Ополченец постучал в дверь штаба, который расположился в полуразрушенном пансионате у моря.

— Войдите! — крикнул командир батальона.

— Иван Ильич, к вам старик просится, говорит, что по важному делу! — доложил военный.

— Пусть войдет!

Боец, приоткрыв дверь, позвал: — Дед, заходи!

     В комнату бодро вошел крепкий старик лет семидесяти. Командир поморщился, подумав: «Наверно транспорт будет просить, чтобы дров из лесопосадки привести. Через день люди ходят, село ведь, рядом», — и, осмотрев посетителя, произнес: — Слушаю, батя!

     Дед не спеша снял очки, протер носовым платком и, водрузив на нос, заговорил:

— Хочу помочь.… Слышал, что в Широкино вас снайперы нацгвардии одолевают.

— Как хочешь помочь?

— Ликвидирую их, да и все… Делов-то.

     Командир усмехнулся: — Ликвидирую, говоришь? А ты знаешь, что на стороне нациков снайперы из-за границы?! Мастера своего дела! А из тебя какой ликвидатор? Вон и у очков твоих, линзы в палец толщиной, а в этом деле зрение хорошее надо.

Старик насупился: — Не кипятись, начальник, и на зрение мое не смотри, для этого оптика есть! Может быть я тот человек, который этих мастеров на тот свет отправит. В Сибири я белку и соболя в глаз бил.

Глаза военного подобрели, и в них появился интерес. Заметив это, дед улыбнулся:

— Значит, правду говорят люди, что снайперы сильно беспокоят.

— Кошмарят гады! Голову поднять не дают. Выходят, как на сафари, на хутор Бердянский и с высотки лупят по Широкино. Каждый день потери, — пожаловался командир и, выдержав паузу, признался: — В батальоне нет снайперов настоящих. У всех бойцов мирные профессии. Да и сам я до войны капитаном милиции был…

Старик перебил:

— Ну, так что, мне идти домой за экипировкой?

— Сомневаюсь я, батя, в твоих возможностях. Заграничный снайпер это не белка, у него опыт есть.

— Не сомневайся, справлюсь. Зверь осторожней человека, потому что находится в своей стихии, а человек себя чем-нибудь, да выдаст.

— Вот и боюсь, что выследят тебя.

— Да ты что, начальник? Я в Сибири родился, меня дед с шести лет на охоту таскал. Потом, всю жизнь охотником-промысловиком в артели работал.

Военный с удивлением поднял брови:

— А здесь чего оказался?

— Пять лет назад приехал со своей женой на море, кости погреть. Понравилось, купили дом. Как началась война, старуха умерла. Сердце не выдержало.

— Понятно, — прошептал командир и, подняв глаза на собеседника, спросил:

— Чего решил на старости лет воевать?

— Отец погиб в сорок восьмом году от рук бандеровцев. Поквитаться надо. Да и не собираюсь я с фашистами в одном государстве жить! Стыдно будет перед отцом на том свете!

Военный одобрил: — Правильная мотивация! — затем, предложил: — Может СВД и камуфляж дать?

— Ничего не надо! Я привык к своему карабину. И маскировка есть. Одна просьба…, — старик замялся: — Пусть кто-нибудь из бойцов смотается на машине в соседнее село за мармеладом. Пару килограмм надо. В нашем магазине его нет.

— Батя, может шоколадных конфет купить?

— Я не чай собрался пить с врагами! — резко ответил дед и пояснил: — Мармелад нужен, чтобы не оправляться. На несколько суток ухожу.

     Под вечер старик появился в штабе. На нем был теплый комбинезон и ватник, с пришитыми заплатками цвета хаки. За плечами находился рюкзак, в который дед незамедлительно уложил мармелад. Достав из кармана кусок резины, он поджег ее и слегка закоптил прицел карабина. То же самое проделал с биноклем.

     Командир, наблюдавший за действиями охотника, удивился:

— А это зачем?

— Были случаи, когда соболь, увидев сверкнувший на солнце прицел, уходил восвояси.

     Закончив свои приготовления к рейду, дед уселся на лавку и произнес: — Присядем на дорожку! — помолчав с минуту, он заговорил: — Начальник, дашь мне человека, я ему тайник покажу. Через каждые два дня пусть кладет туда еду и воду. Не знаю, как долго затянется мой промысел. 

     Старик понимал, что после каждого выстрела ему придется менять позицию, чтобы не засекли снайперы, поэтому целый час, пока не стемнело, наблюдал в бинокль, выискивая места для своих будущих лежек.

     Неожиданно дед поймал в прицел голову иностранца, лежавшего среди обломков плит перекрытия, мысленно выругался: «Ишь, ты рожа самодовольная! Уверен в себе гад! Специалист, мать твою!», — и нажал спусковой крючок. Голова противника поникла на прикладе винтовки.

— Вот так-то, — удовлетворенно пробурчал старик и пополз на другую лежку, которую облюбовал в сорока метрах.

     Наступила ночь. Выследив и уничтожив второго снайпера, дед поменял позицию и начал вглядываться через бинокль в темноту, ожидая очередной вспышки. Спустя час наблюдения, не выявив противника, он догадался, что будет обстрел из крупнокалиберных орудий.

     Только старик дополз до ближайшего полуразрушенного двухэтажного дома и спустился в подвал, как сразу же ударили по населенному пункту минометы нацгвардии.

— Уф, еле успел… это не в тайге, здесь нужно двигаться шустрее, — выдохнул он, перекрестившись, и прижался к дрожащей бетонной стене. 

     Из-за соседнего села, восточнее Широкино, заработали САУ ополченцев. Со стороны Мариуполя ответили гаубицы нацгвардии.

     Артиллерийская дуэль то затихала, то снова возобновлялась. Так прошла ночь. Когда развиднелось, дед покинул подвал и пробрался в дом. Поднявшись на второй этаж, он расположился среди обломков кирпичей и начал осматривать через бинокль лесопосадку за селом. Заметив в окопе двух корректировщиков, старик, с ненавистью прошептав:

— Вот, кто разрушает наши дома! — два раза выстрелил и удовлетворенно хмыкнул.

     Пока старик, уничтожая врага, ползал по ничейной территории, в штабе о нем забыли. Только разведка каждые два дня исправно приносила в условленное место еду и воду, в очередной раз, убеждаясь, что посылка исчезала. На заседании штаба первым заговорил о старом охотнике радист-перехватчик:

— Иван Ильич, у нациков паника в радиоэфире! Говорят, что у террористов, то есть у нас, появился некий черный снайпер, который работает по ночам, смело ходит по «серой зоне» и валит безбожно их личный состав. Бьет этот молодец бандеровцев аккурат в глаз. Почему только в глаз? Черт его знает… видно почерк у него такой!

     И тут штабные вспомнили про старика. Начальник разведки доложил: — Как ушел он от вас, Иван Ильич, в «серую зону», так мы его и не видели, хотя продукты и воду берет из тайника регулярно.

Командир батальона обрадовался: — Значит батя кошмарит, больше некому! А я в нем сомневался! — и пояснил: — Привык дед зверя в глаз бить, чтобы шкурку не портить, вот и не изменяет своей привычке.

     Вояки киевской хунты раскусили, что у ополченцев появился охотник-промысловик. Пятеро добровольцев из батальона «Азов», которым командир пообещал вознаграждение, ходили по передовой в поисках «лежанок» деда и ставили растяжки, но вместо денег они получили смерть от старого охотника.

     Старик спал днем в подвалах и под крышами полуразрушенных домов, а ночью вел неравный бой с иностранными снайперами.

     Как-то под вечер, меняя позицию, дед заметил, что на одном из домов блеснула оптика. И тут же мощная пуля прошила ватник и слегка зацепила руку, чуть ниже плеча. Ощутив прилив горячей волны сочащейся крови, старик понял, что началась охота и на него. Он решил дождаться темноты и, во что бы то ни стало, уничтожить обидчика. Прикинувшись убитым, охотник начал высматривать лежбище вражеского снайпера. «Нужно менять позицию, он где-то на крыше… Снайперы любят находиться наверху, чтобы все видеть», — подумал дед и, когда стемнело, перебрался на чердак двухэтажного здания школы. За всю ночь, чтобы не выдать себя, иностранец ни разу не выстрелил.

     Под утро, протирая воспаленные глаза, старик с ненавистью пробурчал: — Значит, дуэль решил устроить, вражина!

     К полудню старый охотник все-таки выследил врага. Он лежал на чердаке дома, под полусогнутым листом кровельного железа, укрываясь от осеннего дождя. Старик бы и не заметил его, если бы иностранного снайпера не выдала дурная привычка, он покуривал гашиш. Раз в два часа дед улавливал в оптику легкую синеватую дымку, поднимавшуюся над кровельным листом и сразу уносимую ветром.

— Вот я и нашел тебя, фашист! Без наркоты не можешь?! — с торжеством воскликнул он.

Но убивать, просто так, прострелив кровельный лист, старик не хотел. У охотников на пушнину так не принято. Если бить, то прямо в глаз – это наверняка.

— Куришь ты под железом, а оправляться придется тебе из-под него выползать, — прошептал старик и принялся ждать.

     Только к вечеру снайпер вылез из своего укрытия. Старому охотнику понадобилось три секунды на прицеливание с задержкой дыхания, и пуля пошла в цель. Враг был сражен наповал в правый глаз.

— Ну вот, специалист, я тебя и достал, — устало произнес дед.

     Старик в штабе появился измученным; похудевший, с грязной щетиной на щеках и воспаленными глазами от недосыпания.

— Все, начальник, снайперы беспокоить не будут, — произнес он, тяжело опускаясь на стул.

— Лихо ты с ними расправился, батя, даже не ожидал! У нациков в эфире страшная паника, только и говорят о черном снайпере! — радостно воскликнул командир, а затем спросил: — Как твоя фамилия… имя, отчество?

— Соколов Виктор Степанович. А зачем тебе это?

— Буду ходатайствовать, чтобы тебя орденом наградили.

— Я не за побрякушками на передовую ходил, а фашистов бить. Возможно в этой битве весь смысл моей жизни, — нахмурился дед и направился к двери, бросив на ходу: — Трудно будет, вызывай! Знаешь, где я живу!

— Спасибо, Виктор Степанович! — крикнул в след командир.

— Кушайте на здоровье! — грубо ответил старик, закрывая двери.

«Ну и характер! Да это и понятно, сибиряк, всю жизнь в тайге. Но на таких, как он,      русский мир держится», — с теплотой подумал командир и улыбнулся.

     К дому старого охотника подъехал военный «УАЗ». Четыре офицера, подергав закрытую дверь жилья, встали в недоумении. Один из них, заметив в соседнем дворе старушку, обратился:

— Бабушка, как нам увидеть Виктора Степановича?

— А зачем он вам? — спросила женщина, подойдя к забору.

— Приехали орден ему вручить от министерства обороны ДНР.

— Умер Виктор Степанович, две недели прошло, как похоронили, — скорбно произнесла старушка, вытерев ладонью набежавшую слезу.

— Как умер?! — опешил один из военных. Это был командир батальона.

Оправившись от услышанного, Иван Ильич попросил:

— Расскажи мать, как это произошло?

— Простудился он сильно. Сказал, что на охоте был. Холодный дождь через день льет, а ему, как пацану, охота понадобилась, которая оказалась последней. Пришла, а у него температура за сорок. Отвезли в больницу, там и умер. Двухстороннее воспаление легких. Можно сказать сгорел.

Закончив рассказ, старушка полюбопытствовала: — А орден-то за что?

Командир батальона строго посмотрел на женщину и ответил: — Виктор Степанович не на охоте был, а геройски бил врагов в Широкино. За это его наградили орденом! 

Борис Гребельников. Родился в г. Омске, проживает в г. Донецк. В апреле 2014 г. участвовал в захвате и удержании зданий ОГА г. Донецка и г. Мариуполя.