Воистину, эта ночь пасхальная – светозарная ночь светоносного дня, как поётся сегодня в церкви! Воистину, ныне вся исполнишася света; небо и земля, и преисподняя; всё освещено, всё осмыслено, ибо воистину воскресе Христос. По большей части, бессознательна или полусознательна радость христиан в этот день, если смотреть на неё и оценивать с точки зрения глубочайших и мировых запросов, мирового значения. Но тем более это обстоятельство подтверждает величие и действительность дарованного нам блага Христова Воскресения.
Так ребёнок радуется теплу и свету, радуется и играет на лоне жизни, хотя не может точно и ясно формулировать, почему приятны ему свет и тепло, почему радостна для него жизнь.
И Христово Воскресение есть жизнь, есть залог вечной жизни и радости. Грубому уму оно может казаться только символом, а не действительностью. Но христиане, но Церковь верят в действительное, реальное воскресение Христа с Его Пречистой Плотию, – и в этом – глубочайший смысл религии нашей. Иначе – были бы только слова без значения, да и самый символ явился бы ни для чего ненужным. Без воскресения Христова всё в духовном мире погрузилось бы в непроницаемый мрак. Зачем тогда говорить о жизни, радости, счастье, об истине, добре, справедливости? Ведь всё равно: служишь ли им или не служишь, над всем царствует смерть, которая всё уравняет и которая не знает различия добра и зла.
Все герои добродетели тогда – не более, как жалкие люди, которые умирали, умирают и будут умирать, которые вышли из ничтожества и обратились снова в ничто. Какой тогда смысл мира и человеческого существования? Нам скажут: смотрите на Христа, Которого жизнь безгрешна и свята, Которого слово непорочно и истинно, Которого деятельность – одно благодеяние человечеству. Но чем же окончилась эта святейшая жизнь? Ведь Он распят, могила взяла Его... Мало того: Он умер, а зло восторжествовало; Он в могиле, ученики Его в скорби и стенании, а Ирод, Пилат и Каиафа торжествуют победу. Что же сильнее: добро или зло? Зло сильно и в отдельном индивидууме, в котором дурные наклонности постоянно побеждают добрые; зло могуче и в общественном организме человеческом, в котором толпа, порабощённая злу, подавляет лучших людей и их благородные стремления. И, наконец, зло крайнее, самое сильное, самое могучее, непобедимое, неисцелимое торжествует над миром в виде смерти. Самая жизнь временно возникает в растительном и животном царстве лишь для того, чтоб уступить сейчас же смерти. Не обман ли тогда и самая жизнь?
По-видимому, какая великая была победа жизни, когда среди косного неорганического вещества закишели и закопошились мириады живых существ, первичные зачатки растительного и животного царства! Живая сила овладевает мёртвыми элементами, делает их материалом для своих форм, превращает механические процессы в послушные средства для органических целей. И притом, какое огромное и всё возрастающее богатство форм, какая замысловатость и смелость целесообразных построений от мельчайших зоофитов до великанов тропической флоры и фауны! Но смерть только смеётся над всем этим великолепием. Она знает, что красота природы – только пёстрый, яркий покров на разлагающемся трупе. Но, может быть, природа бессмертна? Всегдашний обман! Она кажется бессмертной для внешнего взгляда, со стороны – для наблюдателя, принимающего новую мгновенную жизнь за продолжение прежней. Говорят об умирающей и вечно возрождающейся природе. Какое злоупотребление словом! Если то, что сегодня рождается, не то же самое, что умерло вчера, а другое, то в чём же здесь возрождение? Из бесчисленного множества мимолётных смертных жизней ни в каком случае не выйдет одна бессмертная.
Так рассуждает известный наш мыслитель Вл. Соловьёв, стоя на точке зрения безверия. Нельзя не согласиться с этой беспощадной логикой. Зло, при таком воззрении, является безусловной, роковой силой, подавляющей везде добро; мрачный пессимизм и отчаяние должны неминуемо охватить всякое мыслящее существо, и от этого исхода не в силах нас защитить никакая моральная система. Возьмём две из них – величайшие: учение Будды собственно было отказом от борьбы со злом, повторённым и в наши дни в устах Л. Толстого; учение и жизнь Сократа – это, собственно, почётное отступление в борьбе, рисующее предсмертные упования мудреца в глубоком тумане... И всё же оба эти мудреца умерли; смерть была последним их словом, их мысль, их деятельность остановились на роковой грани могилы...
Но прислушайтесь к голосу христианской Церкви в светозарную ночь Пасхи. Слушаешь и поражаешься: какая сила, какая уверенность, какие надежды! Смерти празднуем умерщвление, – заявляет церковное слово. Жизнь жительствует, мёртвого нет ни одного в гробе, – восклицает пасхальное огласительное поучение. А над всеми несётся, ликует, всё заполняет собой повторяемый без конца чудный победный гимн пасхальный: «Христос воскресе из мертвых, смертию смерть поправ и сущим во гробех живот даровав». И по всему миру христианскому этому гимну вторят сердца, ликуют души, исполняясь веры, силы, бодрости. Откуда эта сила, эта уверенность, эти надежды? Отчего такая радость?
Оттого, что воистину воскресе Христос! В Нём была полнота святости и непорочности, беспредельность нравственной силы, и с этой стороны Он в Своём Лице победил зло. Но Он же победил и зло коренное, зло крайнее: Он победил смерть, Он воскрес воистину всецело, как Дух, навеки воплощённый, воскрес с Пречистой Плотию. Всё живое в нём сохранилось, всё смертное побеждено, безусловно и окончательно. Итак, мы знаем в прошедшем безусловную победу доброго начала жизни в личном воскресении Одного Сына Человеческого: этого довольно, чтобы не страшиться смерти и всем сынам человеческим. Воскресение сильнее смерти. Оно – победа жизни над смертью, положительного начала над отрицательным, оно – торжество света и разума в мире. Оно – чудо; но пусть грубый ум не издевается над чудом, потому что оно – факт неоспоримый, конечный факт всемирного процесса. Возьмите этот процесс в целом, и мы везде найдём чудо, которое заставляет признать себя принудительно самый скептический ум. «Как появление первого живого организма среди неорганической природы, как, затем, появление первого разумного существа над царством бессловесных было чудом, так и появление первого, всецело духовного и потому неподлежащего смерти человека – первенца от мёртвых – было чудом. Если чудесами были предварительные победы жизни над смертью, то чудом должно признать и победу окончательную» (Вл. Соловьёв).
Да, Христос – «Первенец из мёртвых». Это апостольское слово выражает собой всю полноту радости христианской в день Воскресения: Первенец – Христос, а за Ним Христовы... те «сущие во гробех», которым дарована жизнь, которым дана уверенность в окончательной победе света и правды над тьмой и злом. Отсюда бодрость жизни христианских народов, отсюда свет и радость нашей веры, отсюда всемирная радость Воскресения Христова, отсюда свет и огни, и ликование этой пасхальной ночи, светозарной ночи светоносного дня, который является образом для невечереющего света, незаходимого солнца вечной жизни. Ибо Христос воскресе – воистину воскресе!
Иоанн Восторгов |
