В жизни преподобного Иова мы видим два подвига, которые слились в один. Это и монашеский аскетический подвиг, и стояние за веру в Малороссии, которая тогда была частью католического государства Польши, враждебно относившегося к Православию. Православные христиане в любой исторический период с благоговением относились к священникам, тем более – к епископам. Где епископ – там и Церковь. Иерархический принцип свято соблюдался. Тем более печально, что наиболее слабым звеном в Малороссии оказался именно епископат. Здесь делал свое дело патронат Польской короны. Король имел право ставить на места епископов своих кандидатов. И он ставил их, без всякого смущения. Чаще всего это были люди вовсе не монашеского настроя и сомнительной нравственности. Одни из них вообще не имели богословского образования, другие уже успели получить познания в иезуитских школах и только внешне до поры до времени казались православными. Оставались верными Православию некоторые малороссийские магнаты, например, потомок Рюриковичей князь Острожский, низшее духовенство, городские ремесленники, казаки и крестьяне. Все они были недовольны порочной жизнью епископов и их наклонностью к сговору с Римом. При этом народ и особенно братства не порывали канонической связи с иерархией, они были только против откровенно аморальных архиереев. И надо сказать, именно епископат был больше всего заинтересован в унии. Епископы вместо притеснений от польского государства надеялись получить при переходе в унию безопасность, спокойствие, привилегии, право заседать в сейме, богатства. Большинство же малороссов, простых крестьян, а также казаков не желали отрекаться от Православия. Их заветным желанием было освободиться от католического ига Польши и воссоединиться с великороссами – братьями по вере и по крови. Чтобы заручиться полной поддержкой Ватикана в деле унии, епископы Луцкий Кирилл и Владимиро- Волынский Ипатий Поцей после переговоров с польским королем отправились в 1595 году в Рим к папе. Папа поручил созвать Собор по вопросу унии. В 1596 году большинство православных епископов Украины вместе с митрополитом Киевским Михаилом Рагозой изменили Православию и приняли унию. Только двое епископов, Львовский Гедеон (Балабан) и Перемышльский Михаил (Копыстенский) были верны Православию. Сначала унию Польша стремилась ввести методом некоторых притеснений православных, но затем в ход пошло открытое насилие. В это время мужественно стоял за отеческую веру преподобный Иов (Железо), игумен Почаевского монастыря.

Начало монашеского пути преподобного Иова

Наиболее ярко пишет о нем в своей книге «Пастырское служение преподобного Иова, игумена Почаевского», митрополит Киевский Онуфрий (Березовский). В статье я буду опираться на его книгу, а также на другие материалы. «40-е годы XVI века в Европе - это время начала католической реакции, движения, направленного против протестантизма и получившего название контрреформации. Его характерные исторические вехи: 1540 год – образование ордена иезуитов, главной ударной силы Римско-Католической Церкви в этой борьбе, 1546 год – Тридентский собор, зафиксировавший догматические и канонические положения католичества и как бы поставивший вероучительную преграду реформации. Последствия контрреформации не замедлили сказаться и на Польше». Рим был обеспокоен большими успехами протестантизма в Польше, туда спешно были брошены «солдаты папы» - орден иезуитов, у которых цель всегда оправдывала средства. Не отказался Рим, хотя его авторитет и был сильно поколеблен реформацией, и от своей постоянной идеи натиска на Православный Восток, при этом религиозная экспансия подкреплялась силой оружия. Конец 16 века для Украины - время насильственного введения униии, начало 17 века – время неслыханного гонения на православных со стороны и католиков, и униатов. Для России 17 век - время Смуты и польской агрессии. В такой период Промыслом Божииим был послан Украине подвижник, аскет и защитник Православия преподобный Иов Почаевский, по фамилии Железо, которую он с честью носил, доказав свою стойкость в те бурные и страшные времена разладов и шатаний. В помянниках Почаевской Лавры еще в XIX веке хранилась запись рода преподобного Иова, от "року Божия 1641", сделанная, очевидно, им самим. Из этой записи мы узнаем, что отца его звали Иоанном, а мать Агафией, и что были они, вероятно, дворянского рода, ибо только родовитые люди в те времена сохраняли при имени то прозвание, что ныне называется фамилией, в данном случае - Железо. По словам историка А. Ш. Хойнацкого, Преподобный происходил из семьи тех русских галичан, "для которых православие и русская народность составляли драгоценнейшее достояние, и, которые сами будучи лучшими борцами за отеческие обычаи и Святую Веру Православную, умели внушать те же чувства и стремления своим детям и преемникам". Родиной преподобного Иова была юго-западная часть Галиции — Покутье. Здесь около 1551 года у благочестивой, вероятно дворянской, супружеской четы по фамилии Железо родился сын, названный при святом крещении Иоанном. Проникнутые духом Христовой любви родители Иоанна внушили ее и своему сыну: в отроке очень рано начала обнаруживаться наклонность к ти­хой, уединенной иноческой жизни, решительное стремление всецело посвятить себя на служение Богу. На десятом году Иоанн, оставивши «любимых родителей», удаляется в Угорницкий монастырь и просит игумена «дозволить ему служить братии». Опытный в духовной жизни настоятель с любовью принял юного пришельца, провидя в нем избранника Божия, и поручил монастырскому екклесиарху научить его церковному послушанию. Кротостью, смирением, стремлением «услужить каждому из наименьших монастырских работников» Иоанн приобрел всеобщую любовь и скоро был принят в число иноков; на втором году со дня вступления в монастырь и на двенадцатом от рождения игумен, с согласия всей братии, постриг Иоанна «за его добрые нравы» в иночество с именем Иова. Приняв ангельский образ, преподобный Иов жил среди братии действительно как Ангел Божий и, несмотря на свою молодость, служил для всех примером добродетельной жизни. Поэтому как только подвижник достиг совершенных лет, игумен настоял, чтобы он принял священство, хотя преподобный, по своему смирению, и отказывался, считая себя недостойным столь великого сана. Спустя немного времени по рукоположении во пресвитера преподобный Иов облекся в великий «серафимский образ», то есть в схиму, и снова получил данное ему при крещении имя Иоанна: сердце подвижника горело любовью к Богу, и он, подобно Серафимам, желал непрестанно славословить своего Создателя. Господь послал ему могучего союзника в лице князя Острожского. Православный магнат из рода Рюриковичей, князь Константин Константинович Острожский, был пламенным защитником Православия. Правительство Польши вынуждено было считаться с Острожским. Русский князь любил и почитал иноков и монастыри. Узнав о подвижнической жизни молодого Иова, он упросил настоятеля отпустить его в Дубенский монастырь, который находился под покровительством Острожского. Иов стал во главе обители, и под его руководством она процветала. Там он подвизался около 20 лет и пережил принятие Брестской унии 1596 года. Под мощной защитой князя Острожского, последствия унии не были так тяжелы для Дубенского монастыря, как для других. Но Иов не мог ни страдать вместе со всей Украиной, переживая попрание православной веры. В эти годы Иов решается уйти из Дубенской обители по некоторым причинам. Во-первых, его монашеские подвиги прославили его как среди братии, так и среди мирян, потому Иов захотел бежать от славы человеческой. Во-вторых, Иов не всегда и не во всем соглашался с князем Острожским. Иов больше всего ревновал о чистоте Православия. А князь вынужден был заниматься политической деятельностью, иногда вступать в общение и с врагами православной веры. Важно было и то, что Острожский собрался сделать Дубенский монастырь общежительным. Ему хотелось больше четкости, порядка, дисциплины, чтобы православный монастырь не подвергался насмешкам униатских монастырей за беспорядочность и неустройство жизни. Но Иов был любителем строгой и уединенной скитской жизни. Он ушел на гору Почаев.

 Почаевский игумен

 Почаевский монастырь был основан еще в 13 веке. Его сохранению способствовало то, что по воле Божией он находился на территории поместья очень богатой и благочестивой вдовы, помещицы Анны Гойской. В 1559 году в благодарность за гостеприимство путешествующий греческий митрополит подарил Гойской свою родовую икону Божией Матери. Икона оказалась чудотворной, от нее исцелился брат Гойской, слепой от рождения. Так Богом была явлена Почаевская икона. Гойская подарила икону Успенскому храму Почаевской обители, с тем условием, чтобы вокруг монастыря подвизались восемь благоговейных монахов. Вместе с тем Анна щедро одарила обитель землями, крестьянами, деньгами. Монахи жили окрест храм в пещерах уединенно и только по воскресеньям и праздникам сходились на молитву в храм. Иов пришел в Почаевскую обитель ради такой строгой жизни. Но вскоре после его прихода и Почаевский монастырь был преобразован в общежительный с одобрения Гойской. Иноки выбрали настоятелем Иова. При нем начался расцвет монастыря, братия умножалась. Еще до прихода Иова сама Анна Гойская устроила при обители типографию. Иов с радостью воспользовлся этим для издания православных книг. Тогда это был один из немногих способов борьбы с унией, которую насаждала Польша в подвластной ей Украине. Иов и сам писал книги с душеполезными поучениями. Игумен Иов пребывал в постоянных трудах, вот как пишет об этом в своей книге о нем митрополит Онуфрий: «Несмотря на сан игумена, преподобный Иов любил непрестанно заниматься рукоделием, сам садил и прививал деревья в монастырских садах, чистил садовые дорожки и т.п. Памятниками трудов Преподобного и доселе в Лавре Почаевской служат два огромных пруда, находящиеся к западу от Лавры у подножия горы Почаевской. Как сами эти пруды, так и плотины при них вырыты с непосредственным участием личных трудов Иова…» (Митрополит Онуфрий (Березовский) Пастырское служение преподобного Иова, игумена Почаевского. – К., 2007, с.66-67). Так процветала обитель под мудрым руководством Иова. Однако после кончины Анны Гойской многое изменилось. Наследником стал внук Гойской, Анджей (Андрей) Фирлей. В Польше тогда после периода реформации распространилось великое множество протестантских конфессий и сект. Протестантом был и Анждей Фирлей. Как протестант, он был противником и монастырей, и монахов, и икон. Кроме того, его очень возмушало, что Гойская отдала значительную часть наследства монастырю. Фирлей повел с монастырем ожесточенную войну. Он отобрал огороды, пашни, леса, покосы, ловил иноков около монастыря и избивал их. Запретил монахам брать воду из колодцев в окрестностях Почаева, а в самом монастыре колодца не было, так что жизнь становилась невозможной. Помолившись, Иов указал место, где братия стала рыть колодец. И Бог подал инокам воду. Наконец, Фирлей напал на обитель, разграбил ее и забрал у монастыря Почаевскую иону Божией Матери и много драгоценной церковной утвари. Несколько лет Иов смиренно терпел все эти нападения. Но вот Фирлей перешел все границы. Иов стал усердно молиться и принимать меры защиты. Он обратился с жалобой на беззакония магната в Луцкий суд. Иноки молились, и польский суд вынес решение в пользу монастыря. Но обнаглевший помещик не хотел признавать постановлений суда. Фирлей, не зная, что же еще делать, собрал дома пирушку и стал кощунствовать над священными предметами и иконой. Своей жене-протестантке он разрешил надеть священнические облачения, дал ей потир, и она вместе с присутствовавшими стала хулить Божию Матерь. Но злой дух напал на нее и подверг страшным мучениям. Исцелилась она тогда, когда Фирлей вернул икону монастырю.

Последние годы жизни Иова Почаевского

Постепенно монастырь вернул свои угодья. В то тяжелое смутное время Иов находил укрепление только в молитвенном подвиге. Он удалялся в пещеру и молился целыми ночами на коленях, стоя на камнях, так что плоть его стиралась и отделялась на ногах от костей. Подвижник со всеми был кроток и незлобив. Один раз он застал ночью вора возле монастыря, который хотел утащить мешок с пшеницей. Вор бросился на колени и попросил не выдавать его. Иов простил вора, наставил его не брать чужое и даже отдал ему мешок, наполненный пшеницей. В 1628 году Иов, как один из самых почитаемых на Волыне настоятелей, известный подвижник, участвовал в Киевском Соборе западнорусских епископов, архимандритов и игуменов, где православное духовенство обсуждало меры по защите Православия и борьбе с унией, а также рассматривался вопрос об отпадении в унию епископа Полоцка Мелетия Смотрицкого. 16 ав­густа Собор издал объявление, в котором отцы, присутствовавшие на Соборе, оповещали, что они твердо стоят в православной восточной вере, не мыслят об отступлении в унию, под клятвою обещаются бороться с нею и увещевать к тому весь народ православный. Среди подписавших это соборное объявление находится и имя «Иоанна Железо, игумена Почаевского». В то время как в Киеве постепенно подготовлялось воссоединение с Великой Русью, над Волынью сгущались тучи. Потомки православных магнатов, как правило, переходили в католичество и ополячивались. Так, сын князя Константина Острожского Януш (Иоанн) Острожский перешел после смерти отца в католичество и стал врагом Православия. Православные обители разрушались или передавались униатам. Почаевский монастырь держался. Иов управлял им до 1649 года, а затем выбрал себе надежного прееемника – Самуила Добрянского. Скончался Иов в столетнем возрасте в 1551 году, за семь дней Господь известил его о кончине.

Обретение мощей и чудеса

 В 1559 году Иов явился во сне Киевскому митрополиту Дионосию (Балабану) и повелел открыть мощи. Митрополит не поверил сну, но Иов явился ему и второй раз, а в третий раз уже с угрозой наказания. Митрополит Дионисий уразумел, что видение — дело Божия Промысла, и, нимало не медля, со всем клиром своим в то же утро отправился в Почаевскую обитель. Здесь, на месте, «изведав благия дела преподобного, Богу угодныя», митрополит велел открыть гроб, в котором и обрели святые мощи, «без всякаго изменения, как бы в тот час погребенныя и исполненныя неизреченнаго благоухания». При многочисленном стечении народа митрополит с подобающей честью 28 августа (10 сентября) 1659 года перенес останки святого в церковь Живоначальной Троицы и поставил в притвор, по древнему обычаю. Торжество это сопровождалось множеством чудес. И в последующее время, по молитвам Своего угодника, преподобного Иова, Господь являл многочисленные чудеса и знамения. Из них упомянем здесь только те, в которых с особенной силою проявлялись всемогущество и милосердие Божие. Через насколько дней по открытии мощей преподобного Иова, перед самым праздником Воздвижения Честного Креста, игумен Почаевский Досифей заболел «огнем презельным», так что утратилась надежда на его выздоровление. Тогда же на праздник прибыла в Почаев благотворительница обители Домашевская. В полночь она услышала из своей келлии, где проводила ночь, необыкновенное пение, выходившее из храма, а в окнах его увидела необычайный свет. Думая, что это иноки совершают всенощное бдение, Домашевская послала свою при­слугу Анну разузнать, действительно ли это так. Анна нашла церковные двери отворенными и вошла в храм. Здесь она увидела тот же необычайный свет, а в нем среди двух светлых юношей преподобного Иова, совершающего молитву. В страхе Анна остановилась, но преподобный, обратившись к ней, сказал: «Не бойся, девушка, пойди и позови ко мне игумена обители». — «Он лежит на смертном одре», — отвечала Анна. Преподобный дал ей шелковый платок, омоченный в миро,велел отнести к больному. Подойдя к двери, ведущей в кел­лию игумена, Анна от имени преподобного Иова стала звать его в храм. Больной сначала принял это за мечту, но потом, оградив себя крестным зна­мением, наложил на себя плат, данный преподобным и, почувствовав выздоров­ление, пошел в храм. Небесное явление уже прекратилось, и екклесиарх отпирал церковные двери для утрени. Увидев настоятеля, он изумился и сказал: «Что это, отче всечестнейший? Ради великой болезни твоей я не пошел к тебе и за благословением, а вот ты здоров и спешишь на утреннее пение». — «Спешу, — отвечал игумен, — исполняя повеление блаженного отца нашего Иова, который, исцеливши меня, немедленно повелел мне идти в церковь». И как только екклесиарх отпер двери, Досифей вошел в храм и припал с благодарною, горячею молитвою к раке чудотворца. Монастырь оставался православным до 1720 года, когда его захватили униатские монахи-базилиане. В 1831 году после подавления мятежа в Польше (она в тот период уже была под властью русской короны), по высочайшему поведению Императора Николая Первого, Почаевский монастырь был возвращен православным. … Прошли века. Вновь Россия переживает смутные времена. Этой слабостью державы пользуются и католики, и протестанты. Если в начале 1990-х была экспансия всевозможных протестантских сект и только отчасти католиков в России, измученной и опустошенной коммунизмом, с темным народом, отравленным опиумом безбожия, а вернее, лжерелигией «рая без Бога», изобретенной Марксом, то теперь мы видим в основном католическую экспансию. Однако об их просвещении, о создании православных храмов никто не заботиться – ни церковные, ни гражданские власти. Ситуация осложняется прозападным и коммунистическим храмоборчеством, а также попытками снова навязать советскую идеологию. Кто в состоянии помочь? Может быть, братства? В 20 веке во время советских гонений православные объединялись в братства. Одним из самых известных было Александро-Невское братство в Петрограде (Ленинграде) в 1920-е годы. Братства старались сохранить Православие, противостоять обновленчеству, заботиться о немощных и убогих, помогать священникам, приносить передачи арестованным. Позже почти все братства были разогнаны, их активистов бросили в тюрьмы и лагеря. В послевоенный период Православие кое-как теплилось, братств не было, но были освобожденные в войну из лагерей епископы, был избран Патриарх в Москве и Ленинграде, некоторые вернувшиеся с войны принимали священство или поступали в монастыри, была возобновлена монашеская жизнь в Сергиевой Лавре. Можно сказать, братства замещались чем-то похожим на сестричества. Вдовы, матери убитых на войне потянулись в храмы в большом количестве. Податься было некуда, труд тяжелый, семья и дети без мужа и отца, жизнь в голоде и лишениях, разруха, тяжелый труд. Кроме того, даже многие городские жительницы были вчерашними крестьянками, крещеными, верующими. Возле уцелевших чудом или открытых в войну храмов составлялся костяк из женщин крепкой веры, молившихся Богу, содержавших храм, помогавших священнику. Они чаще всего несли даже и послушание псаломщиков, читали и Апостол, и кафисмы. Из женщин состоял и церковный хор. Прихожанки старались защитить свои храмы и в годы хрущевских гонений, даже были случаи, что вставали цепью против бульдозера и не давали сносить храм. Где-то это удавалось, и богоборцы отступали. Так было в сороковые, пятидесятые и шестидесятые годы. Но постепенно вдовы и матери воинов стали уходить в вечность. Дети и внуки были воспитаны советской школой как пионеры и комсосмольцы. Они все же отпевали свих матерей в храмах, приносили в храм принадлежавшие их усопшим иконы, складывали их там на подоконниках и больше не показывались в церкви. Разве что в исключительных случаях, так как многие стремились хотя бы тайно окрестить своих младенцев. В это время примерно половина учащихся Московской семинарии говорила с украинским акцентом. Сергиев Посад наполнился хлопцами с Западной Украины, недавно вошедшей в состав СССР. Это были ребята в основном из карпатских сел, воспитанные в несоветской среде в церковной традиции. Такие служили потом по всей России, в том числе на Мурмане, где до середине 1990 годов священников-великороссов было очень мало. Когда народ начал массово приходить на крещение в начале 90- х, то в единственном храме Мурманска крестили людей (их собиралось по сто человек) священники – украинцы. Приходы пустели, но на смену вдовам старушкам и пастыря карпатороссам уже в 70-е начали приходить священники из интеллигенции и верующие из образованного слоя. После перестройки началось бурное возрождение храмов, пришло много интеллигентных людей – врачей, инженеров, журналистов, офицеров. Но в тоже время так как не было уже железного занавеса, хлынули в страну секты. А среди церковных деятелей еще в 70 –е годы развилось экуменическое направления. Были и явные филокатолики. Все это при либеральных и прозападных настроениях горбачевского и елицинского периода удвоилось и утроилось. Вот тогда снова энергично стали создаваться православные братства. Они сплачивались возле храмов и монастырей, издавали свои газеты и журналы, их голос звучал громко и авторитетно. Были случаи, когда братства критиковали епископов. Иногда критиковали несправедливо, а порой и справедливо, указывая на их уклонение к католичеству. В начале 2000-х годов отношения Московского Патриархата и Ватикана переживали явное охлаждение из-за униатских захватов храмов на западе Украины. Угроза унии отодвинулась, братства понемногу прекращали свою деятельность. Но теперь католики вновь активизировались в России, а некоторые наши иерархи не видят особой разницы между православными и католиками. Это приводит к ослаблению духовного фундамента нации, а в конечном счете – к угрозе потери национального самосознания и независимости. И это важно не само по себе, национальный фактор вторичен. Но именно русский народ, огромная Россия – последний оплот Православия в мире, оплот чистого и неискаженного христианства. Если отпадут от Православия русские, то начнется стремительное духовное разрушение. А мы видим, что в русских городах и селах теперь чинят препятствия постройке православных храмов. Зато мечети, буддийские пагоды, католические и протестантские храмы возводятся в русских городах быстро, без всяких помех на деньги нерусских людей. Вот один пример. У нас в Мурманске, в нашем районе Северное Нагорное, как и везде на Кольском полуострове большинство – русские православные люди, потомки поморов, а также приезжих из Вологды, Архангельска и других регионов России, стремившихся окончить мореходку в Мурманске и ходить в море. Более того, уже в 2008 году на средства Ватикана на улице Достоевского в Северном Нагорном построен каменный католический храм на 1000 мест. И это при том, что в районе нет православных храмов. Жители района, чтобы окрестить детей, ездят в северном направлении в деревянный храм на Кооперативной или в Южное Нагорное в небольшой деревянный Введенский храм. Северное Нагорное – большой район, здесь находятся средние школы номер 27, 20, 15, 25, 13, несколько детских садов. Через несколько остановок на Южных причалах – рыбные заводы «Арктика», «Рубин» и другие. Население довольно молодое, много детей и подростков, это сравнительно новый район. И вот все эти люди оставлены без православного храма. Мурман становится какой-то позабытой окраиной России, тут хозяйничают и строят храмы иностранные католические миссионеры. Где же патриотизм, любовь к Православию и Отечеству? Дай Бог нам идти по стопам святого Иова Почаевского и свято хранить православную веру.

Галина Сиротинская

Русская Стратегия