В 1889 году Петр Аркадьевич Столыпин был назначен ковенским губернским предводителем дворянства и председателем Ковенского суда мировых посредников. Предметом его особой заботы являлось Сельскохозяйственное общество, главными задачами которого были просвещение крестьян и увеличение производительности их хозяйств. Основное внимание уделялось внедрению передовых методов хозяйствования и новых сортов зерновых культур. Во время службы предводителем дворянства Столыпин близко познакомился с местными нуждами, получил административный опыт.

Усердие на службе было отмечено новыми чинами и наградами. В 1890 году он был уже титулярным советником, в 1891 году - произведён в коллежские асессоры, в 1893 году награждён первым орденом Святой Анны, в 1895 году произведён в надворные советники, в 1896 году получил придворное звание камергера, в 1899 году произведён в коллежские, а в 1901 году - и в статские советники*.

*Статский советник в России соответствовал должности вице-директора департамента, вице-губернатора, председателя казённой палаты и чинам бригадира армии и капитан-командора флота.

Блестящая, феерическая карьера, стремительное восхождение. Об этом почему-то забывают почти все, дававшие оценку личности Столыпина.

В середине мая 1902 года П. А. Столыпин вывез свою семью на «воды» в Германию. В своих воспоминаниях старшая дочь Мария описывает это время, как одно из самых счастливых в жизни семьи Столыпиных. Она отметила также, что прописанные немецкими врачами грязевые ванны для больной правой руки отца стали давать — к радости всей семьи — положительные результаты.

Спустя десять дней семейная идиллия неожиданно завершилась. От министра внутренних дел В.К. фон Плеве, сменившего убитого террористами Д.С.Сипягина, пришла телеграмма с требованием явиться в Петербург. 30 мая 1902 года П. А. Столыпин, неожиданно для себя, был назначен гродненским губернатором.

21 июня Столыпин прибыл в Гродно и приступил к исполнению своих обязанностей. Не слишком, кстати, легких, ибо национальный состав губернии был неоднороден: в больших городах преобладали евреи, аристократия, в основном, была представлена поляками, а крестьянство — белорусами.

По инициативе Столыпина в Гродно были открыты еврейское двухклассное народное училище, ремесленное училище, а также женское приходское училище особого типа, в котором, кроме общих предметов, преподавались рисование, черчение и рукоделие. На второй день работы он закрыл Польский клуб, где господствовали «повстанческие настроения». Именно этого ему не могли простить аристократы, а «радевшие за народ» революционеры просто не заметили появления новых учебных заведений «для инородцев».

Освоившись в должности губернатора, Столыпин начал проводить реформы, которые включали расселение крестьян на хутора, ликвидацию чересполосицы, внедрение искусственных удобрений, улучшенных сельскохозяйственных орудий, многопольных севооборотов, мелиорации, развитие кооперации и, главное, сельскохозяйственное образование крестьян.

Последнее окончательно взбесило местных аристократов, и самый влиятельный из них, князь Святополк-Четвертинский заявил во всеуслышание:
«Нам нужна рабочая сила человека, нужен физический труд и способность к нему, а не образование. Образование должно быть доступно обеспеченным классам, но не массе…»
«Реакционер» и «душитель народа» Столыпин дал князю резкую отповедь:
«Бояться грамоты и просвещения, бояться света нельзя. Образование народа, правильно и разумно поставленное, никогда не приведёт к анархии...»

Глас вопиющего в пустыне…

Тем не менее, работа в Гродно вполне удовлетворяла Столыпина. Однако вскоре фон Плеве предложил ему занять должность губернатора Саратовской губернии, а в ответ на возражения Петра Аркадьевича безапелляционно заявил:
«Меня Ваши личные и семейные обстоятельства не интересуют, и они не могут быть приняты во внимание. Я считаю Вас подходящим для такой трудной губернии и ожидаю от Вас каких-либо деловых соображений, но не взвешивания семейных интересов».

В феврале 1903 года Столыпин с семьей переехал в Саратов. В Саратовской губернии были его родовые земли, в том числе, село Столыпино, при котором уже имелся «опытный хутор» с развитым культурным хозяйством европейского образца.

К моменту назначения Столыпина в Саратове проживало около 150 000 жителей, работали 150 фабрик и заводов, было более 100 учебных заведений, 11 библиотек, выходило 9 периодических изданий. Все это создавало городу славу «столицы Поволжья», и Столыпин старался эту славу упрочить: состоялась торжественная закладка Мариинской женской гимназии, ночлежного дома, строились новые учебные заведения, больницы, началось асфальтирование саратовских улиц, строительство водопровода, устройство газового освещения, модернизация телефонной сети.

Мирные преобразования были прерваны началом русско-японской войны, которое Столыпин воспринял весьма критично. В кругу семьи он сказал:
«Как может мужик идти радостно в бой, защищая какую-то арендованную землю в неведомых ему краях? Грустна и тяжела война, не скрашенная жертвенным порывом».

После поражения в войне с Японией Российскую империю захлестнули революционные события. При наведении порядка Столыпин проявлял редкое мужество и бесстрашие, что отмечают все свидетели того времени. Он безоружным и без какой-либо охраны входил в центр бушевавших толп. Спокойный и строгий вид губернатора так действовал на народ, что страсти сами собой утихали.

Современник Столыпина В. Б. Лопухин так описывает один из эпизодов революционных событий того времени:
«Достаточно известен эпизод, когда Столыпин в относительно скромной роли саратовского губернатора в ту пору, когда губернаторов расстреливали, как куропаток, врезывается в бунтующую толпу. На него наступает человек с явно агрессивными намерениями, с убийством во взгляде.

Столыпин бросает ему на руки снятое с плеч форменное пальто с приказанием, отданном так, как умеет повелевать одно только уверенное в себе бесстрашие: «Держи». Ошеломлённый презумптивный «убийца» машинально подхватывает губернаторское пальто. Его руки заняты. Он парализован. И уже мыслью далёк от кровавой расправы. Столыпин спокойно держит речь загипнотизированной его мужеством толпе. И он и она мирно расходятся».

В другой раз губернатор не побоялся поехать к вокзалу, где невежественная толпа под предводительством черносотенцев хотела растерзать земских врачей, чтобы защитить их. Из толпы бросали камни, и один из них серьезно повредил Столыпину руку.

Саратовская губерния, в которой находился один из центров Российского революционного подполья, оказалась в центре революционных событий, и молодому губернатору пришлось противостоять двум стихиям: революционной, оппозиционной к правительству, и «правой», «реакционной» части общества, стоящей на монархических и православных позициях.

Уже в то время на Столыпина было проведено несколько покушений: в него стреляли, бросали бомбы, террористы в анонимном письме угрожали отравить младшего ребенка Столыпина - трехлетнего сына Аркадия. Широко известна фраза Столыпина по поводу террористических действий революционеров: «Не запугаете!»

Бывший министр иностранных дел Л. П. Извольский вспоминал:
«Любопытно отметить, что, встречая опасность с удивительным мужеством и даже временами бравируя ею, он всегда имел предчувствие, что умрет насильственной смертью. Он мне говорил об этом несколько раз с поразительным спокойствием».

Увы, предчувствия его не обманули. Но до этого трагического финала произошло еще очень и очень многое.
Для борьбы с восставшими крестьянами применялся богатый арсенал средств от ведения переговоров до применения войск. После «резни в Малиновке», во время которой погибло 42 человека, в Саратов направляют генерал-адъютанта В.В. Сахарова, который остановился в доме Столыпина. Пришедшая под видом посетительницы эсерка застрелила его, хотя генерал не имел никакого отношения к случаю в Малиновке. По-видимому, террористка спутала его с самим Столыпиным.

За подавление крестьянского движения в Саратовской губернии Петр Аркадьевич Столыпин - камергер двора Его Императорского Величества и самый молодой губернатор России - получил благодарность императора Николая II. А также постоянную угрозу жизни его и его семьи, ненависть реакционеров-черносотенцев и крупных помещиков-аристократов, и такую же ненависть бунтовавших крестьян и рабочих.

Не слишком ли большая плата за августейшую благодарность? А монаршьи милости продолжали сыпаться, как из рога изобилия. 26 апреля 1906 года Столыпин был назначен министром внутренних дел в кабинете И. Л. Горемыкина. Переживший революцию и четыре покушения, Столыпин пытался отказаться от этой чести.

Его дочь в своих мемуарах вспоминает:
«Отец попытался отказаться от нового назначения. На это государь ответил:
— Пётр Аркадьевич, я вас очень прошу принять этот пост.
— Ваше величество, не могу, это было бы против моей совести.
— Тогда я вам это приказываю.
Моему отцу ничего не оставалось, как преклониться перед выраженной в такой форме волей своего государя, и он вернулся в Саратов лишь на очень короткое время, чтобы сдать дела губернии».

Примечательно, что двое из его предшественников на этом посту — Сипягин и Плеве — были убиты террористами. О страхе и нежелании многих чиновников занимать ответственные посты, боясь покушений, неоднократно в своих мемуарах указывал первый премьер-министр Российской империи Витте. Знал об этом и император, но – приказал Столыпину занять опасный пост.

8 июля 1906 года после роспуска I Государственной думы Столыпин стал главой Совета министров России (его кабинет получил прозвище «кабинет разгона Думы»), сохранив пост министра внутренних дел. Заявив о своей цели «произвести ряд либеральных преобразований», убеждал, что рассматривает репрессии как временную меру, необходимую для водворения в России спокойствия. Вел переговоры с либералами – князьями Г. Е. Львовым, Д. Н. Шиповым, Г.Е. Львовым, Е.Трубецким, графом Гейденом и другими умеренно-либеральными общественными деятелями, стараясь привлечь их в свой кабинет, но согласия не получил. И неудивительно: сотрудничать с такой фигурой, какой стал Петр Аркадьевич, означало неизбежно оказаться в его тени, а этого аристократам-либералам совершенно не хотелось.

Зато оживились противники «слева»: их заклятый враг оказался в столице, в пределах досягаемости. 12 августа 1906 года на даче Столыпина на Аптекарском острове в Петербурге были взорваны бомбы. В тот момент на даче кроме семьи главы правительства находились и те, кто пришел к нему на прием. В результате взрыва 23 человека были убиты, 35 ранены; в числе раненых оказались и дети Столыпина - трехлетний сын Аркадий и шестнадцатилетняя дочь Наталья (у Натальи были изуродованы ноги, и она навсегда осталась инвалидом); сам Столыпин не пострадал.

Как вскоре выяснилось, покушение было совершено группой эсеров-максималистов, выделившихся из партии социалистов-революционеров; сама эта партия ответственности на себя за покушение не взяла. По предложению государя семейство Столыпина перебирается в более безопасное место - в Зимний дворец.

За попытки покушения на себя Столыпин никого не наказывал, но гибель ни в чем не повинных людей и увечья близких привели его в ярость. Тогда-то он и произнес в Думе известные слова: «Сначала успокоение, а потом реформы!», а 19 августа подписал указ о «скорострельных» военно-полевых судах: тройка офицеров в течение 48 часов, выносила приговор, который без обжалования проводился в исполнение в 24 часа. Так и не утвержденный Думой, указ через 8 месяцев потерял силу. Но за время его действия было приговорено к смерти 1102 человека, казнено чрез повешение (виселицы получили наименование «столыпинских галстуков») 683 человека.

Одновременно действовало постановление о помощи армии гражданским властям в случае массовых беспорядков.
Вот этот указ и вменяли в вину Столыпину все «прогрессивные люди России» при его жизни, а потом, после его гибели «эстафету» радостно подхватили большевики. «Палач», «душитель»…

Оправдать приказ вешать людей после экспресс-суда довольно сложно. Но давайте посмотрим на цифры, ибо именно в тот момент терроризм в России достиг своего пика. За три года было совершено 26268 покушений, 6091 убийство должностных и частных лиц, свыше 6000 ранено. Было убито 768 и ранено 820 представителей власти.

В своей речи от 13 марта 1907 года перед депутатами II Думы премьер так обосновывал необходимость действия этого закона:
«Государство может, государство обязано, когда оно находится в опасности, принимать самые строгие, самые исключительные законы, чтобы оградить себя от распада… Бывают, господа, роковые моменты в жизни государства, когда государственная необходимость стоит выше права и когда надлежит выбирать между целостью теорий и целостью отечества».

«Власть – это средство для охранения жизни, спокойствия и порядка, – говорил Петр Столыпин. – Где аргумент бомба, там естественный ответ – беспощадность кары». За гибель почти семи тысяч человек было повешено в десять раз меньше «борцов за свободу». Но про семь тысяч загубленных жизней не вспоминает никто, а 683 повешенных объявлено чуть ли не «преступлением века». Где логика, господа? Премьер-министр просто решил обуздать революционный хаос и это ему в какой-то степени удалось.

Правда, некоторые источники называют другие цифры: 1906 г. – 574 человека, 1907 г. – 1139 человек, 1908 г. – 1340 человек, 1909 г. – 717 человек, 1910 г. – 129 человек, 1911 г. – 73 человека. Все равно четыре тысячи против семи тысяч. И, естественно, жесткость не принесла Столыпину популярности, но, судя по статистике, он погиб, фактически сломив терроризм. Пора, наконец, называть вещи своими именами и признать, что «столыпинские галстуки» пока остались единственным действенным методом в борьбе с этим злом. Правда, бездейственным методом, во всяком случае, в современной России.

И все-таки отнюдь не это было главным в деятельности Столыпина. Он действительно нашел ответ на вопрос: «Почему на Руси жить плохо». По мнению Столыпина все дело было в отсутствии среднего класса среди крестьян. Почти той же идеей был одержим Ленин, вот только он предлагал отобрать у одних и отдать другим (как очаровательно выразился Булгаков: «Все отнять и поделить»).

Столыпин не собирался ни у кого ничего отбирать. Он всего лишь хотел обеспечить крестьян имуществом и определенными знаниями, которые помогли бы им стать если не богатыми, то, по крайней мере, не бедными. Столыпин считал, что Великая Россия – это государство, состоящее из миллионов сильных личностей, а вот сильная община миллионов мешает России стать действительно великой. И вот эту-то общину Столыпин вознамерился разрушить.

Возглавив кабинет министров, П.А. Столыпин провозгласил курс социально-политических реформ. Было начато проведение аграрной («столыпинской») реформы, под руководством Столыпина был разработан ряд крупных законопроектов, в том числе по реформе местного самоуправления, введению всеобщего начального образования, государственному страхованию рабочих, о веротерпимости… За короткое время Петр Аркадьевич Столыпин был отмечен целым рядом наград. Помимо нескольких Высочайших рескриптов с выражением признательности, в 1906 Столыпин был пожалован в гофмейстеры, 1 января 1907 назначен членом Государственного совета, в 1908 - статс-секретарем.

Талантливый политик, экономист, юрист, администратор, оратор, Столыпин почти отказался от личной жизни, все силы отдавая Российскому государству: председательство в Совете министров, созывавшемся не менее двух раз в неделю, непосредственное участие в совещаниях по текущим делам и по вопросам законодательства (заседания часто затягивались до утра); доклады, приемы, тщательный просмотр русских и иностранных газет, изучение новейших книг, особенно посвященных вопросам государственного права… Ни до, ни после него ни один государственный деятель России не работал столь интенсивно и, главное, плодотворно.

Как известно, пророков в своем отечестве нет. Несмотря на награды, Николай Второй все прохладнее относился к им же избранному премьер-министру, а коллеги почти откровенно ненавидели. Хотя ровно ничего, кроме пышных речей, противопоставить были не в состоянии. Иное дело – взгляд со стороны.

В июне 1909 П.А. Столыпин присутствовал на встрече государя Императора Николая II с Императором Германии Вильгельмом II. Встреча проходила в финляндских шхерах. На яхте «Штандарт» состоялась беседа между премьером Столыпиным и Вильгельмом II, который впоследствии по различным свидетельствам, говорил:
-Был бы у меня такой министр, на какую высоту мы подняли бы Германию!

Ведущий французский экономист начала ХХ столетия Эдмонт Тери писал:
«Если дела пойдут таким же образом между 1912 и 1950 годами, как они шли между 1900 и 1912, благодаря деятельности Столыпина, то к середине настоящего столетия Россия будет доминировать в Европе, как в политическом, так и в экономическом и финансовом отношениях».

Увы! Николай II был крайне слабовольным человеком и столь же упрямым. Он не терпел в своем окружении ни людей с твердым характером, ни тех, кто превосходил его умом и широтой кругозора. Он считал, что подобные лица «узурпируют» его власть, «оттирают» самодержца на второй план, «насилуют» его волю. Именно поэтому не пришелся ко двору С.Ю. Витте, а теперь наступала очередь П.А. Столыпина. Реформы, задуманные им, не грозили устоям самодержавия, но революция была побеждена, и, как считали Николай II и его советники, побеждена навсегда, а посему никаких реформ не требовалось вообще.

Приблизительно с 1909 года начались мелкие, но систематические придирки и кляузы крайне правых царю на главу правительства. В это же время «святой старец» Г.Распутин, уже несколько лет вертевшийся при дворе, приобрел значительное влияние на экзальтированную царицу. Скандальные похождения "старца" заставили Столыпина попросить царя выгнать Распутина из столицы. В ответ на это, тяжело вздохнув, Николай II ответил:
- Я с вами согласен, Петр Аркадьевич, но пусть будет лучше десять Распутиных, чем одна истерика императрицы.

Узнавшая об этом разговоре Александра Федоровна возненавидела Столыпина и постоянно внушала венценосному супругу мысль об отставке «зазнавшегося самодура». В политике и в экономике государыня не разбиралась абсолютно, но считала себя вправе давать советы мужу по любому вопросу. Это бы полбеды, но беда была в том, что император реагировал на это как типичный подкаблучник – покорно выполнял самые несуразные требования. А когда дело касается не семьи, а государства, да еще в столь сложный исторический период, подобное поведение чревато самыми опасными последствиями. Что в конечном итоге и произошло.

Но вернемся к земельной реформе – одной из самых важных и значительных среди столыпинских. Традиционный взгляд представляет дело так, что реформа была «плодом» 1905 года. Это слишком примитивно и, главное, совершенно не соответствует действительности. Уже к концу XIX века на фоне пресловутого роста экспорта хлеба из России в сельском хозяйстве ряда регионов страны нарастали кризисные явления. Их концентрированным выражением стали участившиеся неурожайные годы и самый настоящий голод 1891 года. Это был своего рода суммарный индекс, который говорил о неэффективности той модели развития народного хозяйства, которая установилась после 1861 года, и о том, что его пореформенная эволюция заводит и отчасти уже завела сельское хозяйство в тупик.

Вместе с тем в более широком масштабе это был кризис системы, которая была основана на господстве правительственного патернализма, на консервации тяглового строя, что выражалось в числе прочего в искусственном сохранении и поддержании общинных отношений в деревне, а также в том, что Власть игнорировала (на деле – боялась!) давно назревшую необходимость просвещения миллионов крестьян, в том числе и агрономического.

Едва ли не главный порок модернизации 60-х – то, что большинство населения страны жило отдельной жизнью (как и до 1861 года) – в смысле бытовом, юридическом, экономическом, культурном – и, естественно, психологически было иным, нежели образованное меньшинство. И объяснялось это сохранением крестьянской общины – института сугубо феодального, тормозящего развитие сельского хозяйства. Во многих случаях община перестала выполнять свою главную социальную функцию – функцию социального страхования крестьян, если так можно выразиться. Она не смогла предотвратить падения жизненного уровня крестьян, голодовок и пр.

Кризис, который был заложен самим существованием общины, нарастал – естественно, с каждым поколением площадь наделов при отсутствии контроля над рождаемостью уменьшалась. Видный русский экономист Б.Д. Бруцкус язвительно замечал, что русская интеллигенция в своей любви к общине и того простого соображения не понимает, что земля-то не размножается. И на рубеже XIX-XX вв. площадь наделов в ряде районов северно-черноземных губерний стала недостаточной для ведения хозяйства старыми архаическими способами, принятыми в общине. А новым крестьян не обучили (кстати, повсюду в Европе этим занималось государство). Совершенно очевидно, что при качественно ином уровне земледелия, а главное – при иных формах землепользования и на этих наделах было можно было вести достойное хозяйство, а значит, и жить достойно.

Однако в «высших сферах» России было очень сложно поднимать вопрос об отмене общины. Дорогого стоит знаменитое якобы простодушное признание Витте в том, каким образом он понял смысл аграрного вопроса в России:
«Когда меня назначили министром финансов, я был знаком с крестьянским вопросом крайне поверхностно, как обыкновенный русский так называемый образованный человек. В первые годы я блуждал и имел некоторое влечение к общине по чувству, сродному с чувством славянофилов… К тому же я мало знал коренную Русь, особенно крестьянскую.

Родился я на Кавказе, а затем работал на юге и западе. Но, сделавшись механиком сложной машины, именуемой финансами Российской империи, нужно было быть дураком, чтобы не понять, что машина без топлива не пойдет и что, как ни устраивай сию машину, для того, чтобы она долго действовала и увеличивала свои функции, необходимо подумать и о запасах топлива, хотя таковое и не находилось в моем непосредственном ведении. Топливо это — экономическое состояние России, а так как главная часть населения — это крестьянство, то нужно было вникнуть в эту область. Тут мне помог многими беседами бывший министр финансов Н. X. Бунге…

Он обратил мое внимание на то, что главный тормоз экономического развития крестьянства — это средневековая община, не допускающая совершенствования. Он был ярый противник общины. Но более всего меня просветили ежедневно проходившие перед моими глазами цифры, которыми столь богато Министерство финансов и которые служили предметом моего изучения и анализа. Скоро я себе составил самое определенное понятие о положении вещей, и через несколько лет во мне укоренилось определенное убеждение, что при современном устройстве крестьянского быта машина, от которой ежегодно требуется все большая и большая работа, не будет в состоянии удовлетворять предъявляемые к ней требования, потому что не будет хватать топлива. Я составил себе также совершенно определенные мнения, в чем заключается беда и как ее нужно лечить…

Мы все кричим, что Российская империя составляет 1/5 часть земной суши и что мы имеем около 140 млн. населения. Но что же из того, когда громаднейшая часть поверхности, составляющей часть Российской империи, находится или в совершенно некультурном, диком, или в полукультурном виде. И громаднейшая часть населения с экономической точки зрения представляет не единицы, а пол и даже четверти единиц».

По масштабам и громадности последствий столыпинская аграрная реформа далеко выходила за рамки сугубо сельскохозяйственной сферы, так или иначе затрагивая важнейшие стороны жизни как минимум 75% населения страны, тем самым воздействуя не только на экономическую составляющую модернизации, но также на психологическую, культурную, социально- юридическую и др.

Мероприятия в области крестьянского землеустройства и землепользования были начаты премьером с подписания 27 августа 1906 года указа о передаче Крестьянскому банку для продажи крестьянам части казенных земель, а 5 октября 1906 года – указа об окончательной отмене подушной подати и круговой поруки в общине. Были сняты ограничения свободы передвижения крестьян, избрания ими места жительства, отменен закон, запрещающий семейные разделы, сделана попытка уменьшить произвол земских начальников и уездных властей, расширены права крестьян на земских выборах.

Указами был провозглашён широкий комплекс мер по разрушению коллективного землевладения сельского общества и созданию класса крестьян — полноправных собственников земли. В нём было обозначено, что «каждый домохозяин, владеющий землёй на общинном праве, может во всякое время требовать укрепления за собой в личную собственность причитающейся ему части из означенной земли».

Известно выражение Столыпина: «Дайте государству 20 лет покоя внутреннего и внешнего, и вы не узнаете нынешней России». Однако его противники в «верхах» (правые консерваторы) считали, что левым и так уже сделано много уступок, поэтому речь нужно было вести не о новых реформах, а о сворачивании старых.
Большая часть поместного дворянства опасалась потери привилегий, между тем как идея Столыпина заключалась в том, чтобы решить аграрную проблему, не затрагивая помещичье землевладение, а обогатив одних крестьян за счет других. Путем разрушения общины премьер рассчитывал создать слой крепких хозяйственников (разорившиеся должны были пополнить рынок городской наемной рабочей силы), предоставить им экономическое и политическое равноправие через реформу местного управления, и создать тем из них опору монархии.

Премьер искал способы стимулирования труда инициативных крестьян, возлагал надежды на Крестьянский банк как средство оказания им помощи и разрабатывал меры, поощряющие переселение предприимчивых крестьян на новые земли в Сибири. Именно для этого были разработаны особые вагоны, вмещавшие «40 человек или 8 лошадей», оборудованные с соблюдением существовавших тогда санитарных норм и удобства размещения. От обычных они отличались тем, что задняя их часть представляла собой помещение во всю ширину вагона, которое предназначалось для крестьянского скота и инвентаря. Проезд в них был бесплатным.

Крестьянам, неприхотливым и ко всему привычным людям, провести десяток дней в «столыпинском вагоне» не казалось чем -то ужасным и нестерпимым, как это нередко пытаются представить. С 1906 года по 1916 год в Сибирь переселилось 3 миллиона человек.

Правда, триста тысяч человек вернулись затем обратно, но это произошло уже в тяжелые военные времена и из-за этих «возвращенцев» нельзя забывать о двух с половиною миллионах устроенных переселенцев. Переселенцам предоставляли большие земельные участки и множество льгот, однако сам процесс был плохо отлажен. Стоит отметить, что первые переселенцы дали значительный прирост урожаю пшеницы в России. Сила аграрной реформы Столыпина перед Первой мировой войной вывела страну на первое место среди экспортеров сельскохозяйственной продукции (пшеницы).

Увы, даже эти мероприятия были впоследствии поставлены в вину премьер-министру, который, якобы, стал создателем страшного «вагонзака». Хотя «столыпинские вагоны» стали использоваться для перевозки заключенных много позже, да к тому же – в переделанном до неузнаваемости виде.

Реформы, которые премьер проводил жестко и целеустремленно, дали свои плоды: около 9 миллионов крестьян стали собственниками земли. А благодаря предвоенным урожаям был создан такой запас зерна, что им несколько лет кормилась большевистская Россия. Но решительные действия и неподкупная честность премьера породили множество врагов и недоброжелателей. Политический курс, намеченный Столыпиным, вызвал резкую критику в его адрес со стороны как левых, так и правых политических сил.

В марте 1911 года разразился новый и на этот раз более серьезный для Столыпина кризис. Он решил учредить земство в западных губерниях, введя при выборах национальные курии. Правые поспешили дать бой Столыпину в Государственном совете и, получив негласное разрешение царя, проголосовали против национальных курий, что составляло ядро законопроекта. Итоги голосования явились для Столыпина полной неожиданностью не потому, что он не знал, какова позиция Дурново, Трепова и их сторонников, а потому, что они не могли бы ослушаться воли царя. Голосование означало, что Николай предал своего премьера, и Столыпин не мог этого не понять.

На ближайшей аудиенции у царя Столыпин подал в отставку, заявив, что легитимистские лидеры «ведут страну к погибели, что они говорят: "Не надо законодательствовать, а надо только управлять", т. е. отказаться от какой-либо модернизации политического строя и его приспособления к изменившейся обстановке». Но его просьба об отставке не была удовлетворена: царь считал, что самодержец должен лишать министров их постов только по собственному усмотрению.

Впрочем, «собственного усмотрения» у императора не было. Был жесткий нажим на него великих князей и вдовствующей императрицы Марии Федоровны, считавшей, что Столыпин все еще остается единственным человеком, способным привести Россию к «светлому будущему».

В воспоминаниях министра финансов В.Н. Коковцова приводятся слова вдовствующей императрицы, свидетельствующие о ее глубокой благодарности Столыпину:
«Бедный мой сын, как мало у него удачи в людях. Нашёлся человек, которого никто не знал здесь, но который оказался и умным, и энергичным и сумел ввести порядок после того ужаса, который мы пережили всего 6 лет тому назад, и вот — этого человека толкают в пропасть, и кто же? Те, которые говорят, что они любят Государя и Россию, а на самом деле губят и его и родину. Это просто ужасно».

Николай не принял отставки Столыпина, который, уверовав в свои силы, выдвинул перед царем ряд жестких условий. Он соглашался взять отставку назад, если, во-первых, Дума и Государственный совет будут распущены на три дня и законопроект будет проведен по специальной статье, предусматривавшей право правительства издавать законы во время перерывов занятий законодательных палат.

Надо было хорошо знать своего государя, никогда и никому не прощавшего подобных «силовых приемов» в обращении с собой. Близкие к Столыпину люди пытались отговорить его от столь жёсткого ультиматума самому царю. На это он отвечал:
Пусть ищут смягчения те, кто дорожит своим положением, а я нахожу и честнее и достойнее просто отойти совершенно в сторону… Лучше разрубить узел разом, чем мучиться месяцами над работой разматывания клубка интриг и в то же время бороться каждый час и каждый день с окружающей опасностью».

Царь не сказал ни да, ни нет, но вечером его вновь атаковала великокняжеская родня, требуя уступить. Император принял условия Столыпина через 5 дней после аудиенции. Дума была распущена на 3 дня, закон проведён, а Трепов и Дурново отправлены в отпуск. Отношения с законодательным органом Российской империи у Столыпина были безнадежно испорчены.

Совершенно незаслуженно оказались забытыми еще два момента деятельности Столыпина на посту премьер-министра: решение финляндского и еврейского вопросов. Хотя оба этих решения более чем положительно сказались на внутреннем положении государства.

Во время премьерства Столыпина Великое княжество Финляндское являлось особым регионом Российской империи. До 1906 года его особый статус подтверждался наличием «конституций» — шведских законов, которые действовали в Финляндии до вхождения в состав Российской империи. Великое княжество Финляндское обладало собственным законодательным органом — четырёхсословным сеймом и широкой автономией от центральной власти.

За день до роспуска Первой Государственной думы и назначения Столыпина премьер-министром, Николай II утвердил принятый сеймом новый устав, предусматривавший упразднение устаревшего сословного сейма и введение в Великом княжестве однопалатного парламента, избираемого на основе всеобщего равного избирательного права всеми гражданами старше 24 лет.

Пётр Столыпин за время своего премьерства 4 раза выступал с речами относительно Великого княжества. В них он указывал на неприемлемость некоторых особенностей власти в Финляндии. В частности, он подчёркивал, что несогласованность и неподконтрольность многих финских учреждений верховной власти приводит к неприемлемым для единой страны результатам:
«…Ввиду этого революционеры, перешедшие границу, находили себе в Финляндии, на территории русской империи, самое надёжное убежище, гораздо более надёжное, чем в соседних государствах, которые с большой охотой приходят в пределах конвенций и закона на помощь нашей русской полиции».

В 1910 году Николай II утвердил разработанный правительством Столыпина закон «О порядке издания касающихся Финляндии законов и постановлений общегосударственного значения», которым значительно урезалась финляндская автономия и усиливалась роль центральной власти в Финляндии. Данная акция, естественно, не принесла премьеру популярности у революционно настроенных кругов российского общества.

Еврейский вопрос в Российской империи времён Столыпина представлял собой проблему государственной важности. Для евреев существовал целый ряд ограничений. В частности, за пределами так называемой черты оседлости им запрещалось постоянное жительство. Такое неравноправие относительно части населения империи по национальному признаку приводило к тому, что многие ущемлённые в своих правах молодые люди шли в революционные партии.

Среди консервативно настроенного населения и большой части представителей власти господствовали антисемитские настроения. Во время революционных событий 1905 – 1907 годов они проявились, в частности, в массовых еврейских погромах и появлении таких т. н. «черносотенных» организаций. Черносотенцы отличались крайним антисемитизмом и выступали за ещё большее ущемление евреев в правах. При этом они пользовались большим влиянием в обществе, и среди их членов в различное время находились видные политические деятели и представители духовенства. Правительство Столыпина в целом находилось в конфронтации с черносотенцами.

Когда Столыпин занял высшие посты в Российской империи, то на одном из заседаний Совета министров он поднял еврейский вопрос и предложил принять законопроект об отмене черты оседлости. Николай II отверг данный законопроект с мотивировкой:
«Внутренний голос всё настойчивее твердит Мне, чтобы я не брал этого решения на себя».

В ответ Столыпин, не согласный с решением императора, написал ему о том, что слухи о данном законопроекте уже попали в прессу, и решение Николая вызовет кривотолки в обществе:
«Теперь для общества и еврейства вопрос будет стоять так: Совет единогласно высказался за отмену некоторых ограничений, но Государь пожелал сохранить их… Исходя из начал гражданского равноправия, дарованных манифестом 17 октября, евреи имеют законные права домогаться полного равноправия…»

В связи с этим премьер советовал Николаю отправить законопроект в Думу для дальнейшего обсуждения. Царь, последовав совету Столыпина, передал вопрос на рассмотрение в Государственную думу. Судьба столыпинского законопроекта свидетельствует не в пользу народного представительства: ни II, ни III, ни IV Дума «не нашли времени» его обсудить. Для оппозиционных партий оказалось «полезней» его «замолчать», а «правые» такие послабления изначально не поддерживали.

Что же после этого обвинять евреев в том, что именно они «совершили революцию в России»? Совершили или нет, но поддержали ее (или благоразумно эмигрировали на Запад до революции), поскольку терять им было нечего. Если со второй половины 1907 года до конца премьерства Столыпина в Российской империи не было еврейских погромов, то после его гибели они вновь начались.

При этом во время правительства Столыпина был издан указ, определявший процентные нормы студентов-евреев в высших и средних учебных заведениях. Он не уменьшал, а даже их несколько увеличивал по сравнению с таким же указом 1889 года. Факты свидетельствуют, что Столыпин антисемитом не был, хоть во многих публикациях ему и приклеивают этот ярлык, не приводя при этом веских доказательств. Просто это хорошо сочеталось с имиджем «душителя свобод», как и в случае с Финляндией.

Воистину, не было, нет и не будет никогда пророка в своем отечестве…

Летом 1911 года Столыпин работал над проектом создания восьми новых министерств (труда, местного управления, национальностей, социального обеспечения, исповеданий, по эксплуатации природных богатств, здравоохранения, переселения), размышлял об увеличении бюджета за счет налогов, о понижении земского ценза при выборах и т.д. Делал он это во время едва ли не первого своего отпуска, но и отпуск, и работу пришлось прервать: в Киеве в присутствии императора должен был открыться памятник его деду, Александру II, по случаю недавно исполнившегося юбилея Великой реформы.

Пребывание премьер-министра в Киеве началось с оскорблений - ему явно давали понять, что он здесь лишний и его не ждали. Столыпину не нашлось места в автомобилях, в которых следовали царь и его свита. Ему не дали даже казенного экипажа. Председателю Совета министров пришлось искать извозчика. Он ехал следом за царским кортежем, а когда кортеж притормозил, Григорий Распутин оглянулся, увидел Столыпина и завопил:
- Смерть за ним, Смерть за нем едет. За Петром... за ним!

«Святой старец» редко ошибался в своих пророчествах, хотя бы потому. Что был отлично осведомлен обо всем, что творилось вокруг. Ему было известно, что императрица ненавидит Столыпина, и что избавиться от него хотел сам Николай II. Но поскольку премьер упорно не подавал в отставку, а уволить его слабохарактерный государь не решался, то… случилось то, что случилось 14 сентября 1911 года.

Из воспоминаний губернатора Киева:
«1-го сентября 1911 года (даты приведены по старому стилю – прим. автора) был четвертый день пребывания в Киеве Императора Николая II. В восьмом часу утра я отправился ко дворцу, чтобы быть при отъезде Государя на маневры. После проводов Государя, ко мне подошел Начальник Киевского Охранного Отделения полковник Кулябко и обратился с следующими словами:

«Сегодня предстоит тяжелый день; ночью прибыла в Киев женщина, на которую боевой дружиной возложено произвести террористический акт в Киеве; жертвой намечен, по-видимому, Председатель Совета Министров, но не исключается и попытка Цареубийства... Генерал Трепов заходил к П.А. Столыпину и просил его быть осторожным».

Я спросил Кулябко, что он предполагает делать, если обнаружить и арестовать террористку не удастся. На это он ответил, что вблизи Государя и Министров он будет все время держать своего агента-осведомителя, знающего террористку в лицо.

К 9 часам (вечером) начался съезд приглашенных в театр. На театральной площади и прилегающих улицах стояли сильные наряды полиции, у наружных дверей - полицейские чиновники, получившие инструкции о тщательной проверке билетов. Еще утром все подвальные помещения и ходы были тщательно осмотрены. В зале, блиставшей огнями и роскошью убранства, собиралось избранное общество. Я лично руководил рассылкой приглашений и распределением мест в театр. Фамилии всех сидевших в театре мне были лично известны, и только 36 мест партера, начиная с 12 ряда, были отправлены в распоряжение заведовавшего охраной Генерала Курлова, для чинов охраны, по его письменному требованию.

В 9 часов прибыл Государь с Дочерьми. К своему креслу, к первому от левого прохода, с правой стороны, прошел Столыпин и сел в первом ряду. Шла «Сказка о Царе Салтане» в новой, чудесной постановке. Мне казалось, что здесь можно быть спокойным: ведь все сидящие в театре известны, а снаружи он хорошо охраняется и ворваться с улицы никто не может.

При самом начале второго акта, когда Государь с Семьей отошел в глубь аванложи, а П.А. Столыпин встал и, обернувшись спиной к сцене, разговаривал с графом Фредериксом и графом Иосифом Потоцким, я на минуту вышел к подъезду, чтобы сделать какое-то распоряжение. Возвращаясь, я медленно пошел по левому проходу к своему креслу, смотря на стоявшую передо мной фигуру П.А. Столыпина. Я был на линии 6 или 7 ряда, когда меня опередил высокий человек в штатском фраке. На линии второго ряда он внезапно остановился. В то же время в его протянутой руке блеснул револьвер, и я услышал два коротких сухих выстрела, последовавших один за другим...

От мгновенной смерти спас крест Св. Владимира, в который попала пуля и, раздробив который, изменила прямое направление в сердце. Этой пулей оказались пробиты грудная клетка, плевра, грудобрюшная преграда и печень. Другою пулей насквозь пронизана кисть левой руки. В театре громко говорили и выстрел слыхали немногие, но когда в зале раздались крики, все взоры устремились на П.А. Столыпина, и на несколько секунд все замолкло.
П.А. как будто не сразу понял, что случилось. Он наклонил голову и посмотрел на свой белый сюртук, который с правой стороны, под грудной клеткой, уже заливался кровью. Медленными и уверенными движениями он положил на барьер фуражку и перчатки, расстегнул сюртук и, увидя жилет, густо пропитанный кровью, махнул рукой, как будто желая сказать: «все кончено».

Затем он грузно опустился в кресло и ясно и отчетливо, голосом слышным всем, кто находился недалеко от него, произнес:
- Счастлив умереть за Царя.

Увидя Государя, вышедшего в ложу и ставшего впереди, он поднял руки и стал делать знаки, чтобы Государь отошел. Но Государь не двигался и продолжал на том же месте стоять, и Петр Аркадьевич, на виду у всех, благословил его широким крестом.

Преступник, сделав выстрел, бросился назад, руками расчищая себе путь, но при выходе из партера, ему загородили проход. Сбежалась не только молодежь, но и старики, и стали бить его шашками, шпагами и кулаками. Из ложи бельэтажа выскочил кто-то и упал около убийцы. Полковник Спиридович, вышедший во время антракта по службе на улицу и прибежавший в театр, предотвратил едва не происшедший самосуд: он вынул шашку и, объявив, что преступник арестован, заставил всех отойти.

Я все-таки пошел за убийцей в помещение, куда его повели.
- Каким образом вы прошли в театр? спросил я его.

В ответ он вынул из жилетного кармана билет. То было одно из кресел в 18 ряду. Я взял план театра и список и против номера кресла нашел запись: «отправлено в распоряжение генерала Курлова для чинов охраны».
На следующий день Государь по выходе из дворца объявил, что желает навестить Столыпина, помещенного в одну из лучших киевских больниц.

В тот же день, по инициативе группы членов Государственной Думы из партии националистов и земских гласных Края, в 2 часа дня, во Владимирском Соборе было отслужено торжественное молебствие о выздоровлении Столыпина. Собор был переполнен, Собравшиеся истово молились и многие плакали.

Два последующих дня прошли в тревоге, врачи еще не теряли надежды, но по вопросу о возможности операции и извлечения пули, консилиум, с участием прибывшего из Петербурга профессора Цейдлера, вынес отрицательное решение. 4-го сентября вечером, здоровье П.А. сразу ухудшилось, силы стали падать, сердце слабло и около 10 ч. вечера 5-го сентября, он тихо скончался…

Сейчас же после смерти Столыпина, в той же группе земских гласных и членов Государственной Думы из партии националистов, возникла мысль о постановке ему памятника в Киеве. Было использовано пребывание в Киеве Государя Императора и заместителя Председателя Совета Министров Коковцова и на Всероссийский сбор пожертвований уже 7 сентября утром последовало Высочайшее соизволение.

Пожертвования потекли столь обильно, что в три дня в одном Киеве была собрана сумма, которая могла покрыть расходы на памятник. Местом постановки памятника была избрана площадь возле Городской Думы, на Крещатике, а исполнение его поручено итальянскому скульптору Ксименесу, бывшему в Киеве. В 1912 году, ровно через год после смерти П.А., памятник был открыт в торжественной обстановке, среди съехавшихся со всех концов России, его почитателей. Столыпин был изображен как бы говорящим с Думской кафедры, на камне высечены сказанные им слова, ставшие пророческими: «Вам нужны великие потрясения - нам нужна Великая Россия».

Во вскрытом завещании Столыпина, написанном задолго до смерти, в первых строках было наказано: «Я хочу быть погребенным там, где меня убьют». Указание Столыпина было свято исполнено его близкими и местом вечного его упокоения была избрана Киево-Печерская Лавра. После отпевания гроб вынесли и опустили возле церкви, рядом с исторической могилой другого русского патриота Кочубея.

Громкое политическое убийство, совершенное в Киевской опере, окончательно не раскрыто до сих пор, хотя материалов по этому делу – немерено, а личность убийцы была установлена в первые же минуты после покушения. Убийцей Петра Аркадьевича Столыпина оказался помощник присяжного поверенного Дмитрий Богров - сын богатого киевского домовладельца.

По материалам следствия имя преступника - Мордко Гершович Богров, иудейского вероисповедания. Это обстоятельство стало причиной возбужденных настроений, возникших в Киеве как в среде правых и националистов, так и среди евреев, ожидавших погромов. В ходе следствия выяснилось, что задержанный злоумышленник - тот самый агент киевского охранного отделения, который предупреждал о готовившихся в период киевских торжеств покушениях.

Еще в студенческие годы Богров был замешан в революционной деятельности, несколько раз был арестован, но быстро получал освобождение. В разгар революционных волнений в Киеве он состоял членом революционного совета студенческих представителей и одновременно вел агентурную работу. По свидетельству начальника охранного отделения подполковника Кулябко, Богров выдал много политических преступников, предупредил террористические акты и тем самым заслужил доверие. Это стало официальной причиной того, что, в нарушение существующей инструкции, ему был дан билет на парадный спектакль для предупреждения возможного покушения.

История этого чрезвычайно сложного дела до сих пор имеет массу неясностей. Ни одна политическая партия не взяла на себя ответственность за это убийство, хотя большинство исследователей склонялось к тому, что Богров действовал по поручению социалистов-революционеров. Но известны слова самого Столыпина, сказанные незадолго до трагедии:
- Меня убьют, и убьют члены охраны.

Не зря же «пророчествовал» Григорий Распутин. И не зря император, посетив могилу своего премьера, несколько раз довольно громко прошептал: «Прости». И не случайно Богров был казнен после скоропалительного суда.
Некоторые историки, правда, полагают, что в смерти влиятельного российского премьера повинны большевики во главе с Лениным, который признавал, что «своей успешной политикой Столыпин выбивает у большевиков почву из-под ног».

Правда, это предположение открыто было озвучено почему-то лишь после развала СССР. Хотя сразу после смерти премьера Ленин в статье «Столыпин и революция» откровенно выражает надежды на поворот в русской истории и навешивает на покойного одиозные ярлыки, которыми и руководствовалась впоследствии официальная история.

Ленин писал о Столыпине, как об «обер-вешателе, погромщике, который подготовил себя к министерской деятельности истязанием крестьян, устройством погромов, умением прикрывать эту азиатскую «практику» — лоском и фразой». При этом он называл его «главой контрреволюции», что было откровенным абсурдом. Но кто мог возразить классику марксизма-ленинизма в СССР? Только потенциальный самоубийца.

Поэтому в «главном» учебнике по истории ВКП(б) деятельность Столыпина, его реформы привели к «обезземеливанию крестьян, ограблению общинной земли кулаками, разбойничьим набегам жандармов и полицейских, царских провокаторов и черносотенных громил на рабочий класс».

Вообще оценки реформ Столыпина сильно разнятся. Либеральные, особенно западные исследователи полагали, что ему на преобразования просто не хватило времени, и за 20 лет Россия бы постепенно завершила аграрную реформу. Советские историки писали о провале реформ (так как цели их не были достигнуты), а в постсоветское время возникла тенденция к безудержному восхвалению деяний премьера.

А ему просто не хватило времени. Он просил двадцать лет спокойствия для того, чтобы завершить преобразования. Их, конечно, не оказалось. Странно и то, что работа Столыпина о будущем политическом устройстве России, в которой подробно описывался план будущих преобразований, бесследно исчезла. Первая мировая война, а затем и последовавшая череда революций полностью уничтожили результаты деятельности Столыпина.

Если бы не началась война в 1914 году, то никаких шансов ни у каких революционеров не было бы, и школьники изучали бы реформы Столыпина точно так же, как мы изучаем Великие реформы Александра II. Не зря А.И Солженицын в книге «Красное колесо» пишет о том, что если бы Столыпин не был убит в 1911 году, то он предотвратил бы мировую войну и, соответственно проигрыш в ней царской Россией, а, значит, и захват власти большевиками, гражданскую войну и миллионы жертв этих трагических событий.

Как-то Столыпин сказал:
- Россия сумеет отличить кровь на руках палачей от крови на руках добросовестных врачей.

Судя по тому, что его имя оказалось в списке самых популярных при опросе «Имя России», убитого и ошельмованного почти столетие назад министра явно начали причислять к лику врачующих, а не убивающих.

История – рассудила.

© Copyright: Светлана Бестужева-Лада, 2011