Последняя авторская передача Никиты Михалкова «Бесогон», посвященная, как и прочие, нравственным проблемам общества и приуроченная в этот раз к Дню победы, не просто удивила – в какой-то мере потрясла. В ней автор, искусно смешивая правду и ложь, сделал то, чего я и, думаю, многие другие его поклонники, не ожидали. По сути, он оправдал большевистский террор, а Победу приписал вождю советского народа Сталину. Да и не только Победу, а в сущности все хорошее, что мы сегодня имеем. Промышленность, оборонный потенциал, достойное место на международной арене.
К Никите Михалкову как человеку и гражданину у меня всегда было какое-то двойственное отношение. Вроде наш, но с червоточиной, вроде патриот, а с каким-то едва уловимым душком. С интересом смотрел фильмы его студии ТРИТЭ «Сибирский цирюльник», «Турецкий гамбит», «Статский советник», в которых особенно нравилось любование, по-моему, искреннее, жизнью в имперской России, ее армией и офицерством и которые были заметным явлением культурной жизни, несмотря на обильную приправленность ядом акунинских сценариев.
Многие не любили и не любят Никиту Сергеевича за выпирающее, как шило из мешка, барство, делающее его более похожим на пушкинского Троекурова, нежели на старика Дубровского. Ходили слухи о его огромных поместьях и не вполне уместной при нынешней народной бедности любви к роскоши. Сам я гнал от себя такие мысли, приписывая их человеческой зависти и известному образу мышления, и наверно, был прав. Известна политическая гибкость главного начальника российского кинематографа, позволявшая ему набирать рейтинг при любом Президенте. Как бы там ни было, Михалков относился к несовершенной российской элите, оформлявшейся в лихие девяностые, причем, думаю, далеко не худшей ее части.
Основания так говорить дают такие его документальные ленты, как «Русский крест», посвященные смыслу и судьбе Белого движения, крымской трагедии 1920 года. Казалось, что такого рода выступления были смелыми гражданскими поступками. Так или иначе, они, без сомнения, снискали Никите Сергеевичу уважение немалой части патриотической общественности.
В последние годы Михалков выступал со своим разящим «Бесогоном», и его пафос также был во многом созвучен с представлениями и чувствами обыкновенных русских людей. Он разоблачал духовное оскудение общества, охваченное болезнью стяжательства, клеймил безродно-космополитическую прослойку интеллигенции, мечтающей, чтобы Россия провалилась в тартарары, потому что в ней мало творческой свободы и демократии на манер западной. Резонансными были михалковский цикл про Ельцин-центр, передачи про идиотизм современного школьного и высшего образования. Да мало ли что еще.
И вот «Бесогон» к Дню победы. Сразу оговорюсь, что не все из сказанного ведущим передачи было фальшивым или вызывающим. Никита Михалков слишком талантлив и тонок, чтобы рубить с плеча, как какие-нибудь Быков или Семин. Много места передача уделила кинофильму «Смерть Сталина», запрещенному к показу министром Мединским.
Фильм этот я в свое время посмотрел в интернете и прямо скажу, удовольствия не испытал. Надо ли запрещать? Не знаю, как-то все равно, во всяком случае бороться с попытками его протащить на всероссийский экран тоже не стал бы, ведь в конце концов Сталин – не святой Русской Православной Церкви, и если кому-то хочется смотреть, как западный кинематограф делает его вместе с ближайшим окружением идиотами, – не здоровье.
Задело в этой истории другое. Когда разразился скандал против «Матильды» с порноактером в роли Царя-мученика, не было ни протестующего михалковского «Бесогона», ни министерской непримиримости к очернению отечественной истории и руководителей государства.
Порноактер, включение коего режиссером Учителем в актерский ареопаг под номером один носило явно ритуальный характер, был легко проглочен и кремлевскими сановниками, и нашей официально-патриотической интеллигенцией, не исключая и г-на Михалкова. В свое оправдание они много говорили о свободе творчества и праве зрителя на свободный выбор. Теперь же автор «Статского советника» про эти ценности совершенно забыл.
Но не это главное. Могу согласиться, что показ «Смерти Сталина» в канун годовщины Сталинградской битвы да и сам факт съемки этого фильма в нынешнее, отмеченное всполохом холодной войны время, вряд ли уместны. Возможно, министр Мединский, наученный скандалом с «Матильдой», решил впредь не наступать на те же грабли и пустил применил этот принцип к пошлой комедии про Сталина. Возможно также, что, появись сегодня еще одна киноподелка с оскорблением памяти царственных страстотерпцев, минкульт, следуя выстраданному правилу, поступит так же.
Главное, что вызвало горечь и разочарование, поколебав авторитет Никиты Сергеевича, – это его восторженный панегирик Сталину как творцу Победы и вождю, коему все мы обязаны нынешним благосостоянием и гордостью за державу.
Второй и не менее досадный конфуз кинематографиста № 1 состоял в том, что в подкрепление своих суждений о великом вожде он пустился в чтение просталинской публицистики Захара Прилепина. Да, именно этого баловня всяческих издательств и тусовок выбрал Михалков в канун праздника, предпочтя его огромному сонму авторитетов, действительно достойных цитирования. И с упоением слал в эфир его изощренную софистику.
Возможно, и прав автор «Бесогона», что предпочел не вспоминать в эти дни такого писателя-фронтовика, как Виктор Астафьев. Давно почивший в бозе великий писатель, но скромный и неприхотливый в быту сибиряк, ринувшийся в свое время в литературу не ради благ и почестей, а единственно для того, чтобы поведать правду о той страшной войне, сегодня в официальных кругах не в чести.
Воевавший фронтовым шофером, артиллеристом, разведчиком, Виктор Петрович на собственной шкуре испытал цену, заплаченную народом за победу. В своей наичестнейшей книге «Прокляты и убиты» он рассказал о мыслях и чувствах миллионов брошенных в пекло молодых парней, которых «творцы победы» порой забывали обучить, накормить, одеть, вооружить, даже учесть в потерях, отчего и гибли они пачками, и до сего времени во множестве числятся по разряду без вести пропавших.
Все это испытал на себе фронтовик из глубинки Виктор Астафьев, и в силу этого он, в отличие от сочинителей мемуаров, в войну хоронившихся в штабах или интендантствах, имел право громко говорить правду.
А правда эта или, может быть, хотя бы неотъемлемая ее часть, состояла в том, что победа 45-го далась в том числе и ценою неисчислимых народных жертв, вообразить которые невозможно.
Иногда писатель-фронтовик, переживший и контузию, и ранение глаза, а главное, – гибель десятков и сотен молодых, холостых, с неизбывной жаждою жизни фронтовых товарищей, охваченный горькими воспоминаниями, срывался в отчаянный крик, перенося на бумагу страшные своей правдой выводы, что врага мы победили, завалив трупами и залив кровью миллионов несчастных русских солдат.
Прав или нет Михалков, что в канун 9 мая не вспомнил об Астафьеве и его горьких истинах, не мне судить. Возможно, интересы государства, высшие соображения геополитики к тому вынуждают, ибо многочисленные враги России, которые были есть и будут, только и ждут, чтобы мы всячески разоружились и согласились платить им компенсации за оккупацию и насаждение тоталитаризма, обвинив во всем этом не международную секту марксистов, не орду интернационалистов-карателей, не потворствующих большевизму западных властителей, а русский народ.
Но кто тянул председателя союза кинематографистов за язык в том, чтобы провозгласить творцом всех побед Сталина? Чтобы доказывать всем нам, что, мол, да, были и репрессии, но они не могут умалить и отменить главного, да и чего, мол, не бывает в истории, ведь главное – победа и наша современная мощь, способная, если придется, сотворить новые «десять сталинских ударов».
Говорил все это автор «Бесогона» как бы не от себя, а привлекая для пущей убедительности другое лицо. Раньше Никита Сергеевич в своей авторской передаче цитировал Аксакова, Победоносцева, Ильина. Теперь, резко соскользнув, что называется, ниже плинтуса, принялся зачитывать г-на Прилепина – бывшего активиста то НБП, то болотно-либерального сообщества, «маститого писателя», от которого за версту несет не просто нечистыми пиар-проектами, а, пожалуй, и каким-то темным провокаторством.
Словом, разочаровал г-н Михалков, огорчил. Так стоит ли слушать его полные патриотического пафоса монологи после того, как из них вдруг вылезла такая примитивная конъюнктура?
Объяснить ее не так уж и сложно. Истина познается в сравнении, методом от противного. Виктор Астафьев служил истине и за это навлек на себя ненависть и яростные нападки тех, кому была явно не по нутру его окопная правда-матка. Не таков, видимо, наш Никита Сергеевич. Те, кто хочет власти, почестей, финансирования, телеэфира, выберут совсем иную позицию. И, конечно же, другие, не астафьевские, тексты для проповеди.
Станислав Смирнов
для Русской Стратегии
http://rys-strategia.ru/
Комментарий "Русской Стратегии": Наши гуттаперчевые "мастера культуры", и, в первую очередь Никита Михалков, являют собой образцовый индикатор того, в какую сторону клонится существующая "вертикаль". В перестроечные времена клан Михалковых предусмотрительно застолбил все ниши - Михалков-старший остался "патриотом" СССР, младший подался в "русские баре", Андрон - в "либералы-западники". В начале "нулевых" НСМ благополучно следовал курсу перезахоронения Ильина и Деникина, успешно "окучивая" поляну Русского Зарубежья. При этом его батюшка сочинял очередной советско-эрэфовский гимн, а братец Андрон... вернувшись из США, воспевал особо почитаемого кремлёвскими собчекистами обер-русофоба Андропова. Ныне конъюнктура определилась окончательно. И человек, вчера "мокавший" Сталина в торт, ныне возносит ему хвалы. Не менее показателе пример товарища Шахназарова, когда-то снявшего "Цареубийцу", а ныне восславляющего Ленина. Если у вас возникает вопрос, откуда есть идёт ресоветизация, и какой курс проводит руководящая и направляющая, просто посмотрите, в обувку какого сезона в очередном прыжке облачились "творцы". Ибо эти последние всегда абсолютно точно знают, откуда дует ветер, и для какой обуви приходит сезон. |
