Web Analytics
С нами тот, кто сердцем Русский! И с нами будет победа!

Категории раздела

- Новости [8256]
- Аналитика [7867]
- Разное [3336]

Поиск

Введите свой е-мэйл и подпишитесь на наш сайт!

Delivered by FeedBurner

ГОЛОС ЭПОХИ. ПРИОБРЕСТИ НАШИ КНИГИ ПО ИЗДАТЕЛЬСКОЙ ЦЕНЕ

РУССКАЯ ИДЕЯ. ПРИОБРЕСТИ НАШИ КНИГИ ПО ИЗДАТЕЛЬСКОЙ ЦЕНЕ

Календарь

«  Май 2019  »
ПнВтСрЧтПтСбВс
  12345
6789101112
13141516171819
20212223242526
2728293031

Статистика


Онлайн всего: 3
Гостей: 3
Пользователей: 0

Информация провайдера

  • Официальный блог
  • Сообщество uCoz
  • FAQ по системе
  • Инструкции для uCoz
  • Главная » 2019 » Май » 15 » СОЗИДАТЕЛЬ НОВОРОССИИ: Устроение Кавказа
    20:48
    СОЗИДАТЕЛЬ НОВОРОССИИ: Устроение Кавказа

    Отношения М.С. Воронцова с духовными и политическими лидерами местного населения

    Глубоко просвещенный и всесторонне образованный человек, М.С. Воронцов в Новороссии, Бессарабской области и на Кавказе демонстрировал глубокое уважение к духовным, культурным традициям местного населения, стремился к установлению самых дружеских отношений с представителями различных религиозных конфессий.

    Долголетняя дружба связывала М.С. Воронцова с Патриархом всех армян Нерсесом V. В феврале 1803 г. архимандрит Нерсес, будучи посланцем эриванского хана, прибыл в Тифлис, чтобы вести переговоры с главнокомандующим на Кавказе князем П.Д. Цициановым о возведении на Эчмиадзинский патриарший престол сторонника России — архиепископа Даниила. Выслушав Нерсеса, Цицианов командировал в Эривань своего адъютанта поручика графа М.С. Воронцова с требованием исполнения приказа русского правительства. Перед отъездом граф познакомился с архимандритом Нерсесом. Миссия Воронцова кончилась неудачно, князь Цицианов возглавил поход на Эривань. Но еще до войны с Персией дружба Воронцова с Нерсесом упрочилась при взятии Гянджи, когда они жили в одной палатке.

    Судьба свела старых друзей спустя годы в Новороссии. Епархиальный начальник Бессарабской области Нерсес часто ездил навещать из Кишинева в Одессу Новороссийского генерал-губернатора и наместника Бессарабской области графа М.С. Воронцова. Любимой темой бесед старых друзей были обсуждения природных богатств Кавказа и проблем местного населения.

    Следует заметить, что при посредничестве Нерсеса Воронцову прислали из Эривани и Нахичевани черенки 35 различных сортов винограда.

    Спустя время граф, получив из Китая чайные кусты и другие тропические растения, переправил часть Нерсесу с просьбой отправить их в Эривань.

    На соборе 1843 г. армяне избрали Нерсеса в патриархи. Император Николай I не только утвердил этот выбор, но и пригласил архипастыря в Петербург для личного знакомства.

    В декабре 1845 г. состоялся въезд в Тифлис Патриарха Нерсеса. По распоряжению наместника высшие местные власти приветствовали его, начиная с Душета. Особенно растрогала Патриарха встреча его от имени своих родителей молодым князем С.М. Воронцовым — сыном наместника. По окончании церемонии, едва Патриарх вступил в архиерейские покои, к нему прибыли князь и княгиня. Теплая встреча старых друзей вызвала восторг у собравшихся. Будучи до конца весны 1846 г. в Тифлисе, Нерсес большую часть вечеров проводил у Воронцовых, которые, в свою очередь, любили приезжать к Патриарху. Беседы Нерсеса с Воронцовым касались в основном проблем края.

    В начале 1846 г. Воронцов был озабочен открытием в Тифлисе коммерческого училища. Тифлисское купечество с радостью отозвалось на предложение Патриарха и постановило: «На средства Гайканского (Армянского) общества учредить Коммерческое училище в Закавказье, в память Всемилостивейшаго посещения Государем Императором Николаем Первым Эчми-адзинского Престола в 1837 году»[713]. Патриарх Нерсес сам составил проект «Устава Гайканского Коммерческого училища».

    В отчете Императору Воронцов писал: «Назначение патриархом всех Армян Нерсеса имело самое полезное влияние на устройство Армянской церкви и приведение дел ее в порядок. Неутомимая деятельность и заботливость этого почтенного старца дали ход многим полезным предприятиям, остававшимся до него без движения. Если он успеет привести в исполнение давнишние свои предположения об открытии в Эчмиадзине духовной Армянской семинарии, то это учреждение будет иметь весьма выгодные последствия, как собственно для Армянского духовенства, так и в политическом отношении, ибо нет сомнения, что в то время Армяне из Константинополя, Индии и других мест Востока будут присылать в Эчмиадзин для образования своих детей. Он занимается также улучшением и распространением Армянской семинарии в Тифлисе, которой он положил начало во время управления им здешнею епархиею и которая с тех пор оставалась в совершенном забвении»[714].

    Вскоре после преобразования учебной части в Закавказье в Тифлисе была открыта Коммерческая гимназия, куда поступили учиться дети армянского торгового сословия. Этому немало способствовал Патриарх.

    Весной 1846 г. Патриарх Нерсес отправился в Эчмиадзин, где 9 июня должно было совершиться торжественное его миропомазание. Участие в боевых операциях помешало Воронцову присутствовать на церемонии. Официальным представителем от наместника был послан Грузино-Имеретинский губернатор генерал-майор Жеребцов. Адъютант Воронцова полковник Миквиц поздравил Патриарха лично от имени князя и княгини.

    Генерала Жеребцова сопровождал в Эчмиадзин Н.П. Ваксмут, имевший поручение от княгини Воронцовой описать торжество.

    На посланника княгини церемония миропомазания произвела столь сильное впечатление, что, вернувшись в Тифлис, он нарисовал картину, которую послал Патриарху Нерсесу в августе 1846 г.

    Осенью 1846 г. в Эчмиадзине состоялась церемония мироварения. Патриарх был весьма рад присутствию на торжестве известного ученого-путешественника А.Н. Муравьева. В трехтомном труде «Грузия и Армения» (СПб., 1848) Муравьев уделил особую главу описанию «торжества мироварения» и личности Нерсеса.

    Одной из отличительных черт Патриарха Нерсеса было гостеприимство. Раз в неделю у него в Тифлисе собирались русские чиновники — Ханыков, граф Соллогуб, князь Гагарин, Полонский, Токарев, Максимович, Верже. Из бывших воспитанников духовного училища: князь Георгий Константинович Мухранский и Эсадзе. Нередко гостили именитые грузинские князья с их женами и дочерьми. Воронцовы всегда с радостью откликались на приглашение Патриарха Нерсеса. Радушный хозяин потчевал гостей ширазским вином, геокчинской форелью, эриванской дутмой (дынями) и другими редкостями.

    На русском языке в 1853 г. вышла в свет книга «История Егише вардапета. Борьба христианства с учением Зороастровым в пятом столетии в Армении. Перевод с армянского П. Шаншиева. Тифлис, 1853». Перевод был выполнен инспектором Тифлисского армянского Нерсесовского духовного училища действительным студентом Петербургского университета П.С. Шаншиевым. Труд посвящен имени Патриарха Нерсеса.

    28 июня 1853 г. Патриарх Нерсес писал М.С. Воронцову: «Князь Михаил Семенович! Посылаю вам в дар Историю славнага отца Армянской церкви — Егише вардапета. Она есть живой памятник живой вёры Армянской нации. Она ознакомит вас с Армянскою церковью и с теми мучениями, которыя армяне несли из любви к Спасителю мира, чтобы сохранить ее чистою и неприкосновенною, как получили ее от предков — мучеников своих. Перевод этот есть плод трудов инспектора нашей семинарии, всегда любимого мною Ленивца. Он вполне передал известного всей просвещенной Европе Егише вардапета. Этот первый, единственный в своем роде, перевод его своею верностию заслужил полное мое одобрение»[715].

    Будучи духовным лидером нации, Патриарх Нерсес немало способствовал развитию просвещения в регионе.

    М.С. Воронцов понимал, что поддержка религиозных деятелей была лучшей гарантией в деле налаживания дружественных отношений с представителями различных национальностей края, в которых при М.С. Воронцове «все церкви, христианские и не христианские, свободно в нем существуют и находят в правительстве всегдашнее покровительство»[716].

    Одним из главных принципов, которым руководствовался М.С. Воронцов в вопросе национальных взаимоотношений, была его уверенность, что он должен делать все от него зависящее, чтобы граждане края своим мирным трудом способствовали развитию региона.

    Князь М.С. Воронцов помогал просвещенным трудам Экзарха Грузии Исидора, впоследствии Санкт-Петербургского митрополита, к которому, по словам современника, он питал глубочайшее уважение. Сооружались новые и восстанавливались древние христианские храмы. Так, в 1853 г. князь Г.Г. Гагарин расписывает Сионский кафедральный собор экзархов Грузии, начало сооружения которого относится к царствованию Вахтанга (446–499 гг.), а окончание к первой половине VII в. Храм, хранивший величайшую святыню Грузии «крест Святой Нины», сделанный из двух кусков виноградной лозы и перевитый, по преданию, волосами просветительницы Грузии, неоднократно разрушался.

    Князь Гагарин, ставший в 1859 г. вице-президентом Академии художеств (занимал этот пост до 1872 г.), был поражен в свое время величием византийского искусства и в поисках его образцов изъездил европейскую и азиатскую Турцию и Италию. Он старался понять дух византийского христианского искусства. Князь Гагарин расписывает Сионский собор в византийском стиле, применив впервые в России так называемый энкаустический способ фресковой живописи — краски приготовлены из особой мастико-восковой эссенции. Князем составлены планы церквей на Кавказе: в Хасавюрте, Дербенте, Кутаиси, Грозном, Тифлисе (военный собор и гимназическая церковь), Боржоми и в других местах края.

    Многосторонне образованный человек, остроумный рисовальщик, Гагарин поступил в 1848 г. под начало князя М.С. Воронцова, принимал участие в военных экспедициях, удостоившись впоследствии чина генерала.

    Одной из первых мер в гражданском управлении Кавказским краем было назначение князя В.О. Бебутова начальником Закавказского гражданского управления и председателем Совета главного управления. Человек редкого ума, преданный верховной власти, замечательно образованный и опытный правитель, князь В.О. Бебутов был прекрасной кандидатурой на этот пост, к тому же при Грузинских царях должность тифлисского полицмейстера была наследственною в семействе Бебутовых, поэтому назначение князя Василия Осиповича льстило, с одной стороны, непомерному природному самолюбию армян, с другой стороны, не возбуждало негодование грузинской аристократии, видевшей в этом возвращение к правилам управления ее царей. Таким образом, выбор удачной кандидатуры позволял М.С. Воронцову быть в курсе проблем края и одновременно льстил интересам местной аристократии. Этому способствовало также назначение начальником Тифлисской губернии сына любимой дочери последнего Грузинского царя, генерал-майора князя Ивана Малхазовича Андронникова, уступавшего в образовании князю В.О. Бебутову, но бывшему добросовестным, исполнительным губернатором. Талантливый руководитель умеет создавать вокруг себя окружение, способное практически в любой ситуации находить выход из создавшегося положения.

    Княжеский род Орбелиани переселился из Китая в Грузию за 600 лет до Рождества Христова. Князья Орбелиани были наследственными генералиссимусами грузинских войск и во время коронации возлагали на царя корону. В XII столетии почти вся фамилия Орбелиани была истреблена. Хорошо известно, что истинные потомки аристократических родов отличались особенной аристократической простотой и великодушием, что можно наблюдать и в наши дни. В описываемое время уважением пользовался дом Дмитрия Орбелиани, умная и веселая жена которого княгиня Мария Ивановна умела соединять общество.

    Особым гостеприимством славился дом князя Александра Чавчавадзе — сына последнего грузинского посла при русском Дворе, участника Отечественной войны, впоследствии генерал-лейтенанта, члена Совета главного управления наместника. Он более известен как замечательный грузинский поэт и отец прекрасного семейства, старшая дочь его Нина была женою Грибоедова, вторая — Екатерина — замужем за владельцем Мингрелии князем Давидом Дадиани. После смерти мужа в 1853 г. она была назначена правительницей и принимала участие в борьбе с турками, осталась союзницей России, несмотря на выгодные условия, предложенные ей султаном. Третья дочь, София, стала женою барона А.П. Николаи, бывшего в 1848 г. директором походной канцелярии наместника, ставшим в будущем членом Государственного совета, а в 1881 г. — министром народного просвещения.

    Интересна и драматична судьба князей Орбелиани. Князь Илико Орбелиани находился восемь месяцев в плену у Шамиля, захваченный в 1842 г., он пал позже геройской смертью при Баш-Кадышляре. Отец князя был в плену у персиян.

    Через полтора года после замужества княгиня Вера Ильинична Орбелиани похоронила мужа в одной могиле с сыном, в Тифлисе 20 декабря 1853 года. А через шесть месяцев сестры — княгиня Анна Ильинична Чавчавадзе и княгиня Вера Ильинична Орбелиани (дочери грузинского царевича и внучки последнего венчанного Государя Грузии Георгия XII) — были захвачены горцами в плен в имении князя Чавчавадзе в Кахетии, в Цинандалах.

    Шамиль приказал мюридам пленниц не обижать и пригрозил отсечением головы тому, на кого будет принесена жалоба в оскорблении плененных.

    Однажды, по приказу Имама, в их комнате переделывался камин. Желая проверить, хорошо ли исполнена работа, Шамиль отправился в комнату княгинь, которых в это время вывели, чтобы им не встретиться со священной особой Имама.

    Осматривая камин, Шамиль нашел в нем котелок с водой, в котором плавало несколько луковиц. «Увидев готовящуюся скудную пищу для пленниц, Шамиль разразился гневом, потребовал Зайдату, сделал ей строгий выговор, сказав: „Разве так надо кормить пленниц?“ Через полтора часа он прислал с Шуанетой чаю, масла и риса и всего, что можно было достать на скорую руку»[717].

    Наши пленницы никогда не видели Шамиля. Он велел им передать, что целью их захвата было освобождение его сына, находящегося в плену у русских.

    Первый сын Шамиля родился в селении Гимры. В 1839 г. восьмилетний Джамалуддин был сдан аманатом (заложником) начальнику русского отряда генералу Граббе.

    Сын Имама был лично принят в Петербурге Императором и определен в Александровский кадетский корпус. В январе 1840 г. мальчика перевели в одно из старейших учебных заведений России — 1-й кадетский корпус. Воспитанники корпуса изучали русский, немецкий, французский языки, риторику, математику, историю, мораль, рисование и другие предметы. Были и специальные дисциплины: военная артиллерия, фортификация, фехтование, верховая езда.

    Сын Шамиля быстро овладел русским языком, от него не требовали перемены религии, разрешали носить кавказский костюм.

    В 1852 г. молодой человек был произведен в поручики, намечалась его свадьба с Елизаветой Олениной, сам Царь обещал быть посаженым отцом на торжестве. Но вскоре все планы рухнули.

    Шамиль предложил русским вернуть ему сына в обмен на княгинь Чавчавадзе и Орбелиани. Джамалуддин решил вернуться в горы, чтобы спасти пленниц.

    В начале сентября 1858 г. старший сын Имама скончался. Джамалуддину не смог помочь и русский доктор, которого просил пригласить царское командование Имам Шамиль.

    Оторванный в детстве от родной земли, Джамалуддин был воспитан в другой культурной среде и не смог принять образ жизни горских племен. Русские, отобрав у Шамиля сына, вырастили человека другой цивилизации и тем самым лишили Шамиля, прежде всего, его духовной и нравственной опоры.

    Если трагические обстоятельства и ранняя смерть помешали поручику Джамалуддину дослужиться до высокого чина, то два его брата стали генералами: Мухаммед-Шефи (1839–1906) — царской русской армии, Мухаммед-Камиль (1863–1951) — турецкой армии, а Кази-Мухаммед (1833–1902) закончил военную службу в чине турецкого маршала[718].

    Все сыновья были преданы своему отцу, произведенному Турцией еще во время Кавказской войны в генералиссимусы.

    Знаменитый востоковед Мирза Казем-бек говорил, что: «Шамиль был не только герой, но и создатель героев»[719].

    Среди сподвижников Шамиля было немало ярких, незаурядных личностей, среди них наибы: Мухаммед-Эмин, Дуба, Хаджияв, Талгик, Идиль, Бата, Эски. Некоторые из них добровольно перешли на сторону русских и достигли в царской армии высоких воинских званий.

    В большой милости у Шамиля был наиб Эски, отличавшийся храбростью и отвагой. Он управлял частью Большой Чечни, прилегающей к Кумынской плоскости. В 50-х г. он проявил себя как яркий военачальник. В 1859 г. перешел на сторону русских войск.

    Идиль был назначен Шамилем наибом за свою храбрость. Он управлял землями недалеко от столицы Имама Ведено, которую оборонял в 1858-м и 1859 гг. После сдачи Ведено перешел на сторону царских войск.

    В свое время брат главноуправляющего на Кавказе барон Розен взял на воспитание в Россию мальчика по имени Бата. Бата служил в горском конвое в Варшаве, а возвратившись на Кавказ, служил переводчиком у начальника левого фланга Бежав к Шамилю, он отличился в одном из дел и был назначен наибом. Но со временем, во многом из-за своей строгости, впал у Имама в немилость и лишился наибства. Осенью 1851 г. он вместе с семьей вышел к русским. Впоследствии Бата был назначен князем Барятинским наибом Качкалыкского округа, включившего в себя образовавшиеся аулы на Кумыкской плоскости.

    В 1851 г. после двенадцати лет непрерывных подвигов на сторону русских перешел один из лучших наибов Имама Шамиля — Хаджи-Мурат. Хаджи-Мурат получил приказ Шамиля отправиться в Каитах и Табасарань с группой лучших мюридов (примерно 600 человек) для водворения среди местных жителей учения мюридизма и организации отрядов для нападения на окрестности Дербента, а также нарушения сообщения с Темир-Хан-Шурой.

    По замыслу Шамиля, успех этой экспедиции мог поднять восстания против русских в Кюринском ханстве, Акуше, Казикумыхе.

    Хаджи-Мурат стремительно вторгся в Каитах и Табасарань, возмутил местных жителей против нашего отряда. Но закрепить свой успех Хаджи-Мурату не удалось — население, отвыкшее от военных действий, не довело сопротивление до крайних пределов. Разбитый в двух сражениях с русскими Хаджи-Мурат бежал в горы, потеряв в пути немало людей и лошадей.

    Шамиль обвинил Хаджи-Мурата в робости, отрешил от должности Аварского наиба. После нескольких месяцев опалы Хаджи-Мурат решил бежать к русским.

    В 20-х числах ноября он дал знать в крепость Воздвиженскую, что желает сдаться, если ему обещают сохранить жизнь.

    Командир расположенного в Воздвиженской егерского полка флигель-адъютант полковник князь С.М. Воронцов (сын наместника) вышел с несколькими ротами из крепости к просеке Гойтинского леса и, приняв знаменитого героя Кавказской войны, отправил его в крепость Грозную, а оттуда в Тифлис.

    Хаджи-Мурат прибыл в Тифлис 8 декабря 1851 г. На другой день он познакомился с М.С. Воронцовым, и в течение примерно девяти дней они беседовали о будущей жизни Хаджи-Мурата и судьбе его семейства, оставшегося в руках Шамиля. Неизвестность о дорогих ему людях лишила Хаджи-Мурата сна, он почти ничего не ел, постоянно молился и только просил разрешения покататься верхом с несколькими казаками.

    Каждый день он приходил к Воронцову, чтобы узнать, не имеет ли тот сведений о его семье, и с просьбами обменять всех пленных, которые находятся у русских, на членов его семьи (включая определенную денежную сумму). Хаджи-Мурат повторял наместнику: «Спасите мое семейство и потом дайте мне возможность услужить вам (лучше всего на лезгинской линии, по его мнению) и, если по истечении месяца я не окажу вам большой услуги, накажите меня, как сочтете нужным»[720].

    М.С. Воронцов считал, что семья Хаджи-Мурата должна находиться у русских, и решил сделать все возможное для сбора на наших границах пленных, так как не имел права дать ему денег для выкупа.

    На Воронцове лежала большая ответственность. С одной стороны, он не мог полностью доверять Хаджи-Мурату, в то же время его арест вызвал бы негативную реакцию сочувствующего русским местного населения.

    «В службе и в таких запутанных делах трудно — чтобы не сказать невозможно, — идти по одной прямой дороге, не рискуя ошибиться и не принимая на себя ответственности. Но раз что дорога кажется прямою, надо идти по ней, будь что будь»[721], — писал М.С. Воронцов в одном из писем к А.И. Чернышеву (20 декабря 1851 г.).

    М.С. Воронцов делал все от него зависящее, чтобы освободить семью Хаджи-Мурата. Он считал его лучшим воином Шамиля, человеком, не знающим страха, обладающим в то же время природной хитростью, в совершенстве знающим Дагестан.

    Хаджи-Мурат жил у М.С. Воронцова и получал от него примерно пять полуимпериалов в день. За четыре месяца Хаджи-Мурат скопил порядочную сумму денег, которыми, вероятно, хотел умилостивить Имама по возвращении в горы.

    Один из современников, хорошо знавший Хаджи-Мурата, свидетельствовал о нем: «Сказать, что это был храбрец и удалец из самых храбрейших и удалых горцев, — значит еще ничего не сказать для его характеристики: бесстрашие Хаджи-Мурата было поразительно даже на Кавказе. Но его отличие было не в этом только свойстве: он был вполне необыкновенный вождь кавалерии, находчивый, предусмотрительный, решительный в атаке, неуловимый в отступлении»[722].

    Иногда Хаджи-Мурат держал словно «на сковородке» таких полководцев, как победитель при Краоне М.С. Воронцов и Аргутинский-Долгорукий. Несмотря на их бдительность, он обходил русские засады, подобно вихрю проходил между нашими отрядами. Современники считали, что Хаджи-Мурат мог достигнуть высоких званий в армии любой европейской страны.

    В 1852 г. Хаджи-Мурат с несколькими товарищами бежал от русских. Через несколько часов он был окружен карабахскою, нухинскою милицией и отрядом лезгин.

    «Хаджи-Мурат умер отчаянным храбрецом, каковым и жил, оставив своих лошадей, он спрятался в какую-то яму, которую укреплял с товарищами, копая землю руками, он отвечал ругательствами на предложение сдаться, на его глазах умерли двое его товарищей, и он сам, раненный четырьмя пулями, слабый и истекающий кровью, в отчаянии бросился на атакующих, и тут-то его покончили»[723], — сообщал в одном из писем в Петербург М.С. Воронцов (25 апреля 1852 г.).

    Наместник сделал все от него зависящее, чтобы Хаджи-Мурат не испытывал унижения в лагере русских, убедился в веротерпимости М.С. Воронцова.

    Поведение человека в традиционной культуре регламентируется целым рядом механизмов, которые сложно взаимодействуют друг с другом. И для мусульман и для христиан присущ синтез светского и религиозного права.

    Система моральных установок, определяющих характер общения у разных народов, включает набор универсальных ценностей: понятия чести, достоинства, скромность и другие. Но для ряда мусульманских народов Кавказа иерархия ценностей имеет свои особенности. Так, почитание родителей, весьма слабо выраженное у европейских народов, занимает одну из верхних строк в мусульманской системе моральных ценностей. Независимо от положения в идеальной системе, в экстремальной ситуации определяющими будут такие качества, как достоинство и честь.

    История Хаджи-Мурата получила мировую известность благодаря одноименной повести А.Н. Толстого. Финальный эт amp;п жизни Хаджи-Мурата происходил где-то недалеко от места службы молодого писателя на Кавказе. «Людям, не бывшим на Кавказе во время нашей войны с Шамилем, — скажет он в одном из вариантов повести, — трудно себе представить то значение, которое имел в это время Хаджи-Мурат в глазах всех кавказцев»[724]. Повесть Толстого одно из совершенных произведений писателя. Для Толстого личность Хаджи-Мурата — духовный символ отважных горских народов.

    Многое изменилось в крае после Воронцова. Граф В.А. Соллогуб, будучи на Кавказе во время наместничества Великого Князя Михаила Николаевича, отмечал, что в эти годы уже не было в крае «‹…› той задушевности, того простодушия, того яркого восточного колорита, что было при Воронцове ‹…›»[725].

    В 1871 г. граф Соллогуб занимался подготовкой праздника по случаю приезда на Кавказ Наследника Цесаревича и Великого Князя Александра Александровича. В.А. Соллогуб решил возобновить в Кутаисе торжество, которое он видел в Каире в 1869 г. по случаю открытия Суэцкого канала в честь Императрицы Евгении и Императора Франца-Иосифа. При этом Соллогуб решил придать празднику местный колорит, включив в него джигитовку, русские хороводы и т. д.

    Бальный церемониал на подобном торжестве имел особый политический смысл. В одном из примыкавших к танцевальной зале гостиных Соллогуб читал будущему Императору и его приближенным стихи собственного сочинения:

    С времен, давным-давно отжитых,

    Преданьям Иверской земли,

    От наших предков знаменитых,

    Одно мы слово сберегли;

    В нем нашей удали начало,

    Преданье счастья и беды,

    Оно всегда у нас звучало:

    Алаверды!

    Алавердь; — «Господь с тобою»,

    Вот слову смысл, и с ним не раз

    Готовился отважно к бою

    Войной взволнованный Кавказ;

    Ходили все мы к схваткам новым,

    Ее дожидаясь череды,

    Хвала умершим… а здоровым Алаверды!

    Но если гость — отец державный, —

    Земному солнцу кто не рад! —

    Подымутся на пир заздравный

    Эльбрус, Казбек и Арарат

    И грохнет дружно всем Кавказом

    На все наречья, все лады

    Одной душой, единым разом —

    Алаверды…[726]

    В 1871 г. за несколько дней до отъезда графа Соллогуба из Тифлиса друзья-воронцовцы последний раз собрались вместе.

    Как ни парадоксальным это может показаться, но с окончанием военных действий Кавказ потерял некий ореол романтичности, притягательность для творческих личностей, которые он имел при Воронцове. Соллогуб написал по этому поводу:

    Не смею выразить я вслух,

    Но мир войны не заменяет;

    Здесь прежде был свободы дух.

    Теперь… чиновником воняет…[727]

    Помимо опытных служащих, находившихся с ним долгие годы, М.С. Воронцов сумел привлечь на Кавказ молодых образованных людей. На Кавказе под началом М.С. Воронцова служило немало замечательных и незаурядных личностей.

    М.С. Воронцов принадлежит к числу выдающихся государственных деятелей России, и на всем протяжении своей карьеры он проявлял себя не только как талантливый администратор, но и как тонкий дипломат и умудренный опытом политик, обладавший широким государственным кругозором, что сказывалось во всем, независимо от того, какой пост он занимал и какие вопросы он решал. В 1852 г. Государь пожаловал его титулом светлейшего князя.

    Для М.С. Воронцова главным было не участие в заседаниях Государственного совета или в каких-либо комитетах с целью заявления своей собственной позиции. В лице М.С. Воронцова мы видим государственного деятеля крупнейшего масштаба, который во всех сферах деятельности умел добиваться выдающихся практических результатов. Ему не было свойственно пассивное созерцание действительности или создание теоретических программ ее улучшения.

    Желание активно участвовать в устройстве и организации жизни, стремление к преобразовательной созидательной деятельности в одном из крупных регионов России — вот что характерно для наместника светлейшего князя М.С. Воронцова.

    Категория: - Разное | Просмотров: 866 | Добавил: Elena17 | Теги: сыны отечества, михаил воронцов, государственные деятели, созидатели, кавказская война
    Всего комментариев: 0
    avatar

    Вход на сайт

    Главная | Мой профиль | Выход | RSS |
    Вы вошли как Гость | Группа "Гости"
    | Регистрация | Вход

    Подписаться на нашу группу ВК

    Помощь сайту

    Карта ВТБ: 4893 4704 9797 7733

    Карта СБЕРа: 4279 3806 5064 3689

    Яндекс-деньги: 41001639043436

    Наш опрос

    Оцените мой сайт
    Всего ответов: 2055

    БИБЛИОТЕКА

    СОВРЕМЕННИКИ

    ГАЛЕРЕЯ

    Rambler's Top100 Top.Mail.Ru