Нескольких красных после боя «расстреляли». А что ж делать – в Ледяном походе пленных брать было некуда. Не могу сказать наверное, после первого ли боя краском Михаил Курганов «застрелился», дабы не попасть к нам в руки. Может статься, что и после второго. Но сей эффектный момент запечатлен в фотолетописи.

После боя построение. И – нежданное. Еще ряд производств в чин. «Писали приказы на коленке», – скажет потом Яковицкий. Новые назначения – по итогам Марша. Педошенко в первый раз вошел в речку вольноопределяющимся, а в третий раз вышел из нее офицером. А как было не отметить командованию – заботы о подчиненных?

После Натухая – немного застряли. Передвигаться пешком не доставало времени, а транспорта не хватало. Перевозили небольшими партиями.

Ново-Димитровская

Как раз здесь тогда, сто лет назад, после проливных дождей, похолодало до – 20 мороза. После боя, в только что взятой станице, С.Л.Марков перемолвился парой слов с юной сестрой Милосердия юнкерского батальона.
– Это же – настоящий ледяной поход! – воскликнула девушка.
– Да, Вы правы, – ответил Генерал. – Ледяной поход.

***
Слишком длинное ожидание второго сражения. Я оказалась в Ново-Димитровской раньше многих, сидели под палящим солнышком, перегревались и мёрзли одновременно.

Когда я улыбалась – блаженно и счастливо – по подбородку текла кровь. Поцелуй степного солнца сжег губы. Все обгорели как индейцы. (Такими и воротились в заснеженную Москву).

Между тем стали известны первые травмы. Денис Вильгельм вывихнул голеностопный сустав. Добираться ему долгую часть пути помогали Казаки – Сергей Гурьевич Немченко из станицы Отрадное и его шестнадцатилетний сын Роман. (Оба принимали участие в бою, как раз мне и попали в руки: Сергея Гурьича я перевязывала, а Роман же оказался у меня в «погибших»). Да, нелёгкая это работа – тащить по «рисовым полям» нашего Дениса Вильгельма. В нём росту – аршина три.

Много было помощи друг другу, заботы. Только ради этого стоило пройти этот путь.

Но вот – полупридремав на солнышке – вновь собираешься с силами: бой!

Снова воспользуюсь выдержками из сценария Карпова.

«Добровольческая армия, преодолев расстояние и мелкие стычки с отрядами красных от аула Натухай, перешла Черную речку и подходит по грунтовой дороге к полю, что перед станицей Новодмитриевской. Красные располагаются в верхней части поля прямо на въезде к окраинам станицы по обеим сторонам дороги и лежа, цепями, занимают оборону.

Подойдя каналу, который разделяет колонну от поля боя, силы белых останавливаются не переходя мост, и рассредоточиваются перед ним. Мост переходят Марковцы и Корниловцы и смещаются вдоль ерика вправо вдоль канала. Оставшиеся части перед ериком стрельбой прикрывают переход через мост Цветных. Как только Марковцы и Корниловцы перешли, залегли цепью, то переход начинают Партизаны, Казаки, Черкесы и уходят влево от моста и также залегают цепью. Переход теперь прикрывают стрельбой цветные. Итак, все части перешли ерик (протоку) и готовы к бою!

Войск масса! Если пустить всех разом в бой на поле, то все скомкается и баталия закончится за 60, в лучшем случае, за 120 секунд!

Поэтому предлагаю следующее. Грунтовая дорога разделяет поле деятельности Цветных от остальных частей. То есть справа от дороги атакуют Марковцы и Корниловцы, слева Черкесы, Партизаны, Казаки, и в последующем не смешиваются. Справа бой начинают Марковцы с Корниловцами, доходят до средины расстояния, разделяющее их до позиций красных, но из-за сильного огня обороняющихся, отступают к каналу. В это время стрельбу со своих позиций ведет левый фланг (Партизаны, Черкесы, Казаки) не поднимаясь в атаку, и укладывают пачками на землю «самотопов», которые рьяно хотят подняться в атаку. Не дать подняться ни одному большевичку!!! Патронов не жалеем – ЭТО ПОСЛЕДНИЙ БОЙ!!!!

Как только Цветные вернулись на исходную, то такой же маневр делают Казаки, Партизаны, Черкесы со своего левого фланга: атакуют до середины расстояния, но из-за плотного губительного огня отходят обратно к ерику.

После этого оба фланга атакующих из положения лежа ведут стрельбу из винтовок по позициям красных минут 5-8.

Дальше; как только артиллерия массово обстреляет силы красных, и правый и левый фланг белых встают в полный рост и цепями наступает к станице, разбивают красных.

Что касается нашей арт. батареи Мончинского, то она должна «постреливать» по красным, как только Добровольческая армия выйдет из степи и подойдет к ерику (протоке), то есть во время перехода сил Добрармии через протоку. Причем, дано указание пушки разместить на правом фланге, а бомбометы на левом фланке сил атакующих».

Говорят (повторюсь – внутри боя знаешь мало, ход узнаёшь после с чужих слов), что этот бой оказался в итоге более приближенным к сценарию, за вычетом, опять же, конных. Еще упомянутого моста я не заметила, опять же Вильгельм упоминает «форсирование разлива по пояс». Но опять же: поле боя – огромное пространство.

Одним из самых ярких моментов боя многие признали то, как Яковицкий вывел из строя красный пулемётный расчет, положив шашкой четверых. (По счастью – выразительная сцена попала на фото). Самое сложное – подобраться к огневой точке. Но пулемет вёл огонь в секторе левого фланга, стрелки сосредоточили огонь по правому Корниловского и по центру Марковскому. Таким образом подход к огневой точке и оказался открыт.

Да, красиво. Шашка офицерская драгунская трехдольная, длиной чуть меньше 32-х дюймов. Рассекает кавалериста до седла, а уж пехотинца и подавно.

Здесь уже будет уместно привести слова Командира, сказанные вслед всему походу:

«Вот так мы прожили этот день, постарались прожить его именно так, как его прожили добровольцы, ровно сто лет назад. Я видел за этот день проявления лучших человеческих качеств.

Люди, тяжко бредущие по грязи из последних сил... Люди вытаскивающие своих товарищей из непролазной грязи... Люди, несущие на плечах сестер милосердия и переносящие на руках через разлившиеся речки тех, кто меньше ростом и весом... Люди, откапывающие саперными лопатками сапоги своих товарищей, окончательно увязшие в грязи... Знаменосец Корниловского полка, ОДНОРУКИЙ!!!! ни разу не запачкавший флага... Знаменосец Марковцев шедший за мной, как нитка за иголкой... Командир ОВИК "Первопоходник" Николай Копылов, сидящий по пояс в речке с одним отделением Марковцев, и уже понявший, что красных не удержать, вдруг увидевший появившийся Корниловский полк, сказавший: «Господа теперь мы спасены...» Борис Веселов, подбежавший к командиру бригады с вопросом - Чего изволите, господин командующий.... И после этого, Корниловцы сделали невозможное... Маленькие сестры милосердия, упорно бредущие по грязи и отказывающиеся сесть на транспорт... Партизанский полк, лихо развернувшийся в цепи на моих глазах и пошедший вперед, по этому чертову топкому болоту, в который превратился кубанский чернозем...

И знаете что? Как командир ВИК "Сводно-Офицерский генерала Маркова полк", я горжусь своими Марковцами. Они настоящие мужчины и солдаты».

И немного забавного, вдогонку упомянутому Яковицким эпизоду, как к Копытову за командой подбегает Веселов. Очаровательное:
– Какие будут приказания, вашбродь?
Копылов (громогласно):
– Корниловцы! (далее томным голосом) Да просто убейте их всех.

И снова – слова всерьёз. На этот раз, по отдельному пожеланию Командира, привожу слова, которые написал после похода Григорий Зубенко:

28 марта 1918 года (по новому стилю) части Добровольческой армии, совершавшие переход из Ростова к Екатеринодару, покинули аул Шенджий и под низкими серыми быстро летящими облаками выдвинулись к станице Новодмитриевская. Вскоре холодный мелкий дождь сменился снегом. Мокрые шинели начали затвердевать и леденеть. Температура резко падала. Казалось, сама природа ополчилась против горстки солдат и офицеров, поднявшихся в тяжелую годину против красной власти.

В районе 14 часов вся местность вокруг покрылась белым саваном. Затем снежный ветер закрутил снежную пургу. С трудом можно было увидеть спину впереди идущего соратника. Вдруг колонна остановилась упершись в реку Черную. Быстро текущее месиво из воды и снега преграждало путь армии. Пока головной взвод ищет мост, генерал Марков подходит к Офицерскому полку и возбужденно говорит:

— "Не подыхать же нам здесь в такую погоду!" — и отдает приказание 1-й роте на крупах лошадей форсировать реку. Один за другим офицеры взбираются на крупы и понуждают лошадей идти в воду. Глубина доходит до брюха коней. Несколько офицеров падают с коней. Когда 3-й взвод весь уже на том берегу, генерал Марков отдает приказ:

— "На станицу! Не стрелять, только колоть! Вперед!"

100 лет спустя, 31 марта 2018 года, порядка 170 мужчин и несколько девушек, одетых в форму прошлого столетия, рано утром отправились из аула Шенджий в сторону Новодмитровской. Стояла ясная и солнечная погода, с утра было около 5-7 градусов. Несколько дней перед этим шли обильные дожди, так что свернув с асфальтовой дороги, колонна вышла на раскисшую от грязи и луж проселочную дорогу. Вскоре, когда грязь стала совсем непреодолимой, отряд свернул на край поля. И постепенно дистанция между людьми увеличивалась. Начали застревать сапоги, люди падали в грязь и им на помощь шли ближние.

Спустя несколько часов хождения по грязи и полям, выйдя к аулу Натухай, отряд встретился с красными, оборонявшими край поселения. 100 лет назад эта вытянувшаяся в прерывистую линию толпа стала бы легкой добычей красных отрядов. Здесь же по сценарию аул был взят белыми. И в ходе этого перехода командир Сводно-Офицерского генерала Маркова полка произнес:

— «Ваши знаки за 100-летие лежат в этой грязи. Вам нужно их просто достать».

Сложно рассказывать обывателям спустя несколько дней, зачем ты на три дня выпадаешь из современной жизни, облачаешься в военную форму, пьешь с мужиками всю дорогу на Кубань, спишь 5 часов в школьном спортзале, питаешься черти чем. Для кого-то это способ уйти от повседневной скучной жизни. Для кого-то это новая роль, где можно реализовать себя. А кому-то хочется прикоснуться к событиям былого и пережить эмоции участника былых событий.

И когда ты идешь по полю где-то на границе Краснодарского края, ты не думаешь о том, что завтра вечером будешь дома лежать в горячей ванной, а послезавтра поедешь к 9 на работу. А ты думаешь о том, что у тех, кто 100 лет назад шел по этой земле, не было завтра. Их завтрашний день зависел от них, их знаний и навыков. Или они окажутся в этот раз сильнее и будут спать под крышей и будет что съесть. Или удача изменит им и они останутся лежать в степи под снежным саваном. Такие вещи не всегда можно почувствовать через книги. И главное, что я привез с Кубани, это чувство восхищения к первопоходникам, которым было в сотню раз тяжелее и опаснее. Но они видели в этом смысл своих жизней.

И спустя много лет мы встретимся где-нибудь на улице или в комментариях в сети. И кто-то скажет: "А помнишь, как ты нес флаг все 13 с лишним километров и ни разу его не опустил? А он придавал мне сил идти дальше, я не мог сдаться". А другой в ответ скажет: "А помнишь, как тебя худенький корниловец вытащил из грязи? Откуда у него только силы взялись?". И эти воспоминания, когда ты на себе испробовал и верил во что-то важное для себя — они и поддержат тебя.

Гриша, кстати, точнее, чем я выше, цитирует слова Командира.

Но вот подходит к концу бесконечный день. Как-то вдруг падает темнота.

Ново-Димитровская. Поздний вечер. Погружаемся в автобусы. Водители ворчат, глядя на наши шинели и сапоги, что у них не грузовики для перевозки грунта. (Преувеличения здесь нет: после Денис Вильгельм расскажет, как, держа дома в руках уже высохшую, насквозь пропитанную глиной шинель, попросту боялся, что она сейчас сломается в руках, как черепок – прежде, чем он успеет её размочить).

Общее настроение – ужасное. Усталость, долго сдерживаемая, подступила. Каждый задается вопросом, чего ради, собственно, на всё это себя добровольно обрекает. Голоса звучат раздраженно.

Но, через час в тепле, станет легче.
И кто-то улыбнётся первым.

***
Какое же это блаженство - сухие чулки, сухие ботинки... Не зряшно я таскала весь день эти ботинки на спине! Мягкое сиденье, печка... Командир приказывает надеть памятные знаки. Раздает удостоверения к ним.

Несколько часов дрёмы. И Марковский автобус начинает потихоньку оживать. На сцену выходит походная фляжка благородного напитка. У каждого – своя любимая маленькая рюмочка: у кого антикварная, у кого просто красивая.

Автобус мчится сквозь ночь. На перекур при придорожной станции Капитан Копылов вылезает в шерстяных носочках бордового цвета. (Ну а что сделать, если ноги не влезают в сапоги!) Вид попирающих асфальт носочков, в сочетании с мундиром и сигариллой, трогателен.

Впереди, в лобовом стекле, всё белее и светлей.
– Господа, мы едем в рассвет!
***
Пьём за Кубань. Ещё – за Дон!
Здесь у войны свои законы.
«И хоть из юбок ваших жён
Пошейте чёрные погоны!»
***
За окнами совсем посветлело. Странно наблюдать, как молодая трава, к которой уже привык глаз, вновь сменяется заснеженными полями.

Начинают просыпаться те, кто великолепный рассвет всё же пропустил.

И опять – немного моего личного. По дороге домой я вспоминаю себя в возрасте 20 лет. Я писала тогда поэму «Юность Добрармии». (70 ст. УК РСФСР, от которой меня непостижимо уберегал всю мою юность Господь). Могла ли я тогда представить себе подобное?: Что в год столетия событий я же, с памятным знаком - Меч в Терновом венце и золотая цифра 100 - в добровольческой одежде - в автобусе, возвращающемся с мест боёв, с разрешения Командира, читаю те свои давние юные стихи в микрофон.

«… Без былинного зачина
Надорвало землю стоном.
Ах, усобица-кручина!
Рати к Дону! Рати к Дону!

… Ах, тоска дорог размытых,
В пелене дождей станицы,
Так привычен вид убитых,
Что не хочется молиться.

Грязь одежды липнет к тему,
Врос в седло – пять суток кряду…»
Нет, этого я не могла представить себе в самых смелых грёзах юности. Мы жалуемся, что правота Белого дела еще не осознана в стране? Но мы же прошли Маршем памяти Добровольцев! Сделалось возможным прежде непредставимое. Медленно и трудно, Белое воинство побеждает в вечной области, имя которой – История.

Апрель 2018

Фотографии И. Бруй

Источник