Решением Оргкомитета Врангелевской премии на основании действующего Положения лауреатом премии 2018 г. объявляется поэт Дмитрий Валерьевич КУЗНЕЦОВ.
БЕЛЫЙ ПОЭТ XXI ВЕКА
«Слой молодых людей, посчитавших Белое дело своим и по-своему продолживших его, оказался в перестроечной России довольно тонким. Волна общественного интереса к теме белого офицерства, более похожая на моду, достигла апогея к 1991 году и быстро схлынула. А для оставшихся верными избранному направлению пришло время серьёзного, творческого осмысления эпохи гражданской войны. Ведь слишком многое открылось, и, казалось, сама история поворачивается на 180 градусов, полярно меняя оценки тех или иных событий.
Вероятно, поэтому наиболее ярко новые сторонники Белой идеи проявились именно в среде историков, в сфере военно-исторических клубов и объединений. В меньшей степени – в журналистской и киношной среде. На эстраде – один Тальков, убийство которого прозвучало эхом прежних кровавых деяний.
Тем не менее «светоч», зажжённый в донских степях первыми корниловскими добровольцами, не угас, и даст Бог, не угаснет», - эти слова принадлежат поэту Дмитрию Валерьевичу Кузнецову, одному из тех, кто остался и остаётся верным избранному направлению, верным – Исторической России и Белому Знамени.
Поэтическое творчество Дмитрия Валерьевича вместило в себя полную летопись Белой Борьбы: катастрофа февраля 17-го, подвиг юнкеров, сражения с красными ордами на Дону, в Сибири и на Северо-Западе, эмиграция, трагедия Лиенца, нынешняя явь, в которой
Орёл двуглавый, серп и молот,
Трёхцветный флаг и красный флаг,
Генсек и Царь, прогресс и голод,
Коммуна, Церковь и ГУЛАГ –
Смешалось всё перетасовкой
Партийных фраз, имперских слов.
С какой–то дьявольской сноровкой
Идёт политика на лов
Людей, не ведающих Бога,
Людей, обиженных судьбой.
И в яви этой тем более дорого вновь и вновь обращаться к дорогим русскому сердцу образам, целый сонм которых запечатлён в стихотворениях Кузнецова. Государь, Государыня, четыре Великих Княжны, Великий Князь Сергей Александрович, Николай Степанович Гумилёв, генералы Корнилов, Марков, Келлер, Дроздовский, Кутепов, Краснов, Каппель, «цветные» полки Белой Армии, милосердные сёстры… Белому Вождю, основателю РОВСа, Петру Николаевичу Врангелю, поэтом посвящена поэма, ставшая, пожалуй, лучшим поэтическим венком на могилу Главнокомандующего за все 90 лет со дня его кончины.
«Самым близким, дорогим поэтом и вообще личностью, колоссально повлиявшей на моё мировоззрение, стал Николай Степанович Гумилёв, - признаётся Д.В. Кузнецов. - Наверное, если бы в 1986 году я не почёл первую журнальную публикацию «реабилитированных» гумилёвских стихов, жизнь моя сложилась бы по–другому и совсем не литературно. Его стихи, и даже ещё только фрагменты стихов, из давней биографической статьи о поэте – стали для меня подобием взрыва, ослепительной огненной вспышкой…»
Дмитрия Валерьевича можно по праву назвать продолжателем «гумилёвской» линии в русской поэзии. Его стихотворения, будь то чеканные гражданские строфы, будь то лёгкая, подчас ироничная лирика, всегда отличает особенная мужественность. В поэзии Кузнецова нет ничего наносного, искусственного, надуманного, нет ни единого случайного, напрасного, лишнего слова «для связки». Лишь у очень немногих поэтов можно встретить такую отточенность каждой строфы, такую ювелирную огранку каждой строчки. И благодаря этому ни одна строчка не оказывается проходной, но каждая – подобно меткому выстрелу или мастерскому сабельному удару – попадает в цель.
В полный рост, господа, в полный рост
По февральскому талому снегу...
Жребий ваш беспощаден и прост,
Белый стан ваш подобен ковчегу,
И сулит вам мерцание звёзд
Роковую свинцовую негу.
Твёрже шаг, господа, твёрже шаг.
Здесь, над старой сибирской равниной
Адмиральский полощется флаг,
И колчаковский профиль орлиный
Озаряется вихрем атак,
Дуновением славы былинной.
На века, господа, на века
Станет доблесть сверкающим бликом,
И с последним ударом клинка,
И с прощальным надорванным криком
Ваши души взлетят в облака,
Растворятся в просторе великом.
Ни за что, господа, ни за что
Не замедлить мгновения эти.
Но когда–нибудь, лет через сто,
Вам поклонятся русские дети
За высокую честь и за то,
Что вы всё–таки были на свете.
Читая такие стихи, кажется, что написать их мог лишь человек, видевший всё это наяву, прошедший через горнило гражданской войны, современник окаянных дней и участник Белой Борьбы. В этом смысле Дмитрий Валерьевич является прямым продолжателем Белого Дела в литературе, наследником таких выдающихся русских поэтов, как Иван Савин, Арсений Несмелов, Марианна Колосова, Николай Туроверов и др. Своим предшественникам Кузнецов посвятил ряд очерков и телепередач. Особое место в этом ряду занимает Поэт Белой мечты Иван Иванович Савин.
«Ивана Савина я открыл для себя одновременно с целой плеядой поэтов–белогвардейцев в самом начале 1990–х годов, - рассказывает Дмитрий Валерьевич. - Но даже на фоне таких крупных поэтических фигур, как Туроверов, Несмелов, Корвин–Пиотровский, на общем блистательном литературном фоне Русской эмиграции, он резко выделяется и чистотой поэтического голоса, и какой–то особой трагической нотой, свойственной только его поэзии. Стихи и рассказы Савина я читал ещё в журнальной периодике, и не просто читал – я их сохранял (вырезал, копировал). Но публикаций было не так уж много, и я мечтал познакомиться с творчеством поэта Белой мечты в более полном объёме. Однажды узнал, что вышел первый в России сборник его стихов «Мой Белый витязь…» (очень маленький, но всё же!), стал его искать, а в результате познакомился с составителем и этого сборника, и ряда других книг поэтов–эмигрантов Виктором Леонидовым, в то время – сотрудником Российского Фонда Культуры. Виктор рассказал мне об Элине Каркконен, филологе–русисте, живущей в Хельсинки и много лет занимающейся литературным наследием Савина. С Элиной мы стали переписываться. Она удивительно искренний, открытый человек, совершенно бескорыстный в отношении найденных ею уникальных материалов. На протяжении многих лет она работала в финских архивах, списывалась с архивами Парижа, Берлина и Риги, выискивая газеты 1920–х годов, где были публикации Савина. Она проделала поистине гигантскую работу, кропотливо вычитывая и перепечатывая слепые, порой едва различимые, тексты из старых, почти вековой давности газет и журналов. Ну, и постепенно, в ходе нашего общения возникла идея подготовить к изданию большой, серьёзный том сочинений поэта, где представить не только его стихи, но и прозу – рассказы, очерки, газетную публицистику, представить драматургию и часть эпистолярного наследия. Виктор Леонидов, который выпустил к тому времени не одну книгу из сокровищницы Русской эмиграции, обратился за помощью к Н.С.Михалкову, и он согласился на финансирование проекта. Около года мы готовили книгу, названием которой стала строчка из пронзительного, трагического стихотворения Савина, посвящённого крымским расстрелам 1920 года «Всех убиенных помяни, Россия…». Выпуск тома осуществил Российский Фонд Культуры тиражом 1000 экземпляров».
К сожалению, в современной России, несмотря на то, что коммунистическая власть пала более четверти века назад, Белая Идея по сей день остаётся не ко двору. О героях Белого Движения вспоминают в отдельные конъюнктурные моменты, а затем вновь стараются «задвинуть» их в дальний угол, продолжая чествовать палачей нашей Родины. Белых идеологов иногда цитируют с высоких трибун. Цитируют, но не читают, не знают и не понимают. И потому Белая Борьба сегодня – это не история, а современность. Белая Борьба продолжается, и идёт она за всю нашу оболганную Историю, за нашу великую тысячелетнюю Россию, которую так хотят подменить уродливыми транскрипциями «СССР», «РСФСР», «РФ»…
«Белая Идея жива, пока жива Россия, - говорит Д.В. Кузнецов. - По слову философа Ивана Александровича Ильина, она есть лейтмотив Российской Истории. В этом смысле народное движение Минина и Пожарского в годы первой Русской Смуты – это Белое Дело. И всё, что сейчас способствует эволюционному восстановлению державной оси «Вера – Царь – Отечество» (эволюционному, а не волюнтаристским нахрапом!), всё, что в духовном, историческом плане консолидирует людей вокруг этого стержня, что препятствует распаду страны и не даёт ей заново влезть в ярмо социальной химеры, что не стремится в услужение к олигархам из комсомольских активистов и в компанию оппозиционеров из того же теста, – всё это тоже Белое Дело. Какой станет будущая Россия? Какой должна быть её Государственная власть? Над этими вопросами бились лучшие русские умы ХХ века. Какие–то важные пути наметил в своих работах Иван Солоневич, что–то очень серьёзное обозначил Иван Ильин… Но кардинально судьбу России решать придётся не нам, а нашим потомкам. Наша задача не допустить в стране тирании, в культурной сфере одичания, то есть – не допустить нового интернационала, чтобы в будущем были ещё русские люди, способные к созидательной работе».
Творчество Дмитрия Валерьевича является значительным вкладом в нынешнее Белое Дело. Не менее, а, может, и более, чем серьёзные исторические труды, кои, слава Богу, всё же появляются на книжных прилавках. Ведь обращение людей к Идее начинается не с крупных монографий, которые становятся необходимы лишь на последующих этапах этого процесса. Оно начинается, чаще всего, с песен, стихов, литературно-художественных образов… К примеру, с песен Игоря Талькова, влияние которого на себя и своё поколение в целом всегда отмечает Кузнецов. Поэтам дан большой дар – несколькими строками выразить то, на что публицисту, историку понадобятся целые книги. И выразить так, что строки эти войдут во многие души, врежутся в память, откуда уже не истребятся никогда.
«Когда–то, четверть века назад, проходя весенним днём по столичной Пушкинской площади, я вдруг почувствовал себя совершенно счастливым от сознания своей причастности к России, к нашей по–настоящему великой и удивительно красивой стране; от того, что я родился и живу именно здесь, а не в Америке, Франции или Турции; от того, что Лермонтов и Гумилёв, Ермолов и Скобелев, Колчак и Корнилов жили на этой же земле и легли в неё, что они – рядом. Вот подует ветер времени, и минувшее станет явью!», - вспоминает Д.В. Кузнецов.
Этим удивительным чувством собственной истории во всей её необозримости, как личной судьбы, дышит всё написанное Дмитрием Валерьевичем – будь то стихи, будь то публицистические очерки. Все они продиктованы бесконечной любовью к нашему великому и поруганному Отечеству, к его героям и гениям. Из этой же любви рождается непримиримость к тем, кто сто лет назад растерзал Россию, и их современным последователям и адвокатом. И из этой же любви проистекает вера поэта в возрождение нашей Родины – веры, без которой невозможно Белое Дело, невозможна русская поэзия.
И хоть у Земли вопроси я:
"Где ныне Россия–страна?"
"Советский Союз – не Россия! –
Сурово ответит она, –
А то, что находится ныне
На месте России былой,
Подобно духовной пустыне,
Усыпанной смертной золой.
Там люди, от злобы шалея,
Всё жаждут и зрелищ, и благ,
Там спит в глубине мавзолея
Не брошенный в гроб вурдалак".
Но, если реальность иная
Живёт, тихий свет затая,
Россия вернётся, я знаю,
Вернётся из небытия.
Сложив разделённые части
В сиянии новых времён,
Всю сложность, богатство и счастье,
Всю славу великих имён,
Всю силу преемственной связи
Она воплотит в бытиё
И буквами царственной вязи
Вновь выпишет Имя своё.
Е.В. Семёнова
|
