 Российский политолог, член президиума Совета при Президенте РФ по межнациональным отношениям Богдан Безпалько – о «казахском голодоморе» и «русском вопросе»
– Богдан Анатольевич, наше с вами предыдущее интервью – о причинах роста антироссийских настроений в Белоруссии – вызвало довольно широкий резонанс. Давайте теперь поговорим о ситуации в Казахстане. Наверное, тут уместны определённые параллели, причём, не только с Белоруссией, но и с «предмайданной» Украиной. Например, в Казахстане именно сейчас настойчиво стали раздаваться призывы объявить голод 1932-33 годов геноцидом казахского народа. Возьмётесь объяснить такое совпадение? Надо ли ожидать какой-то реакции на него в России, кроме дежурного заявления МИД?
– Параллели уместны для всех постсоветских стран, образовавшихся из республик Советского Союза. Все они, за исключением России, строятся по принципу националистических государств, где есть титульная нация и все остальные – как меньшинства. Но этот принцип автоматически закладывает необходимость проводить определенную гуманитарную политику – языковую и историческую.
В Белоруссии мягко проводят белорусизацию и «литвинизацию» истории, на Украине аналогичные процессы проводят жёстко; в странах Балтии открывают «музеи оккупации», ряд историков в Армении парадоксальным образом вину за геноцид турками армян в 1915 году возлагают на Российскую Империю, устанавливают памятники генералу Нжде (армянский националист, активно сотрудничавший с нацистами в годы Второй Мировой войны — ред.) и т.д.
Не стал исключением и Казахстан с – планами по переходу на латинскую графику и демонтажом георгиевской ленты на одном из крупных монументов в честь Великой Отечественной Войны. В рамках этой логики происходит «национализация» истории, зачастую – виктимизация, когда негативные события прошлого используются для построения современного националистического дискурса и государства. Это не только позволяет упрощенно объяснить те или другие исторические события, но и переложить ответственность за них на внешнего «врага», консолидировать нацию на почве исторических обид и отрицания «чужих».
Казахстан от Украины или Белоруссии отличается тем, что у украинцев (как и у белорусов) нет сильных отличий от великоросов. Большая часть говорит на том же языке, находится в рамках той же культуры и религии, нет антропологических или ментальных отличий. Все эти три народа – русские, пусть и со своими особенностями. Элитам приходилось выдумывать язык, насильно его внедрять в рамках коренизации, искажать историю и т.д., то есть доказывать, вкладывать в сознание жителям Украины и Белоруссии их «нерусскость», инаковость. Казахам или узбекам придумывать отличия не нужно – у них была и есть своя культура, свой язык, свой уклад.
Конечно, подобные призывы должны настораживать российские элиты после всего того, что произошло на Украине. Потому что мы рискуем получить ещё одно обвинение в этноциде от страны-союзника, входящей с нами в общие экономический и военный союзы. Но ещё опаснее, что эти идеи могут дать всходы в умах и сердцах будущих поколений. Если нынешняя власть просто хочет удержаться у руля в своем «улусе», то будущие поколения окажутся очень далёкими от нашего былого и нынешнего единства. С такой исторической политикой произойдёт масштабное разделение между гражданами самого Казахстана и между нашими государствами.
— Насколько могу судить, российская пропаганда с аргументами наподобие — «не только Украина и Казахстан голодали, но и российские регионы, однако права они не качают» — лишь подливает масла в огонь. Порождает ответные аргументы насчёт «скифской отмороженности этих русских». Мол, в мирное время в стране погибли миллионы людей — и ничего. «Давайте забудем». От такой страны надо бежать подальше.
— В России помнят о голоде 1932-33 гг., более того — даже стоят памятники жертвам голода — например, в селе Малая Сердоба Пензенской области. Выходили и выходят исторические труды, посвященные проблемам голода, осуществляют работу историки, например, Виктор Кондрашин, Владимир Кузнечевский, Николай Ивницкий, Тимофей Надькин. По мнению В.В.Кондрашина, голод затронул в одинаковой степени все зерновые районы СССР, был следствием сталинской аграрной политики и форсированной индустриализации, но не являлся геноцидом, направленным на уничтожение какого-либо этноса — украинского или казахского. Замечу, это мнение Виктор Кондрашин высказывал в эфире отнюдь не дружественной по отношению к нынешнему российскому государству радиостанции. Запрос на актуализацию в общественном сознании голода как геноцида русскими какого-либо из народов СССР, либо просто как некоего имманентного отрицательного свойства русских возникает тогда, когда его можно продать — на Запад, например.
Но в целом в России, к сожалению, очень мало уделяют внимания страданиям самого большого народа в России – русского. Почему-то все забывают, что это один из самых пострадавших народов – в результате крушения империи, гражданской войны, политики большевиков и других исторических катастроф. Например, коллективизации.
Что касается пропаганды, то здесь всё проще – в России нет исторической концепции и нет внятной исторической политики. У нас привыкли только реагировать на какие-то вызовы со стороны. Но предварить их, сформировать стратегию, свой собственный взгляд на историю у нас так и не смогли. И уже тем более не сформирован «русский взгляд» на историю. Уверенно же двигаться вперед и выстраивать политику в отношении своих соседей можно только имея стратегию.
— Наверное, какие-то вещи из тех, что происходят в бывших советских республиках и которые в России относят к антироссийским и антирусским проявлениям, имеют объективный характер. Например, в Казахстане меняется демографическая ситуация. Казахов всё больше, славян всё меньше. Поэтому сфера применения казахского языка расширяется, сфера русского сужается. На новых денежных купюрах РК не будет надписи на русском языке. Это вызвало у части населения недовольный ропот. При этом русские в Казахстане как не учили «государственный» язык, так и теперь не собираются.
– Нынешнее положение вещей – результат политики позитивной дискриминации, о которой писал Терри Мартин (историк, профессор Гарвардского университета, специалист по проблемам национальных отношений в СССР и на постсоветском пространстве – ред.). Когда в советское время национальные окраины и населявшие их этносы превращались в нации и квази-национальные государства в составе Советского Союза, многим народам просто была создана государственность, дарована территория с границами, кодифицирован язык, часто с нуля создавалась письменность. Были организованы национальные школы и по сути – создана интеллигенция, образованный класс.
Но делалось всё это за счет русского большинства, которое в СССР не имело даже такого сомнительного удовольствия, как национальная компартия. Робкие попытки, предпринятые в этом направлении уже после войны, жестко подавили, было расстреляно около 2000 человек.
Так что все это лишь продолжение прежней политики по инерции, но уже без «научного коммунизма» и «братства народов». В советское время у этих народов создавался национализм с красным оттенком, часто антирусский по своей природе. После распада СССР красный оттенок исчез. Остался просто национализм. И выяснилось, что никакого братства народов нет – оно было возможно только в условиях довлеющей идеологии, при наличии мощного государственного аппарата.
Как только коммунисты из верхушки СССР продали всё это «за бочку варенья и корзину печенья», став легальными капиталистами, коммунисты в республиках столь же стремительно стали открытыми националистами. И до сих пор все они апеллируют к тому, что независимость их республик – извечная мечта народов, хотя сами народы при этом явно проиграли. Но чтобы поддерживать такой дискурс, нужно постоянно подпитывать этот огонь. Это как наркотик – дозу всё время приходится увеличивать.
Что касается демографической ситуации в Казахстане – она стала меняться еще с начала 1990-х годов, когда массово уезжали немцы. Русские (и шире –славяне) некоторое время ещё ожидали изменения политики и усиления России.
Я очень хорошо помню, как на Севере Казахстана ломали памятник Ермаку или как в Москве казаки скандировали у посольства РК «Каирбек Сулейменов – палач!» протестуя против преследования казаков.
Сейчас Россия стала гораздо сильнее, но на положение русских в Казахстане это не повлияло, даже после создания ряда интеграционных союзов – наоборот, в РК очень заметен стал националистический тренд. Теперь он приобрел системный характер.
Россия стала привлекательной с точки зрения миграции, и проще стало уехать – тем более, что общество теперь информационно прозрачное. Врач, которая отказывает пациентке по причине того, что та не говорит на казахском, становится объектом общественного порицания, но и одновременно – причиной задуматься о миграции.
— «Рост казахского национализма», по моим многолетним наблюдениям, происходит волнообразно. С конца 1980-х таких волн было, пожалуй, с десяток. Если считать только крупные. Газеты вдруг принимались писать о вековом колониальном гнёте. Какой-нибудь большой начальник говорил что-то неодобрительное насчёт «иногородних». Вот как недавно министр Калетаев сказал, что по поводу отъезда неказахов «какого-то трагизма мы не должны испытывать». Потом всё или почти всё успокаивается. Снова мир, дружба, бесбармак. Ещё и министра сняли с должности. Как думаете, эти процессы и дальше будут такими же плавными?
– Мне кажется, что наблюдается чёткая, вполне прослеживаемая политика по превращению Казахстана в националистическое государство. Это одна большая «волна», которая может включать в себя множество мелких.
Министр здесь просто «проговорился», даже не ставя целью как-то повлиять на события. Он просто откровенно выразил своё отношение к происходящему. Никакой трагедии нет, если выезжают не казахи, потому что Казахстан при этом становится всё более моноэтничным, всё более близким к тому идеалу, к которому стремятся националисты.
Эти процессы, думаю, будут нарастать. Подстегивать их могут экономические трудности, разное понимание интеграции на постсоветском пространстве, осложнения в отношениях между ведущими мировыми державами, состояние глобальной экономики и мировых финансовых систем. Долг глобальной экономики оценивают в сумму от 199 до 233 триллиона долларов, большинство развитых стран живет в долг, который давно превысил 80 процентов их ВВП. Такова ситуация в Британии, Японии, Франции, и, конечно, в США. Очень велик соблазн перезапустить мировую экономику через ее обнуление с помощью войны/войн, хаоса, кризиса/ряда кризисов. И здесь, конечно, очень велик соблазн использовать национализмы как некий деструктор евразийского пространства, наряду с экстремистскими религиозными течениями.
Источник |
