Подобно витязям, варягам,

Чтоб  воедино Русь собрать,

Идет  на бой с  трехцветным ь флагом

Без  страха смерти наша рать.

Кн. Ф. Касаткин-Ростовский

9-го февраля ген. Корнилов  приказал всем Добровольческим отрядам собраться в Ростове и с  наступлением темноты выступить на станицу Аксайскую. Около 10 часов вечера из  дома Парамонова вышли пешком ген. Корнилов, Деникин, Романовский, Эльснер, и чины штаба армии. По дороге к ним с чемоданчиком в руках присоединился ген. Багаевский. Больной ген. Алексеев  ехал  в  экипаже, при нем  вся казна Добр. Армии около 2-х  миллионов рублей в облигациях. За Корниловым текинец  нес  большой трехцветный русский стяг.

Вслед за ними стали выходить из  Ростова части Добровольческой Армии, Армии, необыкновенной по своему составу. Во главе два бывших  верховных  главнокомандующих, их ближайшие помощники:

Главнокомандующий фронтом, корпусные командиры, начальники высоких  штабов. В строю рядовыми старые штаб-офицеры, бывшие командиры прославленных боевых частей Русской Армии, и рядом с  ними юные офицеры, юнкера и кадеты. А всего немного больше трех тысяч.

На заснеженных  улицах собираются Добровольческие отряды.

Отряд  ген. Маркова сосредоточился на углу Таганрогского проспекта и Садовой улицы; его громкие, отрывистые приказания звонко раздаются в  морозной тишине.

Необходимо вывезти из  города пулеметы, подвезенные к  отряду на грузовиках.

Маркову доложили, что нет ни подвод, ни лошадей. Чушь!, - коротко бросил ген. Марков и зашагал к столбу с пожарным сигналом и ударом плетки разбил стекло сигнального ящика и приказал отправить людей искать по домам повозки. Не прошло и 15 минут, как прискакала пожарная команда.

- Стой, приказал генерал, — распрячь лошадей! Напрасно протестовал бранд-майор. Сильные холеные лошади пожарной команды были запряжены в пролетки, превращенные в  пулеметные двуколки. В других  местах сосредотачиваются Корниловский полк, артиллеристы, конный дивизион, повозки с  ранеными и обоз с боевыми и съестными припасами. Возле них, этих сборных пунктов - видны кучки провожающих и слышны тревожные восклицания.

Где  лебеди? А лебеди ушли.

А вороны? А вороны — остались.

Куда ушли? Куда и журавли.

Зачем  ушли? чтоб  крылья не достались.

М. Цветаева.

Особенно драматически проходят прощания со студенческим батальоном, в состав коего большинство юношей жителей Ростова.

Студенческий батальон, охранявший порядок в Ростове, часам к 9 вечера вернулся в казармы. Наспех раздавали неприкосновенные запасы — сухари, консервы, какую-то сухую колбасу кружками, торопливо меняли винтики и набивали сумки патронами. Приказано было взять лишь самое необходимое, исключительно нужное и как  можно больше патронов. Через  полчаса батальон, готовый к выступлению, построился в  коридор-1». Командир , генерал Боровский, любивший и жалевший своих «детей», предложил желающим остаться, не идти за армией, сказав, что свой долг они уже исполнили, охраняя Ставку и город,  что цели похода нет, что это поход  в  неизвестность, полный опасности и риска. Генерал говорил, и в речах его слышалась горечь — он  видел  перед  собой в замершем строю «детей», городских  детей с нежной кожей и серьезными глазами. Их жизнь еще нужна будет Родине» и нет необходимости жертвовать ею именно сейчас.

Генерал окончил и скомандовал: «на молитву, шапки долой». Отчетливо стукнули приклады об пол, влажные глаза свидетельствовал об искренней молитве. Из строя никто не вышел.

Выходя на темную улицу, прощались с  остающимися, передавали через них родным бессвязные, отрывочные, карандашные строчки на клочках бумаги и, крестясь, бежали в строй. Колонна вытянулась по Скобелевской улице и, молча, звеня котелками и лопатками о затворы винтовок, двинулись по направлению к Нахичевани. Проходили улицами, такими будничными, с их обычным неясным светом грязных  фонарей, с  милиционерами на перекрестках. Город оставляли и шли куда-то, в  черную ночь, унося с  собою святыню — трехцветное русское знамя.

Этот  первый переход  для большинства юношей был чрезмерно тяжел  — многие из  них  вышли в  поход  прямо из  караулов, после бессонной 24-х  часовой службы, другие, утомленные физически, не имели возможности подкрепить свои силы перед  выступлением — просто говоря, были страшно голодны. Снег скользил  под  ногами, тяжелая сумка оттягивала плечи, патронташи давили грудь и не давали вздохнуть свободно, а идти нужно было быстро, не отставая от своих. Строй, когда вышли за город, разбился, и шли группами, подбадривая друг  друга. Хотелось пить - фляги опустели сразу, и жажду пытались утолить снегом.

Перед  станицей Аксайской остановка. Квартирьер  доложил ген. Корнилову, что Аксайская станица «держит  нейтралитет » и не желает пускать к  себе добровольцев.  Ген. Корнилов приказал начальнику штаба ген. Романовскому поехать в станицу и уговорить «этих дураков». После нудных разговоров с представителями станицы и намека, что Корнилов шутить не любит, станицу сожжет, а их повесит, их удалось уломать, обещая, что с рассветом Армия из станицы уйдет  дальше.

Подтянувшиеся части быстро разошлись по домам  после нервного тяжелого перехода. Сторожевые заставы были выставлены на самой околице. Трудно было ожидать быстрого наступления красных вслед  за Армией.

Богатые казаки не поскупились на угощение и кипящие самовары и обильный ужин были вознаграждением  за перенесенные в  этом  первом  переходе труды.

ПЕРВЫЕ НАЧАВШИЕ. К 100-летию 1-го Кубанского (Ледяного) похода

Купить