Из многих и многих замечательных, талантливых, выдающихся актёров используемый ныне на каждом шагу эпитет «гениальный» можно с полным правом применить не более чем к дюжине служителей Мельпомены. Ибо гениальность актёра заключается не в проповедуемом ныне универсализме (в реальности – обезличиванию), не в талантливом представлении себя «в предлагаемых обстоятельствах», а в способности к полному перевоплощению в другого человека. Таким гением нашей сцены и кино был Юрий Васильевич Яковлев, которому было подвластно абсолютно всё: от гротеска до тончайшей психологической драмы. И во всяком образе воплощал Юрий Васильевич своих героев с тем высочайшим искусством, когда зрителю иной раз невозможно поверить, что перед ним один и тот же человек.

С некоторым сожалением надо отметить, что ролей драматических в богатом послужном списке Яковлева было меньше, чем должно. Кинематограф чаще обращался к характерной стороне его всеобъемлющего таланта. На эту же сторону в значительной мере делался упор и в театре Вахтангова, где актёр прослужил всю жизнь. Характерные роли Юрия Васильевича, безусловно, составляют золотой фонд нашего кино и театра, и никто никогда не сыграл бы их с той удивительной лёгкостью и обаянием, как он. Но когда смотришь спектакль «Господа Глембаи» или фильм И.А. Пырьева «Идиот», с особой остротой понимаешь, какой пласт актёрских возможностей остался использован лишь в малой степени. Когда смотришь «Насмешливое моё счастье», где в роль А.П. Чехова вложено Юрием Васильевичем столько мудрости, столько лиризма, столько тонкой иронии, то с той же остротой осознаёшь, сколько красок этой громадной актёрской палитры лишь изредка бывали использованы по достоинству.

Сегодня мы знаем не одну версию «Идиота». Видели разных актёров в роли князя Мышкина, но, вряд ли я ошибусь, если скажу, что мерилом для этого образа остаётся – Юрий Васильевич Яковлев. Помнится, когда на экраны вышла многосерийная экранизация Бортко, Валентин Гафт и его супруга Ольга Остроумова признавались, что после Яковлева им трудно воспринимать другого Мышкина. Ибо Яковлев – вершина недосягаемая. О себе могу сказать то же. Есть художники, пишущие крупными мазками – Боже упаси, сказать, что их работы дурны. Но… Есть художники, прописывающие каждую крохотную деталь, и их картины буквально оживают, благодаря такой филигранной работе. То же и с актёрским даром. Крупные мазки – речь, эффектный жест… Но есть ещё – тончайшие оттенки мимики. И самое главное – глаза. Глаза князя Мышкина – это глаза Юрия Васильевича Яковлева. И это уже не игра, это и есть вершина актёрского дарования – перевоплощения.

И как ни подивиться, сравнивая такую вершину драматического искусства, как яковлевский Мышкин с его же бравым поручиком Ржевским, с его бонвиваном Стивой Облонским, с вовсе гротесковым стариком Панталоне… А пастельными тонами сотканный образ Чехова – с двумя Иванами Васильевичами, в которых даже в одном фильме не сразу узнаётся один и тот же артист.

Когда-то к профессии лицедея бытовало отношение пренебрежительное. ХХ век с его великим театром и великим кинематографом изменил это. Однако, немалое число актёров всё же как будто тяготились оставаться лишь в своей профессии. Иные подавались в деятельность общественную, иные искали себя в иных, смежных сферах искусства. Последнее кому-то удавалось успешно, кому-то – напротив, первое же вредило преимущественно всем. Юрий Васильевич всю жизнь оставался верным рыцарем Мельпомены и своего театра, не распыляя своего великого дара на внешнее и сиюминутное. И на золотых скрижалях русского искусство подле его имени навсегда выбито одно слово – Актёр. Но – с большой буквы. Но… – Его Величество Актёр.

Елена Семёнова

для Русской Стратегии

http://rys-strategia.ru/