В.Г. Чичерюкин-Мейнгардт. Кому наследует РФ. Россия: опыт социальной хирургии (2)

Книга публикуется на "Русской Стратегии" с любезного разрешения автора

В 1918 г. на территории подконтрольной советской государственности стала проводится политика военного коммунизма. По словам главы советского правительства Ульянова (Ленина), вся страна должна быть превращена в единый военный лагерь. Военный коммунизм включал в себя как важнейший составляющий элемент, красный террор, нормированное снабжение, меры принуждения и уравниловку.

Нормированное снабжение продовольствием привело к голоду в больших городах. Меньше всего продовольственные пайки полагались «буржуям», т. е. интеллигенции. Этим людям «гарантировалось» советской властью унизительное, полуголодное нищенское существование и, в то же время, отсутствие гарантий от самых разнообразных притеснений.

В этих условиях горожане массами покидали Москву и Петроград, рассчитывая, что в сельской местности прокормиться будет легче. Поскольку советские деньги ничего не стоили, то возник прямой обмен между горожанами и крестьянами. Но советскими властями это рассматривалось как спекуляция и жестоко преследовалось, вплоть до расстрела.

В 1919 г. два брата – киевлянина за то, что выменяли для своей семьи зерно в деревне, были расстреляны красноармейцами из заградительного отряда как спекулянты. Молодые люди были из семьи чиновника ведомства народного просвещения. Один из них был математиком, а другой филологом.

В красном Петрограде за годы военного коммунизма – 1918–1920 гг. умерло от голода свыше 60 тыс. человек. И это не считая петроградцев расстрелянных ЧК, погибших при попытке пересечь границу РСФСР и Финляндии.

Зимой петроградцы группами пытались уйти по льду Финского залива, завернувшись, для маскировки в белые простыни. Сколько их утонуло в полынье, провалилось под лёд, было подстрелено красноармейскими и краснофлотскими патрулями, мы вряд ли когда – нибудь узнаем.

Массовые расстрелы заложников имели место и в 1918, и в 1919, и в 1920 гг. Расстреливали в самом Петрограде и в Кронштадте. Были известны случаи затопления барж с узниками в акватории Финского залива. Их расстреливали на борту судов, а бывали случаи, когда людей выбрасывали за борт, предварительно привязав груз.

Население Петрограда за годы Гражданской войны уменьшилось на полмиллиона.

Что бы ни говорили советские и просоветские историки и пропагандисты, на территориях освобожденных белыми от советской власти, таких явлений, которые можно было бы сравнить с советской действительностью, не наблюдалось. Не было массового голода. Не было уравниловки и принудиловки, под вывеской «всеобщей трудовой повинности». Не было массовых репрессий и концентрационных лагерей. Единственный белый концлагерь был на Русской Севере на острове Мудьюг, который превратился в страшилку

Следуя логике советской стороны, белогвардейцам следовало ввести на своих территориях «военный капитализм» – включающий институт заложников, институированный белый террор, продовольственную диктатуру, всеобщую трудовую повинность и прочее.

Но ничего этого не было.

Историк Ю. Фельштинский, опубликовавший солидный сборник документов, собранных Особой следственной комиссией по расследованию злодеяний большевиков при Главкоме ВСЮР генерале А.И. Деникине, специально оговорил это обстоятельство в Предисловии:

«Белой армии как раз была присуща жестокость, свойственная войне вообще. Но на освобожденных от большевиков территориях никогда не создавались организации, аналогичные советским ЧК, ревтрибуналам и реввоенсоветам. И никогда руководители белым движением не призывали к расстрелам, к гражданской войне, к террору, к взятию заложников. Белые не видели в терроре идеологической необходимости, поскольку воевали не с народом, а с большевиками. Советская власть, наоборот, воевала именно с народом (в этом нет ни тени преувеличения, поскольку гражданская война была объявлена всему крестьянству, всей буржуазии, т. е. интеллигенции, всем рабочим, не поддержавшим большевиков). За вычетом этих групп, кто же остался, кроме слова «пролетариат»?» (14).

Цели красного террора эпохи военного коммунизма удачно сформулированы в монографии современного отечественного историка С.А. Павлюченкова «Военный коммунизм в России: власть и массы»:

«Большевизм внёс в террор новое содержание, вознес его на качественно новую ступень. Главная особенность красного террора – это то, что он одновременно служил орудием борьбы, и инструментом преобразования общества. Террор врос своими корнями в большевистскую идеологию классовой борьбы и строительства бесклассового общества, питая её соками, получая от неё энергию и нравственное оправдание. В ходе гражданской войны большевики выработали установку путём физического истребления т. н. эксплуататорских классов преобразовать общество в соответствии со своей доктриной, причем количество подлежащих истреблению, как бы велико оно не было, не имело значения. И это было не просто теоретической выкладкой, или досужей болтовней малоответственного партийного краснобая. Эта установка была четко сформулирована и беспощадно проводилась в жизнь карательными органами, рождёнными российской революцией.

Для красного террора не имело значения, виновен ли перед Советской властью конкретный человек, которого чекисты выводили на край оврага. Если это был буржуй, буржуазный интеллигент, член оппозиционной партии, то он, прежде всего, был повинен смерти своей причастностью к враждебным кругам, своим происхождением, определялся априори как враг Советской власти и, значит, подлежал истреблению».(15)

Главный идеолог большевистской партии Н.И. Бухарин неоднократно говорил о том, что большевикам в наследие от царского режима достался негодный человеческий материал. А посему большевикам необходимо путем террора и репрессий выработать годный человеческий материал для построения коммунизма.

В мемуарах участника Гражданской войны, бывшего вольноопределяющегося запасной Марковской артиллерийской бригады князя Л.А. Ратиева, изданных на русском языке в Болгарии, уже после падения коммунистического режима, есть эпизод, когда в начале 1919 г. автор побывал на собрании советского партхозактива в Орле, когда туда приехал на своем знаменитом бронепоезде председатель РВС Л.Д. Троцкий.

Тогда Троцкий выступил с речью, не зная о том, что в зале находится классовый враг, а посему был предельно откровенен. Вот что запомнилось юному князю Ратиеву – вчерашнему гимназисту, из речи революционного вождя -

«Каждому из вас должно быть понятно, что старые правящие классы свое искусство, свое знание, свое мастерство управлять получили в наследство от своих дедов и прадедов. А это часто заменяло им их собственный ум и способность.

Что можем противопоставить этому мы? Чем компенсировать свою неопытность? Запомните, товарищи – только террором! Террором последовательным и беспощадным! Уступчивость, мягкотелость, история нам никогда не простит. Если до настоящего времени нами уничтожены сотни и тысячи, то теперь пришло время создать организацию, аппарат, который, если понадобится, сможет уничтожать десятки тысяч. У нас нет времени, нет возможности выискивать действительных, активных наших врагов. Мы вынуждены стать на путь уничтожения физического всех классов, всех групп населения, из которых могут выйти возможные враги нашей власти.

Есть одно возражение, заслуживающее внимания и требующее пояснения. Это то, что уничтожая массово, и, прежде всего интеллигенцию, мы уничтожаем и необходимых нам специалистов, ученых, инженеров, докторов.

К счастью, товарищи, за границей таких специалистов избыток. Найти их легко. Если будем хорошо платить, они охотно приедут работать к нам. Контролировать их нам будет, конечно, значительно легче, чем наших. Здесь они не будут связаны со своим классом и его судьбой. Будучи изолированными политически, они поневоле будут нейтральны».(16)

Здесь председатель РВС немного лукавил. В 1918 г. в Москве в закрытых советскими властями монастырях – Ивановском, Спасо-Андрониковом, Сретенском, Ново-Спасском были открыты концентрационные лагеря. Всего в Москве концлагерей было восемь. Это не считая тюрем Бутырской и Таганской и внутренней тюрьмы ВЧК на Лубянке. Расстрелы узников проводились чекистами не только на Лубянке, но и на территории Петровского парка и во Всехсвятской роще на Соколе. Там людей расстреливали и хоронили на территории заложенного в 1915 г. мемориального Братского кладбища. По замыслу создателей будущий мемориал должен был стать со временем Всероссийской святыней, увековечивающей память жертв и героев Второй Отечественной войны 1914 г.

В 1918 г. концлагеря были открыты и в других городах.

В последние годы в РФ неоднократно издавались и цитировались документы, собранные в 1918–1920 гг. чиновниками на Юге России особой следственной комиссии. Наибольшую известность получила работа этой Комиссии по расследованию убийств заложников в Пятигорске, в конце 1918 г. и Харькове в 1919 г. Причем в последнем случае велась киносъёмка и осенью 1919 г. в синематографах, как тогда называли кинотеатры, демонстрировался хроникальный фильм «Зверства ЧК». Некоторые кадры включил в свой знаменитый документальный фильм «Россия, которую мы потеряли» известный отечественный кинорежиссёр С.С. Говорухин. Он вышел на экраны РФ в самом начале 1990-х гг.

Материалы, собранные Особой комиссией вошли в книгу С.П. Мельгунова «Красный террор в России» и в уже упоминавшийся сборник Ю. Фельштинского.

Напомню вкратце Пятигорскую трагедию.

Осенью 1918 г. в ходе конфликта, разгоревшегося на почве личных неприязненных отношений и амбиций, красный командарм И.Л. Сорокин, храбрый и популярный в войсках полководец, приказал арестовать и расстрелять несколько человек – видных большевиков, возглавлявших советскую власть на Северном Кавказе. Вскоре Сорокин был схвачен своими же красными и убит. Но красным этого показалось мало. Решено было убить большую группу бывших военных и дворян, проживавших в качестве частных лиц в Пятигорске и его окрестностях. Из приговорённых большевиками к смерти, лишь малая часть имела отношение к белому движению. Большинство обреченных, включая бывших военных, вело образ жизни частных лиц. Были больные, были люди весьма в возрасте.

В список были включены прославившиеся на полях сражений Второй Отечественной войны генералы Н.В. Рузский и Р.Д. Радко – Дмитриев, болгарин, герой войны 1912 г. решивший воевать в Русской армии, когда Болгария вступила в войну на стороне Центральных держав. Туда же был включен молодой вольноопределяющийся граф Г.А. Бобринский, братья князья В.Л. и Л.А Шаховские, оба – полковники, контр-адмирал граф А.П. Капнист; князья Урусовы, генерал князь Г.А. Туманов, генерал князь А.И. Багратион – Мухранский, генерал Я. Колзаков барон Н.Н. Медем, всего около ста человек.

Убийства были совершены ночью, на городском кладбище. Заложников убивали холодным оружием и с большой жестокостью. Пример своим подчинённым подавал чекист Г. Атарбеков (Атарбекян). Он же убил генерала Рузского.

Когда Пятигорск был освобожден от советской власти, могилы были вскрыты, тела умученных эксгумированы, опознаны, а затем, после панихиды, были по-христиански преданы земле.

Несколько лет тому назад вышла книга «Пятигорская трагедия» и «Рассказы русской бабушки». Это воспоминания детей убитых чекистами в Пятигорске адмирала графа Капниста и полковника Попова.

Зимой 1918/1919 гг. Особая следственная комиссия расследовала преступления сторонников советской власти в городах Крыма – «еремеевская ночь» и в городах Северного Кавказа – Кавказские Минеральные Воды, Ессентуки, Ставрополь, Армавир, Таганрог. Здесь же члены Комиссии столкнулись с фактами массового террора против казачества, в первую очередь кубанского.

Когда весной 1919 г. Вооруженные силы Юга России перешли в наступление на широком фронте, за ними продвигались чиновники Особой комиссии.

Первым крупным городом, в котором они основательно поработали, стал Харьков. Здесь были обследованы подвалы местной ЧК и вскрыты братские могилы за городским парком, где чекистами были зарыты сотни трупов. Большинство эксгумированных трупов мужчин и женщин, погибших от рук советских чекистов, были со следами пыток.

Мероприятия Особой комиссии, будь то вскрытие могил с останками жертв ЧК, осмотр помещений чрезвычаек, опросы свидетелей, производились, как правило, в присутствии представителей местной общественности, командования ВСЮР, а в ряде случаев и в присутствии представителей союзного военного командования – армий стран Антанты.

Во время боев за Харьков, чинами Дроздовского стрелкового полка были захвачены в плен красные матросы – чекисты. Ими был укомплектован экипаж бронеавтомобиля «Товарищ Артём», который яростно вёл бой против белых. Когда «Товарищ Артём» был подбит и потерял ход на одной из городских улиц, то его команда отстреливалась от белогвардейцев с чердака одного из домов, но всё же была пленена.

А.В. Туркул, в то время полковник, так об этом эпизоде писал в своей книге «Дроздовцы в огне» -

«Команда «Товарища Артёма» сдалась. Это были отчаянные ребята, матросы в тельниках и в кожаных куртках, черные от копоти и машинного масла, один в крови… Мне сказали, что начальник броневика, коренастый, с кривыми ногами, страшно сильный матрос, был ближайшим помощником харьковского палача, председателя чека Саенко.

Толпа уже ходила ходуном вокруг кучки пленных. Я впервые увидел здесь ярость толпы, ужасную и отвратительную. В давке мы повели команду броневика. Их били палками, зонтиками, на них плевали, женщины кидались на них, царапали им лица. Конвоиры оттаскивали одних – кидались другие. Нас совершенно затеснили. С жадной яростью толпа кричали нам, чтобы мы прикончили матросню на месте, что мы не смеем уводить их, зверей, чекистов, мучителей. Какой – то старик тряс мне руки с рыданием:

– Куда вы их ведете, расстреливайте их на месте, как они расстреляли моего сына, дочь! Они не солдаты, они палачи!…

Но для нас они были пленные солдаты, и мы их вели и вывели команду «Товарища Артёма» из ярой толпы. Поверка и допрос установили, что эти отчаянные ребята все до одного были чекистами, все зверствовали в Харькове. Их расстреляли».(17)

Возможно, что А.В. Туркул излишне пристрастен и эмоционален, тем более, что по некоторым свидетельствам в его жилах телка горячая молдавская кровь. К тому же в конце 1917 г. от рук красных матросов – черноморцев погиб его старший брат – Николай Туркул, боевой офицер из сибирских стрелков. Он находился на излечении в госпитале в Ялте, когда туда пришёл миноносец от севастопольского ВРК. Николай Туркул и ещё четверо раненых офицеров забаррикадировались в палате и отстреливались от матросов. Матросы изрешетили палату. Позднее от рук красных партизан погиб кузен А.В. Туркула – однорукий подросток-доброволец. Красные партизаны после пыток его ещё живым спустили под лед.(18)

На гибель поручика Н.В. Туркула следует обратить внимание ещё и потому, что в Дневник полковника М.Г. Дроздовского вкралась ошибка, которую добросовестно повторяли все последующие издатели – у А.В Туркула погиб только одни брат – Николай. Погибшие вместе с ним офицеры не были его братьями.

А вот свидетельство о Харьковской ЧК известного историка Русского Зарубежья С.Г. Пушкарева.

«К нам в Харьков большевики явились в декабре (1918 г.) и обычными последствиями торжества советской власти стали: учреждение ЧК (во главе харьковской ЧК стоял кровожадный Саенко), обыски, аресты, массовые убийства по приговорам чекистской «тройки» и острая нехватка пищевых продуктов».(19)

И далее пишет С.Г. Пушкарев -

«В первые месяцы 1919 года харьковская интеллигенция, запуганная красным террором и ослабленная недоеданием, ожидала и надеялась, что избавление от красного ига принесут западные союзники Франция и Англия».(20)

«На следующий день, после освобождения города от красных частями Добровольческой армии – пишет далее С.Г. Пушкарев, – проходя через мост, чтобы попасть в центр города, в овраге под мостом увидел внизу множество окровавленных трупов в исподнем белье. Многие узнали в них членов железнодорожной «чрезвычайки» не успевших уйти и захваченных белыми прямо в здании вокзала. Зрелище было тягостным и омрачало радость освобождения от гнёта ленинской опричнины.

Помню, что один пожилой мужик, по виду рабочий, громко и сердито возмущался: «Что же это такое?! Вчера красные расстреливали, а нынче белые расстреливают. Да когда же эта бойня кончится?!»

Мелькнула мысль: «И куда ты идешь? А что если в результате гражданской войны изменится только цвет террора?» Но я тут же отбросил её, ибо ничто, кроме вооружённой борьбы не освободит Россию от большевистского ига, в сравнении с которым даже татарское иго было верхом либерализма и гуманности».(21)

Руководствуясь именно такими соображениями, Б.С. Пушкарев вступил вольноопределяющимся в Добровольческую армию и проделал в её рядах боевую страду в 1919–1920 гг.