 Вчера, в день памяти новомучеников и исповедников, купила в нашем храме последний, как оказалось, экземпляр этой книги. Давно на неё смотрела, но редко теперь покупаю книги и решила дождаться дня памяти, и, если останется, купить, а то вдруг кому-нибудь нужнее.
Доселе не дочитала несколько томов о.Дамаскина (Орловского), "Мученики, исповедники и подвижники благочестия Русской православной церкви XX cтолетия. Жизнеописания и материалы к ним". И даже книгу о. Константина Островского "Святые XX века. Краткие жития для детей" ребёнок без меня, сам читал. Она составлена по календарному принципу, удобно смотреть, чья в нынешний день память, а всё подряд читать тяжело, и совсем нет иллюстраций, ни фотографий, ни икон.
У о. Дамаскина и А. Слесарева иллюстрации есть, много редких фотографий, и иногда достаточно на такую фотографию посмотреть, чтобы многое понять. Воспроизведение их, однако, у о. Дамаскина оставляет желать лучшего, даны прямо в тексте на бумаге офсетной печати. Тогда, 20 лет назад, ещё до прославления, 10-тысячным тиражом выходили в Твери эти тома.
И я несколько купила, читала сама и давала читать, так что даже зачитал кто-то у меня первый том. Но не дочитала все до конца: тысячи страниц, сотни судеб, не вместила душа. И всегда хотела посмотреть на человека (помимо автора), который всё прочёл и вместил, записал "не на каменных и кожаных, а на плотяных скрижалях своего сердца", - но так и не увидела.
Так что новую книгу я сразу же вчера стала читать, предисловие, во всяком случае, прочла полностью, а биографии далеко не все, и решила посмотреть презентацию книги весной 2017-го года, процитирую отчёт:
"20 апреля 2017 года в Гомельской центральной городской библиотеке имени А.И. Герцена состоялась презентация книги проректора по научной работе Минских духовных семинарии и академии доцента Александра Валерьевича Слесарева «Мартиролог Гомельской епархии. 1917-1953. Биографический справочник».
Издание включает в себя исторический очерк жизни Гомельской епархии в 1917-1953 годы, а также 282 биографические статьи о репрессированных представителях духовенства и простых верующих, проживавших и совершавших свое служение на территории Гомельщины.
Ведущим мероприятия выступил насельник Николаевского мужского монастыря Гомеля архимандрит Савва (Мажуко), который представил публике книгу, ее автора и модерировал беседу. В разговоре о книге и описываемой в ней эпохе принимали участие епископ Гомельский и Жлобинский Стефан, доцент Гомельского государственного университета имени Ф. Скорины Виктор Одиноченко, прихожане городских храмов и представители городской общественности. Участвовал в обсуждении и настоятель костела Рождества Девы Марии в Гомеле ксендз Славомир Ласковский, поскольку тема пострадавших за веру во Христа актуальна и для католической паствы.
Во время презентации автор рассказал о сложном процессе написания книги, продолжавшемся около десяти лет. Отвечая на один из вопросов, он подчеркнул, что восстановление памяти о репрессированных православных христианах не должно сопровождаться политизацией данной тематики. Целью создания мартиролога виделось возвращение забытых имен, что должно способствовать восстановлению их светлого образа в сознании потомков. Но вместе с тем Александр Слесарев подчеркнул, что христианское отношение к мученикам исключает культивирование ненависти к тем, кто в силу различных причин мог оказаться в числе их противников. По его убеждению, выход мартиролога должен способствовать размышлениям о предпосылках церковной трагедии ХХ века и причинах широкого развития воинствующего атеизма в некогда православной стране".
В этот краткий отчёт о презентации не попало то, что меня в книге поразило, поэтому процитирую рецензию на неё о. Александра Романчука: "Мартиролог систематизирован не только согласно иерархическому, но и церковно-юрисдикционному принципу. В результате биографические справки распределены между пятью разделами, включающими информацию об имеющих отношение к Гомельщине:
1) новомучениках (прославленных святых - Н.Ч.),
2) репрессированных православных священнослужителях, монашествующих и мирянах,
3) репрессированных представителях «правой» церковной оппозиции («иосифлянства»),
4) репрессированных представителях обновленческого раскола,
5) подвергшихся репрессиям бывшим православным священнослужителях, по различным причинам заявившим о сложении сана.
По мнению автора: «Пережитая ими (т.е. людьми, чьи биографии помещены в пп. 3–5) жизненная драма по-особому иллюстрирует трагическую историю Гомельской епархии в ХХ веке». Представляется, что с этим можно и нужно согласиться, учитывая недвусмысленную дифференциацию разделов книги.
Чтобы описать их жизненный путь и христианский подвиг автор привлек широкий круг источников как архивных (материалы из шести государственных и церковных архивных собраний, не считая частных архивов), так и опубликованных в различных сборниках документов, а также материалы церковной периодической печати, печатные и электронные справочные издания и проч. В работе широко использованы церковно-исторические и исторические исследования на смежные темы, что демонстрирует знакомство автора со всеми гранями проблемы, владение ее историографией. В целом обращение к источникам и использование современных научных достижений позволило автору восстановить биографии многих репрессированных православных священнослужителей, монашествующих и мирян, имена которых к настоящему времени были практически полностью забыты". Конец цитаты.
Жаль, не могу перепечатать полностью из книги те несколько страниц предисловия, в которых описывается положение церкви в Беларуси перед войной и во время войны, процитирую главное: "После закрытия Спасо-Преображенской церкви на территории Гомельской области не осталось ни одного действующего храма... В отличие от православных и обновленческих приходских общин, несколько большую способность к самосохранению и выживанию проявили группы "непоминающих", тайно руководимые пребывавшими на конспиративном положении священнослужителями...
Начало Великой Отечественной войны кардинальным оброазом изменило ситуацию. В условиях немецкой оккупации южные районы Гомельской области вошли в пределы рейхскомиссариата "Украина", а все остальные территории пребывали в области армейского тыла и управлялись штабом группы армий "Центр". Молчаливое попустительство немецкого военного командования привело к стихийному открытия храмов летом-осенью 1941 года. Впоследствии этот процесс будет контролироваться и в некоторой степени сдерживаться оккупационной администрацией.
По благословению священноначалия БПЦ с января 1942 г. вопросами открытия новых приходов, восстановления монастырской жизни и организации церковно-административных структур в Восточной Беларуси занимались архимандрит Серафим (Шахмут, 1901-1946) и священник Григорий Кударенко. Всего за период немецкой оккупации на территории современной Гомельской области было открыто 63 храма (3 в областном центре)".
Ещё летом 2000-го года я купила в Минске икону прославленных 28 октября 1999-го года в лике местночтимых святых новомучеников Минской епархии. В центре иконы стоял архимандрит Серафим, жировицкий монах, и, помню, я тогда же нашла и прочла что-то о Жировицкой мисссии.
Популяризации Псковской миссии несколько способствовал снятый несколько лет назад по книге Александра Сегеня "Поп", о Жировицкой миссии в оккупированной Беларуси известно даже и воцерковлённым людям ещё меньше, чем о Псковской.
В журнале "Праваслауе" 9/2000, совместном издании на белорусском языке Белорусского православного братства Святых виленских мучеников и белостокского "Ортдрука", напечатана Служба преподобномученику Серафиму, архимандриту Жировицкому, творение о. Георгия Соколова. Процитирую оттуда несколько фрагментов.
Твердостию адаманту подобный,
Соработник явился еси в винограде Христовом,
Во Святей Церкви,
Ея же оплот наемницы сатанинския тщашася разорити
И людей православных конечне истребити,
Ты же, святе Серафиме, взывал еси:
Церковь Христова пребудет до скончания века,
Юже никто в мире силен сокрушити,
Основана бо есть на Камени.
От запада земли Белорусския
К сущим на востоце братиям
Пришед Серафим Жировицкий
Тако благовести, глаголя:
Дерзайте, людие и покайтеся,
Отступите от прелести сатанинския
И последуйте Христу Богу,
Иже есть Путь и Истина и Живот вечный.
В темницу заточен был еси яко злодей,
Но гонителей не устрашился еси, отче Серафиме,
Верою победил еси врага и посрамил того ловления.
Радуйся, преподобномучениче Серафиме,
обители Жировицкия подвижниче
и Церкве Белорусския украшение
в годину тяжких испытаний защитниче правыя веры,
пастырю добрый стада Христова,
разсеяная чада церковная вкупе собравый
и научивый небоязненно прославляти
в Троице Единаго Бога.
Остановлюсь на этом. Суть в том, что обычные для богослужебных текстов сильные выражения: "наемницы сатанинския" (тщащиеся разорить церковь) или "покайтеся и отступите от прелести сатанинския", - в историческом контексте можно отнести только к безбожной советской власти и соблазнённым ею.
Архимандрит Серафим и о. Григорий не ушли с немцами и в сентябре 1944-го года были арестованы. Далее привожу цитату из статьи в том же журнале на белорусском языке (непонятно, это перевод или сам о. Серафим таким языком говорил на следствии о своих проповедях на оккупированных немцами территориях):"Верылi нашы продкi, дзяды, прадзеды, бацькi, i цяпер мы зноу зажывем шчаслiва праз веру. Нядобра, што бязбожнiкi закрывалi нашi святынi, што вашы бацькi и мацi памiрали без святарскага наказу i прычасця Святых Тайнау i пахаваны без свяшчэннiка, а дзецi расли няхрышчанымi i нявенчанымi".
Такие проповеди он произносил часто и повсеместно, а больше ничего из него выбить на допросах не удалось, проведя под следствием 10 месяцев, он был осуждён на 5 лет лагерей и умер вскоре по прибытии в лагерь.
Относительно его языка, отражённого в допросах (в их пересказе в журнале): чтобы судить, надо их в руках подержать, а родом он был из крестьянской семьи Гродненской губернии, поступил послушником в Жировицкий монастырь в 1922-м году, до 1939-го года находился на польской территории и скорее всего так и говорил.
Но я отвлеклась от книги А. Слесарева и её презентации. Говорили по-белорусски там только католики. Епископ Стефан рассказал, как раньше служил в Мозыре, и крипта тамошнего собора, переходившего от католиков к православным, там была братской могилой, где расстреливали, там и закапывали, все черепа с дырочками, а чьи - Бог весть, поначалу воообще во всём, как это часто бывает на бывших оккупированных территориях, местное свежее предание и действующая власть винили немцев. Но это вряд ли, в той же книге Слесарева НИ ОДНОГО умученного от немцев нет.
Вот и в Мозыре скорее всего они не при чём, найденные останки сложили в гробницы и оставили на виду, как я поняла, там же в крипте, и еженедельно служили панихиду, а рядом с Мозырем в расстрельном рву лежит и прославленный уже мученик, не запомнила (плохо расслышала) имя.
Нужно понимать, что в Беларуси тема новомучеников и исповедников, пострадавших от безбожной советской власти, звучит иначе, чем, например, в России, поскольку нынешняя власть от той себя не отделяет, сохранилась старая символика и идеологические организации вроде пионерской и БРСМ (союза молодёжи, бывших комсомольцев). Да и сам президент максимум православным атеистом себя называет, так что и епископ Стефан, по сути выступивший заказчиком книги, и автор на презентации вели себя в стиле "не буди лихо".
Тем не менее. Книга вышла и разошлась, тираж по нынешним временам приличный, тысяча экземпляров и, по словам автора, "среди монахов ни одного сложившего сан не было, видимо, священники решались на духовное самоубийство ради семьи, тайно хранили дома свои облачения и церковные реликвии и расстрела не избежали, так что не нам их судить".
Про пытки на допросах автор прямо сказал, отвечая на вопрос из зала, насколько можно верить следственным делам, что, дескать, до 37-го ещё можно, а когда стали пытать, многие подписывали не глядя (но не все - Н.Ч).
И, как я понимаю, в первую очередь и прославляли тех, в частности того же о. Серафима, кто ничего не подписал и никого не выдал.
Его фотографию и икону я и помещу здесь в качестве иллюстрации.
Ублажаем тя, преподобномучениче Серафиме,
и чтим святую память твою,
наставниче монахов и собеседниче ангелов.
Наталья Чернавская |
