 Шёл третий год обучения Сергея Ковалёва в аспирантуре. На завершающем этапе обучения всем аспирантам, не проживавшим в Москве, предоставляли отдельную комнату в сдвоенном блоке Дома студентов МГУ, расположенного в главном здании на Ленинских (ныне Воробьёвых) горах. Когда-то, в пятидесятые и в начале шестидесятых годов прошлого века в отдельные комнаты селили по одному не только аспирантов, но и студентов, как планировалось изначально при строительстве университетского комплекса, чтобы создать уютные и благоприятные условия проживания, способствующие творческому процессу обучения. Дом студентов был возведён одновременно со всеми зданиями МГУ. При их проектировании было продумано всё основательно и предусмотрено всё до мелочей, включая удачное расположение корпусов для учебных занятий и проживания студентов, аспирантов и профессорско-преподавательского состава. Для занятий спортом был построен уникальный спортивный городок с разными площадками для занятий на открытом воздухе и просторными тренировочными залами. Все здания университета возведены с высоким архитектурным мастерством того времени и образуют единый гармоничный комплекс.
Дом студентов, органично вписавшийся в этот огромный комплекс, занимает несколько отдельных корпусов, названных не совсем сообразно зонами. В таком общежитии большинство комнат, рассчитанных на проживание одного студента, объединены в двухкомнатные блоки с общими душевой, умывальником и туалетом. В одной из таких комнат на одиннадцатом этаже зоны Б проживал Сергей Ковалёв, учась в аспирантуре на последнем году обучения. В этой небольшой комнате с высоким потолком есть всё необходимое для плодотворной, самостоятельной работы, активного отдыха и спокойного сна. В дальнем углу у окна с двойными рамами стоит небольшой секретер с книжными полками и выдвижной широкой доской в виде столешницы. К нему примыкает компактный раскладной диван-кровать. А рядом с входной дверью – встроенный шкаф для одежды и белья. Справа в центре – небольшой квадратный столик с двумя стульями. Вся простая и удобная мебель, добротно сделанная из твёрдой породы древесины, рассчитана на длительное пользование. В некоторых комнатах, после проживания нерадивых студентов оставались, трудно выводимые следы, вроде выцарапанной на стене надписи «Здесь жил студент Оболдуев из города Дурново». Таких дурно воспитанных студентов было не так уж много. Очевидно, не испытав в своей жизни, что такое настоящий труд, они не научились ценить труд других людей и не познали простую истину: бережное отношение человека ко всему окружающему спасает не только природу, но и самого человека от нравственного растления и пагубных привычек.
Приятель Сергея Виктор Шестов, аспирант-философ, жил в подобной же комнате, только в зоне В, где проживали студенты и аспиранты гуманитарных факультетов. В этот раз они встретились в комнате Сергея Ковалёва и решили в непринуждённой обстановке побеседовать о нравственном восхождении человека. Виктор пришёл, как обычно, с небольшим опозданием, и, как всегда, просил прощения, что не смог придти вовремя. Сергей предложил гостю удобное место – сесть на диван, а сам сел за столик, спрашивая:
– Не желаешь ты, Виктор, выпить пиво? – Вчера мне удалось достать чешское. Такое пиво – большая редкость в нашем университетском буфете, и ты хорошо знаешь об этом. У меня есть и вяленая корюшка. Её прислали недавно мои знакомые из Сахалина, где я служил в армии.
Они оба любили пиво. И особенно чешское, очень приятное на вкус и слегка веселящее. Но Виктор отказался от угощения, мотивируя тем, что на свежую голову лучше думается, да и беседа будет интереснее.
– Нравственное восхождение человека, – начал Сергей, – это сложнейший философский вопрос. Понятно, что он касается в большей степени философии, а не физики, но мне, будущему физику, интересно знать, как трактовали и трактуют эту вечную проблему известные философы. Мы хорошо помним, в наши студенческие годы на лекциях и семинарах по философии не раз не упоминалось о нравственном аспекте философии. Неужели этот вопрос совсем не интересовал профессионалов-философов? Но я определённо знаю, что известный немецкий философ Кант считал нравственный закон высшим законом человечества. Так, почему же этот важнейший вопрос познания человеческого бытия обходили и обходят до сих пор стороной на университетских занятиях?
– Ты, Сергей, затронул много вопросов. Начнём всё по порядку. В любом цивилизованном обществе основное направление развития определяет нравственный закон, который живёт внутри каждого человека и не зависит от его воли и сознания. Поэтому проблема нравственности представляет интерес не только для философов, не только для физиков, но и для всех людей вне зависимости от их профессии и рода занятий. Однако убеждённые материалисты пытаются ограничиться лишь своими материальными иллюзиями и возвести их на олимп познания, не прибегая к нравственности – важнейшему духовному и душевному качествам человека, выделяющих его среди великого множества живых существ в богатейшем и многообразном живом мире. Что же касается Иммануила Канта, то надо отдать должное широте его философских взглядов – его не случайно называют родоначальником немецкой классической философии. Ещё в средине восемнадцатого века он предложил космогоническую гипотезу происхождения солнечной системы из первоначальной рассеянной туманности. И в то же время эта естественно-научная гипотеза не мешала ему считать идеи Бога, свободы и бессмертия, не доказуемые теоретически, постулатами практического разума и необходимой предпосылкой нравственности. Он говорил, что на свете есть два прекрасных зрелища: для физического взора это звёздное небо, а для духовного – нравственное чувство в сердце человека.
– Это образное и очень ёмкое высказывание Канта свидетельствует о глубине его одухотворённых мыслей, – продолжил Сергей. – Наверно, ты знаешь его биографические сведения?
– Он родился в 1724 году в небольшом немецком городе Кёнигсберг, который теперь принадлежит России и называется Калининград. В том же городе он прожил всю свою спокойную жизнь, никуда не выезжая, вплоть до смерти в 1804 году. Его жизнь, весьма не примечательная внешними событиями, была богата внутренним содержанием и наполнена каждодневной напряжённой умственной работой. Сначала он был полностью поглощён естественными науками. В частности, предложенная им гипотеза образования Солнечной системы и дополненная и уточнённая французским математиком и физиком Лапласом, не утратила актуальности и по сей день – она известна под названием «гипотеза Канта–Лапласа». Вопросами философии он начал систематически заниматься в зрелом возрасте – после пятидесяти лет. Духовный взор Канта на всё земное поднимает философскую мысль человечества на новый уровень познания окружающего мира и открывает врата нравственной философии, получившая развитие в трудах нашего соотечественника Соловьёва.
– Не идёт ли речь о том Соловьёве, который был ректором Московского университета, написавшим фундаментальное сочинение «История России с древнейших времён» в двадцати девяти томах?
– Соловьёв Сергей Михайлович, ректор университета и академик Петербургской академии, известен во всём мире как историк, а его сын Владимир Сергеевич прославился своими философскими трудами, которые принято считать началом самостоятельной русской философии.
– По-видимому, Владимир Соловьёв своей творческой биографией мало чем отличался от многих других известных учёных-философов? – спросил Сергей.
– Я бы не стал так однозначно и категорично утверждать, ведь биография каждого человека уникальна по-своему, а биография учёного тем более. Он родился в 1853 году в Москве в интеллигентной, обеспеченной семье. Его дед по отцу был священником, благословившим своего внука на православную веру. Мать Владимира происходила из знатного малороссийского рода, к которому принадлежал украинский философ Григорий Сковорода. Эти благодатные наследственные зёрна, проросшие в душе Владимира Соловьёва, принесли многократные плоды, выведшие его на мировой уровень философской мысли. Однако благородный путь учёного не был усеян розами, хотя для научного восхождения у него были все благоприятные предпосылки и все необходимые начальные условия, включая великолепное высшее образование. Домашнему уюту и спокойной жизни он предпочёл бездомную и одинокую, но свободную жизнь – своей семьи не имел и жил вне родного дома, в имениях своих друзей или за границей. Такая вольная жизнь окончательно подорвала его здоровье – умер он от тяжёлых болезней в 1900 году в чужом доме – имении князя Петра Трубецкого, не дожив и пятидесяти лет, и похоронен в Новодевичьем монастыре рядом со своим отцом.
– А учился он, скорее всего, в нашем университете?
– Превосходное среднее образование Владимир Соловьёв получил в прославленной 5-й московской гимназии, а высшее – в Московском университете.
– Многим известно, что в то время были в моде вольнодумные течения, которые под влиянием вольтеровского свободомыслия иногда целиком и полностью овладевали умами молодых, любознательных и неравнодушных людей. Не избежал ли такой печальной участи юный Владимир Соловьёв?
– Вольнодумия волна, – отвечал Виктор, – была настолько сильной, что в какой-то степени захлестнула и Владимира Соловьёва. Он начал слишком рано читать не только труды славянофилов, но и западных философов, и, начитавшись сочинений вульгарных материалистов, оказался под их полным влиянием – перестал ходить в церковь и однажды даже выкинул иконы из окна своей комнаты. Такой опрометчивый, бездумный поступок вызвал необычайный гнев у его добродушного отца, который, будучи настроенным доброжелательно, не пытался насильно навязать своему сыну и другим своим детям приверженность к православию. А к чтению юным Владимиром вольнодумной литературы он относился спокойно, считая это влечение болезнью его взросления. Так оно и случилось: болезнь вольнодумия вскоре прошла, а изучение трудов известных философов с разными взглядами позволило ему расширить свой мировоззренческий кругозор и в своих трудах более глубоко осветить сложнейшие вопросы постижения земной истины и божественного начала бытия. Ушёл он в мир иной, как и подобает любому православному человеку – перед смертью позвал православного священника, исповедовался у него и причастился.
– Ограничивался ли Владимир Соловьёв только вопросами философского познания? Была ли только философия главным делом его жизни?
– Благодаря своим уникальным, разносторонним способностям, ему удалось не только поднять отечественную философскую мысль до небывалых высот, но и стать известным богословом, поэтом, публицистом и литературным критиком. Его труды, глубокие по содержанию, оказали сильное влияние на философское миропонимание Бердяева, Булгакова, Флоренского и на творчество поэтов Белого и Блока.
– А как относился Владимир Соловьёв к естественным наукам, ведь в то время в университете уже были и естественные факультеты?
– В то далёкое время ещё не было твоего, Сергей, родного физического факультета, – продолжал свой рассказ Виктор, – но был физико-математический факультет, куда и поступил Соловьёв после окончания гимназии. Именно наукам о природе он хотел посвятить свою жизнь, а не философскому познанию бытия.
– Обычно во многих семьях родители хотят, чтобы дети продолжали их традиции, а здесь совершенно другой поворот в судьбе юного Владимира, сына известного историка. Может быть, такой выбор своей будущей профессии он сделал вопреки воле отца? – продолжил высказывать свои мысли вслух Сергей.
– Может быть и так, как ты предполагаешь, но, мне кажется, сыграл свою роль вульгарный материализм, которым он стал интересоваться ещё в гимназии. Так или иначе, одержала победу его увлечённость философскими науками – на втором курсе он перешёл на историко-филологический факультет, где было больше возможностей для их изучения. После окончания университета в течение года Владимир Соловьёв посещал вольнослушателем Московскую духовную академию.
– Какие же философы больше всего его интересовали?
– Он досконально изучал труды таких властителей дум, как Хомяков, Шеллинг, Гегель, Кант и Фихте. Его магистерская диссертация «Кризис западной философии» отличалась простотой и в то же время необыкновенной ясностью изложения глубоких философских мыслей. Для более углублённого изучения философских проблем Соловьёв поехал в Лондон, где работал в библиотеке Британского музея. Потом он отправился в Египет, дабы погрузиться в древнейшую культуру.
– Мы знаем, что многие учёные – известные педагоги, и они, как правило, читают лекции студентам. А как относился Соловьёв к такому традиционному виду преподавательской деятельности? – спросил Сергей.
– Спустя примерно два года после защиты магистерской диссертации он приступил к преподаванию в университете. Но его работа со студентами навсегда закончилась в 1881 году после прочтения публичной лекции, в которой он призывал помиловать убийцу Александра Второго, показывая тем самым пример христианского всепрощения, в необходимости которого он был искренне и честно убеждён. Владимир Соловьёв сам ушёл из университета. Главная причина его ухода заключалась вовсе не в шумихе вокруг прочитанной им скандальной лекции, а совершенно в другом – ему не нравилась сама система преподавания с учебными программами, расписанием занятий, студенческими экзаменами, регулярными, никому не нужными отчётами и заседаниями учёных советов.
– Плыть по течению или идти по проторённой дороге всегда легче, но Соловьёв выбрал другой весьма нелёгкий, тернистый путь восхождения к вершинам нравственной философии, – дополнил Сергей, подойдя к окну, откуда на фоне багрового заходящего солнца открывалась широкая панорама территории за Ломоносовским проспектом, похожей на заваленный мусором пустырь с убогими хибарами. Увидев не в первый раз эту неприглядную картину, он спросил:
– Не кажется тебе, Виктор, удивительным и весьма странным, что рядом с великолепным и удивительно гармоничным комплексом МГУ с чудесным парком и уникальным Ботаническим садом находится такая огромная заброшенная территория, которая до сих пор не застроена, а вокруг неё возводятся современные жилые дома?
Виктор тоже подошёл к окну и, посмотрев вдаль, сказал:
– Картина вовсе не привлекательная и даже безобразная. Она, казалось бы, не должна соседствовать с университетом. Очевидно, она не украшает панораму города в юго-западном направлении, которая хорошо видна из верхних этажей главного здания МГУ, но эта неприглядная территория ценна для университета.
– В чём же её ценность, если эта захламлённая городская земля не благоустраивается и до сих пор не застраивается жилыми домами? – спросил Сергей.
– Я слышал от своего родственника, инженера-строителя, возводившего здания нашего университета, что эта территория в начале пятидесятых годов была зарезервирована для дальнейшего расширения и развития МГУ. И это было сделано по особому распоряжению «гениального» вождя всех времён и народов. Он-то понимал толк в науке и образовании, и без его понимания и без его распоряжений не было бы того великолепного университетского комплекса на Ленинских горах, где нам посчастливилось учиться и жить.
Оба собеседника отошли от окна и сели на свои места и продолжили разговор на прежнюю тему.
– По-видимому, и Соловьёв был бы счастлив и рад учиться в новых зданиях МГУ, но в его времена наши горы назывались Воробьёвыми, а не Ленинскими, и Московский университет находился, в основном, в центре Москвы на Моховой улице, напротив Кремля, где и сейчас располагаются некоторые гуманитарные факультеты, – сказал Сергей.
– Трудно предполагать, как сложилась бы судьба юного Владимира Соловьёва, если бы он учился в университете, возведённом на Воробьёвых горах, и жил, и творил в наше время. Скорее всего, его путь восхождения к нравственной философии был бы нелёгким в любое время.
Библиографические ссылки
Карпенков С.Х. Стратегия спасения. Из бездны большевизма к великой
России. М.: ООО «Традиция», 2018. – 416 с.
Карпенков С.Х. Незабытое прошлое. М.: Директ-Медиа, 2015. – 483 с.
Карпенков С.Х. Воробьёвы кручи. М.: Директ-Медиа, 2015. – 443 с.
Карпенков С.Х. Экология: учебник в 2-х кн. Кн. 1 – 431 с. Кн. 2 – 521 с. М.: Директ-Медиа, 2017.
Степан Харланович Карпенков
для Русской Стратегии
http://rys-strategia.ru/
|
