Весной 1989 года была официально реабилитирована большая группа «врагов народа» – членов так называемого Союза инженерных организаций или Промпартии. Прокуратурой СССР это масштабное дело было признано сфабрикованным, а все осужденные по нему лица – невиновными. Через шестьдесят лет после того, как были репрессированы.
На рубеже 1980-1990-х годов кампания по реабилитации жертв «сталинских репрессий» шла к своему пику. КГБ СССР совместно с Прокуратурой и партийными органами подвергали ревизии ведомственные архивы госбезопасности, ведя отбор дел явно политического характера (58-я статья УК РСФСР). Решения принимались массово, списки реабилитированных публиковала местная партийная пресса. Например, газета «Горьковская правда» (с 1990 г. – «Нижегородская») помещала огромные подвалы с именами граждан, с которых снималось клеймо врагов.
Однако про «дело Промпартии» советская пресса промолчала. Реабилитация его фигурантов была проведена кулуарно и не нашла отражение в печати. Газеты много писали о невиновности Бухарина, Рыкова, Радека, Рютина, Тухачевского и прочих пламенных революционеров. Но молчали об инженерах-вредителях, осужденных в 1930 году под свист и улюлюканье бдительной и непримиримой советской общественности. Это положение сохраняется до сих пор. На государственном уровне дело контрреволюционеров в промышленности так и не разобрано в той мере, как это было сделано в отношении попавших в чекистские жернова высших сановников ВКП(б) или, скажем ученых-аграрников из столь же мифической «Трудовой крестьянской партии» (Чаянов, Кондратьев и др.). Двойной стандарт обычно объясняют тем, что дело инженеров-вредителей прочно вошло в общественное сознание, тиражировалось учебниками, и его публичное разоблачение кому-то было явно не по нутру.
Кампания террора против «старорежимных» инженерно-технических кадров началась в 1928 г., когда по «Шахтинскому делу» была осуждена большая группа вредителей в угольной промышленности Донбасса. Потом были другие акции ОГПУ, вскрывшие вредительство и поползновения к реставрации капитализма – в золотоплатиновой промышленности, Госплане СССР и других органах.
Но Сталину этого было мало. Начавшаяся форсированная индустриализация сразу обнаружила множество пороков советской хозяйственной системы. В промышленности и на транспорте все чаще происходили аварии, выполнение планов срывалось, показатели оказывались липовыми. Нужны были «виновные», чтобы свались на них некомпетентность и ошибки партийного руководства, заправлявшего всем и вся.
«Шахтинское дело», «Дело союзного бюро меньшевиков» и фальсификации помельче были только авангардными боями ОГПУ. На Лубянке готовили еще более масштабный процесс, который был призван показать масштабные происки врагов социалистической стройки и еще больше сплотить советский народ вокруг всенародно любимой партии и ее доблестного вооруженного отряда.
Весь 1929 год шли аресты инженеров-вредителей. Чекисты забирали их из наркоматов, управлений, научно-исследовательских институтов, конструкторских бюро. В наспех сотканном ими деле обозначилась чудовищная картина всеобъемлющего заговора, пронизавшего всю тяжелую индустрию, горное дело, финансы и плановые органы страны Советов. Его участники, опираясь на белую эмиграцию и спецслужбы империалистических государств (прежде всего Франции) планировали дезорганизовать производство в СССР и с помощью военной интервенции извне захватить власть. Переворот планировался с помощью кадров «Промпартии», а члены ее ЦК составили будущее контрреволюционное правительство.
ОГПУ приступило к подготовке масштабного показательного процесса. Легенда о Промпартии, ее руководящей верхушке, будущем правительстве, иностранной интервенции строилась исключительно на признательных показаниях арестованных инженеров. Наиболее видные из них должны были стать ведущими фигурами показательного процесса.
И вот тут в работе ОГПУ начались сбои. Часть арестованных инженеров не пожелала участвовать в фарсе, оговаривать и позорить себя и других, давать публичные признательные показания. В числе таких несговорчивых оказался и бывший директор Сормовских заводов Сергей Хренников, 57 лет, уроженец города Ельца, выпускник Санкт-Петербургского горного института, крупный специалист в области металлургии и судостроения.
В марте 1914 года Хренников стал директором завода акционерного общества «Сормово» и возглавлял его всю мировую войну, успешно выполняя крупные оборонные заказы. Смещен после национализации предприятия в августе 1918 года. В дальнейшем работал в различных хозяйственных учреждениях в Москвы: председателем НТС металлопромышленности, членом промышленной секции Госплана. На момент ареста в 1929 году состоял членом коллегии Главчермета ВСНХ СССР.
Он вполне мог оказаться в числе главных обвиняемых на процессе Промпартии наряду с Петром Пальчинским, также крупным инженером, а в прошлом деятелем Временного правительства и руководителем обороны Зимнего дворца в октябре 1917 года, а также Лазарем Рабиновичем, высокопоставленным работником ВСНХ. Но все трое фигурировали на суде лишь заочно как ведущие звенья вредительской цепи. Рабинович был осужден еще по «Шахтинскому делу» в мае 1928 года, получив 6 лет концлагеря. Пальчинского судили коллегией ОГПУ и расстреляли год спустя – по делу о вредительстве в золотоплатиновой отрасли. Это указывает на то, что и он не пошел на сделку и был за это наказан.
Судя по всему, та же участь ожидала и Сергея Хренникова. Но окончить свои дни в чекистском застенке ему было не суждено: бывший директор Сормовских заводов скончался в тюремной больнице 25 декабря 1929 года, то есть почти за год до начала открытого процесса по «делу Промпартии».
В Центральном архиве Нижегородской области хранится справка от 1958 года, подписанная заместителем начальника следственного отдела УКГБ по Горьковской области. В ней сообщается, что Хренникова арестовали как одного из активных участников организации, проводившей шпионскую работу в пользу Англии. Хренников, гласит справка, вначале отрицал причастность к антисоветской деятельности, но потом признался, что «является организатором, руководителем и вдохновителем контрреволюционной вредительской организации в металлопромышленности». Там же говорится, что показаний о существовании Промпартии Хренников на следствии не дал. И вскоре умер от приступа стенокардии.
Уход из жизни сормовского экс-директора кажется подозрительным, ведь узнику было всего 57 лет. А может, он скончался неестественной смертью? Такой версии придерживается, например, Александр Солженицын. Автор «Архипелага ГУЛАГ» убеждён: Сергея Хренникова замучили на допросах, выколачивая из него нужные показания и добиваясь согласия выступить в нужном ключе на показательном процессе. То есть, сыграть по нотам ОГПУ.
Так или иначе, бывший глава Сормовского завода, как и другие представители технической интеллигенции, на которых с конца 1920-х годов ополчились советские карательные органы, представляются жертвами грандиозной политической провокации. Нет сомнения, что все дела об экономической контрреволюции и разветвленном заговоре спецов с целью вредительства и подрыва советской власти были намеренной фальсификацией.
Аварии в промышленности и на транспорте, конечно, случались. Но причиной тому было, прежде всего, вконец изношенное оборудование, служившее с дореволюционных времен, да сплошь и рядом низкая квалификация работников. Но партия наметила бешеные темпы индустриализации и коллективизации. Это означало не только беспощадную ломку всего сложившегося уклада жизни, но и сопряжённые с этой ломкой небывалые тяготы и лишения. Разоблачения врагов помогали отвлечь внимание народа, психологически подготовить его к раскулачиванию, карточной системе и снижению уровня жизни. И попутно переложить на других ответственность как за аварии, так и за провалы хозяйственного строительства вообще. Рассекреченные в эпоху гласности архивы полностью подтвердили версию о том, что гонениями на спецов царской формации прикрывалась попытка руководства ВКП(б) хоть как-то оправдать свои провалы в сфере хозяйственного строительства с назначением интеллигенции на роль «козла отпущения».
В ноябре-декабре 1930 года органы ОГПУ проведут серию арестов на Нижегородском телефонном заводе (бывший «Сименс и Гальске»). Арестованные руководители и ведущие инженеры обвинялись в намерении «путём задержки развития завода, систематического срыва производственных программ и дискредитации советских методов управления промышленностью заставить советское правительство принять решение о передаче промышленных предприятий, в том числе НТЗ, частным предпринимателям». Схожие обвинения предъявлялись руководящему и техническому персоналу заводов № 3 им. М. Воробьёва, «Красная Этна», других предприятий города и края.
Настоящим гнездом вредителей было объявлено «Красное Сормово». В ходе операции ОГПУ были арестованы опытнейшие инженеры, бывшие или действующие специалисты Сормовских заводов: И.Е. Аппак, А.А. Бобрищев, В.П. Котов, И.М. Летчфорд, Б.С. Малаховский (создатель лучших в мире паровозов), Н.Х. Матовкин, К.Ф. Неймайер, С.Г. Скворцов, Г.В. Тринклер. Следствие утверждало, что все они являлись сормовской агентурой Промпартии, подчинялись вредительскому центру во главе с Рамзиным, Хренниковым и Мещерским, выполняли указания французского Генштаба и премьера Р. Пуанкаре.
В мае 1930 года в докладе о политическом состоянии Нижегородского округа заместитель полпреда ОГПУ Ошер Абугов дал развёрнутую картину вредительства и шпионажа на предприятиях края. По версии чекистов, в Волжском государственном речном пароходстве действовала контрреволюционная вредительская организация, состоявшая из 25 человек, «преимущественно бывших людей, заводчиков и сыновей попов». Вредители губили флот неправильными эксплуатацией и ремонтом, срывали грузоперевозки. В итоге было выведено из строя 25 только пассажирских пароходов. Кроме того, члены конспиративной группировки вели экономический шпионаж с передачей сведений иностранцам, мечтавшим о концессиях. Большинство вредителей в преступлениях созналось.
На Балахнинской бумажной фабрике Всебумпрома вредительская организация из «бывших людей» производила порчу машин и паросилового хозяйства, из-за попадания в механизмы болтов, гаек, кувалд происходили аварии. На Чернореченском химическом заводе, имевшем оборонное значение, также совершены многочисленные акты вредительства, начиная с неверного проектирования и закупки непригодного оборудования, кончая сознательным выводом его из строя.
Разветвлённый заговор был раскрыт на заводе взрывчатых веществ № 80. По версии ОГПУ, в нём участвовали главный механик, заведующий 3-м производством и его помощник, производители работ, главный бухгалтер, а всего 11 человек, преследовавших цели свержения советской власти путём вредительства. Ими сознательно снижалось качество продукции, повышался брак, вводились ненужные производственные операции, создавались искусственные заторы, поддерживались, чтобы вызвать текучесть рабсилы, тяжёлые условия труда. Коллегией ОГПУ ведущие специалисты предприятия Н.И. Гаевич, Н.А. Боташев и А.Н. Тюпиков приговорены к расстрелу (с заменой на 10 лет ИТЛ), остальные получили лагерные сроки. Только на трёх указанных предприятиях Балахны и Дзержинска ОГПУ арестовало 39 вредителей.
На Нижегородской государственной районной электростанции (Балахна) по обвинениям во вредительстве были репрессированы свыше 30 человек, среди них директор Б.А. Ступин, зав. электрической частью И.Л. Кауль, энергетик С.С. Челноков, члены правления Б.И. Богод и В.И. Нефёдьев, зав. механическим залом Д.Ф. Кастальский, зав. техотделом треста М.К. Степанов, пом. директора Чернораменского гидроторфа Н.И. Хрулёв.
Железной метлой прошлось ОГПУ по Приокскому горному округу, где были репрессированы бывший директор Кулебакского завода Н.Л. Мануйлов, главный инженер А.П. Белов, заведующий сталелитейным цехом К.К. Тулонен, заведующий бандажным цехом В.И. Куландин, помощник директора округа В.И. Гуцков, главный инженер Выксунского завода И.С. Домажиров, начальник железной дороги округа С.В. Благовещенский.
Завершением «дела Промпартии» будет громкий политический процесс в Москве. На скамью подсудимых сядут 8 человек – согласившихся во всем признаться и слово в слово повторить то, что сочинили следователи ОГПУ. Процесс, проходивший с 25 ноября по 7 декабря 1930 года в заполненном до отказа специальным контингентом зале Дома Союзов, стал поистине торжеством ОГПУ. Инженеры-вредители Рамзин, Куприянов, Очкин, Калинников, Ларичев, Чарновский, Ситнин, Федотов каялись в совершенных преступлениях и клялись в верности рабочему классу. Специальное присутствие Верховного Суда СССР под председательством А.Я. Вышинского под громкие овации зала вынесла приговор: пятерым – высшая мера социальной защиты (расстрел), остальным – 10 лет концлагеря. Вскоре всех их амнистируют (надо же кому-то проводить индустриализацию), а наиболее сговоричивых даже устроят на хорошие должности (правда, не надолго, в кулацкую операцию НКВД летом-зимой 1937 г. многие фигуранты процесса будут безжалостно зачищены). Самый покладистый участник процесса, инженер Рамзин, будет награжден орденами и в 1943 г. удостоен Сталинской премии.
Станислав Смирнов
для русской Стратегии
http://rys-strategia.ru/
|
