Памятники выдающимся военным, общественным и государственным деятелям, произведения зодчества и другие объекты материальной культуры являются важной и неотъемлемой составляющей цивилизационного кода. В Российской империи, как и в других европейских странах, мемориалы и архитектура способствовали формированию национального самосознания, воспитанию уважения к собственной истории, восприятию духовных и нравственных ценностей. На протяжении XIX столетия в России множились памятники, воздвигнутые в честь военных побед. Столь же многочисленными были монументы гражданским деятелям: поэтам, писателям, философам и ученым. За каждым из памятников – своя история возникновения и существования.

Выраженный национальный характер имела и топонимика. Старые названия населенных пунктов, улиц, проспектов и площадей несли особенную смысловую нагрузку. Даже за самыми неброскими, порой вульгарными и смешными топонимами скрывался обширный событийно-смысловой ряд, объясняющий возникновение данного географического названия.

В этом было их коренное отличие от послереволюционной традиции, провозгласившей полный разрыв с наследием прошлого. История разных государств, переживших жесткие социальные потрясения, неумолимо свидетельствует: в ходе смуты во множестве страдают и умирают не только живые люди. Стихия разрушения не щадит и объекты материальной культуры.

Примером из новейшей истории является де-факто узаконенный вандализм, который развернулся на Украине накануне и после государственного переворота. Широкую известность (во многом благодаря российским средствам массовой информации) приобрел так называемый «ленинопад». Только в феврале-начале марта 2014 г. сторонниками евроинтеграции демонтированы десятки памятников Ленину, в том числе установленные в областных центрах. Всего за период с 8 декабря 2013 года по 10 июня 2016 года по всей территории Украины снесено 1221 памятников Ленину[i].

Случаи вандализма в отношении памятников Ленину и другим деятелям советской эпохи в послемайданной Украине, неизменно приковывают к себе повышенное внимание средств массовой информации как в России, так и за рубежом. В свете произошедших событий образ «вождя мирового пролетариата» обрел своеобразный мученический ореол. Если раньше монументы первому руководителю советского государства воспринимались как часть городского ландшафта, то на сегодняшний день о Ленине заговорили как о живом человеке. Впервые с конца 1980-х-начала 1990-х годов (период «перестройки» и первые годы после распада СССР) ленинский дискурс прочно обосновался в медийном пространстве. С той разницей, что если раньше в деятельности Владимира Ильича превалировали отрицательные оценки, то теперь работники федеральных телеканалов и ведущих печатных изданий, в основном выдерживают нейтральный и даже благожелательный тон. Сейчас практически не услышишь про политический экстремизм Ленина; про то, что после прихода к власти лидер большевиков, по сути, предвосхитил все то, к чему в послемайданной Украине только подходят. В том числе, повел борьбу с культурным наследием дореволюционной России.

Сразу оговоримся, что разрушение памятников является приметой всех революций. Еще до прихода большевиков к власти, при Временном правительстве, в Крыму имели место стихийные проявления вандализма в отношении монументов военным и политическим деятелям царской России. Так, в Симферополе, в апреле 1917 г., спустя всего несколько дней после приведения гарнизона и жителей города к присяге Временному правительству разгоряченная толпа попыталась скинуть с пьедестала памятник Екатерине II, но тогда это варварство удалось вовремя предотвратить[ii].

19 апреля 1917 г. толпа взяла в осаду памятник императору Александру III в Феодосии. Он был обклеен полотнищами с надписями «Позор Феодосии». 21 июня у памятника вновь собралась толпа матросов и солдат, которые потребовали снять памятник. Местный совет согласился, прося, однако, подождать до конца подготовительных работ. Однако матросы не стали дожидаться прибытия рабочих, и сами сняли фигуру[iii].

Несколькими днями ранее, 16 июня 1917 г., в Бахчисарае солдаты севастопольского гарнизона разрушили памятник 300-летию Дома Романовых. Проявления вандализма имели место и со стороны крымско-татарских националистов. Последние разрушили монумент императору Николаю II, сняли орла с памятника в честь 300-летия Дома Романовых, срубили три каштановых дерева, посаженных в 1886 г. императором Александром III, императрицей Марией Федоровной и будущим государем в Бахчисарае. Орел был снят под предлогом, что «в восточной стороне не должно быть памяти о Европейском могуществе»[iv].

Но все же эти проявления вандализма носили эпизодический и стихийный характер. Ситуация изменилась после Октябрьского переворота. Новые власти отринули прежнюю государственность, и повели решительную борьбу с наследием прошлого.

В этом большевики были первопроходцами. В XХ в. не было страны, которая подобно Советской России, в течение короткого времени сумела уничтожить или продать за рубеж едва ли не половину культурных ценностей, созданных многими поколениями предков на протяжении тысячелетий.

12 апреля 1918 года за подписью Ленина вышел декрет Совнаркома (СНК) «О снятии памятников, воздвигнутых в честь царей и их слуг, и выработке памятников российской социалистической революции». Кроме Владимира Ильича, декрет подписали народные комиссары Анатолий Луначарский и Иосиф Сталин.

Согласно постановлению, «памятники, воздвигнутые в честь царей и их слуг и не представляющие интереса ни с исторической, ни с художественной стороны», подлежали снятию с площадей и улиц и «частью перенесению в склады, частью использованию утилитарного характера».

По согласованию с художественной коллегией Москвы и Петрограда особой комиссии поручалось определить, какие памятники подлежат снятию, а также «мобилизовать художественные силы и организовать широкий конкурс по выработке проектов памятников, долженствующих ознаменовать великие дни Российской Социалистической Революции».

Авторы декрета выражали желание, «чтобы в день 1-го мая были уже сняты некоторые наиболее уродливые истуканы и постановлены первые модели новых памятников на суд масс». Кроме того, специальной комиссии поручалось подготовить столицу к празднованию 1 мая, произведя «замену надписей, эмблем, названий улиц, гербов и т.п. новыми, отражающими идеи и чувства революционной трудовой России»[v].

Реализацию плана монументальной пропаганды Ленин контролировал лично. И очень раздражался, когда узнавал, что проведение в жизнь декрета проводится столь низкими темпами.

Не ограничиваясь контрольными функциями, «вождь мирового пролетариата» лично подавал пример подчиненным, как нужно поступать с объектами культурного наследия дореволюционной поры. 1 мая 1918 г. при непосредственном участии Ленина был снесен памятный крест, установленный в Московском Кремле на месте убийства великого князя Сергея Александровича. Памятник был сделан по эскизам художника В. М. Васнецова. Комендант Кремля Павел Мальков в своей книге «Записки коменданта Кремля» подробно описывает этот эпизод:

«Вышел Владимир Ильич. Он был весел, шутил, смеялся.  Когда я подошел, Ильич приветливо поздоровался со мной, поздравил с праздником, а потом внезапно шутливо погрозил пальцем:

- Хорошо, батенька, все хорошо, а вот это безобразие так и не убрали. Это уж нехорошо. - Он указал на памятник, воздвигнутый на месте убийства великого князя Сергея Александровича.

Я сокрушенно вздохнул.

- Правильно, - говорю, - Владимир Ильич, не убрал. Не успел, рабочих рук не хватило.

- Ишь ты, нашел причину! Так, говорите, рабочих рук не хватает? Ну, для этого дела рабочие руки найдутся хоть сейчас. Как товарищи? – обратился Владимир Ильич к окружающим.

Со всех сторон его поддержали дружные голоса.

- Видите? А вы говорите, рабочих рук нет. Ну-ка, пока есть время до демонстрации, тащите веревки.

Я мигом сбегал в комендатуру и принес веревки. Владимир Ильич ловко сделал петлю и накинул на памятник. Взялись за дело все, и вскоре памятник был опутан веревками со всех сторон.

- А ну, дружно - задорно командовал Владимир Ильич.

Ленин, Свердлов, Аванесов, Смидович, другие члены ВЦИК и Совнаркома, и сотрудники немногочисленного   правительственного аппарата   впряглись   в веревки, налегли, дернули, и памятник рухнул на булыжник.

- Долой его с глаз, на свалку! - продолжал командовать Владимир Ильич.  Десятки рук подхватили веревки, и памятник загремел по булыжнику к Тайницкому саду.

Владимир Ильич вообще терпеть не мог памятников царям, великим князьям, всяким прославленным при царе генералам. Он не раз говорил, что победивший народ должен снести всю эту мерзость, напоминающую о самодержавии, оставив в виде исключения лишь подлинные произведения искусства, вроде памятника Петру в Петрограде. По предложению Владимира Ильича в 1918 году в Москве были снесены памятники Александру II в Кремле, Александру III возле храма Христа-спасителя, генералу Скобелеву. На месте памятника Скобелеву против Моссовета был воздвигнут обелиск Свободы.

Москва, говорил Ленин, столица Советского государства, государства рабочих и крестьян, и ее улицы должны украшать памятники не царям и князьям, а великим революционерам, борцам за народное счастье.  Мы снесем весь этот хлам, заявлял он, и воздвигнем в Москве и других городах Советской России памятники Марксу, Энгельсу, Марату, Робеспьеру, героям Парижской коммуны и нашей революции. Воздвигнем памятники выдающимся умам человечества, ученым и писателям, поэтам и композиторам. Владимир Ильич сам заложил памятник Карлу Марксу. В Москве были заложены и открыты временные памятники ряду выдающихся революционеров»[vi].

Устанавливая контроль над новыми территориями в ходе Гражданской войны, большевики незамедлительно проводили в жизнь свои декреты. В том числе, в области борьбы с культурным наследием дореволюционной России.

Крым не стал исключением. Советская власть окончательно установилась здесь в ноябре 1920 г. Уже в январе — мае 1921 г. в Симферополе был демонтирован памятник императрице Екатерине II. На освободившийся постамент водрузили наскоро сооруженную скульптурную композицию из гипса, цемента и арматуры, изображавшую пролетария, разбивающего молотом оковы земного шара, бюсты К. Маркса, Ф. Энгельса и В.И. Ленина.

Пожалуй, это наиболее известная жертва войны большевиков с памятниками деятелям дореволюционной России в Крыму в начале 1920-х гг. Царившие на полуострове разруха и массовый голод помешали тогда строителям нового общества выполнить многое из того, что они успешно осуществили в дальнейшем[vii].

Гораздо более победители преуспели в переименовании улиц и городов. Старые названия должны были навеки исчезнуть из людской памяти и географических карт. Населенные пункты маркировались новыми названиями, которые в основном не были связаны с историей этих мест. Так, приказом Крымревкома №2 от 16 ноября 1920 г. в каждом городе главные улицы требовалось называть именами Красной армии, Ленина, Троцкого[viii]. Так, в Севастополе местный ревком переименовал центральную – Екатерининскую улицу в улицу Ленина уже 3 января 1921 г.[ix] Подлежали изъятию те названия улиц, в которых были слова «офицер, мичман, адмирал» или имена выдающихся дореволюционных государственных и городских деятелей, а также названия с именами апостолов и святых Русской Православной Церкви. Объявлялись ненужными названия «Базарная, Рыбная, Морская» и другие, к которым привыкло несколько поколений севастопольцев. Не нужны были и наименования полков, оборонявших город во время осады 1854-1855 гг., а также названия, связанные с другими героическими страницами прошлого. Взамен старых названий на карте города в срочном порядке появились новые с именами руководителей большевистской партии, основоположников марксизма, деятелей революционного движения, командиров и бойцов Красной армии, подпольщиков, партизан.  Так, в течение 1920-х гг. ул. Адмиральская стала Красноармейской (ныне – ул. Фрунзе); Адмиральский спуск – Портовым. Мало-Офицерская улица стала Матросской (ныне – ул. Воронина). Мичманская улица – улицей Дроздова. Мичманский бульвар превратился в бульвар Военморов, а Мичманский спуск (напротив нынешнего Дома офицеров флота) стал Военморским. Улица адмирала Никонова стала улицей 9 января; улица Католическая – улицей Шмидта; Корниловская набережная – улицей Энгельса; Нахимовский проспект стал носить имя Троцкого, а после его опалы переименован в проспект Фрунзе; Нахимовская площадь стала называться площадь Труда; Графскую пристань переименовали в пристань III Интернационала[x].

12 января 1921 г. на заседании Крымревкома (протокол № 36) под председательством Бела Куна было постановлено: «Переименовать Екатерининскую улицу в «улицу Карла Либкнехта» и улицу Александра Невского в «улицу Розы Люксембург» в Симферополе. На следующий день, 13 января,  Решением Керченского уездного ревкома в Керчи переименованы улицы: 1-я Воронцовская в улицу имени Ленина; 2-я Строгановская в улицу имени Ф. Энгельса; Дворянская в улицу имени Р. Люксембург; Николаевская в улицу имени К. Маркса; 1-я Босфорская в улицу имени Свердлова; Мещанская в Красноармейскую улицу[xi].

8 января 1921 г. Крымревком распорядился переименовать Ялту в Красноармейск, так как, во-первых, Ялта оказалась конечным пунктом наступления красных войск на Юге России в 1920 г.; во-вторых, «с названием Ялта связывалось представление о городе-курорте, являвшемся прежде центром разврата и разгула кутящей буржуазии»[xii]. Более полугода спустя, 25 августа 1921 г., городу вернули прежнее историческое название.

Серьезно пострадали музеи и дворянские имения, особенно на Южном берегу Крыма. В первые месяцы после окончательного установления советской власти они подверглись разграблению красноармейцами и махновцами. При этом некоторые усадьбы грабили, как минимум, несколько раз.

Следующий этап борьбы с культурным наследием дореволюционной России в Крыму пришелся на вторую половину 1920-х — 1930-е гг. Именно тогда с площадей и улиц городов полуострова исчезли многие памятники истории, в большинстве своем безвозвратно. Особенно серьезный урон был нанесен Севастополю. Обилие в городе монументов, воздвигнутых в честь героев первой обороны 1854 — 1855 гг. и напоминающих современникам о мощи и величии царской России, вызывало раздражение местных партийных кругов.

Отношение власти к наследию минувшей эпохи наиболее полно характеризует произошедшее с памятником адмиралу П.С. Нахимову.

Еще в 1924 г. Севастопольский горисполком обратился в КрымСНК с предложением перелить скульптуру великого флотоводца в статую «вождя мирового пролетариата», но в силу ряда причин данное начинание тогда не удалось претворить в жизнь.

Акт вандализма совершился 4 года спустя.

Снятие памятника П.С. Нахимову сопровождалось масштабной пропагандистской кампанией, в ходе которой в сознание людей внедрялось убеждение, что этот и другие подобные монументы являются выразителями чуждой идеологии и их уничтожение единственно правильный шаг.

«По меньшей мере, странно, — писалось в севастопольской газете «Маяк коммуны», — что в рабочем центре Крыма нет памятника учителю рабочего класса. Это делается особенно заметным при том большом количестве памятников, какое мы имеем здесь защитникам самодержавия. Особенно бросается в глаза памятник адмиралу Нахимову, поставленный у входа в город со стороны моря. Немалое удивление вызывает эта бронзовая фигура у иностранных моряков, в частности, у турецких. И в самом деле, разве не насмешкой высится попирающая турецкие национальные знамена фигура Нахимова в городе, борющемся за разрушение национальных перегородок? На площади им. III Интернационала — руководителя пролетариев всего мира не может быть памятника царскому адмиралу»[xiii].

В ноябре 1928 г. памятник был снят с пьедестала, перевезен во двор музея Черноморского флота и спустя время разобран и пущен на переплавку. Гранитный пьедестал как представлявший собой большую ценность решили оставить на месте, забили досками с тем, чтобы со временем водрузить на него бронзовую фигуру Ильича.

«Поставленный против здания Морского собрания, — вспоминал очевидец, — на площади своего имени, памятник Нахимову мозолил глаза ликующим строителям новой жизни каждый праздничный день. Все парады и манифестации проходили у его подножия, и Павел Степанович был как бы «принимающим парад». А отцы города, размещавшиеся либо на трибуне у гостиницы Киста, либо на балконе Морского собрания, оказывались как бы ни при чем. Чтобы избавиться от этого ощущения, его обшивали досками, сооружая нечто вроде маяка с прожекторами в верхней части (нужно напомнить, что местная газета называлась «Маяк коммуны»). Бедный адмирал смотрел сквозь щели обшивки. Наконец, к концу 20-х гг. памятник так намозолил глаза севастопольскому начальству, что его сняли. Севастополь лишился одной из главных своих достопримечательностей. Это был памятник работы Бильдерлинга, обладавший и портретным сходством, и каким-то домашним севастопольским духом.

Нахимов был изображен сутуловатым, в своей нахимовской фуражке с большим козырьком и поднятым сзади шлыком. Он строго смотрел на Графскую пристань и большой рейд; на боку у него висела кривая сабля плененного при Синопе Османа-паши. Снятый памятник некоторое время стоял во дворе Музея обороны Севастополя, затем его разобрали, и следы его пропали, по-видимому, отправили на переплавку. После 1945 г. в общественное сознание усиленно внедряли мысль, что памятник был уничтожен немцами во время оккупации уже в последнюю войну. Но в моем архиве хранится серия фотографий, иллюстрирующих, как снимали статую с постамента, как везли на арбе во двор музея, как потом разбирали… Гражданская война продолжалась — даже с памятниками.

Но как оказалось, долго без Нахимова нам жить не пришлось. «Отец народов» — Иосиф Виссарионович Сталин в тяжелый момент сам вспомнил наших великих предков и другим наказал помнить. Среди таковых оказался и Павел Степанович.

В конце 1950-х гг. (5 ноября 1959 г. — Д.С.) памятник Нахимову поставили вновь; но это был совершенно другой памятник — работы советского скульптора Томского. Нахимов был поставлен спиной к пристани и бухте, вместо сабли Османа-паши на его боку было что-то другое, и весь он коренным севастопольцам казался каким-то чужим. Но конечно, лучше такой памятник, чем никакого»[xiv].

Снятие с пьедестала памятника адмиралу Нахимову самый известный, но далеко не единственный эпизод советской монументальной войны. Решением внеочередного пленума Севастопольского городского Совета, прошедшего 14 ноября 1928 г., на малом Приморском бульваре был демонтирован бюст еще одного героя обороны 1854 — 1855 гг. — начальника севастопольского гарнизона генерала Д.Е. Остен-Сакена. Аналогичная участь постигла памятник известному мореплавателю и флотоводцу адмиралу М.П. Лазареву (находился на Корабельной стороне, перед Лазаревскими казармами).

Некоторые горячие головы предлагали если не снести, то, по крайней мере, переделать в соответствии с новыми веяниями и… памятник Затопленным кораблям!

«Около набережной Приморского бульвара, — выражал возмущение один из тогдашних борцов с «пережитками прошлого», — стоит колонна памяти погибшим морякам. Над орлом возвышается царская корона, оскорбляя память погибших. Предлагаю вместо короны поставить звезду с электроосвещением»[xv].

По счастью, данная инициатива не получила развитие. Тем не менее, с памятника исчез крест. Также из композиции убрана мачта парусника, выступавшая из волн[xvi].

Еще менее благоприятно сложилась судьба Панорамы на Историческом бульваре. К уничтожению этого произведения батального искусства не призывали даже самые радикально настроенные; в то же время мириться с наличием в городе такого напоминания о героических страницах его истории власти никак не могли.

В первой половине 1920-х гг. были уничтожены каменные бюсты героев «Севастопольской страды», установленные в нишах на фасаде Панорамы.

«По всему фасаду здания, - вспоминал очевидец, - были ниши, в каждой из них стоял бюст кого-либо из защитников Севастополя (Корнилова, Нахимова, Истомина, Хрулева и др.), прославившихся во время его обороны. Забросили петлю на один из злосчастных бюстов, и он легко упал вниз, разбившись на мелкие части. Это очень понравилось, и через какие-нибудь полчаса ни одного бюста в нишах не осталось. Разбив последний бюст, пацифисты с песнями разошлись по домам. Я тоже вернулся домой, но со страшной тяжестью в сердце» [xvii].

Что же касается содержания экспозиции музея, то, по мнению советских чиновников, оно не соответствовало идеологическим требованиям, и потому его следовало подвергнуть основательной переделке. Эту позицию в 1925 г. озвучила газета «Маяк коммуны»:

«Что в Панораме видит рабочий человек? С помещения сняты все царские эмблемы, но все же само полотно сохраняет оттенок борьбы за веру, царя и Отечество. Горящие свечи у икон, батюшка с крестом, умирающий офицер со склонившимися фигурами сестер милосердия и нижних чинов. А ведь в рабочем картина должна будить другие настроения. Необходимо при входе поместить краткие лозунги, характеризующие царизм, крупно написанную памятку причин войны, обрисовать условия службы николаевского солдата. Можно привлечь к этой работе наши комсомольские кружки (литературный, ИЗО), и они, без сомнения, с этой задачей справятся»[xviii].

Борьба с культурным наследием дореволюционной России продолжалась и в 1930-е гг., под предлогом изъятия металла для нужд индустриализации. Известно, что в ходе этой кампании в массовом порядке происходило снятие церковных колоколов. Внимание «активистов» привлекали также сохранившиеся памятники истории. В 1930 г. та же газета опубликовала заметку «Снять памятники». Автор, некто Кудрявцев, внес предложение: «вместе с колоколами изъять металл со всех старых памятников. В Севастополе таких памятников очень много. Они воздвигнуты генералам, графам и купцам»[xix].

По свидетельству современника, прошлое в то время «никого не интересовало, а если и вспоминалось, то только в издевательском контексте и хамским тоном»[xx].

Всякий, выражавший иную точку зрения, выступая в защиту памятников истории и культуры дореволюционной России, мог быть обвинен в политической нелояльности. Так, на основании заявлений «бдительных» граждан ряд экскурсоводов и музейных работников были обвинены в проведении антисоветской линии, в слабом владении марксистско-ленинской теории, отсутствии пролетарского самосознания.

Вот отзыв о работе экскурсовода Книшера: «Проводит антисоветскую линию: ни звука не произнес об индустриализации, диктатуре рабочего класса, о нашем руководителе — ВКП (б). Вместо этого забрел в далекие дебри истории». Характеристика экскурсовода Соколова: «Речь у Соколова печатная и достаточно заинтересовывает, но крайне недостаточен социальный разбор объектов экскурсий. В вопросах событий 1854-1855 годов он очень компетентен. Даже чересчур влезает в детали.

Иногда вместо показа истинных настроений массы, он дает пафос какого-то героизма, самоотверженности. Слишком много говорит о памятниках, снятых по распоряжению Горсовета. Осудил снятие памятника Нахимову, видите ли памятник имеет большое художественное и историческое значение. Сказал, что В.И. Ленин бы не одобрил, что на этом постаменте планируют поставить ему памятник»[xxi].

Жертвами революционных преобразований становились не только памятники истории, но также надгробные плиты и склепы. Особенно серьезный урон был причинен Братскому кладбищу — воинскому некрополю на Северной стороне.

По воспоминаниям профессора Ленинградского электротехнического института Георгия Четверухина, в 1920-е гг. служившего на Черноморском флоте, «в 1927 году в Севастополе были осквернены братские могилы, в которых были похоронены 100 тысяч защитников Севастополя, погибших во время его обороны в 1854 — 1855 годах. Сброшены с мест надгробия, повалены и разбиты массивные каменные кресты»[xxii].

Осквернению подвергся памятник-склеп героя Севастопольской обороны, выдающегося русского военного инженера, генерал-адъютанта Э.И. Тотлебена. Вандалы выломали массивную бронзовую дверь, ведущую в склеп, уничтожили бюст генерала, сбросили венчавший захоронение мраморный крест. Надругались и над останками генерала: вытряхнули из гроба, экспроприировав последний «для нужд индустриализации».

Это далеко не единственные проявления варварства. Потребность государства в черных и цветных металлах привела к узакониванию мародерства: гробокопательство проводилось с санкции партийно-советской верхушки и в масштабах всей страны.

22 февраля 1933 г. комиссия по делам культов Севастопольского горсовета постановила: «Считать целесообразным вскрытие склепов под Владимирским собором…» (Необходимо отметить, что предложение произвести осмотр усыпальницы четырех адмиралов — П.С. Нахимова, В.А. Корнилова, М.П. Лазарева, В.И. Истомина — на предмет наличия в них ценностей выдвигалось еще в 1927 г., однако тогда это посчитали несвоевременным). Черное дело увенчалось успехом. Останки адмиралов как «приспешников низвергнутой династии» постигла та же участь, что и прах Э.И. Тотлебена; цинковые гробы стали добычей заготовителей.

Ограбление кладбищ стало доходным и прибыльным делом: премирование сдатчиков зависело от количества реализованного государству металла, так что трудящиеся были напрямую заинтересованы в том, чтобы разорить как можно больше могил.

11 января 1934 г. управляющий крымским отделением треста «Металлолом» Владимиров обратился в Севастопольский горсовет с просьбой разрешить ему произвести изъятие 150 цинковых гробов с русского городского кладбища «для удовлетворения потребностей крымской промышленности в остродефицитном цинке в фонд обороны страны»[xxiii].

В период оккупации Крыма войсками нацистской Германии и ее союзников вышеописанные случаи вандализма будут использоваться гитлеровцами как доказательство варварской сущности большевизма. Так, после взятия Севастополя летом 1942 г. германские оккупационные власти в пропагандистских целях восстановили склеп и торжественно перезахоронили останки генерала Э. Тотлебена. Мероприятие широко освещалось в местных коллаборационистских газетах. 2 июля 1943 г. газета «Голос Крыма» опубликовала репортаж бывшего капитана РККА Л.Станиславского, в котором подробно рассказывалось об этом событии:

«На Севастопольском Братском кладбище, - делился своими впечатлениями автор, - в воскресенье, 27 июня, было много публики. Здесь у восстановленной Германским командованием поруганной большевиками гробницы Эдуарда Ивановича Тотлебена состоялась торжественная церемония. Прах героя Севастопольской обороны 1855 года, выдающегося русского военного инженера, выброшенный большевистскими вандалами из гроба, снова был предан земле.

К девяти часам утра на кладбище прибыли представители местного гарнизона, германские генералы и офицеры, многие жители города, кому дорога память прославленного севастопольского героя. Торжественная церемония открылась заупокойной литургией. У гроба с прахом Тотлебена застыли в почетном карауле германские солдаты.

Перед собравшимися на церемониал держит речь комендант города Севастополя подполковник Гон.

«Год назад, — говорит он, — германо-румынские войска взяли штурмом крепость Севастополь — последний оплот большевиков в Крыму. Гробница Тотлебена была разрушена и ограблена. Германское командование считает долгом своей чести восстановить поруганную гробницу Тотлебена, гениального строителя крепости Севастополь. Германские вооружённые силы чтят в лице Тотлебена не только знаменитого генерала, выдающегося военного инженера XIX столетия, но также мужа германской крови.

Тотлебен — потомок старинного германского рода, поселившегося в древние времена в Прибалтике, и верный подданный Российской империи. Его заслуги в сооружении Севастополя — одной из наиболее грозных крепостей континента особенно проявились во времена осады города в Крымскую кампанию. Его работы доказали, что могут совершить германская воля и преданность целям. Сегодня восстановленная гробница Тотлебена, с именем которого неразрывна связана история Севастополя, передаётся в верные руки Германской Управы. В этот час мы, чествуя храброго воина Тотлебена, возлагаем на его могилу венок»[xxiv].

В мероприятии также принимали участие представители городской управы и Русской освободительной армии (РОА), в том числе, известный писатель Борис Ширяев. С августа 1942 г. он активно сотрудничал с немцами, редактировал ряд коллаборационистских газет, затем вступил в ряды РОА, имел звание капитана. Подойдя к гробнице, Ширяев обратился к присутствующим с пламенной речью, в которой рассказал о заслугах Тотлебена перед Россией.

«Слава и честь живут веками, - говорил Б.Ширяев. - Память о героях хранится в сердце народа, Трусливые негодяи в дни осады города хотели стереть эту память, уничтожить гробницу Тотлебена, отрекаясь тем самым от исторического прошлого русского народа, о котором на словах они так много кричат... Но герои венчают героев, и доблестная Германская Армия восстановила гробницу славного строителя Севастопольской крепости, от которого отреклись большевики. И сегодня от имени Русской Освободительной Армии я возлагаю на его прах венок с цветами того ордена, который с честью носил генерал Тотлебен. Георгиевские ленты на венке сочетаются с белизной лилий и пурпуром крымских роз. Возложение этого венка кажется символом прямой связи РОА с храбрыми рыцарями обороны Севастополя и завершает полный глубокого смысла церемониал, демонстрирующий высокое благородство Германского Командования, воздавшего почести русскому герою...»[xxv]

После освобождения города в мае 1944 г. склеп, где покоились останки Тотлебена, вновь осквернили вандалы. Гробокопатели искали ордена, наградное оружие и другие ценные вещи, но здесь их ждало разочарование. И тогда один из вандалов взял себе на память череп генерала, который затем десятки лет хранил в своем доме[xxvi].

В ходе ведущейся в 1920 — 1930-е гг. ожесточенной борьбы с монументальным наследием прошлого был нанесен ужасный удар по русскому национальному самосознанию. Огромный пласт истории предавался поруганию и забвению. Миллионы людей погружали в наскоро сконструированную искусственную среду, в которой не было места именам государей, религиозных, военных и общественных деятелей имперской поры. С подачи Ленина и его последователей нашим соотечественникам предлагалось жить в окружении чуждых символов, дат и имен.

Итогом этой политики стала дальнейшая духовная деградация масс, утрата исторической памяти.

И только начавшаяся война с внешним врагом вынудила советское руководство существенным образом пересмотреть собственную политику в данном вопросе, вспомнив и о патриотизме, и о героях минувших эпох. В то же время отдельные проявления вандализма со стороны государства в Крыму и в других регионах страны имели место и в более поздние годы...

[i] Памятники Ленину, снесённые на Украине с декабря 2013 года (список, фотографии) // http://leninstatues.ru/leninopad

[ii] Николай Доненко, протоиерей. Наследники царства. Т. II. Симферополь: Бизнес-информ, 2004. – С.21;26.

[iii] Зарубин А.Г., Зарубин В.Г. Без победителей. Из истории Гражданской войны в Крыму. — 2-е изд., испр. и доп. — Симферополь: АнтиквА, 2008. – С.113

[iv] Там же. – С.113-114

[v] http://www.hist.msu.ru/ER/Etext/DEKRET/18-04-12.htm

[vi] Мальков П.Д. Записки коменданта Кремля // http://lib.ru/MEMUARY/MALKOW/kreml.txt

[vii] Зарубин А.Г., Зарубин В.Г. Указ. соч.  – С.673; Соколов Д.В. Утраченные памятники Севастополя // Первая Крымская, №38 (344), 8 октября / 14 октября 2010.

[viii] Пащеня В.Н. Этнокультурное развитие в Крыму с древнейших времен до конца ХХ века: монография. – Симферополь: ДИАЙПИ, 2012. – С.159

[ix] Зиббини Н. Имени Ленина // Слава Севастополя, №26 (15987), 08 февраля 1981.

[x] Милодан В. «Репрессированным» улицам – амнистию! // Слава Севастополя, №238 (18949), 19 декабря 1992.; Его же. Печальный список переименованных улиц и площадей Севастополя // ГКУ АГС, Ф. р-567, Оп.5, д.97 – Л.1-2

[xi] Брошеван В.М. Из истории переименований в Крымской АССР (1921 – 1945 гг.): Историко-документальный справочник. – Симферополь, 2008. - С.7

[xii] Зарубин В.Г. Проект «Украина». Крым в годы смуты (1917-1921 гг.) – Харьков: Фолио, 2013. – С.316

[xiii] Алтабаева Е.Б. Марш энтузиастов: Севастополь в 20−30 годы. — Севастополь: «Телескоп», 2008.  – С.136-137

[xiv] Сапожников А. Крым осенью 1920 г. // Исход Русской Армии генерала Врангеля из Крыма – М.: Центрполиграф, 2003. – С.607-608

[xv] Алтабаева Е.Б. Указ. соч. – С.138

[xvi] http://krymea.ru/architecture/pamyatnik-zatoplennim-korablyam-v-sevastopole.html

[xvii] Сапожников  А. Указ. соч. - С.608

[xviii] Алтабаева Е.Б. Указ. соч. – С.136

[xix] Маяк коммуны, №6 (2664),  понедельник, 6 января 1930 г.

[xx] Сапожников А. Указ. соч. – С.609

[xxi] Алтабаева Е.Б. Указ. соч. – С.139-140

[xxii] Цит. по: Алтабаева Е.Б. Указ. соч. – С.141

[xxiii] Гуркович В.Н. Смерть и воскресенье генерала Тотлебена // Крым и Россия: неразрывные исторические судьбы и культура (Материалы республиканской научно-общественной конференции). - Симферополь, 1994. – С.26

[xxiv] Там же. – С.27

[xxv] Там же.

[xxvi] Шавшин В.Г. Дважды обезглавленный Тотлебен (окончание) // http://prichal.sevhome.ru/article.php?id=1132