориентира, надломленная и безвольная… Афганские сотни майдана, «афганцы», воюющие в тербатах за «ридну Украину», «афганцы», сдавшие в одном из городов страны 404 на расправу «правосекам» активистов антимайдана, которых ночью убивали на глазах родных… Это всё – бывшие советские «офицеры». И вся армия украинская – ухудшенная копия советской.

А что же армия наша? Не теми же, унаследованными от Советов и приумноженными владычеством грязнохватов пороками она поражена? Мы гордимся нашими героями – современниками, мы с удовольствием взираем на образцы новой техники, но армия, как единый организм, насколько исцелена она от губительного недуга? Это – ключевой вопрос. Вопрос выживания нашей страны.

«Быть России или не быть — это главным образом зависит от ее армии. Укреплять армию следует с героической поспешностью, — вот как черноморские моряки когда-то укрепляли Севастополь. Армия — крепость нации, единственная твердыня, которою держится наша государственность. Вот почему так горько чувствуется недостаток в талантливых организаторах армии. Вот почему каждый слух о серьезной реформе здесь встречается с лихорадочным вниманием», - писал после Русско-Японской войны наш известный публицист, морской офицер М.О. Меньшиков.

Михаил Осипович выступал с критикой призывной системы, полагая что она подменяет «дружину храбрых» вооружённой толпой. «Сколько бы ни пересматривали устав о воинской повинности, в нем эта черта — повинность, столь мало сообразная с геройством, непременно останется, - сетовал он. - Количество будет предпочтено качеству, механические условия — органическим. В старину военные уставы диктовались мужеством и были рассчитаны на героев. Нынче во всех странах военные уставы диктуются трусостью и сообразованы со штатским обывателем, с солдатом-дилетантом, наряженным в униформу. Прежде военным делало человека его львиное сердце, нынче — костюм. При таком состоянии общества приходится говорить не об отмене всеобщей повинности, — на это, повторяю, ни за что не решатся, — а хотя бы о некоторых улучшениях нелепой системы, о введении новых условий, которые хотя бы немного подняли военные качества разношерстного количества».

Призыв, действительно, не может подлежать отмене. Иное дело, что, как завещали наши выдающиеся военные учёные и практики, учить солдата в мирное время надлежит лишь тому, что понадобится ему в военное. Добавлю к тому, что призыв – лишь часть вопроса. Нам нужно воспитание воинов не только в течении года, что они находятся в казармах. И не только из того процента, что в них попадает. Нам нужно воспитание воинов со школьной скамьи и раньше, и оное должно распространяться на всех мальчишек. В том, что касается непосредственно физических нагрузок, конечно, должны оставаться льготы для хворых, но изучать теорию и определённый спектр полезных навыков (к примеру, медицинских) физические недуги препятствовать не могут. При таком воспитании сам призыв, сама срочная служба будет восприниматься совершенно иначе.

«Сила армии в народе — армия тогда только будет сильна, когда ее сердце будет биться в унисон (в один тон) с сердцем народа, - указывал А. Сурнин. - Подобная гармония отношений между армией и народом вполне возможна, не вовлекая армию в политику. Самое тесное слияние армии с народом дает ту нравственную силу, которая нужна Отечеству для обеспечения мира, а в случае войны — для достижения победы».

Наше общество сегодня остаётся во многом оторвано от армии. Армия и общество существуют сами по себе, тогда как они должны быть единым целом.

Современная российская армия во многом продолжает наследовать советской, строиться по её лекалам, жить её мифами. Это уже несёт в себе известную угрозу. Наша военная доктрина должна быть основана в своём духовном стержне на традициях Русской Императорской Армии. Основные её положения разработал профессор А. Баиов: «…русскую доктрину нужно строить, опираясь на опыт прошлого (Петр, Румянцев, Суворов, Скобелев...) и принимая к обязательному учету все новые средства вооруженной борьбы.

В основу такой доктрины должны быть положены следующие общие положения.

1) Доктрина должна быть национальной, выработанной русскими самостоятельно в соответствии с особенностями русского народа, из среды которого образуется русская армия, без подражания каким бы то ни было иностранцам, ни победителям, ни побежденным.

2) Все положения доктрины не должны противоречить каким бы то ни было принципам вооруженной борьбы.

3) Во главу доктрины должны быть положены духовные требования, нравственный, моральный элемент, развивающий духовную сторону как главенствующую на войне. Эта часть доктрины должна быть построена по Суворову, положения которого в этой области остаются и теперь в полной силе.

4) Материальная сторона в виде техники должна быть учтена полностью, но без одностороннего увлечения чем-либо. Огнестрельному оружию должна быть отведена подобающая ему роль в деле подготовки и содействия тем, кому назначено произвести удар, но не должно забывать, что в нанесении решительного удара главная роль принадлежит холодному оружию.

5) Чтобы возможно более усилить как духовную природу, так и материальную сторону армии, необходимо для начальствующих лиц, особенно руководящих, широкое военное развитие и понимание военных явлений, умение научно мыслить в сфере военных идей и действий, знание всех современных технических средств, умение использовать их с наибольшей выгодой для себя и вредом для противника и постоянно следить за движением военной мысли и дальнейшим усовершенствованием техники, т.е. постоянно учиться, как всем офицерам вообще, так и особенно начальствующим лицам до генералов включительно.

6) Главной целью всех действий должна являться живая сила противника, которую нужно искать и уничтожить, что достигается или материальным ее истреблением, или моральным ее подчинением нашей воле.

7) Все свои операции строить, исходя из поставленной себе цели (задачи), а не из парирования стремлений противника.

При всех действиях всегда сохранять за собою свободу действий, для чего господствовать своей волей над противником, а не подчиняться его воле.

8) Способ действий должен состоять главным образом в наступлении в условиях столкновения с двигающимся навстречу противником, приводящем к наступательному бою в поле. В таком бою все усилия должно направлять преимущественно на фланги противника и стремиться к полному его окружению.

9) При необходимости обратиться к обороне нужно не только отбиваться, но и самому бить, а потому на оборону нужно смотреть как на временный способ действий и при первой возможности переходить в решительное наступление.

10) Операцию и бой надлежит вести в духе их внутренней цельности, в духе единства действий, т.е. чтобы все частные операции вытекали бы из основной идеи общей операции и чтобы все действия, даже самых мелких частей, являлись бы развитием частных операций.

11) Бой необходимо вести с полным духовным и материальным напряжением, крайней энергией, с порывом и настойчивостью. В наступательном бою ни на одну минуту не давать противнику перейти к активным действиям, а в оборонительном бою возможно скорее заставить противника отказаться от активных действий и перейти к обороне.

12) Решительный удар в бою должен быть всемерно подготовлен разрушением материальной силы противника и подавлением его психики в целях довести его до сознания невозможности оказывать сопротивление нашему натиску. Нужно при этом помнить, что лучшим способом подготовки является внезапность.

13) Иметь всегда безопасными свои фланги и тыл, что обеспечивается уступным расположением и вполне достигается лучше и скорее всего успешным боем. Однако заботы о безопасности своих флангов и тыла никоим образом не должны мешать смотреть больше вперед, а не в стороны и назад.

14) Подготовку операций и боя и их исполнение необходимо вести таким образом, чтобы все исполнители участвовали в них вполне сознательно, чтобы «каждый понимал свой маневр» и чтобы каждый в полной мере мог бы проявить инициативу и использовать принцип взаимной выручки, чувство которой должно быть развито в каждом отдельном воине и в целых частях войск в высшей степени.

15) После успешного боя нужно самым энергичным и настойчивым образом преследовать разбитого противника, чтобы добить его окончательно.

16) Нужно прилагать все меры, используя для этого все средства, чтобы во время военных действий, и особенно во время боя, поддерживать между отдельными частями оперирующих войск самую тесную и прочную связь. Это необходимо в целях ориентирования как снизу вверх, так и сверху вниз, для того чтобы старшие могли руководить боевыми действованиями, а младшие проявлять разумную инициативу.

17) Только бодрая духом армия может быть сильной, поэтому необходимо всегда и всеми мерами поддерживать ее дух на надлежащей высоте, а для этого, между прочим, необходимо, чтобы армия была вполне обеспечена материально.

18) Войска должны быть деятельны, подвижны, настойчивы, упорны, смелы, все выполнять энергично, быстро, стремительно, однако не опрометчиво и не обдуманно.

19) Позиционная война должна быть допускаема, ибо она представляет собою извращение настоящего военного искусства и не может дать решительных результатов; если же обстоятельства приведут к ней, то всеми мерами нужно стараться обратиться вновь к полевой войне.

20) Начальники, даже самые младшие, должны иметь право и им должно быть вменено в обязанность проявлять в соответствии с обстановкой инициативу. Никто не должен препятствовать им в этом.

21) Поведение армии на войне должно отвечать тем правовым нормам, которые выработаны у нас в последнее время в этом отношении в полном согласии с национальными сознанием и воззрениями.

22) В мирное время армию нужно учить только тому, что необходимо и полезно для войны. При этом при всех занятиях обязательно в круг требуемых знаний вводить постепенно, распределяя занятия в известной последовательности, переходя от простого к более сложному. Кроме того, для большей вразумительности и успешности требуется наглядность всего обучения, чего можно добиться лишь при том, что не только рассказывать, как нужно делать, но и показывать. В общем, при обучении нужны частые повторения, пока обучаемый не усвоит в совершенстве требуемое от него, обращая его в привычку. Нужно помнить, что на войне делают всегда то, к чему привыкли в мирное время, но только гораздо хуже».

В свою очередь, А.А. Керсновский указывал: «Основы русской национальной военной доктрины были, есть и останутся следующие.

Будучи народом православным, мы смотрим на войну как на зло — как на моральную болезнь человечества — моральное наследие греха прародителей, подобно тому как болезнь тыла является физическим его наследием. Никакими напыщенными словесами, никакими бумажными договорами, никаким прятаньем головы в песок мы этого зла предотвратить не можем. Пергамент Парижского договора 1928 года — «пакт Бриана — Келлога» не избавил человечества от войны, как намалеванный на дверях дракон не избавил китайца от чумы.

А раз это так, то нам надо к этому злу готовиться и закалять организм страны, увеличивать его сопротивляемость. Это — дело законодателя и политика. (…)

В основу организации вооруженной силы русская национальная военная доктрина всегда кладет принцип качества и принцип отбора («не множеством побеждают»). На идее отбора — привлечении в первую очередь дворянства — Петр и построил всю армию. Русская армия ХVIII века — прежде всего армия отборная, этим и объясняются все ее подвиги в тот великий век.

Самая организация российской вооруженной силы — как Московского государства, так и петровской империи — была следствием нашей самобытности. «Мы мало сходствуем с другими европейскими народами», — писал Румянцев в своих «Мыслях по устройству вооруженной силы». Упадок нашей армии начался с подражания иностранным образцам при Павле.

При ведении войны мы должны стараться избегать бесчеловечных ее форм. Отбросив с отвращением «клаузевицко-ленинскую» теорию интегральной войны с ее терроризацией населения неприятельской страны, вспомним слова второго (после Лазарева) нашего главнокомандующего на Кавказе, князя Цицианова: «Русские воины имеют за правило бить своего неприятеля когда нужно, но не разоряют его, ибо россияне не умеют, победивши неприятеля, не присоединить его землю к своему государству, и, следовательно, собственность свою каждый обязан сохранять».

Если мы эти золотые слова прочтем не телесными, а духовными очами, то поймем весь их вечный смысл. Присоединять неприятельские земли нам не надо (коль скоро они не являются похищенным нашим достоянием) — хватит и духовного присоединения иноземцев к нашей культуре. А это возможно лишь при отсутствии взаимного озлобления, незаживших ран.

Не будучи бесчеловечными к чужим странам, можем ли мы быть зверями в отношении нашей родной матери? Мы должны вести войну, стремясь как можно меньше отягчать, истощать организм страны. Это достигается лишь сохранением на своих местах возможно большего количества специалистов своего дела — все равно, хлебопашцев или железнодорожников, ремесленников или торговцев. Не станем повторять ошибки гипноза полчищами роковой ошибки 1916 года.

Но для того, чтобы наша армия могла дать все, что она способна дать, ее нужно и применять соответственно. И русская национальная военная доктрина дает тому законы. Это прежде всего «смотрение на дело в целом» — синтез (которому в иностранных доктринах примерно соответствует «de guol s’agit il?». Верди дю Вернуа, приводимое Фошем). Затем — «глазомер, быстрота, натиск». Венец же всему — победа — и притом «победа, малой кровию одержанная».

В воспитательном отношении наша доктрина всегда выдвигала религиозное начало и национальную гордость. «Мы — русские, с нами Бог!» — учил Суворов. Поэтому-то его наука и сделалась действительно «Наукой побеждать». Каждое из ее слов дошло до бесхитростного сердца чудо-богатыря, а все суворовское поучение — одно из самых чистых творений русского гения — величайший памятник православной русской культуры. Для преподавания «Науки побеждать» в военных училищах надлежит учредить особую кафедру.

Преподавать, конечно, без изуверского дословного толкования, но и без еретической «поправки на современные условия», чтоб, правильно усвоенная офицерами, она могла бы правильно быть переданной солдатам.

Затем нашу доктрину характеризует требование сознательного отношения к делу:

«Каждый воин понимает свой маневр». Проявление частной инициативы на низах, «петровское требование “не держаться устава яко слепой — стены” и суворовское: “местный лучше судит... я вправо — ты видишь, надо влево — меня не слушать”. Способствование этой инициативы на верхах — румянцевское: «Не входить в подробности, ниже предположения на возможные только случаи, против которых разумный предводитель войск сам знает предосторожности, и не связывать рук».

Кроме того, Антон Антонович отмечал несовместимость с воинским духом и этикой всякого рода партийности: «Партийность несовместима и с Православием, а стало быть и с русскостью. Мы отбрасываем это самоубийственное и глубоко аморальное положение».

Наши военные мыслители делали упор в своих работах на Армию, как организованную структуру, Армию, которую они знали на примере Императорской. Мы же имеем несчастье знать армию иную. А потом не об Армии, не о призывной «вооружённой толпе» я хотел бы сказать, а вновь – о Воинстве.

Когда все ответственные силы в государстве охвачены параличом, на передний край выходит Ополчение. Ополчение – то есть формирования добровольцев зарекомендовало себя во всех наших войнах. Довольно вспомнить Ополчение года 1812-го, Добровольцев Черняева, поднявших знамя борьбы на Балканах в 70-е годы 19 века.

Но в своём главном значении проявилось оно в Смутное время. Не регулярная Армия, Армия-организация разгромила интервентов, но Святорусское Воинство, войско добровольцев, именовавших себя «последними людьми». Да, им командовал лучший военачальник того времени – князь Пожарский. Но состояло оно из самых разных людей: царских воинов, крестьян, казаков, ремесленников, монахов и т.д.

В Ледяной поход уходила не регулярная армия, а во главе с боевыми генералами - горстка верных: офицеры, кадеты, гимназисты и реалисты, казаки, сёстры милосердия… Принцип Добровольчества – ключевой для Белого Движения. И вслед за Добровольцами Белой Борьбы в России видели мы Добровольцев франкистской Испании, Добровольцев Русского Корпуса… А после краха СССР, в период развала ВС Добровольцы ехали сражаться за русские интересы – в Югославию, Приднестровье, Осетию, Абхазию… Это был не «интернациональный долг» по бездумному приказу сверху на чужих и никому не нужных войнах, но долг – национальный, долг русской чести перед своей страной и народом, имя которых оказалось осквернено и оплёвано более, чем когда-либо в истории.

Этот же долг выполняли Добровольцы Новороссии. Пока армии Украины и РФ выполняли приказы, пока одна из них уничтожала свой народ, а другая проводила маневры и следовала приказу «назад!», на защиту родной земли, веры и мирных людей встало Ополчение. В нём были кадровые офицеры – немного, и не при высоких чинах, да и те отставные, «запасные»… А большей частью – необстрелянные новобранцы и пенсионеры, учителя, врачи, шахтёры, предприниматели… Из самых разных по летам, профессиям, воззрениям людей складывалось Воинство. И этому Воинству сильных духом очень не хватало, кроме оружия, исходной подготовки, выучки, дисциплины…

Оттого и твержу я, что воспитание Воина должно вестись от рождения и поголовно. Когда придёт война, мы не можем рассчитывать, что Армия сама по себе, одна – встанет и защитит нас. Всё будет совсем не так. В новой войне, где воюют все со всеми, огромная и, возможно, ключевая роль будет отведена именно новому Ополчению, Воинству Добровольцев. По крайней мере, к этому мы должны готовиться. Должны быть готовы в любом нашем регионе, при любом развитии ситуации принять ответственность на себя в случае паралича власти и армии, принять ответственность и самостоятельно защищать свою землю. Этому надо учиться. К этому надо себя воспитывать. Иначе, когда без всякого «Сегодня, ровно в 4 часа утра…» наша страна начнёт трещать по швам, а вчерашние соседи попросят нас из наших домов, мы сможем противопоставить им только безвольно растопыренные пальцы и наиглупейшее в такой ситуации «нас-то за что?» И бег, бег… Вечный бег… Сколько раз уже мы бежали – из Таджикистана и Чечни, из Азербайджана и с Украины… Потому что нас не учили – сопротивляться. Принимать решения и отвечать за них. Нас взращивали рабами, привыкшими подчиняться и вечно ждущими, что наверху кто-то что-то решит. Ждущими до последнего вздоха, до смертных корч… Пока мы не изживём из себя это надломленное сознание стада, не изберём дорогу мужества, наш бег будет продолжаться. Вот, только бежать скоро станет некуда. Уже – некуда, ибо мы окружены со всех сторон, и друзей у нас нет.

Когда «мятежвойна» во всём своём безобразии дойдёт до России, мы должны быть готовы к борьбе, к вооружённым схваткам и мирному на руинах строительству, пример которого дал нам г. Первомайск, из пепла среди войны восстановленный жителями во главе с покойным Евгением Ищенко. В противном случае ни у нас, ни у России будущего не будет. 

Специально для "Русской Стратегии"