Важным фактором, поставившим Россию в политическом отношении на недосягаемую высоту, являлась взаимная любовь русского царя к своему народу и русского народа к своему царю.

«Он был отцом своего народа, – справедливо говорил Сильвестр. – Как отец, обожая свой народ, готовый, подобно льву, защитить его, он успел оградить от всякого вредного иностранного проникновения великий поток славянской крови. Он был из тех, для кого дороже всего родная земля».

Член Парижского института Анатоль Леруа‑Болье говорит следующее: «История назовет Александра III истинно русским царем…» Да, он был вполне русским и любил это показать. Невзирая на высоту занимаемого им положения, простой русский мужик видел в нем плоть и кровь своей расы. Он, что редко удается видеть у трона, обладал всеми достоинствами честного человека, но вместе с тем не был лишен и тех свойств, коими отличается величие монарха… Царь, подобный земному Богу, властный как цезарь в Риме, как калиф в Багдаде, самодержавный монарх, державший в руках своих всю империю, был преисполнен только одной мыслью – возможно лучше выполнить выпавшую на его долю тяжелую задачу. Облеченный всевластием, создавшим Неронов и Калигул, он оставался неизменно добрым и великодушным.

Профессор Ключевский писал: «Европа признала, что царь русского народа был и государем международного мира и порядка, и этим признанием подтвердила историческое призвание России, ибо в России, по ее политической организации, в воле царя выражается мысль его народа, а воля народа становится мыслью царя. Европа признала, что страна, которую она считала угрозой своей цивилизации, стояла и стоит на ее страже, понимает, ценит и оберегает ее основы не хуже ее творцов; она признала Россию органически необходимой частью своего культурного состава, кровным природным членом семьи своих народов».

Важное условие развития: сила и мощь России, которые сама Россия не сознавала в себе и не понимала.

Поэтому, не любя войны, будучи в душе истинным поклонником идеи мира всего мира, не будучи великим воином и славным полководцем, русский царь Александр III держал мир Европы в своих руках и ни разу не вышел из этого своего положения, несмотря на то что Бисмарк очень толкал обстоятельства к тому, чтобы вызвать Александра III то на войну со славянскими народами, то на войну с Австрией, то на войну с Англией…

Как великий монарх был в политике правдив, бесхитростен и откровенен – ясно видно из его знаменитого тоста в честь черногорского князя Николая. Черногорский князь был в Петербурге. И вот на торжественном обеде государь император произнес замечательный тост:

– Пью за здоровье единственного моего друга, черногорского князя Николая…

И прав был черногорский князь, произнеся следующие слова по смерти своего великого покровителя: «История мира не запомнит человека, миропомазанника Божия, который, как Он, с большим самоотвержением посвятил бы благу человечества свое сердце, свою жизнь, свои мысли, свое неисчислимое оружие. Равным образом история славянства не знает более верного носителя и осуществителя славянской идеи. Его идеи и святость его стремлений в течение царствования затупили меч истребителей в руках искателей тщетной славы… Честь человечеству, честь племени славянскому, что оно родило столь великого сына, каким был Александр III. Честь и хвала великой России, что ее царь был защитником мира и блага человечества. Честь и для нас, черногорцев, составляет незабвенная и неоценимая любовь и дружба его…»

Так великий монарх стал царем мира для России. Теперь русского царя знали и искали с ним союза вне государства. Такого союза особенно настойчиво добивалась Германия, – того же искали Англия, Италия и Франция. Но Александр III держался политики свободных рук. Эта политика дала мир его империи. Но Александр III желал мира и всему миру и достиг этого вполне…

Последовал даже запрос из Франции: признает ли государь основательным со стороны Франции, если она прервет свои сношения с Германией? На это русский царь отвечал, что приезд вдовствующей германской императрицы в Париж никоим образом не может быть признан оскорбительным для национального чувства французов, а потому он уверен, что французское правительство сумеет оградить императрицу от неприятностей. В заключение государь заявил, что он не может серьезно смотреть на возможность возникновения франко‑германской войны. Холодный душ подействовал. Всякие неприятности были предотвращены, ибо русский царь хотел не войны, а мира, – не смут, а спокойствия и равновесия.

Теперь действительно и на деле мировой мир держался в руке русского императора.

«Прямым, честным и непоколебимо твердым направлением внешней политики своей Александр III умел сдерживать воинственные стремления некоторых государств, благодаря чему за время его царствования не было ни одной войны».

Я позволю себе привести здесь отзывы некоторых французских писателей о нашем миротворце. «Из государей Европы самодержавный повелитель всея России первый протянул братскую руку Французской республике и удостоил нашу страну своей дружбы. Перед всем миром он громко удостоверил нашу силу, выразив тем полное доверие нашим жизненным силам».

«Александр III не вел войн. Другим способом он снискал себе славу, а своей стране преобладание. На мировых весах он положил тяжесть своей огромной империи на чашу весов. Не вынимая шпаги из ножен, он сделал Петербург центром европейской политики, а Россию вершителем судеб континента. Он имел самое ценное из качеств – характер. Благодаря этому он оставил след на современных событиях и приобрел себе имя в истории… Он твердо желал мира, он желал его страстно. И он его сохранил, защитил, сделал необходимым».

«Этот колосс, – говорит Эрнест Жоде, – в своей мистической простоте, изобрел или восстановил способ действия, который разрушал все макиавеллистические лукавства хитрецов и всякую наглость насилия. Пред ним сокрушались все подвиги духа Бисмарка. Он принудил признать силу справедливости, до тех пор гнувшейся под силою военною. Он очистил воздух, зачумленный дипломатическими хитросплетениями и циническою испорченностью последнего тридцатилетия».

«Александр III обладал даром покорять сердца. Никогда ни один государь не был столь популярен в своей стране, каким был самодержавный монарх всея России в нашей стране, столь гордой своими либеральными и демократическими принципами, столь преданной своему республиканскому режиму. В силу инстинкта и врожденной общности чувств он понял состояние души великой нации, еще не оправившейся окончательно после незаслуженно понесенного испытания и с неутомимой энергией работавшей для возрождения Родины. Он сумел затронуть чувствительную струну народа, страстно верящего в будущее величие своей национальности…»

«Это был высокочестный человек. Как в России, так и в остальной Европе, каждый сознавал, что ему можно довериться, можно вполне положиться на его царское слово. Он был беззаветно храбр и вместе с тем в высшей степени прост. Он смело, не колеблясь, шел навстречу опасности, раз признавал это необходимым для блага страны. Он отличался прямою мудростью и непоколебимою волею. Раз он это решил, все знали, что так это и будет, что он доведет до конца начатое дело. Он был верен себе, как и другим. Он обладал достоинством, мало присущим властителям, – он умел властвовать над собою. Он отличался удивительным терпением, умел ждать, сознавая, что для сильного время представляет собою дорогого союзника».

Великую истину сказал и Поль де Кассаньяк: «При Александре III Россия управляла миром».

Александр III был высокого роста и атлетического сложения. Лицо открытое с широким и высоким лбом, глаза голубые, лицо – с большой русской бородой. Выражение лица спокойное, серьезное, величественно добродушное. Речь и движения неспешные, скорее медленные, как бы обдуманные, тихие, ровные и покойные. Своей фигурой, независимо от своего царственного положения, он на всех окружающих действовал покоряюще. Государь не любил много говорить и допускал других говорить столько, сколько он желал. Излишняя болтовня при нем сама собой не допускалась. Его величественная фигура как бы являлась символом его власти и мирового положения государя великой страны, страны, составляющей ¹/₆ часть всего земного шара.

По внешности это был человек великой вдумчивости, царственного величия, беспредельной доброты, справедливости, твердости и решительности.

В детстве и юности Александр III искренно и глубоко любил своего брата, цесаревича Николая, а затем перенес свою любовь и великую дружбу на свою августейшую супругу – Марию Феодоровну. Александр III был примерный семьянин, что оказало огромное воспитательное влияние на самое русское общество.

Учился Александр III менее охотно, чем его брат‑цесаревич, и многое он почерпнул из разговоров с братом. Говорят, его словами были следующие: «Я достаточно знаю для того, чтобы быть хорошим помощником и слугой моему брату».

Кто знает, – не лучше ли было и для него, и для России, что он учился не слишком много. Все, допускаемое для организма в излишке, является для него вредным и не остается безнаказанным. Мы, русские, боясь быть отсталыми и невеждами, всеми силами стараемся начинить наших детей возможно большим количеством знаний. При этом мы совершенно не рассуждаем о том, что, быть может, мы даем слишком много и тем самым забиваем в наших детях самобытность, способность разобраться и ориентироваться и сводим на жизненный шаблон. Во всяком случае я с глубоким убеждением это утверждаю по отношению к современным нашим женским гимназиям, особенно частным женским гимназиям.

Александр III получил полные основные знания всего того, что ему нужно. В этом полученном он вполне, своим умом, разобрался и выбрал из него то, что ему было наиболее симпатично. На счастье, ему наиболее симпатичными показались познания Родины, в прошлом и настоящем. И вот он обратил особенное внимание на ее изучение. А знать он мог многое, имея руководителем нашего знаменитого историка профессора Соловьева. Александр III с любовью изучал русскую историю, русскую литературу, русское искусство, русскую жизнь.

Это была душа открытая, чистая, правдивая, прямая, не терпевшая лжи, обмана, хитрости и виляний. При своей русской прямоте, честности и прирожденном реализме Александр, зная и любя русскую жизнь, снизошел к самому народу, стал его изучать, его душу, познавать его нужды, сживаться с его страданиями и болями и болеть душой о его нуждах. Он стал русским в силу своего прирожденного чувства и в силу познания всего русского. Что и говорить… Нужно много любви, доброты, терпения, участия, самопожертвования, чтобы, будучи царевичем, снизойти к грязному, немытому, оборванному и бедному мужику. Для этого нужно иметь слишком доброе, чуткое, внимательное и снисходительное сердце, – и Александр его имел. Вероятно, он в это уже время понял душой, что его величие и власть заключаются в тесном единении владыки со своим 120‑миллионным народом. Он искал это единение и нашел его. На этом создалось его движение «Россия для русских», и из этого вытекало устранение фаворитизма и господства иностранцев в России.

Прежде чем вступить на престол, Александр III познал мужика, понимал его, любил его, сострадал им и страдал с ними. Это было искренно, естественно и непритворно.

Женившись, Александр повел по тому же пути и свою августейшую супругу. Мы нисколько не сомневаемся, что королевской дочери, выросшей среди другого народа, отличного от русского и по языку, и по вере, и по нравам и обычаям, и по культуре, и по гигиеническим условиям жизни, было нелегко привыкать ко всей этой обстановке. Но судьба наделила будущую русскую царицу добрым материнским сердцем, и она с легкой душой пошла рядом со своим супругом по пути добра, ласк и привета своему народу. Кто не видел императрицы Марии Феодоровны с ее ласковым, любящим выражением лица… Это поистине была Звезда Севера. Ее черные глаза, глубокий ласкающий взгляд, чарующая ласка могли покорить самого непокорного человека.

Александр III поселился с августейшей супругой в Аничковском дворце и зажил тихой, покойной жизнью, вдали от дворцового шума, увеселений и празднеств. Он первый весной покидал столицу для Гатчинского дворца и парка и осенью последний въезжал в столицу. Не диво, что при своей простоте, правдивости, откровенности и доступности его все любили и он всюду приобретал всеобщую популярность, – за исключением иностранцев и инородцев. Русские любили своего русского царя, инородцы боялись будущего русского царя.

Время было странное. Большой двор был переполнен инородцами. Там господствовали немцы, шведы, финляндцы, поляки и прочие и даже русская аристократия была только терпима. Высшие государственные должности были в большинстве в руках инородцев или русских, не умеющих говорить по‑русски. Русская интеллигенция, уже во многом состоящая из инородцев, была либеральна, космополитична и антинациональна. Русская молодежь была нигилистична.

Понятно, что русский наследник престола возбуждал во всей этой братии недоумение и сомнение и невольно заставлял думать и говорить:

– Что‑то будет, что‑то будет…

А делалось при дворе русского наследника действительно что‑то странное. Прежде всего там были русские люди. Наследник окружил себя русскими людьми… Странно… Там говорили все по‑русски… Не слышно было ни немецкого, ни французского, ни английского языка… Еще более странно… Там тихо, скромно, по вечерам собиралась русская молодежь, играли на музыкальных инструментах русские пьесы… Сам наследник тоже нередко принимал участие игрой на корнет‑пистоне… Там читались русские книги. Там занимались живописью, как супруга наследника, так и он сам, под руководством русского художника… Там в почете была и русская наука… Диковинно…

Видимо, наследник действительно привязался ко всему русскому, увлекся русским… Разве это не достойно сожаления и не вызывает на грустные размышления… Один наследник престола обо всем этом ничего не думал и жил такой жизнью, какую требовала его душа.

1 марта сильно потрясло молодого государя. Ему было всего 26 лет, как он взошел на престол. Все обстоятельства этого момента еще более заставили задуматься молодого государя, который и без того ко всему относился вдумчиво и осторожно.

Александр III был глубоко религиозным человеком и верил в Промысл Божий. Это было основою его души, и это давало ему спокойствие, уверенность и непоколебимость. Он не отличался особенно радужным взглядом на жизнь, но и не тяготился своим долгом. Такова воля Божия, и он со спокойствием шел по своему пути.

Это был характер цельный. Раз наметивши известную цель, он неуклонно и твердо шел к достижению ее. Его действиями как во внутренней, так и во внешней политике руководили не симпатии и антипатии, а только справедливость, польза народа и нравственный долг. Отличаясь великим здравым умом, способностью во всем разобраться, Александр III очень любил выслушивать мнения знающих людей и всегда оценивал их по достоинству. Его ум был ум чисто русский, реальный и не уклонялся в сторону фантазий и отвлеченности. В вопросах государственных он не задавался отдаленным будущим, но все, что касается данного времени, обсуждал здраво и добросовестно. «Это был ум человека честного, который во всяком деле прежде всего старался понять, чего требует справедливость, и, уяснив себе это, уже без всяких отступлений, неуклонно поддерживать» (Stead. Truth about Russia). Свой долг он нес прямо, бодро и добродушно, с ясным взглядом и лицом человека, умевшего среди всех забот сохранить детскую чистоту сердца.

Александр III во всем любил порядок и правильность. Самая его жизнь протекала в известном порядке. Утром он читал корреспонденцию и принимал министров. В час – завтракал с августейшей супругой и детьми. В четыре часа – половине пятого, по окончании государственных дел, он любил побродить по лесу с детьми и побыть наедине с природою, чистою и неиспорченною. Иногда рубил дрова или распиливал бревна по длине. В зимнее время помогал расчищать снег с ледяных гор. Вообще, государь отличался домовитостью и любил проводить минуты отдыха в семейном кругу у себя дома или у родных в Копенгагене. Семья его обожала, а служащие были очарованы его добротой и лаской. Он был примерный супруг, нежный отец и друг детей. Любили государя дети и свои собственные, и чужие. «Дядя Саша» был обожаем всеми кружками детей, его знавших.

У себя дома Александр III был необыкновенно приветлив, ласков и гостеприимен. Иногда он любил пошутить и посмеяться и вообще в минуты отдыха умел забыть о заботах и трудах. Леди Черчилль не без удивления говорила, что «при русском дворе существуют странные обычаи, трудно согласующиеся с идеей о самодержавном деспотическом правительстве. Вид царя, стоящего во время ужина, разговаривающего с молодым офицером, остающимся сидеть за столом, – просто пугает вас… Нет нации, – говорит она, – где бы патриотизм и преданность религии были так сильно развиты, как в русской, – и если бы цивилизация России через своих правителей достигла большей степени развития, то нам (англичанам. – Авт.) пришлось бы поступиться нашим первенством и идеалом» (Pall‑Mall Gazette. 1894).

Александр III всегда необыкновенно много и усиленно занимался государственными делами, и ничто серьезное ни в каком ведомстве не проходило мимо его рук. Он много занимался наедине, но часто также участвовал и в разных советах и комиссиях. Причем всегда любил краткость, сжатость и прямоту доклада.

Однажды министр финансов Бунге в своем докладе поместил большое количество иностранных технических слов. Император выслушал и сухо сказал: «Пришлите мне человека, умеющего говорить по‑русски…» Скоро после этого Бунге был сменен Вышнеградским.

Но, занимаясь государственными делами, государь не забывал науки и искусства. Он занимался военным делом, интересовался археологией, помогал научным экспедициям и способствовал обнародованию важнейших исторических документов. Он любил следить за развитием русской литературы и поощрял русских писателей. Так, он помогал Достоевскому, Островскому, Манасеиной и др. Он поощрял русский и малороссийский театр, поощрял частные предприятия в этом отношении, – любил он русскую живопись и многое покупал для дворца, любил и русскую музыку.

Вот картинный отзыв профессора Ключевского об Александре III: «Государь, который сосредоточивал в своих руках многочисленные нити управления необъятной империей, направлял или сдерживал разносторонние течения мировой международной жизни, которому, казалось, необходимо было удвоенное количество суточных часов для решения многообразных государственных вопросов, ежеминутно, на каждом шагу его выраставших из земли, этот государь умел находить досуг для скромной ученой работы, особенно по изучению отечественной истории и древностей, и был глубоким знатоком некоторых отделов русской археологии, иконографии. Все мы знаем его постоянное и близкое участие в заседаниях и издательских трудах Русского исторического общества, председателем которого он был с самого его открытия. Глубокий научный интерес, приданный сборнику этого общества содействием и покровительством государя, живое внимание, с которым государь относился к предпринятому обществом изданию громадного Биографического русского словаря, – этот высокий пример поощрял и ободрял ученые общества, будил и поддерживал энергию отдельных исследователей…»[1]

Александр III был всегда необыкновенно правдив и не любил лжи. Он, не стесняясь, прямо указывал на ошибки и проступки других, даже высокопоставленных лиц, но особенно не любил тех, кто хотел затемнить истину, скрыть погрешность и представить дело в ложном свете. Привыкая к преданным сотрудникам, ценя их прямодушие и без стеснения выражения мнения, он сам входил в каждое дело и откровенно говорил и писал свои суждения. Он никогда не решал дела, не выслушав противной стороны, и, если ему докажут ошибку его взгляда, честно и справедливо соглашался с оппонентами, откровенно признавал свою ошибку и охотно исправлял несправедливость. Таким он был и в политике. Он всегда стоял за мир, но мир с честью для своей великой державы.

Государь отличался необыкновенной личной храбростью, неустрашимостью и непоколебимым спокойствием. Он представлял собой необыкновенное сочетание свойств, присущих славянской нации: храбрость и неустрашимость, – и вместе с тем любовь, милосердие, сострадание и самопожертвование. Вера в Бога и в Его непоколебимый промысел делала императора всегда выдержанным и бесстрашным…

Царь Александр III безусловно является самородком. У него был свой ум, свой характер, своя воля. Он носил в себе дар Божий, и ничто не заглушило его и не затерло его. Александр III носил в себе воплощение русской славянской натуры, во всей ее чистоте и неиспорченности. Он был плоть от плоти славянского народа и кровью от крови славянской нации. Вот почему он жил в русском народе, жил с русским народом и жил для русского народа…