История гражданской войны 1917-1922 гг. стала одной из главных тем всероссийской научно-практической конференции «Культурно-историческое наследие как фактор устойчивого развития территории», прошедшей в Пермском крае. Дискуссионной площадкой стал Соликамский государственный педагогический институт, где собрались историки, краеведы, педагоги, работники музеев и сферы туризма из Перми, Соликамска, Чердыни, Тюмени, Екатеринбурга, Казани, Елабуги, Нижнего Новгорода и др. городов.
В ходе обсуждения были представлены разные точки зрения на события столетней давности, определившие вектор пути нашего Отечества в XX веке. Доминирующим был взгляд на гражданскую войну между «красными» и «белыми» и шире – между революционными массами и огромным большинством русского и других коренных народов, населявших бывшую российскую империю – как на национальную катастрофу.
В наиболее обнаженном и выпуклом виде эта концепция была представлена в докладе профессора Нижегородского лингвистического университета доктора исторических наук Сергея Устинкина. Историография гражданской войны, по его мнению, советская и отчасти современная, обросла философскими догмами и мифами. Объективный же взгляд приводит к выводу, что тот гражданский конфликт обернулся для страны и народа самыми разрушительными последствия. Все это требует осмысления настоящим и будущим поколениями. Сегодня мы видим острейше идейное противостояние наследников красных и белых. Чтобы смута не повторилась, необходим общественный компромисс. Иначе страна рискует вновь погрузиться в гражданский конфликт, для которого есть немало предпосылок, в том числе социальная безответственность части политической и культурной элиты. Автор доклада напомнил интересный факт. В 1958 году Василий Шульгин – в прошлом монархист и член Государственной думы, попавший из эмиграции в чекистский плен, написал по заданию КГБ аналитическую записку, в которой предсказал быдущие события: сначала крушение советской власти, а затем красный реванш и его победу под флагом «бей контрреволюционеров – врагов рода человеческого, смерть им!»
Развитием такой точки зрения стал доклад кандидата политологических наук из Нижнего Новгорода Натальи Морозовой. Оратор подробно обрисовала характер революционного катаклизма вековой давности и его последствия. Только потери населения от боевых действий, террора, эпидемий, голода составили 15 млн человек. Свыше 2 млн человек – огромный слой офицерства и интеллигенции – был вытолкнут в эмиграцию. От охватившей Россию кровавой смуты проиграли все: и победители и проигравшие. И это урок для нас и будущих поколений. Как избежать новой катастрофы? Синтез красной и белой идеи невозможен, считает Наталья Морозова. А вот компромисс – на базе общих, прежде всего патриотических ценностей – не только желателен и даже спасителен, но и реален.
Оживленную дискуссию вызвал доклад члена Российского военно-исторического общества из Перми А. Артемьева. Он представил концепцию схожести исторических судеб Германии и России, переживших в XX столетии исторические фазы леворадикальных переворотов, демократической или квазидемократической неустойчивости (у них – Веймарская республика, у нас – НЭП) и, наконец, тоталитарной диктатуры как средства обуздания анархии. Доклад был подвергнут критике рядом участников дискуссии за схематизм и натянутость его положений.
Историческим мифам и клише советской историографии в освещении тем революции и гражданской войны доклад доцента Пермского университета кандидата исторических наук Леонида Обухова. В частности, он отрицал большая роль в борьбе красных и белых иностранной интервенции, акцент на нее в трудах советских ученых – не более чем пропаганда. В действительности высадка войск союзников России была лишь на ее окраинах, имела незначительный масштаб и преследовала цель предупредить захват Германией (еще шла мировая война) портов и складов. Участия в боевых действиях интервенты фактически не принимали. Помимо этого докладчик трактовал как фикцию понятие диктатуры пролетариата (на деле – диктатура партии), указал на широкое присутствие интернационалистов в Красной армии как важный фактор победы большевиков. В городах и уездах Прикамья не было ни мощной народной поддержки большевиков, ни их «триумфального шествия» (еще один миф), а власть обычно захватывалась силой с помощью посылки летучих отрядов красной гвардии и ЧК.
Вместе с тем, острая критика большевиков за государственный переворот, провокацию гражданской войны, их ставку на террор, невиданные доселе зверства (убийство Царской семьи в Екатеринбурге) – все это не находило должных конечных выводов. В оценке противостоящей большевизму силы – Белого движения – большинство участников встречи останавливались у некой незримой черты, переступить которую были не в силах. Характерна в этом смысле реплика историка Л. Обухова: «Героев в гражданской войне не могло быть, кто же герои – кто больше своих перебил?»
Иной позиции придерживается автор этих строк. Вот тезисы его выступления. Неправильно ставить на одну доску белых и красных, отметил он. Если большевики выступили узурпаторами власти, то они и есть истинные виновники гражданской войны. Лидер компартии Ленин не скрывал, что гражданская война – его цель, тому есть множество подтверждений в его статьях и речах периода как до, так и после 1917 года. Военный коммунизм со всеми его «прелестями» - от тотального грабежа населения до огульного террора – вовсе не был чрезвычайщиной, порожденной разрухой, а явился ленинской моделью идеального устройства общества. Отказ от нее был вынужденным, под напором восставшего крестьянства (Тамбовское восстание, Кронштадт и др.), и после передышки двадцатых партия вновь принялась за свое.
Так почему же не считать правым Белое движение, которое выступило против беспощадного красного молоха, во имя страшной утопии истреблявшего целые классы и сословия? К тому же с опорой на чуждых народу карателей-интернационалистов (в Красной армии и ВЧК их было не менее 300 000 – данные советской энциклопедии). Почему не считать героями белых офицеров, гимназистов, кадетов, патриотически настроенных подлинно русских интеллигентов, жертвенно клавших жизни на алтарь борьбы с этим очевидным злом?
Участник конференции Владимир Штибен, представивший доклад нижегородского профессора, заметил, что и с красной, и с белой стороны воевало много лично честных людей. Вероятно, так и было. Но за какую «правду» сражались те и другие, какие методы употребляли ради достижения победы? Демагогические лозунги, конечно, не в счет. Ленин мечтал о небывалом строе, который на практике выродился в военный коммунизм. Белое движение профессор Устинкин называет реакцией национально-государственных сил на хаос и распад, который сознательно сеяли большевики (да еще, добавим, на немецкие и американские деньги).
Красный террор с его декретами и призывами убивать за голову коммуниста сотни и тысячи, расстреливать за происхождение и профессию, с его демонстративной заменой закона на целесообразность, произволом ЧК, описан во всех его прелестях. Вместе с тем, все больше историков утверждает, что никакого белого террора как системы, как машины вовсе и не существовало, а была довольно анемичная борьба белых контрразведок с реальным вооруженным врагом – по сути с носителями идеи террора как главного инструмента борьбы за власть. Приводится и статистика жертв: у белых – 50 000, у красных – 1, 7 млн. Да иначе и быть не могло. У белых вождей, в силу присущего им православного менталитета, были правовые и нравственные ограничения, у красных – нет. Красные вожди нашли исполнителей тотального террора в лице 300 000 интернационалистов и всякого рода уголовного сброда, белые, даже если бы и захотели, не нашли бы, по той же самой причине.
Так какие ценности мы выбираем? На чью сторону встанем?
Увы, большинство аудитории, как показалось автору, было не готово к восприятию таких оценок. Одинаковая вина белых и красных, так усиленно пропагандируемая сегодня с самого верха, оказалась понятнее и ближе, даже вопреки очевидным фактам, которые той же аудиторией еще минуту назад в изобилии приводились. Интересно, что выступление краеведа Н. Сазонова о борьбе с контрреволюцией в Прикамье, выдержанное в духе «Красного курса истории ВКП(б), вызвало явное одобрение части присутствующих, видимо, потому, что легло на подготовленную всем предыдущим образованием и воспитанием почву.
Разгадку этого противоречия, вероятно, следует считать в том, что те самые штампы и мифы, десятилетиями насаждавшиеся в умах пермяков, соликамцев, да и всех нас, коренятся так глубоко, что закрепились в сознании на эмоциональном уровне. Они дают о себе знать, оказываясь зачастую сильнее фактов и доводов разума. Тот же Леонид Обухов с убежденностью рассуждал о недостойных методах и истинных причинах побед большевизма, но спасовал, когда было предложено обсудить возможность установки в Перми памятной доски лидеру Белого движения адмирала Колчаку. Возражений, кроме того, что Колчак нарушил супружескую верность, при этом не нашлось, но тем не менее… Столь же решительно отверг такую идею и член РВИО Артемьев. Его аргументация «против» также была сколь эмоциональной, столь и иррациональной.
В этой связи любопытными были выступления на конференции преподавателей педагогического института Ларисы Жениной и Евгения Рощина, сделавших обзор учебников истории с 1952 года по настоящее время. А ведь по этим учебникам все мы учились, усваивая представления о Ленине и Колчаке в том числе на подсознательном, эмоциональном уровне.
Интересно, что в Перми в 2010-е годы состоялось возвращение исторических названий ряду центральных улиц, например, Большевистская вновь стала Екатерининской, Коммунистическая – Петропавловской. В Соликамске подобные названия красуются поныне. Памятник главному поджигателю гражданской войны Ленину – обязательный атрибут городского ландшафта и в богохранимом Прикамье, как, впрочем, всюду в современной России. Владимир Штибен рассказал, что два года обивал пороги администрации, прежде чем получил, наконец, согласие установить на одной из исторических улиц города рядом с ее действующим названием Красноармейская названия-дублера – Демидовская. Все знают, кто такие Демидовы – уральские промышленники, внесшие громадный вклад в освоение и развитее края. Но нам почему-то дороже названия, в сущности прославляющие гражданскую войну.
В таких условиях заявка на сближение нынешних, образно говоря, белых и красных как обязательное условие национального примирения и единства – не более, как ничем не обеспеченное благое намерение. Для компромисса нужны, во-первых, желание обеих сторон противостояния, а во-вторых, – хотя бы некоторое исправление чудовищного перекоса в части топонимики, монументальной пропаганды, трактовок и оценок в учебниках истории, кинематографе и т.д. Пока в России существует 10 000 памятников Ленину, но суд запрещает установку на родине адмирала Колчака в Санкт-Петербурге хотя бы единственной памятной доски (причем, даже не как Верховному Правителю, а как ученому и флотоводцу), все призывы к сближению – не более чем фикция. Исправление перекосов, а значит, и создание предпосылок для сближения, зависит, конечно же, от верховной власти. Власть местная, получив сигнал сверху, без промедления сделает все, как надо. И улицы переименует, и памятные доски откроет. Остается уповать на то, что когда-нибудь так будет. Пока же власть, опасаясь обидеть честным походом к истории одну часть населения, без зазрения совести обижает другую.
Что касается научной конференции в Соликамске, то хотелось бы сказать ее организаторам, и прежде всего ректору педагогического института Ирине Дмитриевне Кошкиной и ее заму Галине Анатольевне Лебедевой, большое спасибо. За саму постановку вопросов, так волнующих сегодня российское общество. За радушие и заботу об участниках, некоторые из которых проделали тысячекилометровый путь до некогда «соляной столицы» страны - Соликамска. Жители этого прекрасного города увлеченно и искренне занимаются историей родного края, и такое увлечение не может не приносить добрые плоды.
Станислав Смирнов, член Союза журналистов России, член Попечительского совета Русского просветительского общества имени Императора Александра III |
