В начале весны 1917 года великая Россия оказалась во власти произвола. В результате февральского переворота Российский Император Николай II вынужден был отречься от престола. Поспешно сформированное Временное правительство не смогло навести порядок в стране, при котором прекратились бы бесконечные митинги, демонстрации и забастовки, и чтобы каждый занимался своим делом, а не выходил на улицу. В разношерстном правительстве, как и в Государственной думе, не было единого мнения о реформировании власти мирным путем. В нем не было и истинного общепризнанного лидера Петра Столыпина, зверски убиенного шестью годами раньше Мордехаем Богровым, террористом и отъявленным подонком общества. Опытный и талантливый организатор Петр Столыпин, человек благочестия, ума и совести, даже в самых сложных обстоятельствах принимал единственно верные решения и всю силу власти направлял на укрепление государственности, дабы спасти отечество, спасти великую Россию от великих потрясений.
Правовой статус Временного правительства вызывал сомнение у многих здравомыслящих людей. На то были веские основания и аргументы. Во-первых, оно формировалось не свободно, а под угрозой применения оружия солдатами, нарушившими воинскую присягу и занявшими Таврический дворец. Во-вторых, его не признавал законным Российский Император Николай II, обладавший всей полнотой государственной власти – акт об отречении он подписал 2 марта 1917 года после образования нового правительства. И, в-третьих, Император отрекся от престола не в пользу Временного правительства, а в пользу своего младшего брата, великого князя Михаила Александровича. Следовательно, своим отречением Российский Император не передавал государственную власть Временному правительству.
Поспешно сформированное правительство оказалось несостоятельным и недееспособным – в то смутное время, когда на Россию надвигалась всенародная беда, оно не смогло обуздать революционную смуту и предотвратить стремительно приближающуюся национальную катастрофу с многомиллионными жертвами. И это было очевидно всем дальновидным людям, не доверявшим новому правительству.
С недоверием к Временному правительству относились и многие офицеры Русской Армии, в том числе и генерал Петр Врангель, унаследовавший от предков дворянский титул барона. Это был совсем молодой офицер высшего командного состава – тогда ему еще не было и тридцати лет. Как кадровый офицер, имевший богатый боевой опыт двух войн, Японской и Первой мировой, Петр Врангель, будущий Главнокомандующий Русской Армии и один из главных руководителей Белого движения, сразу же определив ошибочность первых действий Временного правительства, предвидел их трагические последствия. Первое необдуманное и необоснованное действие правительства заключалось в издании приказа о создании армейских комитетов по контролю командного состава. Такое правительственное нововведение, нацеленное якобы на свободу, противоречило армейским уставным нормам и, следовательно, всячески способствовало полнейшему развалу Армии и приводило к неизбежной распущенности солдат. Любая Армия лишь тогда сильна и боеспособна, когда она основана на уставных нормах, строго регламентирующих взаимоотношения командного состава и подчиненных. Армейским уставом утверждается воинская дисциплина. Нет воинской дисциплины – нет и боеспособной сильной Армии. «Если офицер отдал приказание, – говорил Петр Врангель, – и оно не выполнено, он уже не офицер, на нем нет офицерских погон». Боевой генерал во главу угла ставил не «свободу действий», а совсем другое – боевую доблесть, воинскую дисциплину, честь и ум командира.
По мнению Врангеля, после августа 1917 года Временное правительство демонстрировало полное бессилие, и стремительно нарастающий развал Армии уже нельзя было остановить. Поэтому предстоящие трагические события октября 1917 года представлялись ему закономерным итогом восьми месяцев углубления революции. Он открыто заявлял: «В этом позоре было виновато не одно безвольное и бездарное правительство. Ответственность с ним разделяли и старшие военачальники, и весь русский народ. Великое слово «свобода» этот народ заменил произволом и полученную вольность превратил в буйство, грабеж и убийство...». А это означает, что вожделенная свобода без границ, под лицемерным флагом которой революционеры-радикалы пробивались к власти, превратилась в свободу полнейшего произвола, захлестнувшего великую Россию.
Спустя столетие, всем благомыслящим людям становится все более очевидным: если бы в Армии выполнялись уставные нормы, то солдаты с оружием в руках не разгуливали бы по улицам Петербурга, и им не приходило бы в голову безумная мысль совершать вооруженный поход на Таврический дворец, чтобы свергнуть законное правительство, как это случилось в феврале 1917 года.
Совершенно очевидно и другое – если бы борон Петр Врангель, рыцарь долга и чести, обладал всей полнотой военной и гражданской власти, то не было бы государственных переворотов, февральского и октябрьского, не было бы кровопролитной братоубийственной войны с многомиллионными жертвами, а была бы великая процветающая Россия.
Однако трагические события на земле русской все же произошли, и власть захватили полуобразованные самозванцы-большевики, дурно воспитанные и радикально настроенные, а люди добропорядочные и благочестивые, люди чести, ума и совести вынуждены были, не жалея живота своего, бороться с ними, отвлекаясь от своего любимого дела. Началась братоубийственная война, и Петр Врангель, верный воинскому долгу и занимавший высшие командные посты, прилагал все усилия по освобождению русского и братского народов от большевицкого засилья. Непременно были и военные успехи – за удачно проведенную боевую операцию под Ставрополем в ноябре 1918 года он был произведен в генерал-лейтенанты и стал командовать Кавказской добровольческой Армией. Теперь бывшего блестящего конногвардейца отличала черкеска с орденом Святого Георгия, папаха и бурка. Именно таким он запечатлен на многочисленных фотографиях, и таким он останется навеки в памяти народной.
Жители многих станиц, крестьяне-казаки, относились к Петру Врангелю с великим почтением и большим уважением и считали его своим спасителем от большевицкого самовластия. Однако спасти их не удалось. В результате большевицкого бандитского нашествия, проводимого под лукавым лозунгом строительства социализма в деревне и растянувшегося на долгие мучительные годы, подавляющее большинство казаков, как и великое множество других трудолюбивых крестьян оказалось в неволе и лишились общечеловеческого права свободно трудиться на земле, ранее им принадлежавшей. Одних из них, наиболее крепких и состоятельных, без суда и следствия расстреляли либо загнали в тюремные лагеря, других сослали в суровые северные края, где птицы замерзают на лету, а остальных загнали в колхозы, где они вынуждены были работать от темна до темна на поле чужом, получая за свой подневольный труд не хлеб и не деньги, а пресловутые палочки.
К весне девятнадцатого года проявились первые разногласия генерала Петра Врангеля со ставкой Главкома. В рапорте на имя Деникина он доказывал и обосновывал необходимость нанесения главного удара южной Армией на Царицын, после взятия которого можно было бы соединиться с наступавшей к Волге Армией адмирала Александра Колчака. Такая операция позволила бы, по убеждению Врангеля, создать единый антибольшевистский фронт на юге России, а объединенные армейские подразделения могли бы с удвоенной силой ударить по «красной Москве». В стратегическом плане боевых действий предполагалось, что основной сокрушительный удар при соединении с Колчаком должна была нанести Кавказская Армия Врангеля. Такие действия, по мнению Деникина, свидетельствовали о «честолюбивых планах» барона, стремившегося «выделиться» во время предстоящей операции. Врангель, в свою очередь, осуждал план Деникина наступать на Москву, «дабы не делить лавры победы с Колчаком». Возникшие разногласия в высшем командном составе, конечно же, препятствовали объединению разрозненных вооруженных сил Русской Армии в борьбе против большевицкого самовластия. В результате территория, контролируемая Русской Армией, сокращалась, и для восстановления фронта и полного тылового обеспечения не хватало сил, да и не проявились в должной мере решительность и мужество главного командного состава.
Следуя принципу военного единоначалия, утвердившемуся на южном фронте еще со времени первых кубанских походов, Врангель видел силу в единой твердой власти и в объединении всех партий для внепартийной деловой работы. Он ценил не партийцев, рвущихся к власти и весьма далеких от жизни, а людей знания и труда. Находясь в Крыму, Петр Врангель заявлял: «Мы в осажденной крепости, и лишь единая твердая власть может спасти положение. Надо побить врага прежде всего, сейчас не место партийной борьбе... все партии должны объединиться в одну, делая внепартийную деловую работу. Значительно упрощенный аппарат управления мною строится не из людей какой-либо партии, а из людей дела. Для меня нет ни монархистов, ни республиканцев, а есть лишь люди знания и труда».
Не эфемерное строительство социализма в отдельно взятой стране, лицемерно провозглашаемое большевицкими вожаками-горлопанами с целью захвата и удержания власти, а вполне конкретные задачи ставил Петр Врангель. Одну из них он определил так: «...Не триумфальным шествием из Крыма к Москве можно освободить Россию, а созданием хотя бы на клочке русской земли такого порядка и таких условий жизни, которые потянули бы к себе все помыслы и силы стонущего под красным игом народа». Не взятие любой ценой Москвы, где в царских палатах древнего Кремля восседали большевицкие вожаки без царя в голове, а налаживание мирным путем нормальных условий жизни сначала в Крыму, чтобы там создать своеобразную модель новой России, которая могла бы стать показательным примером для возрождения и спасения погибающей большевицкой России.
Важной первоочередной задачей Петр Врангель считал неотложное проведение земельной реформы, рассчитанной на создание прочной социальной базы Белого движения с опорой на зажиточное и среднее крестьянство, поддерживающего белую власть и способного снабжать Армию и тыл. Эта надежная опора на крестьян обеспечила бы, по мнению Врангеля, окончательную победу над большевизмом.
В мае 1920 года, накануне наступления Русской Армии в Северной Таврии, по инициативе Петра Врангеля был обнародован «Приказ о земле». «Армия должна нести землю на штыках» – таков был главный мотив аграрных преобразований в России. И он вовсе не означал вооруженное нашествие на крестьян, позднее организованное большевицкими вожаками, а их защиту от самозваных партийных властителей. По мнению Петра Врангеля, вся земля, в том числе и отнятая у помещиков, должна оставаться у крестьян. Никто не имел права лишить их земли. В отличие от лицемерных большевистских «декретов», рассчитанных на удержание власти, «Приказ о земле» закреплял землю за крестьянами в собственность и гарантировал им свободу местного самоуправления – создание земельных выборных органов, волостных и уездных.
Однако воплотить в жизнь вполне разумные планы Петру Врангелю не удалось. С целью спасения Русской Армии он принял решение об ее эвакуации в Константинополь, которая состоялась в ноябре 1920 года. Такое решение было вполне обоснованным – сохранив Армию, можно было надеяться на дальнейшую победу без массового кровопролития. Сохранение Армии – одна из важнейших стратегических задач в любом боевом действии. И эту святую истину не раз подтверждали наши соотечественники, выдающиеся русские полководцы. Например, прославленный полководец Александр Суворов дорожил жизнь каждого солдата и каждого офицера, и за ним были многие победы. Такой же гибкой стратегии поддерживался и его ученик Михаил Кутузов, пожертвовавший Москвой, ради спасения Армии для дальнейшей блестящей победы в Отечественной войне 1812 года.
Под командованием Петра Врангеля покинули Родину более 100 тысяч человек, в надежде в скором будущем вернуться обратно, чтобы с новыми силами продолжить свое благородное дело по спасению России от большевицкого засилья. Крым оказался во власти большевиков-самозванцев, пораженных демоном зла и насилия. Начались массовые аресты и расстрелы не только оставшихся солдат и офицеров Русской Армии, но и мирного населения. По оценкам многих историков, основанных на архивных материалах, с ноября 1920 по март 1921 года было расстреляно до 120 тысяч человек.
При этом особой жестокостью отличилась Розалия Залкинд, скрывавшая свое еврейское происхождение под вымышленной фамилией Землячка. Подчиняясь воле Ленина, демона революции, восседавшего в Кремле, а не воле Божией, Залкинд, будучи секретарем Крымского обкома, организовывала массовый кровавый террор в Крыму против солдат и офицеров Русской Армии и против широких слоев населения. Она не только организовывала массовые убийства безвинных жертв, но и принимала в них непосредственное активное участие. Эта «пламенная революционерка», окончательно утратившая человеческое обличие, обладала весьма редким сочетанием преступных качеств террористки, убийцы и палача. Во всех крымских городах и селениях по ее приказу расстреливали всех подряд: бывших военных и мирных жителей, врачей и медсестер, стариков и грудных детей. Расстреливали пулеметами и винтовками, рубили шашками, топили в море и вешали на деревьях. Множество трупов подолгу валялось во дворах и на улицах: предать их земле было некому – очень часто обезумевшие убийцы и палачи истребляли полностью все семьи, не щадя ни взрослых, ни детей. Крымские горы и парки, дороги и улицы были залиты кровью, а Черное море у берегов было кроваво-красным. Такого беспощадного, массового, многотысячного уничтожения безвинных людей Россия никогда не знала. «Расстрелять, расстрелять, расстрелять!» – орала во все горло, размахивая маузером, обезумевшая Розалия Залкинд, разъяренная до бешенства. Эту «пламенную революционерку» за ее кровавые «подвиги» возвели на самый высокий олимп безраздельной партийной власти. Однако совсем по-другому ее оценивали в народе, по достоинству называя демоном. Да и внешне она было совсем не похожа на нормального человека: маленький, почти карликовый рост, вытянутое до безобразия болезненно-бледное лицо с выцветшими глазами, коротко остриженные взъерошенные волосы, звериный оскал.
Жестокой большевицкой расправы удалось избежать Русской Армии, вынужденной покинуть Родину. Под командованием барона Петра Врангеля отступившая Армия продолжала готовиться для дальнейших боевых действий по спасению отечества от большевизма. Находясь вдали от Родины и следуя принципу «Армия вне политики», Врангель заявлял: «Ныне, после трех с половиной лет изгнания, Армия жива; она сохранила свою независимость, она не связана ни договорами, ни обязательствами ни с государствами, ни с партиями...». Армейский приказ запрещал офицерам вступать в ряды какой-либо партии и заниматься любой политической деятельностью. Петр Врангель считал: офицеру, предпочитающему заниматься политикой, а не военным делом, не место в Армии.
Отношение барона Врангеля к идее реставрации монархии выражена в его словах: «Царь должен явиться только тогда, когда с большевиками будет покончено... когда уляжется та кровавая борьба, которая предстоит при их свержении. Царь не только должен въехать в Москву на белом коне, на нем самом не должно быть крови гражданской войны – и он должен явиться символом примирения и высшей милости».
Петр Врангель, человек долга и чести, не стремился любой ценой оказаться у горнила власти, к чему стремились многие большевицкие вожаки, одержимые демоном властолюбия и метившие в наполеоны. Главная его цель жизни, по своей сути стратегическая и то же время общечеловеческая, заключалась совсем в другом – в спасении Родины. Его девиз: «Родина – это все!». Он говорил: «Идея служения Родине сама по себе так велика, диктуемые ею задачи так многообразны, что в ней, в этой всем понятной идее, надо искать то начало, которое должно объединить Армию, народ и все государственно мыслящие и любящие Родину элементы». Эта благородная идея служения Родине актуальна и жива по сей день.
В 1928 году в Брюсселе барон Петр Николаевич Врангель, генерал-лейтенант и Главнокомандующий Русской Армии, скончался. «Боже, спаси Армию...», – таковы были его последние слова. О сохранении Русской Армии были его и последние мысли. «Не обольщаясь призрачными возможностями, но не смущаясь горькими испытаниями, помня, что побеждает лишь тот, кто умеет хотеть, дерзать и терпеть, будем выполнять свой долг», – завещал Петр Врангель. Он верил в победу: «С нами тот, кто сердцем русский, и с нами будет победа!». И победа, которую всеми силами приближал барон Врангель, победа на русской земле над большевицким и коммунистическим самовластием была одержана только не сразу, а спустя десятилетия.
«Чем же он был для нас? Неисчерпаемым источником веры, силы и уважения к самим себе… Что мы осязали в нем, что видели? Законченное совестное благородство. Мужественную, неистощимую волю. Дальнозоркую, утонченную интуицию… И Россия никогда не забудет ни его имени, ни его доблести, ни его идеи…», – так откликнулся на печальную весть о кончине барона Петра Врангеля наш соотечественник Иван Ильин, выдающийся русский философ, словом и делом спасавший Россию и доказавший несостоятельность и пагубность коммунистической утопии с трагическими последствия ее воплощения на русской земле.
С.Х. Карпенков
для Русской Стратегии
http://rys-strategia.ru/
Приобрести Юбилейный Врангелевский сборник
http://www.golos-epohi.ru/eshop/catalog/128/15458/ |
