Когда речь заходит о европейской стратегической автономии как об угрозе американскому влиянию в Европе и всей мировой гегемонии США, у некоторых читателей это вызывает неудомение. А между тем, неспособсность Западной Европы самостоятельно обеспечить свою безопасность – краеугольный камень, на которой зиждется выстроенная в конце 40-х годов и сохраняющаяся до сих пор евроатлантическая конструкция. Любые намёки на отход от этой "выученной беспомощности" Европы моментально вызывают нервную американскую реакцию. Как иллюстрацию этого, приводим перевод статьи Ульриха Кюна и Тристана Вольпе (Ulrich Kühn and Tristan Volpe) из недавнего выпуска журнала Foreign Affairs, где обстоятельно изложены все те аргументы, которые США выдвигают против усиления европейской стратегической автономии.
Избрание Президентом США Д. Трампа в ноябре прошлого года шокировало Берлин. Что, спрашивали немецкие политики, они должны делать с враждебной в отношении ЕС и НАТО риторикой Трампа, как и с его очевидным дружелюбием к России? Некоторые надеялись, что таким образом Трамп подтолкнёт членов НАТО больше тратить на оборону и, в конечном счёте, сохранит американские гарантии европейской безопасности в целости и неприкосновенности. Другие, менее оптимистически настроенные, говорили, что время, когда Германия могла полагаться на США, прошло и теперь Германии нужно опираться на собственные силы.
Эти страхи дали новую жизнь старой идее: европейскому ядерному сдерживанию. Сразу после избрания Трампа Родерих Кизеветтер, большой чин в партии германского канцлера ХДС, заявил, что если США не способны больше обеспечивать Европе атомный щит, то Франция и Великобритания должны объединить свои атомные силы в общеевропейские силы сдерживания, финансируемые из военного бюджета ЕС. Затем, в феврале, лидер польской правящей партии Право и Справедливость Ярослав Качиньский высказался в пользу идеи ЕС как «атомной сверхдержавы», поскольку любые европейские ядерные силы будут служить сдерживанию РФ.
Некоторые немецкие комментаторы шли ещё дальше, утверждая, что франко-британского ядерного сдерживания под вывеской ЕС недостаточно. Бертольд Кёхлер, один из публицистов влиятельной консервативной газеты Франкфуртер Альгемайн Цайтунг писал, что французские и британские атомные арсеналы слишком слабы, чтобы сдерживать Россию. Он считал, что Германии следует иметь «…собственный атомный арсенал, который будет способен снять сомнения насчёт американских гарантий». Другие немецкие аналитики, такие, как Торстен Беннер, глава берлинского Института Мировой Общественной Политики, и международник Максимиллиан Терхалле, пришли к схожим выводам. «Германии необходимо атомное оружие», писал в апреле в журнале «Foreign Policy» Терхалле.
Сейчас люди, представляющие это мнение, находятся в значительном меньшинстве. Десятилетиями Германия была одним из решительных сторонников нераспространения атомного оружия и мирового разоружения. В феврале пресс-секретарь Меркель заявил: «Федеральное правительство не имеет планов по атомному вооружению Европы». Они понимают, что это не лучшая идея: собственный немецкий ядерный арсенал дестабилизирует отношения ЕС и РФ и повысит риск дальнейшего распространения атомного оружия.
Но даже если нынешний немецкий флирт с идеей собственной атомной бомбы является только лишь реакцией на президентство Трампа, он, тем не менее, выявляет более глубокую проблему: отсутствие ощущения безопасности в Берлине, вызванное изменчивой политикой США в отношении ЕС и РФ в последние годы. Чтобы решить эту проблему, США и Германия должны работать вместе. Правительство Меркель должно воодушевить европейцев более эффективно координировать свои усилия в оборонной сфере. Администрации Трампа, в свою очередь, следует с удвоенным энтузиазмом способствовать успеху ЕС и НАТО и, вместе с тем, подталкивать их к более широким переговорам с Россией насчёт будущей безопасности Европы.
Тень прошлого
В последние десятилетия Европа пережила череду нарастающих кризисов, кульминацией которой стало присоединение Крыма Россией в 2014 году. Каждый раз Германия как крупнейшая страна ЕС играла ведущую роль в реагировании на эти вызовы. Например, в 2015 году Германия руководила переговорами России и Украины по вопросу обеспечения перемирия. Но каждый раз, когда Германия начинает руководить, её соседи вспоминают историю и начинают бояться германской гегемонии в Европе.
Этому страху столько же лет, сколько современному немецкому государству, созданному в 1871 году. С этого момента до разделения Германии по итогам Второй Мировой войны, европейские лидеры ломали головы над «германским вопросом» – простой, но нерешаемой дилеммой. Германия была достаточно сильной, чтобы ни одна европейская страна в одиночку не могла её разбить, но недостаточно сильной, чтобы господствовать над Европой единолично. Частично эта проблема вытекала из так называемой Mittelage Германии, её географического положения в Европе в кольце враждебно настроенных стран. Германия ответила на внешние угрозы разработкой того, что её историки назвали «Sonderweg» или «особый путь» – термин, описывающий склонность Германии к авторитарному правлению и попыткам захватить Европу. Когда последнее случалось, то следовавшие за этими попытками войны опустошали континент.
Разделение Германии – после того, как Гитлер привёл страну к последней и наиболее разрушительной попытке покорения Европы – временно разрешило эту проблему. ФРГ не могла доминировать в Европе во время холодной войны, а борьба между Востоком и Западом поглотила старые европейские раздоры. После воссоединения в 1990 году, рамки, налагаемые ЕС и НАТО, не дали немецкому вопросу возникнуть вновь. Находившаяся в окружении дружественных стран, Германия могла больше не беспокоиться насчёт своего геополитического положения Mittellage. В то же время США сохранили небольшое военное присутствие в Европе (включая Германию), и бывшие западные союзники смогли трансформировать Германию в миролюбивую и демократическую нацию, что сделало немыслимым возрождение «особого пути». Американские гарантии безопасности Германии позволили последней укрепиться в своём антимилитаризме, получить экономические преимущества мирного развития и временами претендовать на моральное превосходство над Вашингтоном из-за чрезмерной его склонности к применению военной силы.
Эта спокойная эпоха внезапно закончилась в 2009 году. Великая Рецессия и последовавший за ней долговой кризис повысили спрос на немецкое лидерство среди европейских стран. Но когда Германия стала навязывать свои решения всему остальному континенту – например, настаивая на применении политике жёсткой экономии в южных странах – то это вызвало шквал обвинений в гегемонизме. Так, в 2015 году, правящая греческая партия «СИРИЗА» обвинила Германию в том, что последняя угрожала Греции «аннигиляцией» в случае отказа от принятия жёстких условий ЕС.
Первый крупный шок для европейской безопасности настал в 2014 году, когда Россия начала вторжение на Украину. Некогда весьма прагматические отношения между Меркель и Путиным быстро испортились. Ободряемая США, Германия совместно с Францией участвовала в согласовании шаткого перемирия на востоке Украины, ввела санкции ЕС против России и отправила воинские контингенты в напуганную Прибалтику. В условиях, когда американская политика в отношении РФ годами разрывалась между попытками ликвидировать русское влияние в Восточной Европе и стремлением добиться «перезагрузки» отношений с Москвой, Германии ничего не оставалась, как взять инициативу в свои руки.
На этом фоне избрание Трампа только усилило трения, связанные с указанными выше факторами: необходимостью немецкого лидерства, пределами силы Германии и сопротивлением перспективе немецкого доминирования со стороны Европы. В ходе избирательной кампании Трамп не проявлял особого беспокойства по поводу возможного распада ЕС и одобрительно высказывался о националистских политических движениях, такие, как кампания за выход Британии из ЕС. Такая позиция несла угрозу идентичности Германии как ведущего государства объединённой Европы и вынуждала Берлин предпринимать усилия для защиты ЕС. Хуже того, объявляя НАТО «устаревшим», Трамп подрывал систему, обеспечивавшую европейскую безопасность и ограничение Германии на протяжении более чем 50 лет.
Но самое худшее состоит в том, что демонстрируя готовность поладить с Путиным, Трамп возвращает Германию в новый Mittellage – на сей раз меж Белым Домом и Кремлём. Это касается далеко не только одной Германии; перспектива сближения Трампа и Путина поставит весь Евросоюз в крайне неудобное положение. В январе, когда президент ЕС Дональд Туск перечислял угрозы, стоящие перед союзом, он упомянул не только традиционные джихадизм и россиийскую агрессию, но и «…вызывающие беспокойство заявления новой американской администрации». По всему континенту политики опасаются поддержки Трампом популистских сил, желающих распада ЕС, или превращения американских ядерных гарантий безопасности Европы в предмет торга для заключения большой сделки с Россией.
Опасная идея
Если Европа окажется между враждебной Россией и безразличными США, Берлину придётся обеспечивать защиту Европы скорее военными, нежели политическими средствами. Но это поставит ребром вопрос о том, как гарантировать европейскую безопасность и при этом избежать воскрешения страхов германской гегемонии. И если Германия будет увеличивать свои вооружённые силы без интеграции их в общеевропейские структуры, это может привести к изоляции Германии и распаду ЕС.
Атомное оружие выглядит для Германии выходом из этого тупика. В глазах сторонников этой идеи, оно будет сдерживать экзистенциальные угрозы Европе и сократит зависимость Европы от американских гарантий безопасности без роста панических страхов немецкого доминирования. «Предоставление Берлином атомной защиты будет воспринято как легитимное, - пишет Терхалле, потому что, - Вторая Мировая война уже не является весомым фактором в нынешних международных отношениях». Наоборот, ныне существует «ощущение угрозы со стороны России», которое и определяет политику центральноевропейских и восточноевропейских стран. Это утверждение базируется на непрочном фундаменте. Русские действия на востоке Украины могут заставить европейские нации быстро сплотиться, но страха перед германским господством они окончательно не развеивают. Если Германия получит атомное оружие, то нынешнее единство ЕС начнёт быстро распадаться.
Даже если ЕС примет немецкий «ядерный зонтик», это не будет означать ликвидации прорех в европейской безопасности. Атомное оружие не способно сдержать тот тип ограниченных конфликтов, который Россия успешно применила в Крыму и на востоке Украины. Даже простое замещение американского атомного щита немецким или ЕС-овским вовсе не будет таким простым делом. США большую часть холодной войны старались убедить СССР, что они будут защищать Западный Берлин с помощью атомного оружия в условиях советского превосходства в обычных вооружениях; Германия же столкнётся с теми же проблемами, пытаясь убедить русских в своей готовности применить атомное оружие при защите других членов ЕС, особенно стран Балтии, для которых Россия представляет наибольшую угрозу.
Франция и Великобритания уже обладают ядерными арсеналами. Их опыт показывает, что преимущества наличия ядерного оружия не так уж однозначны. Обе эти державы, обретя в атомной сфере независимость от США, продолжали полагаться на военное присутствие США в Европе в плане обычных вооружений, не говоря уже о том, что их арсеналы никогда не могли сравняться с арсеналом Советского Союза. Эти их силы также не внесли особенно большого вклада в коллективную оборону стран НАТО. Одна только Великобритания обещала использовать своё атомное оружие для защиты других стран НАТО, Франция же осталась в стороне от ядерных структур Альянса. И создание эффективных сил сдерживания отняло у Великобритании весьма много сил и средств. Германии следует запомнить, что само по себе обладание атомным оружием не обеспечивает безопасности союзников.
Независимо от конечного эффекта приобретения атомного оружия, Германии придётся преодолеть множество трудностей технического, политического и военного плана. Потребуется или перестроить уже имеющуюся атомную инфраструктуру в военных целях или строить новую, с самого начала ориентированную на производство вооружений. Любой из этих путей займёт время и силы. Всё это будет включать в себя такие мероприятия, которые при их обнаружении прозвенят набатом на весь мир. Германии придётся прилагать большие усилия, чтобы сохранить в тайне места производства своего атомного оружия (с учётом того, каких обширного строительства это потребует). Непросто всё будет и с гражданской атомной инфраструктурой. Во время аварии на АЭС Фукусима, Меркель приняла решение закрыть все немецкие АЭС к 2022 году. Это решение затрудняет движение к обретению атомного оружия под видом внедрения мирного атома. Даже такие, казалось бы, безобидные шаги, как поддержание работы нескольких атомных реакторов после заявленного конечного срока, будет вызывать подозрения.
В любом случае, настанет время, когда Германия уже не сможет скрывать свои амбиции в области атома. Но в таком случае германское правительство столкнётся с внутренними трудностями в лице политической оппозиции и даже беспорядков, потому что население Германии настроено определённо против атомного оружия. Опрос, проведённый в марте 2016 года, показал, что 93% немцев выступают за международный запрет атомного оружия, а 85% - за вывод американского атомного оружия из Германии. Германский народ не поддержит программу атомного вооружения, и любой политик, объявивший о таком своём намерении, будет вынужден вскоре покинуть политическую сцену.
Кроме того, германский атомный арсенал может разрушить международный режим нераспространения атомного оружия. Перед обретением бомбы Германия должна покинуть ДНЯО, что сделает затруднительным дальнейшее существование этого договора. Несмотря на успешное существование ДНЯО, его будущее выглядит весьма неопределённым. Подписывая этот договор, державы, обладающие атомным оружием, соглашались поддерживать общее разоружение, но в последние годы этот процесс притормозил, из-за чего неядерные державы всё чаще выражают разочарование тем, что ядерные державы своих обещаний не выполнили. Фундаментальной целью договора было недопущение появления атомного оружия у Германии. Если Берлин покинет ДНЯО, то режим нераспространения атомного оружия может немедленно рухнуть по той причине, что прочие страны не будут чувствовать себя связанными рамками коллективного договора.
Германии также потребуется покинуть так называемое «соглашение Два + Четыре», соглашение о воссоединении Западной и Восточной Германии, которое, кроме двух германских государств, подписали США, СССР, Великобритания и Франция в 1990 году. В нём Германия соглашалась с тем, что она «…отказывается от производства, обладания и контроля над атомными, химическими и биологическими вооружениями». Это соглашение означало не только конец Холодной войны, но и недопущение любого грядущего немецкого Сондервег-а; выход из него означает возвращение на повестку дня германского вопроса и оскорбление четырёх держав, заплативших огромную цену за разгром нацистской Германии во Второй мировой войне.
Хуже всего то, что само наличие германского атомного арсенала не столько будет предотвращать агрессию, сколько повысит её вероятность, поскольку русские будут всеми силами стремиться предотвратить получение Германией атомного оружия. Москва может убивать немецких учёных-ядерщиков, использовать кибератаки для саботажа немецкой атомной программы и даже нанести авиаудары по германским атомным объектам. Даже тайные операции могут привести к прямой конфронтации.
Даже если Германия сможет приобрести атомное оружие, то перед ней встанет вопрос его сохранения в случае атак русских. В прошлые годы Россия передвинула свои ракеты на запад, взяв на прицел Германию и других членов НАТО. Сейчас, когда Россия разместила множество крылатых ракет средней дальности в нарушение РСМД от 1987 года, согласно которому СССР и США согласились отказаться от подобного ракет, её способность нанести уничтожить едва сколоченный немецкий ядерный арсенал. Но даже если Германия и справится с проблемой охраны своих атомных вооружений, это немедленно вызовет кризис в русско-германских отношениях, в частности выражающийся и в том, что у немецких лидеров возникнет искушение нанести превентивный удар по России, дабы избежать потери ядерного арсенала от первого удара русских.
Эти грозные препятствия к обретению Германией своего атомного оружия заставляют многих обращаться к идее атомного сдерживания силами Франции и Британии. Но Британия покидает ЕС, оставляя Германию лишь с французским арсеналом. Меж тем, это не первый случай, когда Германия и Франция пытаются создать европейские силы сдерживания. В 1957 году, сразу после Суэцкого кризиса, когда напряжение во франко-американских отношениях было весьма высоким и французское правительство сомневалось в гарантиях США, Франция предложила ФРГ и Италии совместно развивать атомные технологии. Через несколько лет президентом Франции стал Шарль де Голль, и он дезавуировал это тайное предложение, начав развитие самостоятельной французской атомной программы, ограничившись лишь обещанием сотрудничества в этих вопросах, данным канцлеру ФРГ Конраду Аденауэру в 1962 году. А в 1990-е годы Франция попыталась расширить атомный зонтик на недавно воссоединённую Германию, стремясь ослабить влияние США в Европе. Все эти попытки провалились, в частности, по той причине, что французы отказывались передавать контроль над своими арсеналами кому бы то ни было, поскольку это автоматически означало бы отказ от своей внешнеполитической автономии. Всё эти факторы никуда не делись и по сей день, что должно заставить немецких политиков задуматься. Усердствуя в подобных своих разговорах, Берлин рискует дать изоляционистским элементам в команде Трампа именно то, что им нужно: повод для разрыва связей с Европой.
Вместе сильнее
Атомное оружие не решит текущих европейских проблем, но Вашингтон не должен отвергать сразу немецкие атомные претензии, поскольку они отражают растущее чувство неуверенности в Берлине. Это неуверенность произрастает из непостоянной политики Вашингтона в отношении Москвы, которая началась задолго до избрания Трампа. С 2000 года Вашингтон имел возможность выбирать из следующих политических линий: сосредоточиться на защите членов НАТО и сдерживании России; предложить непосредственно от себя неограниченную помощь бывшим советским государствам, таким, как Грузия и Украина, в борьбе с российским господством; или сотрудничать с Россией для преодоления вызовов мировой безопасности.
США испробовали все три. Они пригласили в НАТО новые страны, несмотря на яростные, хоть и не очень громкие, предупреждения России. Вашингтон продолжает держать открытой дверь в альянс для постсоветских государств в надежде, что те рано или поздно туда войдут, но не имеет достаточной решимости, чтобы заставить Москву уважать суверенитет этих стран ( таких, как Грузия и Украина). В то же время сменяющие друг друга администрации старались кооперироваться с Россией в таких вопросах, как противодействие терроризму и остановке иранской атомной программы.
И через три года после аннексии Крыма и начала войны на востоке Украины, Вашингтон всё ещё не выработал чёткой политической линии. Непоследовательность Штатов вместе с российской агрессией, поставила Европу на грань новой холодной войны. Добавьте к этому колебания Трампа между Россией и НАТО и вы не удивитесь тому, что европейцы вопрошают, каковы на деле приоритеты Вашингтона и как он стремится их достичь.
Этот кризис в трансатлантических отношениях сулит множество проблем, но он также открывает перед властями в Берлине и Вашингтоне новые возможности. Для Германии это возможность обеспечить большую степень европейской безопасности обычными вооружениями, без погружения в опасные ядерные фантазии. Германия должна не только сосредотачиваться строго на трате двух процентов от ВВП на военные нужды, но обеспечить более тесную кооперацию вооружённых сил членов ЕС; способствовать лучшему снабжению и обучению боевых групп ЕС; убеждать страны ЕС избегать дублирования своих военных НИОКР, военных производств и закупок; восстановить немецкую национальную гордость и работать над развитием общеевропейской военной индустрии; обеспечить устойчивость стран ЕС к российской пропаганде.
В свою очередь, Вашингтон должен признать ограниченность своих сил и сосредоточиться на усилении уже существующих союзов в Европе. С этой стороны, они должны отправить больше высокопоставленных официальных лиц и ещё несколько батальонов в Прибалтику для укрепления американских гарантий защиты самых уязвимых членов НАТО. Также Вашингтон должен выяснить цели Москвы: заключаются ли они в защите своих ключевых интересов в бывших советских республиках, или у Москвы более широкие амбиции. Для этого США должны предложить Москве за столом переговоров вариант отказа от дальнейшего расширения НАТО, если Россия прекратит войну на востоке Украины. Если это не поможет покончить с угрозами Кремля в адрес членов НАТО, то следует вернуться к проверенной стратегии сдерживания.
В этой политике Германия должна играть важную и выгодную роль посредника. Вашингтону следует принять давние немецкие предложения о проведении переговоров между США, Россией и странами ЕС о европейской безопасности. В 1975 году, на похожей встрече между советскими и американскими представителями в Хельсинки было принято предварительное обязательство уважать индивидуальные права и свободы человека. Официальные лица ЕС и США должны стремится к такому соглашению, которое обеспечит безопасность как странам НАТО, так и России, покончит с кровопролитием на востоке Украины и поможет развить экономику постсоветских стран. Прошлые американские администрации имели некоторое признаки, показывавшие, что они верят в возможность такого подхода. Администрации Трампа следует использовать эту возможность для переосмысления американской политики.
Внезапное желание Германии обладать атомным оружием демонстрирует, что даже неофициальные ремарки по вопросу европейской безопасности могут иметь серьёзные последствия. Поэтому администрации Трампа следует сменить тон и не раздражать ЕС и НАТО там, где это возможно. Следует также предложить более широкое видение ситуации по вопросу отношений с РФ и по вопросу европейской безопасности. Американское лидерство позволяет Германии удерживать хрупкое равновесие между потребностью ЕС в немецком лидерстве и его же страхом перед германским господством. Вместе Германия и США могут обновить атлантические узы, на которых стоит Европа.
Ульрих Кун и Тристан Вольпе
(перевод Густава Эрве)
