6. В годы Второй Мировой войны
Как хорошо было бы завершить историю кадетского корпуса в Югославии на этом прекрасном патетическом моменте! Но правда истории ведет дальше, и надо пройти до конца трудный и трагический путь. Положение Югославии быстро усложнялось. Еще в начале Второй Мировой войны правительство Югославии заявило о нейтралитете. Поражение Франции в 1940 году резко изменило ситуацию в Европе. Венгрия и Болгария, а позднее и Румыния, примкнули к Тройственному пакту. Страна оказалась в окружении Германии и её сателлитов. В ноябре 1940 года военный министр М. Недич представил меморандум о невозможности воевать с Германией и о необходимости заключения с ней союза. 25 марта 1941 года правительство Югославии заявило о присоединении к Тройственному пакту. Это вызвало массовое возмущение населения, начались многотысячные демонстрации. Уже через два дня в Белграде произошел государственный переворот (одним из руководителей которого был уже упоминавшийся здесь бригадный генерал Боривое Миркович). Переворот был горячо поддержан населением Белграда и Сербии.
Новое правительство заявило о выходе из Тройственного пакта и обратилось с просьбой о помощи к Британии и СССР. 5 апреля в Москве был подписан Договор о дружбе и ненападении между СССР и Королевством Югославия, но это событие никак не повлияло на дальнейшее развитие ситуации. 6 апреля Германия и её союзники (Италия, Венгрия, Румыния и Болгария) напали на Югославию. Ударные группировки быстро вклинились в югославскую территорию, расчленяя и уничтожая части югославской армии. Положение крайне осложнилось 10 апреля 1941 года, когда в Хорватии начался мятеж, поднятый усташами – хорватскими фашистами. Усташи сразу выступили на стороне врага. В самой югославской армии начался распад, произошли столкновения между сербами и хорватами. 15 апреля король Петр II и правительство покинули страну, 17 апреля остатки югославской армии капитулировали.
Что же тогда происходило в Белой Церкви? 29 марта директор корпуса распорядился о преждевременном роспуске кадет на пасхальные каникулы, и уже 1 апреля это было сделано. Это было правильным решением в создавшемся положении. 9 апреля немецкие войска вступили в Белую Церковь, а 10 апреля территория Баната (область северо-востока Сербии, куда входит и г. Белая Церковь) была объявлена особой оккупационной зоной, куда был закрыт свободный въезд из остальной части Сербии. Лишь во второй половине мая кадеты XXI выпуска получили от оккупационных властей специальное разрешение на переезд из Сербии в Белую Церковь для того, чтобы сдать выпускные экзамены («Большая матура») в корпусе. Кадеты добирались до Белой Церкви долго из-за разрушений, последний, 30-километровый участок пути преодолели пешим маршем. Далее был почти месяц подготовки. Устные экзамены начались утром 22 июня 1941 года, а уже в 10 часов стало известно о нападении Германии на СССР…
Ураган событий привел к взрыву новых боев в Югославии. Население поднялось против оккупантов, началась партизанская война. Не все, однако, знают, что война эта сопровождалась невероятной по силе гражданской распрей. Я уже упомянул о сербско-хорватской вражде, во время войны она приняла ужасающие масштабы. Достаточно сказать о чудовищном по жестокости геноциде сербского населения, проведенном усташами. Но и сам сербский народ оказался расколот. Три силы разрывали его. Первая – коллаборационисты во главе с Миланом Недичем, бывшим министром обороны страны, тем самым, что выступал за вхождение Югославии в Тройственный пакт. Вторая – четники, сербские монархисты и националисты, во главе с полковником югославской армии Дражей Михайловичем, отказавшимся признать капитуляцию и продолжившим вооруженную борьбу после 17 апреля. Третья сила – коммунисты, начавшие восстание 6 июля 1941 года, и возглавленные Иосипом Броз Тито (в его отрядах действовали все национальности Югославии, но изначально было очень много сербов и черногорцев, которые первыми начали восстание). Эти три силы вели между собой ожесточенную борьбу. Таким образом, положение дел в Югославии было крайне запутанным и невероятно кровавым.
Оккупанты, в свою очередь, проводили акции устрашения с захватом заложников среди мирного населения и массовыми расстрелами (вплоть до расстрела учеников школ целыми классами вместе с учителями в гор. Крагуевац осенью 1941 года). Отношение нацистов к славянам общеизвестно, стоит ли говорить, что все образовательная система в Сербии была разрушена. Существование русского кадетского корпуса оказалось под вопросом. Здание корпуса в Белой Церкви было покинуто, а кадеты, сдавшие выпускные экзамены, в конце июня 1941 года с трудом вернулись домой. Вскоре, в Белграде, в Русском Доме была организована Дружина русской молодежи, существовавшая в 1941 – начале 1942 годов на полулегальном положении и осуществлявшая безвозмездно помощь русским детям – пропитание, жилье и даже образование. Справка – Русский Дом в Белграде – русский культурный центр, созданный русской эмиграцией при поддержке сербской общественности и при помощи короля Александра I Карагеоргиевича и Патриарха Сербской Православной Церкви Варнавы. Располагается в центре Белграда (ул. Королевы Наталии, 33) в здании, сооруженном в стиле неоклассицизма в 1933 году по проекту русского архитектора В.Ф. Баумгартена. Первоначально носил название «Русский дом имени Императора Николая II». С 1946 года – Дом советской культуры, с 1994 – Российский центр науки и культуры в Белграде. Впрочем, белградцы по-прежнему называют его – «Русский дом».
После многих усилий и изнурительных переговоров в январе 1942 года было получено разрешение возобновить занятия в корпусе в Белой Церкви. Учебный год начался 18 февраля 1942 года. Жизнь корпуса продолжилась, но лишь на недолгое и очень трудное время. Обратимся теперь к хронике корпуса 1942-1944 годов.
14 марта 1942. В корпусе отметили день мученической кончины Императора Александра II заупокойной литией.
5 апреля 1942. Светлая Заутреня в церкви корпуса. Пасхальных каникул и отпуска не было. Директор корпуса, священник и преподаватели разговлялись вместе с кадетами.
6-11 апреля 1942. Конфискация оккупационными властями здания корпуса. Изъятие из музея немецких знамен – трофеев Первой Мировой войны. Переезд корпуса и перенос всего его имущества в другое здание – у железнодорожной станции Белая Церковь.
10 августа 1942. Выпускные экзамены XXII выпуска.
Октябрь 1942. Возобновление деятельности кружков: Константиновского литературно-художественного, любителей природы, электрохимического, электротехнического.
Ноябрь 1942. Лекция директора корпуса «Старая и новая Россия». Открытие кружка «К познанию России».
Декабрь 1942. Заседание кружка «К познанию России» на тему «Великий Морской Северный путь».
Январь 1943. Шахматный матч в Белграде между Корпусом и Русско-Сербской Гимназией (Справка – Русско-Сербская Гимназия существовала с 1920 по 1944 год, располагалась с 1933 года в Русском Доме. Интересный факт – в том же здании в 1970 году (тогда это уже был Дом советской культуры) проходил шахматный матч между сборной СССР и сборной мира).
Февраль 1943. Беседа директора корпуса на тему «Наше отношение к мировым событиям»,
Июнь 1943. Выпускные экзамены XXIII выпуска.
Октябрь 1943. Приезд генерала И.С. Свищева. Встреча и парад. Справка – генерал-майор Иван Сергеевич Свищев, 1875-1973, выпускник Военно-топографического училища (1897), окончил геодезическое отделение Академии Генерального штаба (1907). В 1912 году – полковник, заместитель начальника геодезического управления военно-топографического отдела Главного управления Генерального штаба, начальник экспедиции Императорской Академии Наук по изучению сейсмичности Туркестана. В 1916-1917 – начальник Военно-Топографического училища. С начала 1918 года в Добровольческой армии, затем в эмиграции в Югославии на государственной службе. Был начальником научного отдела при Военно-топографическом институте, профессором Высших геодезических курсов для офицеров Королевской армии, профессором технического факультета Белградского университета. Помог устроиться на службу в Военно-топографический институт многим русским военным, организовал шестимесячные геодезические курсы для русских чинов, уволенных с Королевской пограничной службы и впоследствии трудоустроил всех курсантов. Организатор и председатель общественного Комитета помощи русским студентам в период экономического кризиса 1929–1932 гг. После войны жил в США.
Ноябрь 1943. Вечер памяти Федора Ивановича Тютчева.
Январь 1944. Кадетский концерт в Белграде в театральном зале Русского Дома. Духовой оркестр исполнил «Увертюру 1812 года» П.И. Чайковского и ряд военных маршей.
16 апреля 1944. В Светлое Христово Воскресение в ходе налета англо-американской авиации в Белграде убит кадет XXIII выпуска Александр Лукьянов.
Июнь 1944. Выпускные экзамены XXIV, последнего завершенного выпуска корпуса.
Рассказывая о судьбах русской эмиграции во время Второй Мировой, невозможно обойти тему раскола русских диаспор. Часть эмиграции выступила на стороне Германии, другая часть была против. Все это справедливо и для русских в Югославии. Что особо надо подчеркнуть, доля и тех, и других была нелегка. В качестве примера достаточно привести судьбу Ильи Николаевича Голенищева-Кутузова (1904-1969), правнучатого племянника Михаила Илларионовича. И.Н. Голенищев-Кутузов, известный филолог, поэт и переводчик, в эмиграции оказался в Югославии, где окончил русско-сербскую гимназию в Белграде, затем филологический факультет Белградского университета. В 30-х годах он приват-доцент Белградского университета. В 1938 году власти страны обвинили его в советской пропаганде за статьи о произведениях М.А. Шолохова и А.Н. Толстого и подвергли аресту. В 1941 году И.Н. Голенищев-Кутузов принял участие в борьбе против оккупантов на стороне Тито, был схвачен и брошен в концлагерь. Был освобожден в 1944 году и до окончательного разгрома врага воевал в рядах Народно-Освободительной армии Югославии. Война завершилась, казалось бы, все грозы миновали… Но наступил 1949 год, произошел разрыв между Сталиным и Тито, и Илья Николаевич оказался в югославской тюрьме – на четыре года…
Я специально выбрал судьбу человека, боровшегося против нацистов и получившего сразу после войны советское гражданство. Другие судьбы были еще тяжелее, и часто завершались трагически. Люди оказывались между молотом и наковальней. Бывало и так, что жизненные обстоятельства вынуждали многих идти прямым путем к гибели. Здесь стоит вспомнить о Русском охранном корпусе, действовавшем в Югославии в годы войны. Что это за организация? Создал её генерал-майор Михаил Федорович Скородумов (1892 – 1963), участник Первой Мировой и Гражданской войн, живший после 1920 года в Югославии. В 1941 году он предложил германскому командованию сформировать корпус из русских эмигрантов, и, не дожидаясь разрешения оккупационных властей, сам начал собирать добровольцев. 12 сентября 1941 года он издал приказ по корпусу, в котором говорилось –
«Мною получено распоряжение германского командования за № 1 с согласия сербских властей о призыве русской эмиграции в Сербии для формирования Отдельного Русского Корпуса. Командиром Корпуса назначен я. На основании вышеизложенного объявляю набор всех военнообязанных в возрасте от 18 до 55 лет… Все поступившие в Корпус удовлетворяются всеми видами довольствия по нормам германской армии. Ставки для обеспечения семей будут объявлены дополнительно. Призываю гг. офицеров, унтер-офицеров, урядников, солдат и казаков к выполнению своего долга, ибо ныне открывается новая страница Русской истории… С Божьей помощью, при общем единодушии и выполнив наш долг в отношению приютившей нас страны, я приведу вас в Россию».
Было очевидно, что М.Ф. Скородумов хотел со своим корпусом освобождать Россию от большевиков. Немцы расценили это заявление как самоуправство, и уже 14 сентября М.Ф. Скородумов оказался в гестапо. Командование корпусом было поручено генерал-майору Б.А. Штейфону. Корпус действовал против партизан Тито, против сербских четников, а иногда и против хорватских усташей – в том кровавом хаосе, царившем в оккупированной Югославии, все было возможно. Всего корпус насчитывал около 6000 человек, в его составе были и кадеты – выпускники и учащиеся корпуса. Были среди них те, кто так надеялся попасть в Россию, были и те, кто пошел на это вследствие нужды. Все они либо погибли, либо попали в советские лагеря, либо навсегда покинули Югославию после войны и растворились в новом изгнании.
При этом были и такие ситуации. С 1942 года немцы стали использовать на работах в Югославии советских военнопленных. Это происходило и в Белой Церкви. Вот что вспоминал Александр Петрович Маслов, учившийся тогда в корпусе –
«Часто после занятий кадеты тайком убегали на станцию, где на разгрузке работали пленные советские солдаты. Они были истощены, и мы, несмотря на то, что и сами голодали, обязательно приносили им поесть. Они были очень благодарны нам, а когда случалось, что небдительная немецкая охрана дремала, потихоньку пели нам советские песни. Так, например, мы научились петь «Катюшу». Но больше всего нам нравилось: «…Страна моя, Москва моя, никем непобедимая!..»
От нас слова этой песни узнали и многие старшие кадеты. Помню, что очень любил её петь кадет Сальников, обладавший прекрасным голосом. Этот парень после окончания войны получил высшее образование и стал известным в Белграде университетским профессором.
Любимую песню мы постоянно пели в строю, когда нас выводили на вечернюю прогулку. Как правило, шагали строем по безлюдным улицам, по дорожкам Рудольф-парка, где среди деревьев располагались роскошные виллы. В них жили и долечивались после ранений немецкие офицеры.
Дойдя по парку до опушки ближайшего леса, мы тем же путём возвращались домой. Впереди, как правило, шагал наш полковник Карпов, старый офицер русской армии. Строевик он был отменный, но имел странную привычку: когда случалась какая-нибудь необычная ситуация, он произносил одну и ту же фразу – «Никаких гвоздей!»
И вот однажды, основательно распевшись, мы перешли к пению «Бородино». Наш полковник размеренно шагал метрах в пяти-шести впереди колонны, и мысли его, как всегда, витали где-то далеко-далеко по просторам России. Он и не мог заметить, как мы, не сбавляя темпа песни, вместо куплетов из «Бородино» перешли на полюбившуюся нам песню: «Страна моя, Москва моя…»
И, как назло, навстречу нам попался немецкий офицер. Судя по всему, он знал русский язык. Мы поняли это, увидев, как он прислушивался к словам песни, а затем просто позеленел от злости. Мы проследовали мимо него, как ни в чём не бывало, распевая песню про Москву. Но на обратном пути, смотрим, стоит посреди дороги этот фриц, одет, как на парад, в мундире, при всех наградах. Мы, чувствуя неладное, опять переходим на «Бородино».
Останавливает он наш строй и обращается к полковнику с таким вопросом: «Почему ваши кадеты поют советскую песню на нашей территории?» Полковник смотрит на него с нескрываемым презрением, произносит своё обычное «Никаких гвоздей!» и командует колонне «Шагом марш!». Затем, обращаясь к нашему фельдфебелю: «Ступай-ка, голубчик, объясни герр-офицеру, что мы поём старую русскую песню «Бородино», и что, когда её сочинили, мы воевали не с немцами. И никаких гвоздей!»
7. Эвакуация и ликвидация корпуса. Судьба оставшихся в Югославии.
В конце лета 1944 года весь южный фланг Восточного фронта стран «оси» рухнул. Войска 3-го Украинского фронта, пройдя Румынию и Болгарию, вышли к восточным границам Югославии. В самой Югославии части партизанской армии Тито двинулись с запада на территорию Сербии, навстречу Красной армии. В этих условиях оккупационные власти предложили руководству корпуса эвакуацию на запад.
Бюро русской эмиграции дало объявление о сборе желающих эвакуироваться утром 9 сентября 1944 года в Русском Доме. 10 сентября кадеты и их родители прибыли в Белую Церковь. Неожиданно выяснилось, что эвакуация назначается на этот же день, немцы не дали время на сборы. Из имущества удалось взять совсем немного. Из корпусного музея были взяты знамя Полоцкого кадетского корпуса и складень Св. Александра Невского. В 2 часа дня директор корпуса, часть преподавателей и около 80 кадет погрузились на три полуоткрытых товарных вагона с низкими бортами и покинули Белую Церковь… Часть кадет и преподавателей остались в Югославии, об их судьбе будет отдельный рассказ.
В ночь с 11 по 12 сентября состав пересек югославско-венгерскую границу, а 17 сентября прибыл в гор. Эгер Судетской области (ныне г. Хеб, Чехия), где кадеты были размещены в лагере для беженцев. 20 сентября Александр Григорьевич Попов выехал в Вену для переговоров о судьбе корпуса, 26 сентября он вернулся и объявил об отрицательном ответе и о расформировании корпуса. Большинство кадет остались в лагере. В январе 1945 года часть старших кадет примкнули к армии генерала Власова. Большинство же до весны 1945 года перебралось в гор. Зальцбург, который оказался в американской зоне оккупации. После этого кадеты и преподаватели разъехались по разным странам.
Красная армия вступила в Белую Церковь 1 октября 1944 года. У здания корпуса красноармейцев встретил один из преподавателей корпуса, полковник Петр Николаевич Барышев. Он был в полной парадной форме русского офицера… По воспоминаниям кадета Алексея Ермакова, полковник Барышев на предложение уезжавших кадет отдать им знамена, чтобы они увезли их, обвернув вокруг себя, ответил – «Не позволю! Я останусь умирать среди святынь!» Так оно и произошло. Знамена дореволюционные были вывезены в Москву – предположительно они в фондах Музея Армии (это, по сообщению Ю.Б. Мордвинкина, 95 знамен Русской Императорской армии, в том числе семи Суворовских полков). А знамена Белой армии были сожжены вместе с хранившимся в музее корпуса столом генерала Корнилова, тем самым, за которым он был убит во время боев за Екатеринодар. Еще раньше трофейные немецкие знамена были изъяты оккупационными властями. Их судьба неизвестна. А отважный полковник Барышев был расстрелян.
Из реликвий музея в Белой Церкви сохранилось немного. Знамя Полоцкого кадетского корпуса кадетам удалось спасти. 10 сентября 1944 г. по приказу директора корпуса генерал-майора А.Г.Попова знамя Полоцкого кадетского корпуса было снято с древка и передано кадету Попову, который позже вывез знамя в Германию. В июле 1949 г. кадеты В.Н. Мантулин и М.А. Лермонтов получили знамя из рук Попова и передали его кадету Белоусову, который доставил знамя в Нью-Йорк председателю Кадетского объединения А. Филатьеву. Кадеты постановили хранить Полоцкое знамя в Синодальном соборе Знамения Божьей матери. Знамя это историческое. Оно было пожаловано корпусу Императором Николаем I 19 февраля 1838 года. Оно было чудом спасено от уничтожения в годы гражданской войны. В 2014 году это знамя было возвращено в Белоруссию, первоначально хранилось в Музее Великой Отечественной войны, а сейчас находится в возрожденном Полоцком кадетском корпусе.
Чудом уцелело и знамя Симбирского кадетского корпуса. Его сохранил сербский священник, который уже в 1951 году вывез знамя в Триест, откуда оно было перевезено в Сан-Франциско, где далее хранилось у местного кадетского объединения. В настоящее время идут переговоры о возвращении знамени на родину, пока же, как сообщает член Императорского Православного Палестинского Общества, начальник Ульяновского гвардейского военного училища полковник Владимир Шкирков, в России на Софринской фабрике была сделана его копия, которая хранится в Знаменном зале военного училища в городе, до сих пор ждущем возвращения исконного названия – Симбирск.
Но вернемся к событиям 1944 года. Уже через десять дней после прихода Красной армии в Белой Церкви началась деятельность СМЕРШ. По настоянию офицеров НКВД репрессии не предавались гласности, и потому точная судьба всех оставшихся преподавателей кадетского корпуса недостаточно известна. Есть лишь некоторые сведения.
В декабре 1944 года все русские эмигранты были вызваны на суд, проводившийся «тройкой» из местных коммунистов. В зале суда был поставлен стол, на который арестованные должны были положить класть все наличные драгоценности. Дошла очередь и до преподавателя французского языка, полковника В.А. Скалона. У него на руке было обручальное кольцо, которое он с пальца снять не мог. Тогда полковник Скалон сказал «судьям»: «Если хотите отобрать у меня это единственное воспоминание о моей жене, отрубите палец». Члены «тройки» не посмели!
Справка – полковник Владимир Александрович Скалон (1874-?), потомок старинного французского рода (предок, Жорж де Скалон, гугенот, переселившийся в Швецию после отмены Нантского эдикта, его сыновья перешли на русскую службу), участник Первой Мировой и Гражданской войн.
После судилища заключенные содержались сначала в гимнастическом зале корпуса, но потом их перевели в городскую тюрьму, которая не отапливалась. Больше того, заключенных просто мучили холодом, заставляя открывать окна. Рассказывают, что на Рождество 1945 года на всю ночь окна были открыты, при этом мучители издевательски поздравляли узников со счастливым сочельником. Многие тогда умерли. Других расстреляли. Это были полковник Илья Николаевич Потапов, капитан Павел Иванович Лавров, преподаватель Владимир Николаевич Кожин, капитан Михаил Терентьевич Кныш и капитан Борис Васильевич Шестаков. О них больше никто ничего не слышал. Вероятно, в этот же период были расстреляны и другие офицеры и преподаватели. Есть предположение, что капитан Вячеслав Константинович Страдецкий был вывезен в СССР. Преподаватель математики полковник Даниил Даниилович Данилов покончил с собой… Вот как все переменилось в еще недавно дружественной, братской стране!
Те же, кто выжил, претерпел все издевательства и пытки, и был отпущен на свободу, оказались без работы и без пенсии. Среди них были полковник И.П. Трофимов, командир 2-й роты подполковник Николай Евгеньевич Филимонов (работал грузчиком на складе), подполковник Николай Евгеньевич Карпов (продавал на улицах газеты), преподаватели Е.И. Козырева и Николай Иванович Александров.
Возможно, не такой тяжкой была участь завхоза корпуса, полковника Александра Николаевича Азарьева. В 1942 году он вышел на пенсию, да так и остался жить в Белой Церкви, вплоть до своей смерти в 1965 году.
Уже в наше время воспитанники корпуса нашли место расстрелов и на свои средства поставили в Белой Церкви памятник своим учителям. На нем такая надпись –
«Голгофа. Вечная память жертвам ХХ века.
Вам, великомученикам, безвинно расстрелянным в 1944 году, сброшенным в ямы на этом месте.
Не изменяя присяге, Вы продолжали верно служить в братской Сербии на благо великой России в самых различных должностях и профессиях до своей трагической кончины.
Вечная память Вам и наша великая благодарность за ваш труд, честь, достоинство.
Да упокоятся в веках Ваши исстрадавшиеся души!
Преданные Вам всегда – Ваши верные выпускники, воспитанники русских кадетских корпусов, нашедших приют на многострадальной Сербской земле.
Октябрь 2013 года».
Никита Брагин
для Русской Стратегии
http://rys-strategia.ru/ |
