В мирное время царствования Всероссийского Императора Александра III (1845 – 1894) непростой земельный вопрос решался мирным путём – совершенствованием законодательства, обеспечивавшего гражданские права крестьян, составлявших подавляющее большинство населения России. При его правлении никто не грабил крестьян, отнимая у них хлеб вплоть до последнего зерна, как это случилось под видом продразвёрстки и военного коммунизма после захвата власти неблагочестивыми самозванцами-большевиками, скудных способностей которых хватило лишь на то, чтобы усвоить бандитское правило грабить и властвовать. Никто не отнимал землю у крестьян, как это было при стопроцентной коллективизации, когда наиболее крепких крестьян без суда и следствия арестовывали и одних из них расстреливали, а других загоняли в тюрьмы либо ссылали на лесоповал, где они, выдавая на гора злосчастные кубометры, умирали от холода и голода. Никто не отнимал насильственно земель и имений у помещиков, но они всё-таки вынуждены были повернуться лицом к своим подневольным крестьянам, чтобы не потерять всё, что имели, как это произошло после большевицкого переворота семнадцатого года, когда на русской земле воцарился вопиющий произвол власти.
Во второй половине девятнадцатого века, включая благодатное время царствования Александра III, улучшалась жизнь крестьян. Укреплялось их право на землю, и они были заинтересованы в добросовестном труде. Заметно ускорился рост сельского населения в стране. Его среднегодовой естественный прирост в 1860 – 1910 годах составил 140 процентов. Улучшение условий труда и жизни привело к снижению смертности. В 1858 году в России насчитывалось 63,3 миллиона сельских жителей, а в 1897 году – 101,6 миллиона (без Польши и Финляндии).
Все эти объективные показатели свидетельствуют, что был выбран вполне обоснованный курс правительства на повышение благосостояния крестьян. Тем не менее, сторонники радикальных перемен, мало что смыслившие в сельском хозяйстве, искали изъяны в государственном курсе обустройства крестьян. В частности в разных периодических изданиях мелькали всякие надуманные небылицы, например, такие: в некоторых губерниях крестьяне получали меньший, чем при крепостном праве, надел, или выкупные платежи, как правило, значительно превосходили реальную стоимость земли. Одни журналисты с размахом писали о разорении деревни, о другие – о пролетаризации крестьянской массы, перед которой бессильна община. Некоторые радетели за народ покидали родину и издалека призывали Русь к топору. Пламенные же борцы за свободу и равенство, тайно метившие в наполеоны, открыто выступали за свержение существующей власти, чтобы, заполучив бразды управления, самим властвовать во веки веков. Масла в огонь подливали и русские писатели чаще всего барского происхождения, якобы заботившиеся о благе народном. Но почему-то они, за редким исключением, не проявляли такую общечеловеческую заботу на деле – не делились своим богатством и землёй с не имущими хлеба насущного, как подобает любому благомыслящему и милосердному человеку в соответствии с внутренним нравственным законом. Сделав такой добрый шаг, они показали бы своим личным примером, как можно в России без рьяных, но лукавых призывов к равенству и свободе и без всяких переворотов и потрясений решать крестьянский вопрос.
С целью поднятия благосостояния крестьян в первый год царствования Александра III в декабре 1881 года был утверждён указ «О выкупе наделов остающимися ещё в обязательных отношениях к помещикам крестьянами…». Ко времени принятия этого указа в 29 губерниях великороссийских и 3 малороссийских, на которые распространялись местные положения о поземельном устройстве бывших помещичьих крестьян, было переведено на выкуп подавляющее их большинство, более 85 процентов. Значительно меньшая часть их оставалась временно обязанной у своих помещиков. Согласно Положениям 19 февраля 1861 года, по истечении 20 лет, то есть с февраля 1881 года, предписывалось уменьшить крестьянский оброк. Поэтому было принято решение перевести всех временно обязанных крестьян на обязательный выкуп, при котором из казны помещикам выплачивалась 4/5 выкупной суммы. Кроме того, предусматривалось и другая уступка крестьянам – сложение накопившихся по выкупным платежам на сумму 20 миллионов рублей недоимок.
В декабре 1881 года был утверждён ещё один государственный указ «О понижении выкупных платежей…». Согласно этому важному для крестьян документу, в 29 великорусских губерниях снижение устанавливалось исходя из размеров годовой выкупной суммы с надела. Например, если за средний по этим губерниям душевой надел в размере 3,3 десятины крестьяне платили 8 рублей в год, то с 1881 года такая плата уменьшилась на один рубль. В трёх малороссийских губерниях, где расчёт выкупа производился не на мужскую душу, а на крестьянский двор, годовой размер выкупных платежей понижался на 16 процентов. Общая сумма выкупных платежей за год для крестьян всех губерний уменьшалась на 12 миллионов рублей, весьма приличную сумму по тем временам.
Повышению благосостояния крестьян и решению земельного вопроса способствовали правила об их переселении, принятые летом 1881 года. Однако такие правила не всегда соблюдались и многие крестьянские семьи переселялись из густозаселённых малоземельных губерний Европейской России на свободные земли: в Сибирь и на Дальний Восток, Среднюю Азию и на Северный Кавказ, – где никогда не было крепостной зависимости.
Важный шаг в решении земельного вопроса – учреждение 18 мая 1882 года по высочайшему повелению Императора Александра III Крестьянского поземельного банка. Банк выдавал ссуды на покупку земельных участков отдельным домохозяевам, сельским общинам и товариществам. К такому банковскому учреждению некоторые сановники относились весьма скептически. На самом же деле Крестьянский банк способствовал дальнейшему освобождению крестьян от владельцев землёй, на которой они работали. За первых семнадцать лет его существования через его него крестьянам было продано более пяти миллионов десятин земли в 45 губерниях Европейской России.
При вступлении Александра III на престол у крестьян вновь возродилась надежда на обретение земли в собственность, сложение податей и недоимок. В то же время активно распространялись всякие слухи и толки о неком предстоящем переделе земли. Знал о них и Александр III. В выступлении 21 мая 1883 года на своей коронации перед сотнями волостных старшин он сказал: «Следуйте советам и руководству ваших предводителей дворянства и не верьте вздорным и нелепым слухам и толкам о переделах земли, даровых прирезках и тому подобном. Эти слухи распускаются вашими врагами. Всякая собственность, точно так же, как и ваша, должна быть неприкосновенна». Через три дня речь Александра III была опубликована в «Правительственном вестнике».
Ещё одно важное решение земельного вопроса – постепенная отмена подушной подати. Она была введена ещё Петром I и окончательно отменена с 1 января 1887 года, а в Сибири двумя годами позднее.
Сельское население увеличивалось. В каждой крестьянской семье рождалось от четырёх до шести детей, и при их взрослении возникал вопрос семейного раздела земли. В первые два пореформенных десятилетия происходило ежегодно в среднем более ста тысяч семейных разделов, а через следующие десять лет их число возросло в полтора раза. В результате крестьянские наделы постепенно мельчали, что приводило к обеднению населения. Принятый 18 марта 1886 года закон ограничивал семейные разделы и порождаемый ими, по официальной терминологии, «дух своеволия и распущенности». Закон закреплял доброе начало патриархальности, основанной на «союзе родственников, подчиняющихся главенству старшего члена и трудящихся в общую пользу». Если раньше для раздела достаточно было согласия большинства сельского схода, то теперь большинство было увеличено до 2/3 и основным становилось согласие на раздел родителей или старшего в семье. Жизнь показала, что этот закон не смог ни приостановить, ни ограничить семейные разделы – большая часть их происходила самовольно, без согласия общины и местных властей. При этом наделы чаще всего не мельчали, а, наоборот, укрупнялись за счёт выкупленных земель на приемлемых условиях.
Во второй половине девятнадцатого века существовали и крестьянские общины. Они образовывались по взаимному согласию крестьян, на добровольных началах, а не путём насилия, как при стопроцентной коллективизации в сталинскую жестокую эпоху строительства социализма на крови, когда в колхозы загоняли всех крестьян, предварительно отняв у них землю, скот и орудия труда. Отношения к общинам были разные и в крестьянской среде, и среди правительственных сановников, в ведении которых находилось сельское хозяйство. Одни считали, что общины сковывают свободную инициативу земледельцев. Другие же, основываясь не на домыслах, а на реальной сельской жизни, видели явные преимущества общины: на большей площади легче внедрить многопольный севооборот, чтобы повысить урожайность и легче взять кредит в банке для покупки земли либо сельскохозяйственной техники. Поэтому правительство было заинтересовано в укреплении и расширении крестьянских общин. В этой связи был принят закон от 8 июня 1893 года, ограничивший право крестьян на земельные переделы, дозволявшиеся проводить не чаще, чем через 12 лет, причём с согласия не менее 2/3 домохозяев, земского начальника и уездного съезда. Частные земельные переделы запрещались и контролировались земскими начальниками.
Закон от 14 декабря 1893 года «О некоторых мерах к предупреждению отчуждаемости крестьянских надельных земель» запрещал закладывать крестьянские надельные земли, ограничивал сдачу надела в аренду и продажу его только пределами своей общины. Этим же законом отменялась 165 статья «Положения о выкупе», по которой крестьянин мог досрочно выкупить свой надел и выделиться из общины. Досрочный же выкуп надела разрешался лишь при условии согласия 2/3 схода. Жизнь показала, что сходы обычно такого разрешения не давали.
В решение земельного вопроса в крестьянской России весомый и определённый вклад внесли министр государственных имуществ (1881 – 1893) М.Н. Островский и министр земледелия и государственных имуществ (1894 – 1905) А.С. Ермолов.
Островский Михаил Николаевич (1827 – 1901), член Государственного совета Российской империи, почётный член Императорской академии наук, успешно проводил разную работу: упорядочивал оброчные статьи, устанавливал выгодный для казны и сельского хозяйства порядок аренды земли. При нём в 1888 году был принят закон об охране лесов. Проявлял заботу о сельскохозяйственном образовании и подготовке кадров для работы в поле. Выдающийся государственный деятель С.Ю. Витте писал: «Островский был человек умный, образованный, человек культурный в русском смысле, но не в смысле иностранном, не в смысле заграничном. О земледелии он не имел никакого понятия (прежде чем получить это место, он был товарищем государственного контролёра, государственный контроль он знал очень хорошо). М.Н. Островский имел некоторое влияние на императора Александра III благодаря своему уму или, вернее говоря, благодаря здравому рассудку, определённости и политической твёрдости характера. Направления он был весьма консервативного». М.Н. Островский выступал сторонником консервативной линии К.П. Победоносцева и графа Д.А. Толстого, принимал активное участие в разработке проектов многих законов Российской империи.
Другого министра Ермолова Алексея Сергеевича (1847 – 1917) по праву называли русским сельским хозяином. Он заботился о развитии сельскохозяйственного образования, о поддержании кустарной промышленности, о применении минеральных вод, о культивировании казённых участков на черноморском побережье Крыма. Содействовал учреждению опытных станций, многочисленных выставок. Добивался уменьшения железнодорожных тарифов на провоз сельскохозяйственной продукции, развития системы сельскохозяйственного кредитования, предоставления ссуд на мелиорацию и ирригацию. Министерство под началом А.С. Ермолова занималось распространением агрономических знаний и организовывало всероссийские и местные сельскохозяйственные выставки, оказывало помощь сельскохозяйственным обществам, кооперации, проводило съезды. В конце 80-х годов ежегодно открывалось до 25 местных выставок, а через два десятилетия до 50. Наиболее крупные сельскохозяйственные выставки – Всероссийские (в Москве, 1895; Харькове, 1887; Киеве, 1913), Прибалтийские (в Риге, 1880, 1889).
Сдержанная оценка А.С. Ермолова, занимавшего высокий государственный пост министра, содержится в высказывании С.Ю. Витте: «Ал. Серг. Ермолов – прекрасный человек, очень образованный, умный, но человек без характера; у него гораздо более способностей писать, нежели делать. Потому Ермолов как министр земледелия был очень слаб… Он никак не мог развернуть широко программу помощи всем русским землевладельцам и преимущественно крестьянам… Это милейший… человек, но человек, который собственно ничего сотворить не может, так что я прозвал его «божьей коровкой… Ермолов – честнейший и благороднейший человек, но тип образованного, либерального и маловольного чиновника…».
В пореформенной России преобладали три формы землевладения: надельная, казённая и частновладельческая. Земельная перепись 1877 – 1878 годов установила, что из 391 миллиона десятин, учтённых в 49 губерниях Европейской России, на крестьянские наделы приходилось лишь 1/3 земли. Остальные земли принадлежали государству (казённые земли) – 150 миллионов десятин и частным владельцам (93,4 миллиона десятин, из них 73 были собственностью дворян). Лишь 1/5 часть всех земель принадлежала помещикам, и с каждым годом она заметно уменьшалась. 15 тысяч крупных помещиков распоряжались 3/4 всех владельческих земель, а 900 из них имели почти по 30 тысяч десятин на каждого. Многие помещики, подобные графу Л.Н. Толстому, известному русскому писателю, не только содержали в образцовом порядке своё обширное и богатое хозяйство, но и проявляли заботу о своих крестьянах: открывали церковно-приходские школы, строили мельницы, прокладывали дороги, возводили заводы по переработке сельскохозяйственного сырья. Другие же помещики вынуждены были заниматься своим хозяйством, совершенствовать земледелие и более внимательно относиться к крестьянам, чтобы не оказаться без земли и имений, как это совсем скоро случилось после захвата власти неблагочестивыми самозванцами-большевиками.
Царское правительство было заинтересовано в поддержке помещичьих хозяйств. По высочайшему велению Императора Александра III по случаю 100-летия Жалованной грамоты дворянству, 21 апреля 1885 года был учреждён Дворянский банк. В резолюции на ходатайстве орловского дворянства о льготном государственном долгосрочном кредите монарх начертал: «Пора наконец-то сделать что-нибудь, чтобы помочь дворянству». Дворянский банк выдавал долгосрочные кредиты потомственным дворянам-землевладельцам под залог земельной собственности. В течение только первого года он выдал ссуд почти на 69 миллионов рублей. Такие немалые ссуды тратились на приобретение сельскохозяйственной техники, на совершенствование земледелия с целью получения более высоких урожаев и на оплату труда земледельцев.
Урегулированию трудовых отношений между землевладельцами и землепашцами способствовал закон о найме сельскохозяйственных рабочих, принятый 12 июня 1886 года. По этому закону при найме рабочего обязательно составлялся «договорный лист», в котором прописывались права и обязанности обеих сторон. Крепостная зависимость без всяких революционных потрясений и без массового кровопролития уходила в прошлое. Всё больше крестьян становилось собственниками своих земельных наделов.
Кардинальное решение земельного вопроса заключалось и в массовом переселении крестьянских семей на свободные земли в Сибирь и в степные районы, где отвод земель производился в постоянное пользование, а не во временное, как в европейской части России. Темпы переселения ежегодно увеличивались. Если в 1893 году в Сибирь прибыло 56 тысяч переселенцев, то через два года уже 107 тысяч. В недалёком будущем, в 1906 – 1914 годах благодаря глубоко продуманным реформам Столыпина Петра Аркадьевича (1862 – 1911), председателя Совета министров, переселение было особо массовым: численность переселенцев в районы Сибири, Дальнего Востока и Средней Азии достигла (без обратных переселенцев) 3 миллионов 312 тысяч человек. Переселенцы со своими семьями, с хозяйственным скарбом и домашними животными прибывали преимущественно из малоземельных, густозаселённых губерний Европейской России – Полтавской, Черниговской и Могилёвской, – где не было крупных и мелких промышленных предприятий, и, следовательно, не требовалась рабочая сила.
Более плотно заселялись южные губернии – Херсонская, Таврическая, Екатеринославская, составлявшие совсем недавно вместе с Бессарабией Новороссию. Осваивались и степные районы Заволжья и Приуралья (Самарская, Саратовская, Оренбургская губернии) и Предкавказья. Часть селян выбирали рабочие профессии и переезжали в города и посёлки.
Возросшие масштабы крестьянского переселения, благоприятные природные условия, близость черноморских и азовских портов, развитие промышленности и железнодорожное сообщение с центром России – всё это способствовало освоению целинных степей Причерноморья, Заволжья, Подонья и развитию торгового земледелия. Расширялись посевные площади льна, сахарной свёклы и других культур, служивших сырьём для промышленного производства.
Увеличивалось сельское население России. Укрупнялись сёла и деревни. В конце девятнадцатого века их общее число составляло около 525 тысяч, а в 1914 году – примерно 548, 5 тысяч. Основная их часть (93 процента) находилась в Европейской России.
Повсеместно совершенствовалась практика ведения сельского хозяйства с учётом традиций и богатейшего опыта земледелия. На смену трёхпольной системы приходила более выгодная – четырёхпольная. Увеличивались площади под технические культуры. Развивалась сельская кооперация. Облегчался и крестьянский труд. За два пореформенных десятилетия число сельхозмашин: паровых и конных молотилок, жаток, сноповязалок, веялок, железных плугов – в помещичьих и крупных крестьянских хозяйствах увеличилось в три раза. Для сравнения: после захвата власти полуграмотными большевиками прошли долгие десятилетия, а все трудоёмкие сельскохозяйственные работы выполнялись в основном вручную, без применения техники – пахали поле сохой, а позднее плугом на лошадях, а жито жали серпами до седьмого пота. Тракторы и комбайны на широких колхозных полях были редким исключением, и массово появились они только в пятидесятых годах прошлого века.
Продолжалась углубляться районная специализация сельского хозяйства, способствовавшая рациональному использованию земель с разным плодородием и с учётом климатических и погодных условий. Зерновое производство было сосредоточено в основном в чернозёмной полосе с постепенным перемещением его центра в юго-восточные губернии. К концу девятнадцатого века Бессарабская, Херсонская, Таврическая, Екатеринославская, Саратовская, Самарская, Оренбургская губернии и область Войска Донского давали свыше 25 процентов сбора зерновых. В нечернозёмной зоне, на севере и северо-западе России (в Смоленской, Тверской, Вятской, Псковской и Лифляндской губерниях) отдавалось предпочтение льноводству. В Курской губернии, на Украине и в Предкавказье развивалось производство сахарной свёклы. Прибалтийские, западные и северные губернии производили большую часть молочных продуктов. Из Сибири в основном экспортировалось сливочное масло. На Северном Кавказе 3/4 площадей занимали посевы пшеницы и ячменя. Здесь же выращивалось 90 процентов семян подсолнечника и 15 табака. Дон и Северный Кавказ обеспечивали 40 процентов экспорта хлеба. Выделялись районы коноплеводства, выращивания лука и табака, садоводства, огородничества, картофелеводства, крахмального промысла и другие. Закавказье поставляло на рынок виноград и фрукты. В Средней Азии при поддержке правительства расширялось хлопководство, в Крыму и на Черноморском побережье Кавказа развивалось виноделие.
В Европейской России посевы зерновых хлебов и картофеля за сорок пореформенных лет увеличились почти в полтора раза, а чистый сбор – в два с половиной раза.
В целом значительно увеличивалось производство сельскохозяйственной продукции. Например, в шестидесятые годы девятнадцатого века крестьянские хозяйства производили 78 процентов хлеба, а в девяностые годы – 85. По сведениям Всероссийской переписи населения 1897 года, на доходы от земледелия жили 88,3 миллиона человек, на доходы от животноводства – 4,5 миллиона.
С ростом промышленного производства укрупнялись города и рабочие посёлки, повышался спрос на сельскохозяйственные продукты, стимулировавший увеличение объёмов их производства. Строительство железных и других дорог способствовало специализации сельского хозяйства и поставке товаров разного назначения.
Существенно увеличился и экспорт сельскохозяйственной продукции. Экспорт хлеба возрос примерно в полтора раза – с 287 миллионов пудов в среднем в год (1876 – 1880) до 444 миллионов пудов (1896 – 1900). Значительно возрос экспорт яиц, коровьего масла и подсолнечного жмыха, ранее вывозившихся в весьма небольших количествах. В 90-е годы на 30 процентов увеличился экспорт льна. Но всё же главным товаром сельскохозяйственного вывоза оставался хлеб. Доля его экспорта по отношению к общему сбору хлебов в Европейской России в 80 – 90-е годы составляла около 1/5. Пшеницы вывозилось около 2/5 её чистого сбора, а ячменя – примерно треть. Доля России составляла 20 процентов мирового производства пшеницы, 60 – ржи и 30 процентов – ячменя.
В последние десятилетия девятнадцатого века, включая время царствования Императора Александра III, вплоть до захвата власти неблагочестивыми самозванцами-большевиками в семнадцатом году Россия производила разнообразную сельскохозяйственную продукцию, достаточную и для внутреннего потребления и для экспорта. А это означает, что сельское хозяйство успешно развивалось при существовавшей власти, и не было объективных причин и даже поводов для её свержения. Большевицкий же переворот, повлёкший за собой глобальную национальную катастрофу с многомиллионными человеческими жертвами, привёл к тому, что крестьян под разными предлогами грабили, а наиболее крепких расстреливали либо загоняли в тюрьмы или ссылали подальше от родного дома. Остальных полуголодных крестьян превратили в подневольных рабов и принуждали их работать в поле колхозном от зари до зари почти бесплатно, за пресловутые палочки. И в огромной стране с богатейшими плодородными землями не стало хватать хлеба не только крестьянам, но и всем остальным, не связанным с сельским хозяйством. Засевали много, а получали мало. Поднять на ноги сельское хозяйство при большевицком и партийном самовластии так и не удалось. Поэтому уже в пятидесятые годы прошлого века начали закупать зерно в больших объёмах за рубежом, чтобы спасти народ от голодной смерти. И богатейшая страна из экспортёра продовольствия до большевицкого переворота превратилась в импортёра при самозваной власти.
Не наладилась сельская жизнь в России и после падения коммунистического режима, когда вследствие криминальной вакханалии произошёл чёрный передел земли, большая часть которой оказалась в руках не земледельцев, знающих своё дело, а всяких проходимцев, поражённых демоном наживы. И, как следствие, поля стали стремительно зарастать бурьяном и борщевиком ядовитым, а деревни и сёла ещё быстрее вымирать. Отечественные рынки переполнялись и переполняются зарубежными продовольственными товарами сомнительного качества. А сельские жители, как и городские, при такой эфемерной «рыночной» экономике, называемой цифровой, не могут трудоустроиться и пополняют ряды многомиллионных безработных. Российская пустопорожняя экономика, экономика без производства товаров при попустительстве высоких, но некомпетентных чиновников, расплодившихся не по дням, а по часам, и потерявших всякое чувство меры, превратилась в цифровое рабство и привела к массовому обнищанию русского народа. Более двадцати миллионов русских граждан находятся за чертой бедности, а «уважаемые господа», едва овладевшие школьной грамотой, утратившие окончательно совесть и ставшие миллиардерами, по-прежнему наживаются на людском горе, которым переполнена вся русская земля от края и до края. Продолжает вымирать русская нация, а многочисленные русские города и селения всё больше пополняются вовсе не русскими.
Всероссийский Император Александр III, русский богатырь на троне, укрепляя государственность, делал всё возможное, чтобы всё русское принадлежало русским и другим народам, населявших многонациональную великую Россию. При нём подавлялись всякие предпосылки революционной смуты. Под его благородным началом без переворотов и великих потрясений решался земельный вопрос, и с каждым годом всё больше крестьян получали землю в собственность. Крестьяне, добывая хлеб насущный, добровольно и добросовестно трудились в поле и вовсе не помышляли о власти, которую им обещали невоспитанные и недоученные большевики без царя в голове, а пели весёлые, задорные песни.
Библиографические ссылки
Карпенков С.Х. Стратегия спасения. Из бездны большевизма к великой
России. М.: ООО «Традиция», 2018. – 416 с.
Карпенков С.Х. Незабытое прошлое. М.: Директ-Медиа, 2015. – 483 с.
Карпенков С.Х. Воробьёвы кручи. М.: Директ-Медиа, 2015. – 443 с.
Карпенков С.Х. Экология: учебник в 2-х кн. Кн. 1 – 431 с. Кн. 2 – 521 с. М.: Директ-Медиа, 2017.
Толмачёв Е.П. Александр III и его время. М. Терра, 2007.
Степан Харланович Карпенков
для Русской Стратегии
http://rys-strategia.ru/
|
