О Солженицыне я впервые услышал зимой 1963 года в ИТУ-ЖХ-385/11 в поселке Явас Дубравлага Мордовской АССР. Только что вышел одиннадцатый, ноябрьский номер журнала «Новый мир» (еще при Твардовском) за 1962 год с повестью «Один день Ивана Денисовича». Мне дали этот журнал на одну ночь и я прочел его в каптерке своего барака среди бушлатов и обуви. Если бы застукали надзиратели, что я нарушаю режим (зеки должны быть в койках с 10 вечера до 6 утра), то я бы загремел в ШИЗО (штрафной изолятор). Повезло, не застукали.
Повесть произвела на политзеков двойственное впечатление. С одной стороны, были удовлетворены, что правда о большевистских лагерях была официально озвучена. С другой стороны, многие возмущались: «Да это же кусочек правды. Что за спокойный день у Ивана Денисовича? Ничего не сказано о произволе и издевательствах». Хотя для тех, кто не испытал этого, само пребывание в зоне, описанное автором, уже - издевательство над человеком.
Зато в наше время появилось немало тех, кто возмущен, что писатель «хулил» великую эпоху Чкалова и Гагарина. Ведь, скажем, есть данные, что троцкисты-ленинцы только за 1918-1922 г.г., за 5 лет пролетарской революции, уничтожили 18 миллионов русских или 12% населения России. Когда я сказал об этом в студии телеканала, мне возразили: «Так это же была гражданская война». Дескать, буржуи напали на пролетариат, брат шел на брата и т.д. Но, как известно, Ленин все 4 года Мировой войны неустанно призывал превратить империалистическую войну в войну гражданскую. У рабочих в России при Николае Втором, по данным академика Струмилина, была зарплата на втором месте в мире (после США), т.е. выше, чем в Германии и Англии. Но - «восстали»!
18 миллионов - это не потери в боях с белыми. Это прежде всего линчевание на улицах «чистой публики» при поддержке и благословении революционных властей. Это массовые расстрелы заложников, схваченных где попало. Это баржи с буржуями, затопленные в Финском заливе и Черном море. Один Троцкий при взятии Казани приказал красноармейцам согнать всех обитателей центра города с женами и детьми под конвоем к Волге и затопить в баржах. Да он и своих красноармейцев не жалел: расстреливал каждого десятого за отступление или поражение. А убивать аристократов, офицеров, священников вообще считалось обычным делом. Решением ЦК РКП(б) 1921 г. каждый священник был объявлен «контрреволюционером». Шамилю Басаеву, в прошлом комсомольскому активисту, было с кого брать пример. Зиновьев, сам на партконференции публично призывавший угробить 10 миллионов сограждан, которых невозможно перевоспитать, все же на посту начальника Петрограда пытался притормозить линчевание на площадях и улицах. Ленин в ответ шлет телеграмму протеста: «Я требую не тормозить массовидный террор». Все это напечатано в Полном собрании сочинений. Тут нет секретов. Убили Царя, Его Супругу, Детей, врача Боткина, прислугу. Вот попал бы Янкель Свердлов на скамью подсудимых и что бы он ответил прокурору насчет убийства детей? Наши потери за 4 года «империалистической» войны составили примерно 1 (один) миллион солдат и офицеров. Потери в следующее 5-летие в 18 раз больше. Солженицына упрекают, что он вроде бы преувеличил число репрессированных красными за 1917-1956 годы. Но разве от несколько меньших цифр на душе легче?
Когда после своего первого срока в 1971 году я начал издавать машинописный православно-патриотический журнал «Вече», Солженицын стал известным писателем. Мне посоветовали привлечь его к сотрудничеству в нашем журнале. Дали адрес московской квартиры, где он бывал. Я позвонил. Он сам открыл дверь и спросил: «Вы к кому?» Я ответил: «К Вам». Потому что узнал его по фотографии, которую видел у диссидентов. Я отметил сразу его простоту и доступность. Он был в славе, но его голова не кружилась. И думал не о себе, а о деле. Мы беседовали достаточно долго. Он одобрил журнал «Вече», его культурологическую линию без политики, но от участия в нем отказался, видимо, считая, что у нас недостаточно высокий уровень. Он сказал: «Мы - рабы. Мы прежде всего должны перестать быть рабами». Мне показалось, что он сам планировал издание машинописного журнала. При последующих встречах он как-то высказался: «Беседую с учеными, с академиками. Они все просто плачут по поводу положения в стране в целом и в отдельных сферах также. Я говорю им: "Так давайте издадим сборник, выскажем наболевшее". Ни в какую!» Увы, что есть, то есть.
Однажды между нами пробежала кошка. Я поместил в одном из номеров «Вече» критическую статью о романе «Август Четырнадцатого». Наш автор сетовал, что Солженицын нашел много минусов у тогдашних военачальников. Но впоследствии, учитывая масонский заговор генералов-изменников Алексеева, Рузского, Лукомского, Эверта, Брусилова, великого князя Николая Николаевича и других лиходеев, пришлось с горечью признать, что провидец Александр Исаевич был все-таки прав в оценке тогдашнего генералитета. Подобно многим архиереям, предавшим в марте 1917 г. Божьего Помазанника, наши военачальники того времени в большинстве были интеллигентами в бунтарском смысле этого слова. Чадами Серебряного века. Иначе бы не попали в ложи иллюминатов. Генерал Корнилов лично диктовал Царице Александре Федоровне правила тюремного режима, а в песнях его приверженцев звучало: «Царь нам не кумир».
Когда в 1974 году, сразу после высылки писателя за рубеж, развернулась полемика между Сахаровым и Солженицыным, я безоговорочно встал на сторону Солженицына. Моя статья того времени «Пять возражений Сахарову» ныне опубликована в моей книге «Возрождение русской идеологии» (Москва: Алгоритм - Институт русской цивилизации, 2012). Хочу обратить внимание тех, кто приписывает Солженицыну революционные намерения, что в своем известном письме «Вождям Советского Союза» он не требует никакого переворота, никаких разрушительных перемен, а только - отказа от монополии марксизма-ленинизма.
В период его пребывания в США американский президент пригласил его на беседу в Вашингтон СОВМЕСТНО с другими оппозиционерами - либералами. Солженицын решительно отказался от такой встречи : «Я готов побеседовать лично с Вами, но не в кампании диссидентов». И это понятно. Солженицын всю жизнь болел за русский народ, за Россию. А те - в первую очередь болели за права человека, за права гражданина планеты, особенно за право выезда. Он не принял орден от Ельцина. И резко осудил бандитскую приватизацию и господство «грязнохватов».
Горько и скорбно читать оценки Солженицына, касающиеся великой трагедии 17 века - т.н. Раскола. Он пишет: «В дальнем прошлом (до 17 века) Россия так богата была движениями покаяния, что оно выступало среди ведущих русских национальных черт ... Но начиная от бездушных реформ Никона и Петра, когда началось вытравливание и подавление русского национального духа, началось и выветривание покаяния, высушивание этой способности нашей. За чудовищную расправу со старообрядцами - кострами, щипцами, крюками и подземельями, еще два с половиной века продолженную безсмысленным подавлением двенадцати миллионов безответных безоружных соотечественников, разгоном их во все необжитые края и даже за края своей земли, - за тот грех господствующая церковь никогда не принесла покаяния. И это не могло не лечь валуном на все русское будущее. А просто: в 1905 году гонимых простили...».
И далее: «За одно то, что они не имели душевной поворотливости принять поспешные рекомендации сомнительных заезжих греческих патриархов, за одно то, что они сохранили двуперстие, которым крестилась вся наша церковь семь столетий, - мы обрекли их на гонения, вполне равные тем, какие отдали нам возместно атеисты...». И еще: «Боже, как могли мы истоптать лучшую часть своего племени? Как могли разваливать их часовенки, а сами спокойно молиться и быть в ладу с Господом? Урезать их языки и уши! И не признать своей вины до сих пор?»
Болит душа у русского человека. Ведь Беда случилась жуткая. Я сейчас пишу об этом не для того, чтобы ворошить прошлое. Я - церковнопослушный никонианец, но я верю, что когда грядет Царь, проблема Беды 17 века будет решена на государственном уровне. А что Царь грядет, это абсолютно точно. Ведь есть логика Промысла. Не может история великой страны, Святой Руси и Российской Империи закончиться на кудриных и чубайсах.
И да поможет нам Бог! Аминь.
Источник |
